– А-а-а, ну теперь держись. Я когда полку у секретаря прибивал, она попросила помочь, то видел списки наших троечников, которых отправляют в трудовые лагеря на перевоспитание. Ты в списке, первого июня отправляешься. Я, правда, не понял куда, название не выговоришь.
– Да ладно? – удивился я, привставая с кровати.
– Я сам глазам не поверил, чуть по пальцу молотком не попал. Точно говорю. В трудовой лагерь, а не в лагерь отдыха. Перевоспитывать тебя будут.
– Что за глупость, ясно же, что я сбегу.
– Глупость не глупость, а тот список на её столе. Вчера его видел.
– Я-асно, – протянул я и, резко встав и подхватив гитару, под любопытным взглядом Толика направился из комнаты.
Где остальные пацаны, не знаю, видимо, гуляют, но хорошо, что пока тихо. Я зашёл в спальную комнату другой группы, где жили ребята на три года младше меня.
– Антона нет? – спросил я у тройки пацанов, игравших в карты на кровати.
Они было дёрнулись, когда я входил, от воспитательницы шифровались, но, увидев меня, успокоились и продолжили играть.
– Он выступает, уехал куда-то.
– Ясно. Передайте, что я ему гитару оставлю в подарок. Пусть бережёт её.
Я положил гитару на кровать Антона. Он был отличным гитаристом, но своего инструмента не имел, мы с ним часто выступали, так что подарок был сделан тому, кому нужно. Антон давно в мою красавицу был влюблён. Поправив складку на чехле, я вздохнул и вышел из комнаты. Пацаны большими глазами смотрели на меня, они знали, как я берёг инструмент, поэтому не могли понять, как я с ним расстался. Думал записку Антону накидать, но решил, что не стоит, тот и так оценит подарок.
Я перебрался в соседний корпус и оказался на административном этаже. Тут же было несколько учебных классов. Дождавшись, когда секретарь выйдет по делам, я проник в её кабинет и быстро просмотрел записи на её столе. Толя не солгал, и глаза его не подвели, был список, и я в нём тоже был. Меня отправляли в степи Узбекистана. Да-а, оттуда не сбежишь, наверняка на десятки километров вокруг пустыня.
Быстро убрав бумагу на место, я покинул кабинет, как раз вовремя – по лестнице поднималась секретарь с двумя папками в руке, и, вежливо с ней поздоровавшись, стал спускаться. В детдоме стало заметно шумно, возвращались классы с парада и концертов. Рядом в парках, на танцплощадках играли военные оркестры или разные группы, которые пели песни военных лет. В общем, вокруг царила аура праздника, радости и веселья.
– Привет. – Ко мне подскочила пятилетняя кроха из младшей возрастной группы. – Я тебя нашла.
– Здравствуй, Сашенька. Хорошо отдохнули? – поинтересовался я у девчушки, протягивая ей конфетку, купил немного в буфете в Кремлёвском дворце.
– Ага, – сразу засунув всю конфету в рот, прошамкала она. – Фак инфефефно фыло…
– Не говори с полным ртом, – улыбаясь, попросил я её.
Когда я возился с младшими детьми, вот такими маленькими, Александра постоянно вертелась рядом со мной, незаменимая помощница, так что приходилось уделять ей больше внимания, и со временем относиться я к ней стал как к младшей сестрице.
Прожевав, она быстро затараторила:
– Я говорю, там интересно было, песни красивые, танцы. Нам очень понравилось.
– Это хорошо.
– А ещё конфетка есть?
– Держи, – протянул я ей ещё одну шоколадную конфету, которую есть она не стала, домовито в карман спрятала.
Пообщавшись с дошкольницей, но недолго, их на ужин позвали, и та убежала, я энергично направился к выходу. Брать из комнаты, вернее, из тумбочки ничего не нужно, там моего не было, всё детдомовское, а себе я сам всё добуду. Спокойно выйдя в парк, я поймал взгляд бабы Вали, нашей бессменной сторожихи, она тут же, в подсобке жила, и, подмигнув ей, отправился прогуляться по огороженной территории детдома.
То, что меня не оставят без пригляда, было понятно, трое наблюдали из дошкольной группы, наверное, им велели, если я попытаюсь перелезть через забор, поднимать крик. То место, где я в прошлом году покинул территорию, уже заварили, не пролезешь, да и стал я покрупнее, теперь не протиснусь.
– Максим! – услышал я оклик.
Обернувшись, удивлённо посмотрел на мужчину, которого сразу узнал. Ну ещё бы, с моей-то памятью! Это был Братский. Тот самый боксёр. До этого он здесь не появлялся, и наша последняя и единственная встреча была в Адлере.
– Олег Игоревич? Какими судьбами? – поинтересовался я, подходя ближе к решётке ограждения и поручковавшись с ним.
– Да вот в командировке нахожусь, в кои-то веки Москву посетил и решил с тобой встретиться.
– На параде были?
– Конечно, кто же пропустит такой праздник. Сам-то был?
– Да, и в Кремлёвском дворце, в концертном зале по именному приглашению. Я ведь песни пишу.
– Подожди, сегодня по радио Лев Лещенко пел "День Победы", автора песни объявляли, я ещё удивился, какое совпадение, так это твоя?
– Моя, – вздохнул я.
Честно говоря, этот плагиат меня уже начал утомлять. Неужели совесть проснулась? Ну, совесть не совесть, а стыд точно был. Мне действительно в последнее время становилось зазорно, что я обворовываю настоящих авторов, которые эти песни ещё не написали. Видимо, расту. Когда я был чуть моложе, мне на это было откровенно наплевать.
– Думаю, нам стоит побеседовать не через решётку, а в более комфортной обстановке, – коснувшись одного из прутьев, предложил я.
– Согласен. Ты сможешь выйти?
– Вот это сложно. Я на прошлой неделе ушёл из детдома, решил снова на море поехать до конца лета, но меня поймали и вернули. Теперь следят, вон мелких приставили приглядывать. Попытаюсь выйти – такой крик поднимут, полрайона прибежит.
– Ты поэтому такой расстроенный?
– Нет, это я план прорабатывал, как снова сбежать. Меня, видите ли, решили в трудовой лагерь сплавить для перевоспитания, трудным ребёнком посчитали. Я лучше на море пробуду, чем фигнёй заниматься.
– И что, план созрел?
– Это же не тюрьма. Хотя мне и пытаются внушить, что похоже. Покинуть территорию детдома можно сотней способов. Я как раз шёл испробовать один, да вот вы меня остановили. Хотя, может, и вовремя – не успей вы на пару минут, мы бы с вами больше никогда не увиделись.
– Возможно-возможно. А на самом деле ты не слишком мал отдыхать на море в одиночку?
– Вообще проблем не вижу, я себя считаю достаточно взрослым. Вы не смотрите на мою внешность, а обращайтесь ко мне как к шестнадцати– или семнадцатилетнему парню. А то я смотрю, моя речь и внешность вас смущают. Диссонанс замечаете?
– Есть такое, ты говоришь действительно как более взрослый парень.
– Что есть, то есть.
Общаясь, мы шли каждый со своей стороны ограды в сторону ворот. Малыши уже сообщили дежурной воспитательнице, что я разговариваю с неизвестным мужчиной, причём уже достаточно долго, и та, показавшись из дверей столовой, заторопилась к нам.
– Добрый вечер, – поздоровалась она. – Вы по какому вопросу, товарищ?
– Я в гости к Максиму пришёл, – спокойно ответил боксёр. – Мы с ним на юге познакомились. Хорошего парня вы вырастили, разностороннего.
– Это да, развит он не по годам, – согласилась та. – Был бы поменьше самостоятельным, совсем бы чудо был, а не ребёнок.
– Я, между прочим, тут стою. Это некрасиво говорить о ком-либо в третьем лице в его присутствии.
– Вот видите, – вздохнула воспитательница. – Золото, а не ребёнок.
– Разрешите представиться. Олег Игоревич Братский.
– Ольга Петровна, – немного смущённо присела та.
– Разрешите ли вы мне, Ольга Петровна, поговорить с Максимом? Честно говоря, он меня заинтересовал, а я всегда старюсь свести знакомство с необычными личностями.
– Это возможно только на территории детдома, – ответила та и виновато развела руками: – Распоряжение начальства.
В это время Толик с сумкой, из которой торчал край футбольной формы, пробежал в калитку в сторону ближайшего стадиона. Он играл в одной из дворовых команд, будучи лучшим вратарём. Воспитательница в его сторону даже голову не повернула. Вот почему за ним нет такого контроля?
– Ну, на вашей территории, так на вашей.
Братский прошёл в ворота, и мы прошли в гостевое крыло, где был спортзал, и воспитательница оставила нас. Что ж, я получил от общения с Олегом Игоревичем просто неземное удовольствие. Ни с кем я ещё так себя свободно не чувствовал, как с ним. Мы говорили на разные темы, я легко поддерживал беседу, на что бы мы ни переключались. С интересом слушал путешествие моего гостя по Индии и Египту. Потом около часа мы боксировали, я показывал множество связок и ударов, которые пока ещё не были разработаны. Дважды к нам заходила воспитательница, заставая нас в горячем споре или в шутках. Пыталась говорить, что уже поздно, но мы всё отмахивались. Очнулись, когда она громко сказала:
– Через минуту начнётся салют.
– Ого, до десяти проболтали, – удивился я, глянув на свои часы. – Идём салют смотреть.
– Да, хорошо поговорили, как время незаметно пролетело, – тоже посмотрев на свои наручные часы, вздохнул боксёр.
Мы вышли из спортзала и застали во дворе некоторых ребят и девчат из старших и средних возрастных групп, тех, кто не пошёл ближе к месту проведения салюта. Почти все работники детдома тоже были здесь.
Салют был прекрасен. Не отрываясь, мы смотрели, как в ночном небе вспыхивают яркие звёзды. Красиво, но мало. Вздохнув, я стал прощаться с боксёром.
– Кстати, Макс. Если ты на море поедешь, где остановишься? Там же, в Адлере?
– Скорее всего, – кивнул я и широко зевнул.
– Ну, значит, может, встретимся, я собираюсь снять тот же домик.
– Будет возможность, обязательно загляну, – пожал я его крепкую руку.
Мы с воспитательницей проводили Братского до калитки, и когда тот скрылся в ночи, направляясь к ближайшей остановке, она спросила меня:
– А кто он?
– Олимпийский чемпион, золотая медаль. Боксёр, – рассеянно ответил я.
– О-о-о. Хороший человек. Ладно, идём спать, поздно уже.
Воспитательница свернула к себе в дежурную комнату, а я направился наверх, в спальню. В коридоре, прижавшись лбом к стеклу, я всмотрелся в тёмную, плохо освещённую улицу, по которой ушёл боксёр, и с сарказмом сказал:
– Проведать меня пришёл, как же. Как только ты мне сказал о Египте, я сразу всё понял, а Индия дополнила картинку. Хм, ГРУ или КГБ? Один хрен, я слишком поздно сообразил, откуда ты. Так что засветился я по полной. Не своими знаниями будущего, нет, а тем, что слишком много знаю для простого детдомовца, большую часть информации в Союзе точно не получить. Теперь понятно, почему я об этом боксёре не слышал, всё логично, всё сходится. Да и вообще, настоящий ли это Братский?
Вздохнув, я прошёл в туалет, открыл окно и, взобравшись на подоконник, оттолкнулся, уцепился за ветку дерева и, быстро перебирая руками и ногами, спустился по стволу. Прокравшись к забору, перебрался через железные пики и оказался на улице. Вот она, свобода. Правда, радости почему-то не было. Блин, спасибо Братскому. Ничего, к завтрашнему дню отойду.
Как и думал, на следующее утро я проснулся бодрый, радостный и полный сил. Ну, выставят мне претензии, что я слишком много знаю, чего простой школьник знать просто не может, да я отвечу, что память идеальная и анализирую хорошо. Отбрешусь, язык-то подвешен.
Потянувшись, я встал и, почёсываясь, побрёл к помойному ведру, стоявшему в боксе под рукомойником. Туалета в гараже не было. Потом умылся и поставил чайник на электроплитку. День солнечный, хоть и прохладно в комнате, но печку зажигать не буду, палево. Сейчас выпью чайку с бутербродами и продолжу реализовывать свои планы. Авторынок должен работать, значит, нам туда дорога. Средство передвижения мне уже стало необходимо. Если я прав, то общественный транспорт не для меня, похоже, до моря действительно придётся добираться своим ходом.
Обычно я этого не делал, но в свете открывшихся обстоятельств решил, что предосторожность не помешает. Поднявшись на чердак, я через мутное слуховое окно осмотрел видимые гаражи, часть реки и многочисленных соседей. Воскресенье всё же, выходной. Все знакомые, чужаков не разглядел. Проехала пара машин, протарахтел старенький мотоцикл с люлькой. Им управлял дед Макар, его гараж на соседней улице. Я понаблюдал минут десять. Всё спокойно. Это хорошо, значит, вчера я ушёл чисто, путая следы. Мельком глянув, как через два бокса от моего группа соседей помогает хозяину машины поднять из моторного отсека "победы" мотор, я спустился.
Собирался я серьёзно: хорошая чистая одежда, две тысячи рублей в карман, мало ли что заинтересует, за ремень брюк ТТ, запасной магазин в карман. Повесив растяжку на дверь и заперев замок, я пошёл к остановке, здороваясь на ходу с соседями и размышляя о своих планах. Меняться они не будут. Разве что я заграницу хотел посетить, помотаться автостопом по Франции, Испании и другим странам, на Средиземноморье хочу побывать, но решил оставить это на следующий год, сейчас я ещё выглядел ребёнком, а это здорово мешало. Ну а то, что перейду границу, я в этом нисколько не сомневался. Вон, морем можно до Турции добраться, а там, свободно используя транспортные средства, перебраться уже в Европу. Я надеялся на такой результат.
Хм, что-то я увлёкся. Сейчас надо думать о предстоящей покупке, двухколёсном друге с моторчиком. Цену мопедам я примерную знал, но там всё зависело от года агрегата, пробега и состояния. Тут не угадаешь. Какую продавец цену назовёт, от той и придётся отталкиваться, торгуясь. Я ни разу не ездил на мопедах, скутерах и тем более мотоциклах. Ладно, на машине, ещё как-нибудь справлюсь, учили, но мопед? Да я даже на велосипеде ни разу не катался, что уж о скутерах говорить. Насчёт обучения договориться не сложно, соседей-мотоциклистов у меня хватает, чуть не треть их. В общем, с этим всё в норме. Беспокоило меня другое. Как я покупку, не засветив свой гараж, пригоню к нему? Светить перед продавцом и алкашом, которого я собираюсь нанять для покупки мопеда, мне совершенно не хотелось. Ладно, что-нибудь придумаю. Может, меня там, на рынке научат управлять, сделаю пару кругов под присмотром продавца и сам к гаражу покачу. Там разберёмся.
Дойти до остановки я не успел. Сбежав в овраг, чтобы по тропинке подняться на противоположный склон, я обнаружил, что мне навстречу идет уже знакомая троица, с которой я несколько дней назад встречался как раз на этом самом месте. Правда, после нашей встречи они остались лежать в глубоком нокауте. Остановившись и подумав, я стал снимать крутку. Не хотел её запачкать.
– Эй, рыжий, не торопись, мы поговорить только, – тут же отреагировал старший из тройки.
Меня это не сильно остановило, повесив куртку на ветку кустарника, отчего та сильно наклонилась, я выпустил футболку, скрыв ею рукоятку пистолета сзади за поясом, и стал разрабатывать руки.
– Боксёр? – с интересом спросил тот же пацан.
Остальные молча, немного угрюмо поглядывали на меня.
Я тоже не без интереса окинул их взглядом. У всех на лицах отметины встречи с моими кулаками, у одного так под обоими глазами темнели синяки. Это тот, которого я первым и единственным ударом вырубил. Похоже, сотрясение у него, взгляд всё ещё мутный.
– Ну, боксёр, – буркнул я. – Что надо?
– Ты это… того… Извини, в общем. Перепутали мы. К моей девчонке рыжий музыкант начал клинья подбивать, а тут смотрим, ты от нашей высотки идёшь, с инструментом. Вот и побежали объяснить, чтобы к нам больше не ходил и от Аньки подальше держался. Мы же не знали, что рыжий – скрипач. Уже встречались с ним. Без обид?
– Претензий не имею, – спокойно ответил я и, посмотрев на протянутую руку, хлопнул по ладони, ну его к чёрту, пожимать, мало ли в захват попаду. Знаю я таких ловкачей.
Надев куртку, я обернулся к пацанам.
– Гаражи – моя территория.
– Ты это Гоге скажи, он тут командует, – ухмыльнулся тот.
– Встретимся, скажу. Бывайте.
Пацаны меня не останавливали, так что, поднявшись наверх, я пересёк проезжую часть. Встав на остановке, я стал ожидать автобуса. Посмотрев на проезжающий мотоцикл, за рулём которого сидела дородная женщина, а в коляске старушка с ящиком рассады в руках, я задумался. А с чего это мне сдался именно мопед? Почему не мотоцикл? Да, на него документы нужны и права, но коляска убирает все эти минусы, давая один жирный плюс. Мне и управлять будет легче, не буду падать, и груза можно взять больше, чтобы не светиться покупками в южных городах. Запас, как говорится, карман не тянет. Надо серьёзно обдумать такую идею. А для пробы и набирания опыта смотаться под Ржев и забрать свою закладку с находками копа.
Именно об этом я думал, пока с двумя пересадками добирался до авторынка. И, проходя ворота, я уже твёрдо решил, что буду брать именно мотоцикл. Причём не какую-нибудь рухлядь, а "Яву", вроде той, что в "Бриллиантовой руке" показывали, Миронов на ней катался. Красная такая, с коляской. Я их уже не один раз видел, рассекающих по городу, так что буду искать "Яву". Интересно, а зелёная модель есть? Мне не встречалась, один раз жёлтую видел, остальные все были красные.
Народу на рынке хватало. Я бы сказал, меня людским потоком внесло на территорию, но не скажу, хотя по смыслу было близко. Пришлось постараться, работая локтями, чтобы отойти в сторону, где поспокойнее, и направиться в ряды. И чего такой ажиотаж? Проверив, на месте ли деньги и оружие, карманников тут должно хватать, я не торопясь двинул между рядами, разглядывая машины. Тут было представлено в основном советское авто, мото пока не было. Да и оглядевшись, я его не обнаружил. Уточнение у одного из продавцов прояснило обстановку. Они были дальше, так что, продолжая неспешно рассматривать машины, я направился в сторону участка, где продавалась именно мототехника. Дошёл за час, уж больно интересно было бродить между рядами и наблюдать за торгами и осмотром машин. Новенькие "Волги" были, что только в прошлом году с конвейера сходить стали, "двадцать четвёртые". Причём много, чёрных ни одной не нашёл, этот цвет считался правительственных машин. Были коричневые, бежевые, пара зелёных и белые. "Москвичи" были всяких моделей, "запорожцы", несколько старых иностранцев, чуть ли не времён Великой Отечественной войны, вроде того кабриолета, на котором ездили Трус, Бывалый и Балбес в "Кавказской пленнице". Поновее тоже были.
Наконец я оказался в рядах мототехники. Мопедов стояло много, но и мотоциклов хватало. Всего, по моим прикидкам, мототехники сегодня продавалось около двухсот единиц. Вполне прилично, если учесть, что вчера из-за праздника рынок наверняка был закрыт. Тогда ажиотаж становился понятным. Покупателей тут так же хватало, даже, кажется, было чуть больше, чем у автомашин. Ну это и понятно, мотоциклы стоили гораздо дешевле, чем легковушки, о мопедах, рядом с которыми крутилась в основном молодёжь вроде меня, и говорить не стоит.