- Видишь ли, если он будет снова действовать в одиночку, то да. Но я полагаю, что он уже наигрался в неуязвимость и будет идти в бой не в одиночку, а во главе отряда, да под прикрытием лучников. Именно для того, чтобы сокрушать наши ряды, не опасаясь попасть в какую-то ловушку. И мне становится не по себе, когда я представляю себе, как он вломится в строй нашего пешего ополчения… А этого не избежать, потому что в поле наша конница не сдержит офирскую. У нас здесь всего шесть сотен воинов, остальные - ополченцы. Среди них есть неплохие наездники, стрелки, но сражаться в конном строю они не приучены. Я пытаюсь использовать их в засадах, для того, чтобы гонять мелкие отряды офирцев. Но в поле, если придется бросить их в сшибку грудь на грудь, они просто полягут, и все.
- Нам навстречу кто-то скачет…
Это оказался маг Косталис с шестеркой слуг.
- Приветствую тебя, Пардик, - сказал он. - Меня вызвал Бертиозис по поводу призрака, появившегося в приграничье. Но в дороге я узнал, что сейчас у нас будут другие задачи…
- Именно. И мы очень рассчитываем на твою помощь, уважаемый Косталис. То есть мы делаем все, чтобы военные действия сложились для нас успешно, а вот принять меры против магического вмешательства со стороны офирцев - тут мы надеемся только на тебя.
- А что, были уже такие случаи?
- Граф Тормез пользуется доспехами с заклятием неуязвимости, - сказал сотник, - а пленные говорят, что маг обещал ему еще и бессмертие.
- Вот как, - задумался Косталис, - интересно…
- Мы тут придумали несколько способов, как управиться с Неуязвимым, - продолжал сотник, - не далее, как сегодня утром наш друг Конан успешно с ним сразился и едва не пленил его. Конан из Киммерии, он тебе знаком.
Маг отыскал глазами среди сопровождения сотника Конана и возмущенно возопил:
- Ну, конечно! Без этого разрушителя обойтись никак нельзя было! Пардик, я не понимаю, зачем тебе моя помощь, если у тебя есть этот варвар? Пошли его, и он сокрушит любое магическое влияние на расстоянии в десяток миль! Ему вон даже Неуязвимого уделать проще, чем твоему десятнику наорать на новобранца. Зачем тебе еще и маг, Пардик?!
- Чего ты так кипятишься, Косталис, - спросил Конан, усмехаясь. - Вроде бы мы с тобой мирно разъехались?
- Мирно? Мирно! То есть мне еще надо поблагодарить всех известных мне богов, что когда ты уехал из моей башни, она стояла невредимой, а не лежала кучей дымящихся развалин? А я за свои труды по изгнанию демонов не остался лежать с перерезанным горлом? А?!
- Ну… да…
- Тихо! - рявкнул сотник. - Конан, не дразни мага, нам без него не обойтись! Косталис, этот киммериец сейчас - один из лучших бойцов в нашей армии. И доверенный посланник тысячника Беритиозиса. После разгрома офирцев ты сможешь обсудить с Бертиозисом размеры причитающегося тебе вознаграждения, включая ущерб от киммерийца. А сейчас я запрещаю склоки!
Косталис сделал обиженное лицо, но замолчал и продолжил путь со своими слугами в некотором отдалении.
Отряд Пардика остановился в одной из деревень. Конан прикинул, что здесь была примерно треть коринфийских конников. Остальные остались изматывать врага - угрожать фланговыми ударами, доставать стрелами и отходить, не принимая боя.
Сотник расположился в таверне, и туда постоянно подъезжали гонцы с сообщениями о продвижении неприятеля. Вот подъехал отряд в полсотни человек, командир отправился в таверну, а остальные устало расседлывали коней.
- В засаду влетели, - объяснил один из них в ответ на вопрос одного из любопытствующих, - семерых потеряли.
- В засаду? Как вам на ровном месте это удалось?
- Слушай, если ты дурак, то лучше помолчи, ладно?! На ровном месте… Встретили разъезд офирцев в десяток конников, погнались за ними. А они привели нас в засаду - в ровном месте едут два отряда, а отступающие уходят между ними. И вокруг нас вдруг оказываются враги - и справа, и слева!
Подошедший воин позвал Конана к сотнику, они вместе прошли к магу, который в уединенной комнате раскладывал свои магические приспособления.
- Ну как, что-нибудь получается? - спросил сотник.
- Что-нибудь, - пробормотал Косталис, на правил на Конана жезл с голубым камнем в навершии и начал шептать непонятные слова.
Конан схватился за рукоять своего меча и шагнул в сторону.
- Ты это прекрати! - потребовал он угрожающим тоном. - Я по горло сыт магическими штучками и не потреплю, чтобы их на мне применяли снова!
- Успокойся, - примирительно сказал маг, - я ничего не собираюсь делать с тобой… - Подумал и добавил: - Без предупреждения.
- И с предупреждением не надо, - твердо сказал Конан, - если не хочешь попробовать остроту моего клинка. Без всякого предупреждения в любом случае.
- Говорю же тебе, успокойся! Просто ты сегодня был в непосредственном контакте с Неуязвимым, и на тебе осталась аура его магии. Я ее чувствую. Иначе бы я тебя близко к себе не позволил бы допускать. Да, - обратился Косталис к Пардику, - я воспользуюсь этим следом магии, чтобы дотянуться до офирского мага.
- Когда? - спросил сотник. - Завтра утром мы должны покинуть это место.
- Когда? - переспросил маг. - Это несущественно. Сейчас меня ограничивает не время, а место. Здесь слишком людно! Невозможно работать. Мне нужно чистое пространство, желательно какой-нибудь холм, возвышенность. Найдется здесь такое?
- Найдется. В миле отсюда.
- Вот и хорошо. Значит, мы с киммерийцем едем туда. Кто-нибудь покажет нам дорогу?
- Покажет. Более того, я намерен дать вам сотню воинов для охраны.
- Давай полсотни, - поморщился маг, - и пусть они будут от нас шагов, скажем, за пятьсот. Да, ближе не надо.
- Хорошо. То есть с внешней стороны они вас прикроют. А вам самим помощь точно не понадобится?
- Точно. Я все подготовлю и выйду. Конан с Пардиком спустились в таверну, где сотника уже ждали двое гонцов. Один доложил о передвижение офирцев, другой был от Бертиозиса и сообщил, что сбор ополчения идет успешно, и поле для битвы готовится в одном переходе от Монстардиноса.
- Скажи, Пардик, - сказал Конан, - ты вроде бы сотник, один из нескольких, а командуешь сейчас войском в полторы тысячи человек. Это как?
- К началу большой битвы каждый сотник будет иметь в подчинении от пятисот до двух тысяч человек. А на немедийской границе у оставшихся там сотников может остаться от двух десятков до полусотни воинов. Все силы стягиваются для большой битвы, а оставшиеся на спокойной границе просто набирают в состав своих сотен ополченцев и демонстрируют немедийцам, что граница по-прежнему плотно прикрыта. А я - я командую войсками по оговоренному заранее плану. Бертиозис сейчас готовит ополчение, вооружает безоружных и направляет их на выбранную позицию. А командовать войсками буду я.
* * *
Когда граф Тормез после утреннего поединка вошел в свой шатер, он уже не кипел гневом, а лишь тихо клокотал. Он резкими движениями расстегнул сложную застежку пояса, и сверкающий металл доспехов растекся, свернулся в ртутные капли и втянулся внутрь пояса. Граф с силой швырнул пояс в раскрытый дорожный сундук и рявкнул оруженосцу:
- Мага ко мне! Быстро!
Маг Азаликс появился у графа полгода назад и продемонстрировал поистине великие умения. Правда, граф пока не рискнул опробовать на себе эффективность бессмертия. Бессмертие маг показывал на себе - позволил разрубить себя мечом, после чего превратился в туманное облако и восстановился в течение нескольких минут в прежнем виде. Граф сам наносил удар и вполне был уверен, что это была не иллюзия. Правда, сначала маг вызвал призрака и отдал ему жизнь одного за другим двух заключенных из темниц графа. Потом маг стал выпускать призрака за добычей на территорию Коринфии.
Вдохновленный открывающимися возможностями, граф подготовил завоевание южных районов Коринфии, в перспективе рассчитывая на борьбу за офирский престол либо за создание собственного королевства. Почему нет, если соседняя страна ждет только решительного вождя, который превратит ее в могущественное королевство?
- Повелитель звал меня? - В шатер вошел маг.
- Да! Ты видел поединок? - Да.
- И что? И чего стоит твоя хваленая неуязвимость? Если и обещанное тобой бессмертие окажется такой же пакостью, то не знаю, чем я вознагражу тебя!
- Я дал именно то, что обещал, - возразил маг, - не больше и не меньше. Любое могущество имеет свои пределы и должно использоваться осмысленно. И на любую силу найдется еще большая сила.
- Раньше ты этого не говорил!
- Раньше повелитель слышал только то, что хотел слышать. Даже бессмертие может быть весьма омрачено. Поэтому я всегда наготове, чтобы своими заклинаниями отвести опасность.
- Как бы то ни было, я не получил то, на что рассчитывал!
- Значит, теперь повелитель будет более верно оценивать свои силы и мои возможности.
Тем временем стали поступать сообщения о том, что коринфийцы отступили, и войска двинулись вперед. Граф распорядился своей свите тоже готовиться к маршу. Он перестал реагировать на сообщения о противодействии коринфийских отрядов, ему стало все равно. Его военные советники при подготовке войны ставили основной задачей навязать коринфийцам сражение как можно раньше, чтобы они не успели собрать все свои силы.
Смешно! Чем больше ополченцев соберется для решающей битвы, тем сокрушительнее будет их разгром! Перед мысленным взором графа отчетливо представлялась картина того, как его тяжелая конница врежется в строй пехоты противника, сминая его, смешивая в беспорядочную толпу, которая уже не сможет сопротивляться и будет беспощадно истреблена и разогнана. А потом можно будет договориться с королем Немедии о разделе Коринфии. И Аквилония просто не успеет что-либо предпринять, как бы потом ни верещали ее послы. А телохранителей надо будет набрать иноземных, они вернее служить будут… День начал клониться к вечеру, когда Азаликс, ехавший неподалеку от графа, резко остановил своего коня, выхватил магический жезл и стал озираться, прислушиваясь к чему-то неведомому. Перед ним появилось слабо светящееся пятно, маг нацелил жезл на это пятно и вдруг рухнул, обливаясь кровью. Граф велел приближенным разогнать посторонних и еще раз смог посмотреть, как Азаликс восстал невредимым после явно смертельного удара.
- Что это было? - спросил граф. Азаликс невнятно выругался и посмотрел на графа ошарашенным взглядом.
- Коринфийский маг, - наконец произнес он, - нашел меня. Но я ведь его уже держал. Кто же это меня так?..
* * *
Конан с Косталисом прибыли на указанное им место, оставили охрану у подножия живописнейшего холма, а сами поднялись на него.
- Замечательно, - сказал маг, - чистое место, ничего не помешает.
Он с помощью своих талисманов выверил направление, обратившись на юг, разложил в нужном ему порядке деревянные дощечки с магическими символами, достал свой жезл и велел Конану занять место в двух шагах перед ним.
- Не надо смотреть на меня так, будто собираешься продырявить меня взглядом, - сказал маг, - ничего я тебе не сделаю.
Конан ничего не сказал на это, но извлек свой меч из ножен. Косталис поморщился, но возражать не стал. Через несколько минут после начала магической процедуры в воздухе перед ними возникло туманное облачко.
- Есть, - произнес Косталис, - я его нащупал!
Облачко вдруг просветлело, и в слабо светящемся круге появилось лицо офирского мага - смуглое, морщинистое, с пронзительным взглядом черных глаз. На голове мага был пестрый тюрбан - головной убор, защищающий и от солнечных лучей, и от вражеских ударов.
Косталис бормотал свои заклинания, но офирский маг уже направил на него свой жезл, и Косталис замолчал. Взгляд его обессмыслился и потускнел. Медленно поворачивая свой жезл, офирский маг начал тоже произносить заклинание, но Конан не собирался дожидаться результатов этого заклинания.
Он мгновенно вскинул свой меч и длинным выпадом вонзил меч в горло вражескому магу. Светящееся кольцо покраснело, сжалось, и в руках Конана осталась рукоять меча с жалким осколком вместо клинка.
- Ты это чего, - раздался полузадушенный голос Косталиса, - ты его мечом?
- Ага. Скажи еще, что я опять тебе все испортил!
- Гхм… Нет, наверное. И ты его убил?
- Ну, если он не сможет жить с перебитым горлом и позвоночником, тогда я его убил.
- Убил?.. Не похоже… У мертвых аура затухает, а у него пульсирует.
Косталис смотрел на свой жезл и как будто к чему-то прислушивался.
- Тогда в следующий раз сам с ним разбирайся. Если сможешь!
Маг смутился:
- Я ведь понял, чем он меня взял. Только он на самом деле очень сильный маг. Он так быстро наложил на меня заклятье, что я просто не успел что-то сделать. Хотя мог бы. Но не успел.
- Косталис, не смеши меня. В бою цена такому "не успел" - жизнь. И, кстати, ты мне должен новый меч!
На следующий день отступающие отряды коринфийцев соединились с пешим ополчением. Пардик встретился с Бертиозисом и другими старшинами Монстардиноса, которым было поручено вести войну. Военный совет был единодушен: занять подготовленную позицию и дать бой офирской армии. Передовые отряды офирцев встретили плотной Стрельбой и атаками конницы, так что те отошли и стали ждать подхода основных сил. То, что завтра бой, было ясно всем. Пардик с Конаном поехал посмотреть на поле.
Пехота встанет здесь, - показывал сотник, - левый, фланг прикрыт низинкой, заросшей кустарником. Здесь позади пехоты поставим четыре сотни конных лучников. Они будут прикрывать пехоту стрельбой из луков и пойдут на подмогу, если офирцы пробьют строй. Позади правого фланга холмы, и там я поставлю резерв - восемь сотен конников. Я сам буду там и тебе предлагаю пойти со мной. Если наша пехота выдержит первый удар конницы и сможет опрокинуть ее, мы пойдем вдогон. Все трофеи наши будут!
- Хорошо, - согласился Конан. Ему уже нашли и новый меч, и шлем, и кожаный доспех, обшитый железными пластинами.
Они возвращались, слыша разговоры у костров, где воины наставляли новичков:
- …если возле тебя раненый враг оказался, то сразу добей его, пока он тебя из последних сил сам не ударил…
- …тяжелый удар, когда принимаешь на щит, то щит поверни, чтобы не вся сила на тебя пришлась, а удар соскользнул в сторону…
- …если тебя конный саблей достать хочет, то не пытайся отразить этот удар, а сам его рази…
- …и как бы тебе ни было страшно, стой крепко, потому что побежишь - не спасешься…
И чей-то пьяный голос:
- А ты разве знаешь, как это бывает? Когда копье пробивает твой щит, и раскрывается внутрь доска щита, пропуская стальной наконечник, и он вонзается в твой доспех, и железо рвется под его напором, вонзаясь тебе в грудь…
И вот настало утро следующего дня. С первыми лучами рассвета армия Коринфии уже стояла в поле. Стояли молодые парни, ни разу в жизни своей не убивавшие врага, но готовые всю кипящую энергию свою вложить в тот миг удара, который решает - ты сразишь врага, или он тебя. Легко убивать в бою, когда нет времени раздумывать, вникать в свои ощущения и сомневаться. Стояли зрелые мужи, главы семей и домохозяева. Они пришли исполнить тяжелую грязную работу, которую необходимо сделать, хотя бы тебя потом и унесли с поля мертвым. Есть в мире вещи поважнее, чем собственная жизнь. Люди тысячника Бертиозиса, возами вывозившие запасы оружия из городского арсенала, смогли вооружить всех, кто пришел со своим оружием мало подходящим для битвы. Сотники накануне рассортировали ополченцев по вооружению, чтобы щитоносцы и пикинеры не встали вразнобой, а стояли в правильном строю. Воинов с самыми лучшими доспехами ставили в центр, остальных - по флангам, где их будут прикрывать лучники и конница. Каждому пехотинцу пытались вдолбить железное правило: главное - это удержать строй. Если сомнут, сдавят, то бойцы будут мешать друг другу, и разгром неминуем. Передовые отряды конников Офира и Коринфии проехались друг перед другом, показывая готовность не пропустить вражеские разъезды к основным силам, и тут же отошли назад. На поле выдвигалась офирская армия. Баронские дружины выезжали на позицию атаки, лучники выходили на дистанцию прицельной стрельбы. И вот зазвучали рога. Тяжелая конница, набирая скорость, двинулась вперед. Пока конница проскакала расстояние до коринфийцев, стрелки успели дать пять залпов. В гущу людей не промахнешься, но первые ряды прикрыты щитами и доспехами, хотя некоторые стрелы нашли открытые места.
- Хар-р-р! - кричат всадники, налетая на строй коринфийцев.
Будь ты как угодно силен, ты не сможешь остановить всадника, несущегося на тебя! И тебе некуда отступить или уклониться. Это смерть!
И вдруг неудержимая конная лава сорвалась, как волна на мелководье. Перед правым флангом пехоты поднялись грубо сбитые из досок щиты в рост человека, лежавшие под слоем скошенной травы, На левом фланге перед конницей оказались замаскированные ямы, а центр ощетинился длинными копьями. И нашли свою цель стрелы, пущенные конными стрелками из-за пешего строя. И падающие лошади преградили дорогу своим же конникам. И бесполезны тебе сила и ловкость, воинская выучка и доблесть, потому что ты сдавлен своими же воинами и помышляешь только о том, как выбраться из этой ловушки. И качнулся было вперед строй коринфийского войска, чтобы навалиться на беспомощного врага и бить его, пока он не в силах защищаться!
Но вдруг ударил по войску налетевший вихрь, запорошил глаза, перебил дыхание, толкнул в щиты, не давая сделать шаг. И этого хватило, чтобы офирские конники, разворачивая коней, поскакали назад.
Позади пешего войска сотник Пардик осыпал немыслимыми проклятиями офирского мага.
- Сорвалось! - рычал он. - Видишь, киммериец? Мы бы погнали их, и вырубили бы их пехоту, и бросили вдогон конницу! И сорвалось!
Вмешательство офирского мага в критический момент боя действительно помогло коннице отойти и перегруппироваться. Только на левом фланге отступающая конница смяла своих же пехотинцев, а на правом те успели отойти в сторону. Перед строем коринфийской армии осталось лежать до полутора сотен убитых, но ловушки были уже вскрыты, большие щиты разбиты. Сотники спешно восстанавливали строй. Офирская армия перестраивалась - все лучники сместились на правый фланг и дали десяток залпов, так что правый фланг коринфийской пехоты дрогнул и заколебался.
Коринфийские конные лучники тоже сместились на правый фланг и начали стрельбу по атакующей офирской коннице. Та сейчас обрушивалась на ослабленный правый фланг, чуть следом шла атака дружин на центр, чтобы не дать ему развернуться на помощь правому флангу. Воины левого фланга вообще оказывались вне битвы. По сигналу Пардика, конные лучники обошли правый фланг и ринулись в атаку. А тяжелая конница уже врезалась в правый фланг. Там была мясорубка - смешались и ряды пехоты, и конницы. Падающие кони, всадники, поражаемые секирами на длинных древках, кони без всадников, обезумевшие от этого ада.