- У нас не так. Каждый может произвести с помощью магии что-то полезное, а за деньги купить нужные ему вещи. Но истинно ценные вещи за деньги не купишь. Здоровье. Жизнь. Покой. Знания. Заклинания высокого уровня. За них надо отработать магам. Так что больших денег ни у кого в нашем мире не бывает, да и применения им нет. Деньги - это просто разменная монета. И ничего более. Я, конечно, представляю себе в общих чертах устройство Большого мира, но разница оказывается все же больше, чем я ожидал. И не на том уровне жизненного устройства. Но это я обдумаю потом. Сейчас можешь лечь спать, а завтра я тебя позову, когда подготовлюсь.
Конан проснулся, когда за окном вновь стало светло, обследовал кувшины и убедился, что пива за ночь не прибавилось. Он вышел из дома и отправился бродить по городу. Народу на улицах было мало, Конан прошел весь город, отметил про себя отсутствие непременного объекта любого города - торговой площади, развернулся и пошел обратно по другой улице. Он беззастенчиво разглядывал девушек, доводя их то до смущения, то до веселья, но он не мог успешно развивать знакомство, потому что не знал местных обычаев, да и Ост мог объявиться в любой момент.
Торговля в городе велась через выносные прилавки, которые горожане открывали перед своими домами. Раскрасневшийся, запыхавшийся хлебопек едва успевал выставлять на прилавки свежесотворенный хлеб, горожане тут же разбирали его, оставляя на прилавке мелкие медные монетки.
Понаблюдав за этой торговлей, Конан убедился, что в доме не топится печь и не замешивается тесто. Хлебопек творил хлеб с помощью заклинания, и каждый раз у него получался десяток совершенно одинаковых хлебов, причем один хлеб с края каждый раз был немного смят. Когда хлебопеку указали на это, он извинился, на несколько минут прервал торговлю в поисках вспомогательного заклинания и продолжил создавать хлебы уже без дефекта.
При этом хлебопек явно выбивался из сил, видимо, магия забирала немало его жизненной энергии.
Конан поморщился и пошел дальше. Возле прилавка с пивом он остановился и протянул пивовару серебряную монетку. Тот с сомнением посмотрел на нее и сказал:
- Не знаю, что это за деньги, но так и быть, возьму как сувенир.
Конан взял кувшин и хлебнул. Пиво было весьма заурядным, но пить было можно. Пивовар творил, в отличие от булочника, не по десятку, а всего лишь по два кувшина за раз.
- Хорошо вам тут живется, как я погляжу, - сказал Конан, - И еда, и выпивка, и все - за счет магии.
- На взгляд чужестранца - да. Только ты сначала заработай у магов базовое заклинание, отдай магистрату половину дневного заработка, расплатись за дом, а тогда и увидишь, как хорошо нам живется.
- Половину заработка? - удивился Конан. - И вы терпите? С чего бы это так много?
- Так половина города на магов только и работает. Так работает, что Черная Пустошь растет и плещется. И чем больше усилий маги прилагают, чтобы удержать ее, тем сильнее она плещет…
По улице мимо них бегом промчались двое горожан в черных туниках с желтой каймой. Они вломились в один из домов неподалеку, едва не сорвав дверь с петель, и вскоре вышли наружу в сопровождении человека с заломленными за спину руками. Они его не держали, он не был связан, но шел так, будто на него были надеты колодки невольника. Соседи, выглядывающие в окна, безмолвствовали.
- И что это было? - спросил Конан.
- Малое сыскное войско, - ответил пивовар. - Пресекают нелицензированную магию.
- Что это такое - нелицензированная магия?
- Дело в том, что магические заклинания со временем слабеют, и их приходится подкреплять мелкими вспомогательными заклинаниями. Но за каждым вспомогательным заклинанием надо идти к магам. А некоторые умельцы умудряются сами переделывать заклинания. Так маги этого не любят. Настолько не любят, что виновников карают без всякой пощады. Они говорят, что самодеятельная магия очень сильно разогревает Черную Пустошь.
- Понятно, - сказал Конан. Он допил своё пиво, поставил кувшин на прилавок и пошел дальше. Ему уже осточертел этот город, живущий магией, ему надоел этот тусклый свет и навязчивый запах. Ему хотелось как можно быстрее покинуть мир колдовства.
Он вернулся в дом Оста, доел хозяйские припасы, обнаружил, что выложенные им камешки лежат все там же, на полу, и засунул их себе в пояс.
Некоторое время спустя сверху спустился маг и спросился:
- Готов ли ты отправиться обратно, в Большой мир?
- Готов, готов, - ответил Конан. - Меня уже тошнит от вашей магии.
- А ты хотел обрести богатую добычу, не преодолевая трудностей, о привередливый?
- Я предпочел бы получить добычу в честном бою.
- А я предпочел бы, чтобы люди понимали обращенные к ним слова, а не вели себя как неразумные дети, повинующиеся лишь своим желаниям, - возразил маг. - Но ни меня, ни тебя никто не спрашивает, что мы предпочитаем. Так что давай будем исходить из сущего, а не из желаемого.
- Ладно, - согласился Конан. - Пошли. Они вышли из города, и Конан убедился, что упряжь лежит там, где он ее и оставил. Лошади стояли у ворот, здесь же были два ведра с остатками воды и недоеденные куски хлеба на траве. Конан начал готовить лошадей, а маг стоял рядом, поглядывая то по сторонам, то вверх. Взгляд у него был отнюдь не безмятежный, но Конана он не торопил.
Они вновь прошли через лабиринт каменных блоков и оказались на границе Малого мира. Край его отчетливо был виден в виде стены дикого камня и снижающегося светящегося свода.
- Я рассчитываю, - сказал маг, - что тебе понадобится дня два на то, чтобы объехать окрестности того выхода в Большой мир, который я сейчас открою. Но на всякий случай я буду ждать тебя неделю. Расскажешь мне обо всем, что увидишь и узнаешь. Возьми вот этот камешек, когда ты вернешься, я по приближению камешка узнаю, что надо открыть вход.
Он протянул киммерийцу небольшой плоский прозрачный кристалл неправильной формы.
- А если я не смогу сохранить его? - спросил Конан.
- Лучше постарайся сохранить, - ответил маг, - потому что, если ты не вернешься обратно через неделю, сработает наложенное на тебя заклятье, и ты умрешь. Ничего личного, о могучий! Я просто не хочу, чтобы ты решил пренебречь исполнением моего поручения.
- Заклятье, значит? - Конан с трудом сдерживал злость. - Вот какого мага ни возьми, так обязательно мерзавцем окажется! Среди богатых людей есть жадные, а есть щедрые, среди сильных людей есть злые, а есть добрые, среди могущественных людей есть умные, а есть глупые. Но среди магов порядочных людей не бывает!
- Хорошо, о красноречивый! Я тебя понял. Я попытаюсь развеять твое предубеждение против магов, когда ты вернешься и сполна получишь обещанное тебе золото. Я даже не стану упоминать про украденные тобой два драгоценных камня. Готов ли ты к выходу в Большой мир?
- Готов!
- Тогда как только я открою выход, быстро двигай вперед. Монстров на этот раз не будет, но выброс черной дряни накроет часть окрестностей.
Маг занялся своими амулетами, и вскоре в стене открылся проход. Конан с лошадьми двинулся вперед, но проходя мимо мага, сделал попытку схватить его, чтобы вынести вместе с собой на поверхность и там попытаться заставить колдуна снять заклятие. Но маг был внимателен. Он ловко увернулся, хлопнул ладонью по крупу лошади, подгоняя ее, и крикнул вслед:
- Удачи тебе, о злонамеренный!
Конан выехал на поверхность земли и увидел, что никаких гор вокруг нет. Перед ним широко раскинулась зеленая степь. Огромный камень на холме уже закрывал вход, и вокруг начинала растекаться черная густая жижа. Конан вскочил в седло и поскакал прочь.
…Широка и привольна Великая степь. Бескрайние просторы, протянувшиеся на много дней пути, дарят путнику ощущение свободы от глупых условностей, которые царят в городах. Все золото мира не заменит здесь верного коня и острый клинок. И никто не властен над тобой в этом мире. Пока ты не повстречаешь других людей.
Они появились на краю горизонта, заметили Конана и сразу поскакали к нему. Он насчитал восемь всадников. Бежать было бессмысленно. Конан подготовил свое оружие, поставил заводную лошадь под левую руку, чтобы не мешала биться и прикрывала от нападения слева, и стал ждать. Можно было ведь и договориться…
Они не стали разговаривать. Первый всадник, пытавшийся полоснуть Конана саблей, недооценил длину его меча и получил удар на опережение. Он попробовал резко наклониться в сторону и уйти от удара, но меч Конана достал его и разрубил плечо. Второй всадник плашмя хлестнул по крупу заводную лошадь киммерийца, и она рванулась в сторону.
Тут Конану пришлось плохо. Степные наездники пролетали мимо него на своих конях, нанося стремительные удары и уклоняясь от ударов его меча.
Атака следовала за атакой, вот конник справа скрывается за туловищем своего коня, и меч проходит мимо цели, а всадник слева достает Конана саблей, и удар надрубает железную пластину, нашитую на рукав его куртки. Вот противник принимает удар меча на край круглого щита, а его сабля звенит о шлем Конана.
Сабельные удары не так сильны, как удары меча Конана, но они быстрее и чаще достигают цели. Шлем смягчает удар, но все равно такой удар потрясает. Отражать тяжелым мечом молниеносные сабельные выпады трудно, приходится бить на опережение, но быстрый противник успевает среагировать на удар.
Будь на Конане сплошные доспехи и какое-нибудь прикрытие, он бы порубил своих противников. Но не стали бы они тогда атаковать. Раз за разом сабли ищут участки, не закрытые железом. Трижды они нашли неприкрытую левую ногу, и кровь уже течет из глубоких ран. Двоих сумел достать Конан, одного тоже в ногу, а другого по шлему. Хороши удары северянина!.. Ни один противник, получивший удар меча, не остался в седле. Но были это, похоже, самые молодые и неопытные. Конан пускает своего коня вскачь, чтобы на скаку встречать противников по одному, но они быстрее. Снова меч Конана встречается со щитом противника, и тут же две сабли поражают его в руку и в голову…
* * *
Очнулся Конан в сумрачном полумраке и долго пытался понять, что с ним случилось. Запахи дыма от живого огня, мокрой шерсти и кислого молока, мягкая постель, невнятные голоса. Кружится голова, болит нога и плечо. Вспомнил - он бился со степными конниками и был ранен…
Ласковая рука касается лба, помогает поднять голову и дает пить. Пить - это хорошо. Хотя вкус у жидкости странный. Гул в ушах. Конан закрывает глаза и проваливается в забытье.
Когда Конан вновь проснулся, ему объяснили, что пастухи Тайчи-нойона нашли его раненым и обессилевшим от потери крови. Тайчи-нойон сам пришел говорить с киммерийцем. Это был высокий плотный мужчина с загорелым морщинистым лицом и внимательными карими глазами. Молодость его давно миновала, но никто не назвал бы его стариком. Он был крепок, только волосы биты сединой.
- Сколько дней прошло с тех пор, как я бился? - спросил Конан.
- Третий день пошел, - ответил Тайчи-нойон, - а нашли тебя под вечер того дня, когда ты сражался, по следам было видно.
- Третий день? Значит, у меня осталось четыре дня для возвращения.
- Куда спешишь?
- На меня наложено заклятье. Я должен вернуться, чтобы маг снял чары, иначе я умру.
- Плюнь на мага. Когда ты был без сознания, тебя посмотрел наш шаман. Хороший шаман, сильный. Беседующий с духами. Он очистил твои раны от огня, твой разум от притяжения смерти и твою душу от заклятий и от всех следов магии. Зачем ты связался с колдуном? Настоящий воин всегда рассчитывает только на свои силы.
- Я всегда рассчитываю только на свои силы. Заклятие было наложено не по моему желанию.
- Бывает.
- Подожди! Так я свободен от заклятья? Ну, так пусть Ост подавится обещанной наградой. Все равно бы он меня обманул. Не желаю я быть под заклятьем, даже за все золото мира!
- Вот это слова настоящего мужчины. А то приходилось мне видеть таких людей, которые ради золота готовы были пресмыкаться перед сильными и топтать слабых.
- Таких всегда хватает. Послушай, а кто были те конники, которые меня порубили? Они бились как воины, но воины обычно не нападают на проезжих путников, как разбойники и всякий сброд.
- В степи царит сильный, - медленно стал объяснять Тайчи. - И случайный путник здесь - добыча для любого, кто сможет его осилить. Здесь много племен, пастухи гонят стада по всей степи. Каждый знает своих соседей и стережется от врага конными разъездами. Если идет купец, то он идет с караваном, с охраной, он полезен, и его не трогают. Если едет посланник, то он едет со свитой и со знаками своего поручения. Чтобы ехать по степи, надо договориться о сопровождении. Ты был никто. Добыча. Не обижайся. Вот мои стада сейчас охраняют полтора десятка воинов - зятья и племянники, двоюродные братья и дальние родичи. Я богат и уважаем. Но нападет на нас сотня врагов - и все мои люди полягут под саблями захватчиков. И они возьмут мои стада, юрты, женщин.
- А зачем вы подобрали меня? Мне нечем заплатить сейчас, все мои деньги пропали.
- Было время, когда я водил в поход до пяти тысяч воинов. Мы сжигали города и деревни, брали богатую добычу. На обратном пути чужое войско преградило нам дорогу. В той битве сгорела моя сила и моя слава. Мой род стал слаб. Мой старший сын погиб в этой битве. Он был как ты, богатырь. Война отсеивает слабых. Я отвратился от войны и пытаюсь сохранить остатки моего рода. Я спас твою жизнь, потому что не хочу давать лишнюю работу смерти.
После прихода в сознание Конан быстро пошел на поправку. Сначала его поили кислым молоком, чтобы ослабший организм снова смог принимать пищу, потом дали выпить чашу свежей крови, а со следующего дня Конан ел уже жареное мясо с кашей из пшеницы. Тайчи-нойон со своей дочкой Сауль следили за ходом выздоровления, и часто Конан рассказывал им о своих приключениях, а Тайчи объяснял киммерийцу уклад степной жизни.
- Летом стада расходятся по степи, чтобы у скота было вдоволь травы. Лучшие места там, где есть водопои - там пасут скот сильные рода. К осени молодняк набирает вес, и мы продаем часть стада. С одной стороны, чтобы купить все необходимое - сабли и соль, ткани и зерно, посуду и деревянные изделия. С другой стороны, мест для зимовки не так много, надо уменьшить стадо, чтобы легче было его прокормить зимой. На зимовку рода собираются плотно, торгуют, заключают союзы, готовят войска для похода на соседей. Когда в степь приходит чужое войско, никто на его пути не может ему сопротивляться. Войско угоняет стада, забирает наши юрты и имущество. Ни один род не выстоит против тысячи воинов. Единственное спасение - если нас успеют предупредить о нашествии, и мы успеем уйти с пути чужого войска. Но быстро стада не перегонишь.
- А собрать свое войско? - спросил Конан.
- Собираем. Но степь широка. Долго собирать степное войско, долго. Вражье войско успевает уйти с добычей. Потому и ходим мы сами в чужие земли, чтобы сломить силу вражеского войска. Страх и смерть - извечные спутники войны. А чего боишься ты, Конан?
- Да ничего я не боюсь!
- Ты не боишься боли и смерти, ты не боишься никакого противника, это так. Но ты боишься быть слабым. Не так?
- Я всегда полагался только на свою силу.
- Но на всякую силу найдется другая, более сильная. Ты встретился в степи с десятком воинов - и никакая сила тебе не помогла. Ты рассказывал, что через твои руки прошли большие богатства, но они ушли, и ты остался ни с чем…
- Я добуду деньги снова!
- Зачем? Деньги утекают прочь, и ничего у тебя не остается. Работай не на деньги, а на славу. Стань вождем, чтобы за тобой пошли десятки и сотни воинов. Поведи их от победы к победе, и золото потечет к тебе. Оно тут же уйдет от тебя как плата твоим людям, но еще больше укрепит твою славу. Тогда ты станешь неизмеримо сильнее, чем просто силой своих мышц. Ты можешь завоевывать государства и подчинять их себе. Но не слава вора проведет тебя по этому пути, а слава воина!
Сауль - младшая дочь Тайчи-нойона была молодой незамужней женщиной. Никто не назвал бы ее красавицей, но она была по-своему мила и очаровательна. Проведя с Конаном несколько дней в разговорах, перевязывая его раны и принося ему еду, она все крепче привязывалась к могучему киммерийцу. Прикосновения, переходящие в ласки, девичьи мечты воспламеняли ее, и через пару дней она легла с Конаном. Когда утром она упорхнула из его постели, Конан с некоторым смущением встретил взгляд Тайчи-нойона.
- Тайчи-нойон, - начал Конан, - я не хотел бы показаться тебе неблагодарным или нарушать ваши обычаи, но что произошло, то произошло.
- Я сам послал ее к тебе, - сказал Тайчи-нойон.
- Да? Хм. Обычно отцы берегут дочерей для желанных мужей. А я даже не знаю, надолго ли останусь здесь.
- Сауль моя любимая дочка, и я не хотел бы отдавать ее в чужой род. А от тебя у нее родится хороший сын. Сильный. Смелый. Мой внук. А если Сауль потом найдет хорошего жениха, то пусть он будет достаточно умен и не откажется взять ее с ребенком. Сауль будет счастлива с тобой. Ненадолго? Но кто может знать, что ему готовит завтрашний день?
Когда раны Конана достаточно зажили и он начал ходить, Тайчи начал подбирать для него оружие.
- Я привык биться длинным прямым мечом! - твердо объявил Конан.
- У меня такого просто нет, - ответил Тайчи-нойон. - Да и зачем тебе такой меч? Длинный меч нужен для того, чтобы нанести очень сильный удар. А большинство твоих противников вовсе не таковы, чтобы им требовался настолько сильный удар. Вот посмотри - в чем преимущество такого клинка?
Он показал Конану сильно изогнутую саблю. Конан поразмыслил и сказал: - Для боя в тесноте?
- Точно. Я не предлагаю тебе эту саблю, она тебе не по руке, но ты сам понял - в тесной схватке длинный меч может быть зажат, и ты не сможешь им ни размахнуться, ни ударить. Когда ты бьешься конным, надо как можно быстрее рубить противника. Попробуй вот эту саблю, более подходящей для тебя у меня все равно нет.
Конан понемногу привык к сабле и смог оценить, насколько стремительнее получались удары непривычно легкого для него клинка. Он осваивал искусство бросать аркан и стрелять из тугого короткого лука, учился не просто скакать на лошади, но и резко уклоняться от чужих ударов, оставаясь в седле. Тайчи-нойон видел, что жизнь кочевника не очень привлекает Конана, и тот ждет лишь возможности уйти. И Тайчи-нойон задумывался. Тем временем они кочевали следом за стадами на новые пастбища, изредка встречаясь с чужими стадами и, обменявшись новостями, расходились в стороны, чтобы не мешать друг другу.
Однажды, объезжая окрестности стад с двумя воинами, Конан наткнулся на чужих всадников. Их было около десятка, и они сочли троих встречных легкой добычей.
- Нападем на них? - спросил Конан, когда чужие всадники поскакали навстречу, развертываясь в облавное полукольцо, чтобы не дать никому уйти.
- Сначала сделаем вид, что бежим, а за тем холмом встретим их, - ответил один из воинов.