Той ночью Осман принялся стонать. Примерно через час тюремщик спустился проведать своих подопечных.
- Что с тобой? - заорал он, шаркая по сырому полу.
- Тысяча демонов ворвалась в мое брюхо! - закричал Осман. - Ты принес мне отравленную жратву! Тащи сюда лекаря, иначе я сдохну и тебе, негодяй, придется занять мое место на плахе! - И он зашелся в очередном протяжном стоне.
- Не так ужасно, чтобы поднимать такой вой, - проворчал тюремщик.
Он подошел к темнице Конана и поднял свой факел. Конан, уверившись, что его оковы видны от двери, прикинулся спящим. Убедившись, что от киммерийца угрозы ждать не приходится, тюремщик вернулся к камере Османа. Послышалось бряцанье ключа в замке, шарканье, негромкое ворчанье, затем звук удара, резкий вскрик и еще один удар.
- Я свободен, Конан! - сказал Осман.
- Нет еще. Ты по-прежнему здесь, внизу, вместе со мной. Тащи мне это железо, и я освобожу тебя.
Осман подошел к двери, перебирая связку ключей, пока не отыскал нужный. Дверь распахнулась.
- Теперь я схожу за наковальней, - сказал он.
- Меньше болтовни и больше дела, - посоветовал Конан. - Поторапливайся!
Мошенник кинулся прочь, и Конан услышал топот ног, перескакивающих через ступеньки. Донесся скрип и скрежет, затем тяжелый вздох. Казалось, будут вечно длиться эти вздохи и этот скрежет, сопровождаемые звяканьем тяжелого металла о камень. Киммериец весь изошелся нетерпением, пока мошенник, шатающийся под тяжестью наковальни, снова не появился в дверном проеме. Он едва не рухнул у ног Конана. Мощные руки Конана приняли тяжелый груз.
- Быстро, приятель, молоток и зубило!
- Думаешь, - с трудом перевел дух Осман, - эта наковальня - такой пустячковый груз, что остальное я мог захватить свободной рукой?
Конан рывком поставил его на ноги:
- Беги, пока я не свернул тебе шею!
Со стоном и хрипом Осман заковылял, пошатываясь. Через пару минут он вернулся: в одной руке кузнечный молот с короткой рукоятью, в другой - зазубренное зубило.
- Надеюсь, ты знаешь, как ими пользоваться?
- Мой отец был кузнецом, - отозвался Конан, выхватывая у мошенника инструменты. - С молотом я познакомился раньше, чем с мечом.
Встав на колено, он поставил одну ногу на наковальню и направил зубило к соединению цепи с ножным кольцом. Одним мощным молниеносным ударом он разрубил закаленное железо. Звук пролетел по узилищу, подобно раскатистому звону огромного колокола.
- Там, наверху, услышат, - истерично прошипел Осман. - Быстрей!
- Что, похоже, я попросту трачу время? - осведомился Конан.
Он повторил процедуру с кольцом на второй лодыжке. Согнувшись насколько возможно, он рассек цепь, что вела к шее; несколько звеньев осталось висеть на кольце. Затем он положил левое запястье на наковальню и приставил зубило.
- Держи зубило, - приказал он.
Осман осторожно взял инструмент:
- Ты ведь не промахнешься и не двинешь мне по…
Конан не обеспокоился разуверениями, а лишь нанес сокрушительный удар по верхушке зубила и перерубил цепь. С проклятиями Осман выронил зубило и затряс поврежденной кистью. Теперь Конан перехватил зубило левой рукой.
- Давай! - приказал он.
Осман нерешительно подобрал зубило.
- Способен ли ты бить левой? Уверен, ты можешь промахнуться. - Тут он услышал доносящиеся сверху шум и голоса. - Да поможет мне Митра, - выдохнул Осман, направляя зубило и крепко зажмуриваясь.
Дикий взмах молота - и последняя цепь отлетела в сторону.
Конан выпрямился и рассмеялся:
- Свободен!
- Свободен? - возмущенно повторил Осман. - Мы в темнице, и стража приближается!
Одной рукой Конан взял молот, а другой - зубило.
- Тогда нам лучше собираться! Он ринулся в дверь своей камеры. Осман сразу за ним.
Поднимаясь по лестнице, они встретили пару спешащих вниз изумленных стражников. Первый занес меч над головой Конана, но киммериец отбил лезвие зубилом и в следующее мгновение размозжил противнику голову - молот сокрушил прочный металлический шлем, будто тот был из пергамента. Конан подхватил готового рухнуть стражника и швырнул его под ноги второму. Стражник расставил ноги, дабы сохранить равновесие, и тут киммериец протаранил зубилом его грудину - стержень пронзил сердце, и тупая кромка зарылась глубоко в позвоночнике.
Конан подхватил меч поверженного врага, затем перескочил через оба тела и ринулся дальше, в караульную комнату. Там трое оставшихся стражников кинулись к своим доспехам и выхватили оружие. Один поднял было крик, но меч киммерийца устремился к его глотке и прервал вопль на полуслове. Другой попытался выбежать из караулки, но Конан швырнул массивный молот, размозживший затылок стражника, будто яичную скорлупу.
Последний стражник, прикрываясь щитом, замахнулся секирой. Первый удар Конана разнес щит и руку, его державшую. Второй расколол череп. И в комнате сразу воцарилась тишина.
- Пять человек! - с благоговением воскликнул Осман. - Пять человек уничтожено в один миг!
- От тебя чертовски мало проку, - сказал Конан, отбирая себе лучшее оружие из того, что имелось в комнате. Ничего из одежды и шлемов не подошло гиганту, а потому он довольствовался своей набедренной повязкой и с головы до ног обвешался оружием.
- Но ты действовал слишком хорошо! - возразил Осман. - Что еще от меня требуется?
- Прежде всего лошадь. Отправляйся, быстро отыщи нам двух скакунов и веди их сюда.
- Я один?
- Ага, один. Посмотри на меня! - Почти обнаженное гигантское тело варвара все было в синяках и царапинах, его волосы спутались, да и вся его внешность отнюдь не улучшилась от пребывания в темнице. - Я не отойду и на пять шагов от дверей, как кто-нибудь из горожан поднимет тревогу. Вряд ли кто-то примет эти железные браслеты за украшения. Иди и укради нам лошадей, да давай поторапливайся!
Маленький человек кинулся за дверь, и Конан какое-то время с тревогой ожидал звона снаряжения стражников, бегущих отомстить за убитых товарищей. Затем он услыхал приближающийся стук копыт двух скачущих галопом лошадей. Превосходно натренированный слух подсказал ему, что одна была под седоком, другая - нет. Мгновения спустя Осман уже останавливался у двери, сидя верхом на великолепном боевом скакуне и ведя на узде другого. Оба были под кавалерийскими седлами.
- Скорей взбирайся! - крикнул Осман. - Там, у трактира, остались два солдата, они очень на меня рассержены и направляются сюда.
Впрочем, в понуканиях не было необходимости. Прежде чем третье слово вылетело из глотки Османа, киммериец уже был в седле и пятками колотил по конским бокам. С гиканьем Осман устремился за ним.
Загобал указал на четверку солдат:
- Вы четверо охраняете это место. Остальные тащат хоронить тела. Я доложу Торгут-хану.
- Мы не кинемся в погоню? - удивился первый стражник.
- Нет, они слишком опередили нас, а мы слишком разбросаны из-за этих праздничных приготовлений. Несомненно, вскоре мы их увидим.
Люди принялись выполнять его указания, весьма озадаченные тем, что так легко приходящий в ярость капитан Загобал на этот раз отнесся к происшествию столь философски. Впрочем, все ограничилось недоуменными пожатиями плеч: они были солдаты и выполняли приказы, не задавая лишних вопросов.
Что же до Загобала, то он направился докладывать Торгут-хану о том, что коронный номер вице-короля скрылся, предварительно устроив стражникам кровавую баню. Твердая полоска его рта изогнулась в почти удовлетворенной улыбке, будто все происходило в соответствии с замыслом.
- Посмотрите на этого, командир, - сказал стражник. Еще одно тело выволокли из темницы, и все в изумлении уставились на него.
- Во имя Митры! - воскликнул другой стражник. - Неужели зубило торчит у него из груди? Вколочено в самую кость. Сетом клянусь! - Он поставил ногу у трупа, ухватился за выступающий стержень и с силой потянул на себя. Но не освободил орудие. - Сет его побери! - восхищенно пробормотал стражник.
- Железяка застряла в позвоночнике! Что за рука смогла нанести такой удар?
- Конана, дурачина, - произнес первый собеседник. - Разбойничий главарь, люди говорят, силы невероятной.
Загобал осмотрел тело и убедился, что все именно так.
- Пять стражников наповал? - осведомился он.
- Ага, и еще тюремщик, - подтвердил первый стражник. - У этого сломана шея.
Глава вторая
- Теперь недалеко, - сказал Конан.
- Надеюсь, ты прав, - пробормотал Осман, поморщившись от боли в заднице. Беззаботная жизнь городского вора никак не подготовила его к тяжелому существованию в седле.
Их окружала сухая, бесплодная равнина, не слишком отличающаяся от пустыни, что расстилалась южнее. Разве что взамен песчаных барханов здесь преобладали громадные валуны, растительность же ограничивалась низкорослым кустарником. Тропы, блуждающие меж валунов и утесов, образовывали подобие лабиринта, и нигде не открывалась перспектива дальше чем за несколько десятков шагов. Это было идеальное прибежище для разбойников.
Беглым взглядом Конан окинул нависающий скалистый утес.
- Негодяи совсем без меня распустились, - сказал он. - На верхушке вон той скалы должен был быть часовой. Человек может лежать там на пузе, как ящерица, и мимо него мышь не проскочит.
Еще несколько минут они скакали, вступив в ущелье, образованное нависающими утесами, так что чистое голубое небо над головами казалось узкой лентой. Внезапно тропа оборвалась, и всадники очутились в небольшом каньоне, в центре которого бил ключ. Ручей бежал в пруд, а куда уходила вода оттуда, видно не было. В воздухе явственно ощущался запах дыма. Пара десятков мужчин, сидевших вокруг костра, вскочила на ноги при виде незваных гостей.
Компания была самая разношерстная: туранцы, иранистанцы, представители полудюжины степных племен, что обитали в пустынях к югу от Кофа и Турана. Это было сборище негодяев, повсюду объявленных вне закона: мрачные, покрытые шрамами, многие заклеймены палачом. Не один из них поплатился за воровство укороченной рукой. Они неуверенно поглядывали на вновь прибывших, все, кроме двоих, что по-прежнему сидели на корточках у огня. Эти двое взирали с неприкрытой злобой и неприязнью.
- Эй, негодяи! - воскликнул киммериец. - Скверный прием вы оказываете своему старому товарищу, вырвавшемуся из лап смерти! - Он спешился и с важным видом прошествовал к огню. - Знаю, знаю. Вы так очумели от радости, что не знаете, как выразить ее словами. - Он оглядел их всех, но каждый отводил глаза, стараясь не встречаться с этим львиным взором.
Ноздри Конана расширились, он с шумом втянул в себя воздух:
- Клянусь Сетом, чую, готовится обед! Как долго у меня не было нормальной человеческой еды!
Он подошел к огню, и прочие отпрянули, дабы освободить ему место. Над углями жарилась парочка упитанных молодых газелей, вокруг струился божественный аромат. Два омерзительных типа взирали на Конана поверх подрумянившихся туш. Конан ухмыльнулся им, вытащил кинжал и отрезал щедрый ломоть дымящегося мяса.
- Аргун, как приятно снова увидеть твою кислую рожу. И рядом, как обычно, твой прихлебатель Касим. - Сильными белыми зубами киммериец оторвал кусок мяса, прожевал и проглотил. - Я уж почти начинаю думать, что вы не рады видеть меня живым.
Один из мужчин встал. Его раздвоенная бородка концами топорщилась вперед и была окрашена яркокрасным.
- Дела не те, что были, Конан. Тебя сцапали, как последнего дурака, такой не может оставаться нашим атаманом. - Он махнул в сторону человека, который, не сводя глаз с Конана, медленно вставал рядом со своим товарищем. - Аргун теперь наш главарь. Он стоит двоих таких, как ты, северный дикарь!
- Именно, - произнес второй, большая и сильная скотина, облаченная в испачканную кровью кожу; его лицо все было испещрено шрамами. - Если ты собираешься остаться с нами, то будешь обычным членом шайки. Теперь я главный. - Он свирепо выпятил челюсть, рука его лежала на рукояти короткого кривого меча.
- Так ли это? - произнес Конан убийственно спокойным тоном. - Я наслаждался гостеприимством вице-короля, не больше. Это ничего не меняет.
- Если ты так думаешь, - проговорил Аргун, - ты - покойник.
Он принялся вытаскивать меч, но раньше, чем лезвие покинуло ножны, киммериец молниеносно, как тигр, перепрыгнул через костер и вонзил кинжал в пах негодяя. Неумолимо закручивая искривленное острие, он вспарывал живот, пока лезвие не уткнулось в позвоночник. Лишь единожды вскрикнув, Аргун, теряя внутренности, повалился прямо в костер.
Касим, ошеломленный столь внезапной и дикой яростью, пустился бежать, но не успел сделать и нескольких шагов, как киммериец прыгнул на него, мощными руками обвил шею противника и рванул в противоположные стороны. Последовал треск - и неожиданно раздвоенная красная бородка Касима уже топорщилась над его спиной. Глаза его выпучились с застывшим в них недоумением, и последний взгляд в мир смертных явил ему лицо Конана, ухмыляющееся над его собственным. Конан поднял упавшее тело и швырнул его в воду. Затем он подошел к обгоревшему трупу Аргуна и выдернул кинжал из развороченного позвоночника, вытер лезвие о грязные кожаные одежды, запачкав их еще больше. Он снова отрезал себе кусок мяса и принялся за еду.
- Все удовлетворены? - прорычал он, набив себе полный рот нежной плотью газели.
- Как хорошо снова видеть тебя! - закричал одноглазый туранец по имени Убо.
- Воистину! Мы все надеялись, что ты вернешься к нам, Конан, - произнес другой, а остальные принялись соглашаться, что именно так оно и было. Один из обитателей пустынь залез в пруд и выволок тело несчастного Касима.
- Позор на твою голову, Конан, - проворчал он. - Великое святотатство - осквернить проточную воду. - И он стал выжимать полы своего коричнево-черного полосатого халата.
- Ручаюсь, что эта падаль не сделала воду слаще, Ауда, - сказал Конан. - Но они взбесили меня, и я потерял самообладание. Ребята, это мой друг Осман. Его заслуга, что я вылез из темницы, а потому он теперь с нами.
Разбойники радушно приветствовали Османа, но разглядывали его оценивающе. Он подошел к Конану:
- После того как однажды я видел тебя в деле, я понимал, что произойдет. Но меня удивило, как они посмели бросить тебе вызов, зная, что ты за человек.
- Хм! - презрительно фыркнул Конан, обгладывая ребрышко. Он огляделся и, понизив голос, сказал: - Эти псы? У них разум животных. Приходится ежедневно объяснять им, кто есть кто. Довольно скоро они забудут тех двоих, и опять кто-нибудь возомнит себя главным. И тогда все повторится сначала. Как видишь, только так можно поступать с ними, быстро и решительно, прежде чем неповиновение выплеснется из берегов.
- Понимаю, - кивнул Осман. Он отрезают кусок газели и вцепился в него, наслаждаясь щедрым дымным ароматом. - Что теперь?
- Мы составим план, - сказал Конан, - а ты будешь нам помогать.
- Разумеется, - заверил его Осман. - Я желаю лишь помогать тебе, что уже и делаю. Я буду твоей правой рукой. - И он подобострастно ухмыльнулся. Киммериец взглянул на него поверх почти обглоданной бедренной кости.
- У меня уже есть правая рука, - напомнил он Осману.
Загобал остался доволен своими приготовлениями. Его люди натасканы превосходно, а те, кого он послал с поручением, скоро должны были вернуться. Он прошел в новый храм Аримана через ворота для процессий, вырезанные в виде головы гигантского демона с разинутой пастью, являвшей собой вход. Железные шипы тяжелой подъемной решетки были сработаны в виде ряда клыков верхней челюсти демона.
Только законченный внутренний облик дворца уже производил гнетущее впечатление. Свет проникал лишь через небольшие круглые окошки, расположенные прямо под потолком. Лучи, струящиеся сквозь багровые стекла, падали вниз кровавыми пеленами. От входа к алтарю вели два ряда колонн, подпирающих крышу. Колоннам была придана форма обнаженных, закованных в цепи женщин, подавленных тяжестью, навалившейся им на плечи; прекрасные, страдальческие лица были искажены болью.
Загобал следовал меж ними, пока не достиг алтаря. Тот был исполнен в виде огромного клубка извивающихся змей, высеченных с удивительным мастерством в стиле куда как более раннем, нежели женщины-колонны. Действительно, выделка была столь древней, что не нашлось бы в городе человека настолько ученого, чтобы он знал происхождение этого шедевра. И сколь бы ни был закален Загобал, вид зловещего алтаря заставил содрогнуться сурового воина.
На протяжении веков место нового храма было завалено грудой камней. И хотя она загромождала городскую площадь, никто не старался очистить и застроить это пространство. В городе существовала смутная, древняя легенда, будто всякий, кто попытается сделать это, жестоко поплатится за свою самонадеянность.
Но два года назад, одновременно с воцарением Торгут-хана в качестве вице-короля, в городе появился странный жрец. Имя его было Трагтан, и однажды он предстал при вице-королевском дворе, требуя аудиенции. Трагтан представился братом древнего Ордена Аримана, прибывшим, дабы восстановить заброшенный храм Ордена.
Торгут-хан сперва остался равнодушным к этому предложению, но Трагтан заверил, что братство готово принять на себя все расходы. Торгут-хан заявил, что в таком случае у него нет возражений, но следует уделить внимание некоторым практическим и юридическим вопросам, решение коих вполне можно облегчить, если жрец внесет вклад в дело обновления местной сокровищницы, которую новый вице-король приказал перестроить.
Загобалу было известно, что при очередной личной встрече Трагтан предложил Торгут-хану устроить сокровищницу в глубокой крипте под новым храмом - ведь храм явится несокрушимой твердыней для любого, кто пожелает завладеть казной. Торгут-хан сразу же понял все выгоды этого предложения. Теперь он мог прикарманить королевские деньги, выделенные на строительство сокровищницы, вместе с тем, что уже выманил на такое же мнимое проектирование. Загобал видел письма, в которых Торгут-хан убеждал короля, будто эти деньги пожертвованы на строительство храма, который сам по себе обеспечит полную безопасность сокровищам короны, с тратами куда меньшими, чем предполагалось.
Размышляя обо всем этом, Загобал изучал вызывающий отвращение алтарь. Его обнаружили, убрав вековой хлам. Увидев алтарь, рабочие в ужасе покинули страшное место и наотрез отказывались вернуться, несмотря на все угрозы со стороны жреца и вице-короля. В конце концов, для того чтобы завершить работы по расчистке алтаря, пришлось использовать узников, а затем обернуть его плотной материей, чтобы рабочие не могли даже мельком увидеть его, следуя по своим делам.