- Попытайтесь.
- М-м, не только. Сделаем. А ты нам поможешь.
- А потом ты проснешься?
- Тебя отнесут к источнику на горе Резец и омоют его водой. Это привлечет внимание Пэллес Рил. Она прибудет туда - и умрет.
- Ее не так просто убить.
- Полагаю, ты удивишься.
Он глядит на меня, будто ждет ответа, но я только смотрю, как бьется жила у него на шее, и скалю зубы.
- Также тебе интересно будет узнать, - продолжает он, кашлянув в кулак, - что своей гибелью она примет на себя всю ответственность за эпидемию ВРИЧ. Сюжет уже расписан: эпидемия была террористическим актом со стороны Пэллес Рил, направленным на то, чтобы восстановить общественное мнение против компании "Поднебесье".
- Херня. Никто не купится.
- Купятся как миленькие. У нас найдутся документы, подтверждающие, что в прошлом у нее была связь - полагаю, ее придется назвать романтической - с неким администратором по имени Керри Вурхис…
- Главой отдела опасных биоматериалов? Но Вурхис же баба…
- И лесбиянка, - уточнил Гаррет с профессорским блеском в глазах. - Да. Это будет особенно пикантный поворот. Миз Вурхис… как это называется - совесть замучает? И в своей предсмертной записке она признается во всем, включая соучастие Пэллес Рил. Миз Вурхис при пособничестве удачно подвернувшейся группы экотеррористов, которую мы создадим ради такого случая, устроила также и ловушку, едва не погубившую тебя вместе с Тан’элКотом. Однако тебе удалось спастись исключительно зрелищным образом - я уже видел запись, и Приключение получится просто восхитительное.
- Это же бессмыслица, - говорю я. - С какой стати…
- Смысла и не надо искать, - бесстрастно замечает Гаррет. - Собственно говоря, бессмыслица даже лучше, особенно в определенной мере театральная - ты, Хэри, должен понимать это лучше любого другого. Таким образом, десятки соперничающих теорий станут сотрясать сеть на протяжении недель, месяцев, быть может, лет. И некоторые из этих предположений будут логичнее, вероятнее, осмысленней, истины. В этом и заключается общественная полезность "теорий заговора". Если кто-то по случайности и натолкнется на истину, та утонет в потоках мнимых заговоров, один невероятней другого. Идеальная маскировка.
- Поклонники Пэллес никогда не примут…
Гаррет отмахнулся.
- Пэллес Рил обезумела, ты не забыл? Тяжесть невероятной власти свела ее с ума. Это культурная традиция: великие властители становятся как боги, великие властительницы сходят с ума и становятся погубительницами - которых, в свою очередь, должны сразить их возлюбленные. Общественность уже готова в это поверить: в конце концов, это была постоянная тема определенного рода развлечений на протяжении трех сотен лет.
- Никто в это не поверит, - твержу я, но уже не так убежденно.
Поджав губы, он разводит руками и печально вздыхает: мудрец, видевший все и слегка озадаченный банальностью увиденного.
- Большинство людей, - замечает он, будто извиняясь, - готовы поверить в любую глупость, нелепость или ересь, лишь бы она не противоречила тому, что они зазубрили в детстве.
И это до такой степени правда, что во рту у меня прорастает полынь.
- В конечном итоге они поверят, - неторопливо, с жеманным, утонченным садизмом произносит Гаррет, словно может причинить мне больше страданий, если будет выдавать их по капле, - потому что поверишь ты.
Несколько секунд я стараюсь проглотить комок холодной овсянки, который был моим сердцем. И пока я этим занимаюсь, Гаррет продолжает.
- Подозреваю, - замечает он с гнусной улыбочкой сплетника, готового поделиться особенно постыдным слушком, - ты еще не понял, что ты в эфире.
В голове у меня снова вспыхивает магний, и комнату заливает белый свет. Я знал - я точно знал откуда-то, потому что читал актерский монолог, даже не задумываясь об этом.
Черт, я и не перестаю…
- За аудиторию свою не волнуйся, Хэри. Нет у тебя аудитории. Позволю заметить, Студия уже выяснила, что бывает, когда пускаешь тебя в прямой эфир.
Он вытаскивает из-под стола, за которым восседал, черный чемодан с двумя металлическими рукоятками - не то медными, не то позолоченными. Взгромоздив ящик на столешницу, Гаррет поворачивает его ко мне стеклянисто-гладким боком, похожим на экран.
- Думаю, ты не знаком с устройством, на основе которого создан этот блок, - замечает он. - Туземцы называют его Артанским зеркалом. По природе своей оно крайне схоже с обычным наладонником, но работающим не при помощи квантовых электромагнитных эффектов, а на токах Силы. Суть в том, что это устройство питается от грифоньего камня. До тех пор, покуда камень сохраняет… м-м… пожалуй, следовало бы сказать "заряд", устройство будет записывать передачу с твоего имплантата. Это, в некотором роде, усовершенствование "глубокого погружения": поскольку запись производится на отдельный блок, нам не придется возвращать после казни твою голову. Собственно говоря, устройство это магическом образом связано с аналогичным ему в Терновом ущелье, на Полустанке, так что, хотя физически ты находишься здесь во фримоде, группа избранных - скажем, цензоров - на Земле будет следить за событиями в реальном времени. Полагаю, твой бывший патрон, праздножитель Вило, находится в их числе.
Вспышки в черепе становятся все ярче, их шипение выталкивает голос Гаррета куда-то в верхний диапазон, так что он звучит пронзительно и звонко, будто из глубокой алюминиевой канистры.
- Можешь говорить что угодно и думать что угодно; нужные кадры будут подклеены к записям камер безопасности, запечатлевшим спасение Тан’элКота - история начнется впечатляющий аккордом. А все, чего не одобрит Совет, из финальной версии будет вырезано.
Вырезано…
Финальная версия…
Гаррет и Райте одинаково откидываются назад, сложив руки на груди, и ждут, пока до меня дойдет. Они поймают Шенну на меня, как на живца, чтобы я мог видеть, как она умрет. Все запишут.
И будут продавать.
Все перед моими глазами растворяется в белом пламени, и на свете не остается ничего - только гнев.
4
- Должно быть, пощипало изрядно, но теперь ожоги тебя не так беспокоят, верно?
Райте снимает с меня сетку и снова убирает в мешок.
Я киваю.
- Да, Райте, спасибо.
Мой лучший друг наклоняется ко мне, кладет теплую ладонь на плечо, а свободной рукой срезает наручники, пристегнувшие мои запястья к подлокотникам.
- Мы же не станем говорить, что случилось в этой комнате, верно? Никому от этого лучше не будет, тебе в первую очередь.
- Ты прав, - отвечаю я, кивнув снова.
Очень внимательный парень; кое-что он понимает быстрее меня.
- Ты даже думать об этом не захочешь. Лучше думай о работе, которая тебе предстоит. Лучше забудь обо всем, что здесь было сказано, пока я не дам тебе знак. Столько раздумий… они тебя только встревожат зря. Мы же не хотим, чтобы ты попусту изводился, верно?
- Да, Райте, ты как всегда прав, - отвечаю я, благодарно сжимая его плечо освобожденной рукой. - Спасибо, малыш. Ты мой лучший друг. Мне чертовски повезло, что у меня есть ты, повезло как никогда в жизни.
В льдистых глазах вспыхивает улыбка.
- Повезло? Удача тут ни при чем, - говорит он. - Это судьба.
5
Кратер имеет в поперечнике добрую сотню ярдов - округлая вмятина на вершине холма в четверти мили от окраин Палатина. Мне кажется, он метеоритный; я не геолог, но эти горы не вулканического происхождения, а кроме того, зев вулкана не может быть таким ровным - словно параболический отражатель.
Звезды сияют над голым холмом. Деревья, и кусты, и трава, и прочая хрень - все выгорело до мелких ломких угольков, до черной земли, и недавно, судя по тому, что все вокруг до сих пор воняет керосином.
В центре чаши стоят стальные леса в два этажа, высотой несколько ярдов каждый. На нижней платформе расположен алтарь, и на нем какой-то парень проводит ритуал жертвоприношения; жертвы - цыплята, козлы и прочая недорогая живность. Парень совершенно наг, но, несмотря на холодную ночь, истекает потом, потому что земля под лесами покрыта толстым слоем тлеющих углей, куда он швыряет обескровленные тушки.
На лице его я замечаю гримасу. Похоже, парень в своем деле новичок, и кровь в таком количестве его пугает, но он продолжает читать заклятия - крепкий малыш. Голос его едва слышен за нервным квохтаньем и испуганным блеянием, а то, что мне удается разобрать, непонятно. Слетающие с его губ звуки трудно назвать словами… во всяком случае, человеческими.
На той же платформе рядом с заклинателем валяется другой юноша. Он только начинает пробуждаться от наркотического сна, чтобы обнаружить, что лежит голым и связанным тонкой впивающейся в тело проволокой.
- Грег! - окликает он коленопреклоненного у алтаря юношу. На расстоянии полсотни ярдов, разделяющие нас, едва можно разобрать, что он говорит. - Грег, в чем дело? Что ты творишь? Почему меня связали?
Он скорее озадачен, чем напуган.
Это ненадолго.
Говорит он по-английски. Я совершенно уверен, что это важно, но почему - никак не припомнить.
Над лесами полыхают пять длинных факелов, вздетых на стальные шесты примерно на одном расстоянии от края кратера и от круга горящих углей. Между шестами натянуты толстые канаты из стальной проволоки - волокна ее блестят в неверном свете. Канат перекинут от шеста на шест, высоко над голой почерневшей землей, и затем обвивает пять столбов. С того места, где сижу я в своем паланкине, - на кромке кратера - пять факелов и канат образуют явственно зримый узор, подвешенный над алтарем.
Пентаграмма.
На верхней платформе под лучами равнодушной луны покоится в обнаженное тело Берна. Парик сдернут с его голого черепа, грудь и пах выбриты. На нагой мертвой плоти начертаны сложные, переплетающиеся узоры, чьи линии блестят в лунном свете, точно серебро.
Парень на нижней платформе перерезает глотку воющей кошке, отчего визг ее сменяется булькающим звуком, и швыряет ее, еще живую, в угли. Двое монахов-носильщиков отворачиваются - любители животных, не иначе.
Все четверо охранников… я хочу сказать, артанских стражников… не сводят с кратера глаз. Лица их незримы под покрытыми копотью забралами и антиволшебными серебряными накладками. Это ощутимо и неприятно напоминает мне о социальных полицейских. Не могу сказать, почему эта мысль меня так тревожит.
Что-то насчет социальной полиции…. нет, не вспоминается никак.
Райте стоит рядом со мною, тоже жадно вглядывается в кратер, слизывая с губы испарину. Гаррет по другую сторону просто нервничает. На спине у него висит меч Берна - Косалл. В этом клинке хранится столько волшбы, что, если опустить его в кратер, он на фиг снесет весь ритуал призыва. Перевязь меча на одежде артанского вице-короля выглядит нелепо. Гаррет то и дело проводит под ней пальцем, будто перевязь здорово трет.
Очень на это надеюсь.
- Грег, нет… что ты делаешь? - спрашивает связанный мальчишка в кратере.
Глаза его распахнуты так широко, что мне отсюда видны белки.
Много-много лет назад, в самом начале своей карьеры, я подрабатывал, собирая тела для работных мертвяков в Анхане. Работа пошла насмарку, а мне довелось видеть, как пара моих недавно откинувшихся подопечных выплачивала долги натурой, после смерти. То, что я вижу, не слишком похоже на заклятие оживления, и я прямо об этом заявляю.
Гаррет кивает, глядя в свои карточки.
- Это, строго говоря, вовсе не заклятие, - замечает он, ни к кому конкретно не обращаясь.
На миг наши взгляды встречаются, потом он кашляет в ладонь и нервно поправляет галстук, словно жертва внезапного сетервью.
- Э-э… высокое содержание металла в слагающих кратер породах… э-э… превращает его в рефлектор Силы, - читает он. - Э-э… комбинация заклинаний, магического резонанса силовых токов внутри кабельной пентаграммы и, безусловно, э-эманаций боли и ужаса, которые молодой Проховцев вызывает у своих жертв, привлечет Силу внешнюю. Когда она, внешняя Сила, приблизится, чтобы кормиться, кратер сосредоточит ее присутствие, направляя в точку фокуса; туда, где находится юноша, проводящий… э-э… ритуал. Таким образом Проховцев произведет перенос сознания - так сказать, поцелуй жизни, хе-хе - в труп… э-э… святого Берна на верхней платформе.
- Демон… - медленно повторяю я, перекатывая слово на языке, пробуя на вкус. - Вы собрались скормить мою жену демону. Не уверен, что мне это нравится.
- Тс-с, - шепчет Райте. - Ты прерываешь его экспозицию. - Английское слово он произносит со слабой усмешкой, будто слегка гордится тем, что знает его.
- Хм-ф, - мычит Гаррет, заглядывая в следующую карточку. - Интересно.
Грег Проховцев в кратере бьет козла ножом под ребра, вспарывает брюхо до самого таза и сталкивает тушу вниз, в угли. Кишки соскальзывают вслед, оставляя на платформе широкую полосу кровавой слизи. Меня тревожит почему-то, что я знаю имя тавматурга - откуда? И второй парень, тот, что лежит рядом связанный, - его голос мне тоже знаком…
Гаррет отрывает взгляд от своих карточек.
- Вот это может быть тебе интересно, Майклсон. Тут сказано, что Силы внешние - как вы их зовете, "демоны" - в сущности, не вполне разумны. Как и сама Шамбарайя, они по природе своей безличны; просто… м-м… "энергетические поля приблизительно совпадающих тропизмов, обретающие разум и волю только при взаимодействии с нервной системой живого существа". Ничего себе фразочка. Таким образом, труп Берна станет, грубо говоря, аналогом Пэллес Рил - как тут сказано, "фокальным узлом сознания". Однако… э-э… демон - создание иного порядка, и его присутствие Пэллес - или Шамбарайя, или они обе - не обнаружат.
- М-да, - тяжело роняю я. - Очень интересно. Знаешь что? Ты говоришь в точности как долбаный Тан’элКот.
- Да? - с улыбкой отзывается Гаррет, складывая карты. - Ну-ну.
Проховцев с платформы поет все громче, подтаскивая второго парня к краю.
- Грег, пожалуйста!.. - умоляет связанный, рыдая в голос. - Пожалуйста, Грег, господи, ты же не можешь!.. Грег, бога ради, мы же вместе прошли школу, Консерваторию, господи Иисусе, ты бы никогда экзамен по западному не сдал…
- Студенты, - бормочу я под нос. - Они оба студенты-тавматурги.
Точно. Связанный - это Ник Дворжак с курса прикладной магии. А второй - Грег Проховцев - из той же группы. Я прервал их занятие только позавчера, когда все закрутилось…
Это так важно? Почему у меня в голове мысли не сходятся? Почему мне все время кажется, будто я о чем-то забываю?
Проховцев словно не слышит мольбы Дворжака. Закатив глаза, он под непрестанный вой заклинаний волочет несчастного к краю платформы. Я морщусь - даже для меня это чересчур.
- Человеческое жертвоприношение? - интересуюсь я.
Райте невозмутимо кивает.
- Ученики чародеев для этой цели подходят лучше всего: их Оболочки хорошо развиты и достаточно ярки, чтобы привлечь Силы внешние, но они еще не овладели достаточно магией, чтобы защититься.
- Кроме того, - добавляет Гаррет, - это очень зрелищно.
Проховцев не режет парня - просто сбрасывает пинком с платформы. Дворжак с воплем рушится в горящие угли. Там невысоко, футов десять - при падении он даже не потерял сознания. На несколько секунд у него перехватывает дыхание, но, едва набрав в грудь воздуха, он начинает выть, катаясь по углям, извиваясь и дергаясь, пытаясь выползти из ямы, но со связанными руками и ногами у него нет ни шанса. Он уже настолько обгорел, что все равно не жилец.
Вскоре силы его покидают, и парень только подергивается беспомощно. Плоть буреет и размягчается, лопается обугленная кожа, и вытекает кипящий жир, жидкость в брюшной полости доходит до кипения, и живот взрывается.
В этот момент Проховцев напрягается. На шее его проступают жилы, нижняя челюсть выдается вперед. Двигаясь медленно и дергано, как марионетка в неловких детских руках, он карабкается на верхнюю платформу, к нагому трупу Берна.
Я никак не перестану хмуриться - уже лоб болит от натуги. С того момента, как я проснулся в поезде, меня что-то тревожит, и я решаю наконец спросить прямо.
- Знаешь, - замечаю я как бы между прочим - мне это все кажется странным. Тебе никогда не снилось, будто ты делаешь что-то и сам не понимаешь, с какого рожна? Я пару раз приложился головой - не знаю, может, сотрясение заработал, - и теперь у меня что-то в мозгах не стыкуется. Не поможешь?
- Разумеется, - отвечает Райте. - Я для того и пришел, чтобы тебя успокоить.
- Ладно. Отлично. Тогда по порядку. Так, Пэллес сама сотворила здесь ВРИЧ, да?
- Верно.
- Чтобы опозорить… э-э… артан. Выставить их в дурном свете, чтобы они перестали перекапывать горы и все такое, верно?
- Именно так. - Он кивает.
- А вы здесь при чем?
- Я?
- Да. Монастыри. Каким образом посол Монастырей оказывается… - я проглатываю слово "прихлебатель" - не хочу ранить его чувства, - сотрудником компании "Поднебесье"?
Райте бросает короткий взгляд на склонившегося к нам хмурого Гаррета.
- Ваша компания обратилась к нам за помощью, - без запинки отвечает он. - Тебе известно, какой опыт общения с мятежными богами накопили Монастыри, - как ты должен помнить, сам Джаннто Основатель принимал участие в восстании брата своего Джерета Богоубийцы. Первоначально Монастыри были основаны чтобы противостоять вмешательству своевольных богов в дела людей, ибо это служит обычно умалению нашей расы в целом.
Он разводит руками в попытке изобразить добросердечного мудреца - непростая задача для юноши с лицом моджахеда-фанатика: выдубленная кожа и побелевшие на солнце глаза.
- Мы, подданные Монастырей, - просвещенные люди, Кейн. Предрассудки черни не трогают нас. В прошлом мы противостояли компании, поскольку та была тесно связана с актири - но вовсе не потому, что действительно почитали актири за бесов. Демоны, - он кивает в сторону кратера. Нагой Проховцев лежит на верхней платформе, обняв труп Берна, целует ледяные мертвые губы, - нечто совсем иное. А ныне Монастыри и компания нашли общую цель, общий интерес: спасение человечества - и всего мира - от опустошения, чинимого безумной богиней.
- Да-да, понял, - перебиваю его я. - Наверное, просто вылетело из головы, как тебе удалось меня на это подбить.
Гаррет смотрит на Райте широко открытыми глазами.
- Ты клялся, что никаким образом…
Мой лучший друг обрывает его, проводя ребром ладони по горлу, и улыбается мне:
- Я тебя не вполне понимаю, Кейн.
Пожимаю плечами.
- Даже неловко просить… но ты не повторишь для меня все по складам еще раз? Почему я решил помочь тебе убить мою жену?
- По складам? - недоуменно блеет Гаррет. - Каким складам? У тебя есть выбор?
- Ну знаешь, - отвечаю я, разводя руками. Мне правда неудобно повторять очевидное. - Выбор есть всегда…
Я делаю жест в сторону Гаррета. Райте больше не улыбается. Только смотрит на меня с холодным интересом, словно на необычную и, возможно, опасную козявку.
- Это единственный способ спасти мир, - произносит он.
- От чего?
- От Пэллес Рил. От ВРИЧ.
- Вот тут-то я и перестаю видеть смысл.
Глаза Райте западают глубоко-глубоко, голос становится осторожно нейтральным.
- Да?