Иван действительно второпях вогнал этот злополучный репей так, что выступила кровь. Яромир зарычал от боли, клацнул зубами, едва не отхватив княжичу руку, и долго еще потом бежал молча, втихомолку вынашивая планы мести.
Лес с каждой минутой густел. Мрачные ели сдвигались теснее, словно срастаясь лапами. Постепенно кроны сомкнулись полностью, стало темно, как поздним вечером - полуденное солнышко едва-едва проникало сквозь крышу из хвои. Земля "омертвела" - трава в такой темени расти не может, и под волчьими лапами поскрипывали только опавшие хвоинки и веточки. В подобных чащобах обычно бродит самая злокозненная нечисть - и лешие здесь царят безраздельно, не допуская в свои владения кого попало.
Однако сын Волха Всеславича - отнюдь не кто попало.
- А что за меч-то?.. - нарушил молчание Иван, когда стало совсем скучно.
- Из кладенцов, - ответил Яромир. - Имя ему - Самосек. Раньше Еруслану Лазаревичу принадлежал!
- А кто это? - простодушно спросил Иван.
Яромир нахмурил мохнатый лоб. Похоже, он полагал, что произнесенное имя должно быть известно всем и каждому. Однако ж…
- О Уруслане Залазаровиче слышал? - наконец открыл рот он.
- Не-а.
- А о Руслане-хоробре?
- Не-а. Это кто такие все?
- Так, истории родного края мы не знаем… - задумчиво изрек Яромир. - Ладно, расскажу.
- Другое дело! - оживился Иван. Слушанье сказок для него было на третьем месте - сразу после девок и пожрать.
Огромный волк некоторое время собирался с мыслями, рассеянно труся по лесной тропе, а потом начал:
- Значит, случилось это давным-давно, когда здесь еще Горохово Царство было… Про царя Гороха-то ты знаешь?
- Ну-у-у…
- Не знаешь… Охо-хо… Ладно, слушай и про это тоже. Как того царя звали, доподлинно сейчас уже неизвестно - то ли Горох, то ли Грох, то ли Грохот, то ли Гром… Что-то такое, грохочущее. Был он как-то связан с Перуном - не то сын, не то внук, не то племянник, не то он сам и есть в человечьей личине. Скорее всего, все-таки сын. Правил этот царь как раз здесь - где сейчас княжества Тиборское с Владимирским, вот там раньше Горохово Царство лежало. И еще немножко к восходу - столица у него на другом берегу Двины стояла, те земли теперь Кащею принадлежат. Жил он давно - веков восемь назад, а то и девять… меня тогда еще и в задумке не было, так что точно не скажу. Царь был славный, великий… А Горохом его за отцовский подарок прозвали… или не отцовский…
- Ишь… И что ж ему Перун подарил-то?
- Перун.
- Да я понял, что Перун. А подарил-то что?
- Перун и подарил. Перун подарил перун - что неясного? - насмешливо оскалился Яромир. - Оружие божественное, перуном именуемое, молнии мечущее, громом гремящее. К твоему просветлению, "перун" на иных языках как раз и значит "молния". Или "гром".
- А как же он сам-то остался? - раскрыл рот Иван. - Без оружия?!
- Ну, у него, видно, их несколько было, - дернул мохнатым ухом Яромир. - Кто его знает? Я за что купил, за то и продаю - сам не видал, врать не стану… В кумирнях видал идолы Перуна с мечом, с секирой, с луком… с копьем один раз было… а вот этого самого перуна волшебного не случалось - как он выглядит, не знаю… Рассказывали, вроде такой молоточек крестовидный…
Иван озадаченно морщил лоб. Он сам, воспитанный в вере православной, о языческих моленьях знал немного - чай, уж двести лет минуло, как князь Владимир Русь в христову веру обернул. Княжич только то и слышал, что кое-где по лесам еще стоят древние капища, ютятся в отдаленных местах волхвы с ведунами, прячась от церковных костров, живут в некоторых селениях последние приверженцы старой веры… А вот встречаться с ними доселе не доводилось…
Ну вот, теперь довелось.
- А нынче где ж тот перун? - заинтересовался Иван.
- Пожалуй, одни только рожаницы знают… Воды с тех пор много утекло. Курган Гороха за Двиной, в Кащеевом Царстве - а перун Перуна, видно, с ним и похоронили… Да только тебе от него проку не будет - чтоб им владеть, нужно и самому хоть вполовину богом быть… Ладно, не о перуне у нас тут речь. Значит, жил много времени спустя в Гороховом Царстве великий хоробр - Еруслан Лазаревич, сын Лазаря и Епистимии. Он же Уруслан Залазарович. Или попросту Руслан - давно было, никто не помнит, всяк по-своему произносит. Хотя не так уж и давно, если по чести - всего пять веков минуло, как помер. При нем правил царь Картаус… или Киркоус - бес уж его знает, меня там не было… И вот однова напали на его царство кащеевы татаровья во главе с ханом своим - Даниилом Белым. Царство все разорили, многих людей убили, а самого Картауса и Лазаря, отца Еруслана, ослепили и бросили в темницу. Отправился тогда Еруслан искать средство вернуть им зрение…
- Воду живую? - догадался Иван.
- Точно, воду, - кивнул Яромир. - Долго Еруслан странствовал, много всякого повидал, даже добыл себе крылатого коня-раши по прозванию Орощ… Встретил старого ведуна - тот ему рассказал, что родник с живой водой есть в городе Щетин, у вольного лесного царя-колдуна, прозываемого Огненный Щит, Пламенное Копье. На восьминогом коне тот царь разъезжал, в огне не горел, в воде не тонул. Указал старик и путь до его земель. Отправился Еруслан туда - ехал-ехал, выехал на поле боя. Великое побоище на том месте случилось, немало народу полегло. И лежала там среди костей громадная человеческая голова - живая и говорящая. При жизни того великана-богатыря звали Росланей, сын болгарского царя Прохора. Ростом он был десяти сажен с гаком - человека мог двумя пальцами поднять, точно крысу какую. Зато его брат Черномор родился горбатым карликом-уродцем с длиннющей бородой и занимался всякими чародействами. Иные говорят, что он и вовсе человеком не был - горные карлы Каменного Пояса злую шутку сыграли, еще в колыбели царевича своим младенцем подменили. Вместе эти двое добыли на острове Буяне меч-кладенец Самосек, а потом воевали с царем Огненным Щитом - он ихнего отца убил, царя Прохора. На том самом месте, куда Еруслан приехал, их рати и бились - многие тысячи там полегли, с обеих сторон. Но победил все же царь Огненный Щит, убил Росланея, голову ему отсек. А после битвы Черномор голову побратима оживил, и под ней Самосек спрятал - знать, самому не по руке был. Известно, чародеи с таким оружием не в ладах… да и горные карлы тоже. Ну, Росланей Еруслану-то меч и отдал - с уговором, что тот за него отомстит, Огненного Щита убьет.
- О! - оживился Иван. - Наконец-то до самого важного дошел! И хороший меч?
- Хороший, хороший. Надежный. Еруслан тем мечом с Кащеем бился - и жив остался, своими ногами ушел!
- А Кащей?
- И Кащей тоже, конечно. То ли не слышал, что он доселева в своем дворце сидит, над златой горой чахнет? Но знаешь, схватиться с Кащеем Бессмертным вничью… Это немалого стоит - таких хоробров на Руси пальцами считано… Ну и Огненного Щита Еруслан тоже потом победил - Росланей ему рассказал, в чем у этого колдуна секрет. Правда, к тому времени поздно уже было, царь Картаус помереть успел. Еруслан Лазаревич тогда на его дочери-царевне женился, да и стал сам царствовать. Вот такая история.
- А Самосек?..
- А Самосек он незадолго до смерти схоронил в месте заветном - ждать нового хозяина. Мне-то он ни к чему, я этой ржавчиной особо не пользуюсь - а вот тебе, думаю, как раз по руке будет… О, а вот как раз и это место! Слезай, дальше ногами пойдем.
Иван торопливо соскочил на землю. У Яромира явственно заскрипели кости - волк кувыркнулся через голову и поднялся на задние лапы, становясь человеком. Шерсть вновь обернулась одеждой, вместо колючего репья на поясе закачался тяжелый кошель.
Нетрудно было догадаться, почему оборотень предпочел принять двуногое обличье - в этом месте чаща стала такой густой, что ветви превратились в сплошную колючую стену. Попытавшись продраться в образе волка, он непременно растерял бы добрую толику того роскошного меха, коим так гордился.
- Дай-ка топорик, - протянул руку он.
- Какой?..
- Там, в котоме.
Прорубиться сквозь этот лесной заслон оказалось не так-то легко. Вековые ели словно сопротивлялись непрошеным гостям, явившимся похитить хранимое сокровище.
- Я ноговицы порвал… - виновато сообщил Иван, с трудом отцепляясь от колючей ветки.
- Бывает… - не проявил интереса Яромир.
- И рукав порвал…
- Ну а я тебе что сделаю? Среди волколаков портных нема.
- И плечо оцарапал…
- Мне тебе что - подуть, чтоб не болело? - хмыкнул Яромир, даже не оборачиваясь. - Терпи, уже почти пришли… а вот и он, родимый!
Иван сразу позабыл о всех невзгодах. Посреди чащи открылась крохотная полянка, заросшая изумрудной травой. Перед деревьями словно провели невидимую черту - по такому ровнехонькому кругу они росли.
А в самом центре покоился огромный серый камень - и из него торчала рукоять меча. Легендарный Самосек, оружие одного из величайших хоробров старых времен…
Княжич восхищенно обошел вокруг чудесного клинка. Рукоять выглядела совсем простой - ни единого украшения, только набалдашник в форме петушиного гребня, да тоненькая медная полоска вдоль черена. Перекрестье чуть удлинено, слегка изогнуто на концах.
Сам же клинок… Большую часть скрывал камень, но и то, что оставалось на виду, ясно показывало, насколько это знатный металл. Лучший из лучших, способный рубить железо и даже сталь, нисколько не тупясь. Можно согнуть в кольцо - не сломается. Судя по золотисто-бурому фону и прядям в виде поперечных поясков на характерном волнистом узоре - "коленчатый" булат, самый драгоценный из всех.
Когда же Иван обнаружил на доле узор, напоминающий человеческую фигуру, то едва не вскрикнул от восторга - ему досталось настоящее сокровище. Подобные мечи ценятся даже не на вес золота - намного дороже.
- Ну, помогай, святой Егорий! - расплылся в улыбке княжич, благоговейно берясь за черен.
Он потянул меч на себя. Еще раз. Еще. Уперся ногами в камень и принялся тащить изо всех сил, стиснув зубы от напряжения… но все тщетно. Клинок сидел в своих "ножнах", словно врос в них корнями.
- Это что?.. почему?.. - обиженно повернулся к Яромиру Иван.
- Там все написано, - пожал плечами тот.
Княжич только теперь обратил внимание, что на камне вырезаны некие буквы. Он присел на корточки и зашевелил губами, складывая полустертые черты в слоги, а те - в слова.
Точнее, пытаясь складывать.
Читать и писать на Руси умеет едва ли не каждый. С тех пор, как солунские братья, Константин с Мефодием, принесли на эти земли глагольную грамоту, березам приходится несладко - всяк, кому не лень, бересту с них обдирает на свои записки. Да добро бы дельное что писали, так нет - любую глупость, что в голову взбредет.
Иван и сам в иные часы отсылал подружкам грамотки вроде: "Поклон от Ивана ко Ульянке. Пойди вечором на сеновал, бо яз тобе хочю, а ты меня. Да коли завязка на бересте порвана буде, выдери послуху Михальке ухи, штоб не читал княжески рукописания впусту".
Однако эти буквицы Ивану оказались незнакомы. И то сказать - братья солунские всего три с половиной века назад свои резы придумали, а надписи на камне, почитай, все пять исполнилось. Где ж тут разобрать?
- "Я, Еруслан, сын Лазаря, вонзил сей меч", - взялся толмачить Яромир. - "Слово мое твердо и безотворотно - только истинный герой сможет его отсель вытащить".
Иван еще раз взялся за рукоять и потянул - уже робко, нерешительно. Самосек по-прежнему даже не шелохнулся.
- Ладно, пошли… - обиженно шмыгнул носом он.
- Куда собрался? - приподнял брови оборотень.
- Ну как же… Раз только истинный герой может вытащить…
- Ага, только истинный герой, - ехидно ухмыльнулся Яромир. - Или…
- Или?.. - наморщил лоб княжич.
- Или тот, у кого есть зубило.
Оборотень с лукавым видом выудил из котомы тяжелое каменщицкое зубило с молотком и протянул их Ивану.
- Работай, - продемонстрировал волчью улыбку он. - Попотеешь как следует - будет тебе волшебный меч.
Иван обрадованно хлопнул себя по лбу и свирепо вгрызся в проклятый булыжник. Молоток застучал по зубилу с неистовой силой, во все стороны полетела каменная крошка, глаза княжича с каждым ударом восторженно разгорались.
Яромир же отошел в сторону и прилег на свежей травке, подложив под голову котому. Помогать сын Волха не собирался - в конце концов, он свою задачу выполнил, дальше пусть княжич действует сам. Как следует поработать руками - для этого тоже немалый героизм требуется.
Кто его знает - может, Еруслан как раз это и имел в виду?
- Уф-ф… - смахнул пот со лба Иван. Он раздолбал примерно половину камня, но Самосек по-прежнему сидел, как влитой. - Притомился я что-то…
- А ты передохни, - лениво посоветовал Яромир, даже не открывая глаз. - Я же вот отдыхаю…
- Может, тоже немножко поработаешь, а? - укоризненно посмотрел на него Иван. - Княжичам, вообще-то, молотком стучать невместно!
- Оборотням тоже. Ты не забывай - я тебя полста поприщ на горбятнике вез, а ты, Иван, знаешь, весом не карла горный… И потом - этот длинный ножик нужен мне или тебе, я что-то позабыл? - все-таки чуть приоткрыл один глаз Яромир.
- Да ладно, ладно, уже и не скажи тебе ничего… - вытер нос рукавом Иван. - Эх, а таким мечом, наверное, и змея огненного зарубить можно!
- Еруслан парочку пришиб, да, - подтвердил Яромир. - Хотя на змея с мечом не очень ловко - супротив него копье лучше. Да и вообще змеев на Руси теперь уже не сыщешь… Перевелись.
- Что так? - огорчился Иван.
- А вот то, - хмыкнул оборотень. - Уж не знаю, чего у вас это всегда так свербит - но как кто из богатырей надумает подвиг совершить, так первым делом завсегда змея ищет, хоть самого маленького. Они, врать не буду, и сами не без греха - и скот хитят, и людей, бывает, жрут… Ну так от разбойников вреда даже поболе - а их, как ни старались, перевести не перевели… Да и не переведут, наверное, никогда…
- Что, совсем-совсем змеев не осталось? - насупился княжич, ужасно напоминая ребенка, которого лишают любимой цацки.
- Осталась парочка кой-где… - лениво пожал плечами Яромир. - Раньше-то их много водилось, но очень уж хоробры за ними рьяно охотились. Вот и извели со временем под корень - вода камень точит. Последнюю змеиху-мать уж два века с четвертью, как убили - Добрыня Никитич поработал, ага. С тех пор маток у змеев нету, новым детенышам родиться неоткуда. Все, какие остались - это еще со старых времен. Они живут дюже долго - тыщу лет и больше. Вон, самый громадный в Кащеевом Царстве век коротает - Змеем Горынычем кличут. Необычная зверюга - трехголовая. Даже не знаю, как он такой на свет народился…
- А что такого?
- У обычных змеев голова одна, как положено, - терпеливо объяснил Яромир. - Всегда так было - и у нас, и в чужих землях… Вон, латиняне их "драконами" прозывают… только у них они еще раньше нашего перевелись. Говорят, самого последнего полста лет назад прикончили - да и то какого-то мелкого, дохлого… Но голова тоже всегда одна была…
Иван слушал байки оборотня с интересом, но зубилом работать не переставал. День постепенно шел на убыль, и с каждым часом каменная глыба становилась все меньше и меньше, медленно, но верно превращаясь в осколки.
И вот наконец!..
- Держи его!!! - дико заорал Иван, бросаясь к мечу.
Как только Самосек освободился от каменных тисков, то мгновенно ожил и метнулся по траве, словно булатный уж. Лезвие еле заметно колыхалось из стороны в сторону - меч спешил удрать от соискателя, добывшего драгоценный кладенец обманным способом.
Однако наперерез метнулась серая тень. Мирно лежащий и жующий травинку Яромир взметнулся в воздух, словно оттолкнувшись от земли спиной, уже в прыжке совершил кувырок, переметываясь в волка, и за считаные мгновения нагнал Самосек. Тяжелые лапы обрушились на дол клинка, пригвождая его к земле, и волк с хрустом выпрямился, оборачиваясь волколаком. Широченные плечи вздулись буграми, когтистые пальцы удерживали бешено извивающийся меч, из-под шерсти заструился дымок.
- Хватай! - прорычала жуткая морда - не совсем волчья, не совсем человеческая. - Не упусти, дурак!
Иван уже летел к рукояти. Он уцепился за черен обеими ладонями, сжимая так, что разодрал ногтями кожу. По набалдашнику заструилась кровь.
- Врешь, не уйдешь!.. - пропыхтел княжич, удерживая бьющийся кладенец за рукоять.
- Охолони, ржавчина! - прорычал Яромир, прижимающий лезвие. - Кузнецу отдам, он тебя на подковы переплавит!
- Что?! - взвизгнул Иван. - Волшебный меч на подковы?!
- Замолкни, дурак!.. - краем губ прошипел оборотень.
- Чего замолкни, чего замолкни?! Ты сам дурак, такой меч нельзя плавить!
Обрадованный кладенец начал вырываться еще яростнее.
- Не слушай дурака, он не понимает ни бельмеса! - рыкнул Яромир. - Обязательно переплавим, если не утихомиришься! Кому ты такой нужен?!
Теперь даже до Ивана начало доходить - обычно гладкий лоб пошел напряженными морщинами. Княжич занимался сложным и непривычным делом - думал.
Самосек еще некоторое время слабо подергивался, но потом устало затих, как постепенно затихает буйный жеребец, спеленатый веревками. Однако Иван и Яромир не ослабляли хватки - чувствовалось, что гнев, кипящий в мече Еруслана, все еще силен, дай малейшую возможность - удерет.
- Хорошо хоть, нападать не стал! - простодушно поделился Иван.
- Это не такой кладенец, - сурово объяснил Яромир. - Ему рука нужна богатырская - сам по себе не сражается. Ну что, охолонул?!
Кладенец под когтистыми лапищами чуть-чуть дрогнул, словно говоря "да". Яромир очень-очень медленно разжал хватку, готовый в любой миг снова прижать пленника всем весом. Но тот не шевелился, полностью покорясь судьбе.
Иван встал с корточек, поднимая отвоеванное сокровище. Рукоять Самосека покоилась в его ладонях, как ребенок на руках матери. На лице княжича начала расплываться счастливая улыбка.
Теперь, когда меч освободился из каменной темницы, обнаружилось, что его кончик закруглен - для колющих ударов практически непригоден. В те далекие времена, когда этот клинок покинул кузницу, мечи были чисто рубящим оружием - заострять наконечники на Руси начали сравнительно недавно.
- Проверь-ка его, - предложил Яромир, незаметно успевший оборотиться человеком.
Ивану не нужно было рассказывать, как положено проверять мечи. В чем-чем, а уж в оружии-то он разбирался - чай, сызмальства обучали железками размахивать.
Первым делом он щелкнул по клинку - Самосек издал чистый и долгий звон. Вторым делом Иван положил меч себе на голову и пригнул за оба конца к ушам. Тонкая полоса булата согнулась очень легко… но как только ее отпустили, мгновенно выпрямилась, ничуть не пострадав.
Ну и в последнюю очередь кладенец прошел проверку на самое главное. Иван бросил на лезвие собственный волос и довольно осклабился, глядя, как тот распадается на две половинки - острота превыше всяких похвал. Потом он от души рубанул по гвоздю, положенному на каменную плиту - все, что осталось от огромного валуна. И Самосек превзошел ожидания - он разрубил не только гвоздь, но и саму плиту!
Воистину чудо-оружие, достойное истинного героя.
- Он принял хозяина, - хмуро подытожил Яромир, глядя на княжича, скачущего по поляне, словно мальчишка с деревянным мечом. - Теперь будет верно служить до самой смерти.
- Чьей смерти? - остановился Иван.