– Зачем же нам на землю прыгать? – удивился Брук. – Чтобы тут же попасть прямо в чью-то зубастую пасть? – улыбнулся он, спокойно продолжая заниматься своим делом. – Или тебе хочется все кости себе переломать?…
– Но ведь он нас съест! – уже в полный голос закричал Гор, удивляясь тому, что пришельцы такие непонятливые.
– Не съест! – снова улыбнулся Брук. – Подавится! Может, ты его успокоишь, Эола? А то наш Гор что-то слишком пугливым стал в последнее время. А в своей Долине таким героем был!..
– Не смейся над Гором! – перебила его Эола. – Пожил бы ты на этой планете, да еще без своего плазмача и лучевого орудия! Посмотрела бы я тогда, как бы ты смеялся!
– Ну и защитница у тебя, Гор! Мне бы такую! Я уже и пошутить не могу! – продолжал смеяться Брук. – Не бойся! С нами не пропадешь! В этой штуковине нам ни твой Кар, ни даже Хар не страшны. А если они будут слишком назойливыми, то мы их немножко поджарим. Вот и отобьем желание пообедать нами.
Гор все еще с недоверием посматривал то на Брука, то на Крылатого Кара. А тот, натужно скрипя крыльями, уносил их все выше и выше.
Эола тоже улыбнулась и, пытаясь успокоить Гора, положила ему руку на плечо. Рука была теплой и ласковой. От ее прикосновения на Гора повеяло таким спокойствием, что ему даже стыдно стало за свой страх. Он немного успокоился и начал заинтересованно наблюдать за поведением своего извечного врага.
А внизу, под ними, уже появились первые отроги гор. Летающий ящер поднимался все выше и выше. Скоро гравилет вошел в сплошную пелену туч.
– Мы поднимаемся в заоблачную высь! – как-то уж слишком торжественно для такого неподходящего момента промолвил Брук. – Но мне уже надоел этот затянувшийся подьем. Может, нашей птичке пора уже и к своему гнездышку подлететь? Страх, как хочется увидеть гнездилище этого выродка. Ему даже имя придумать трудно. У нас таких и не было никогда. Как мы его назовем, Гор?
– Мы его называем Крылатым Каром, – с легкой дрожью в голосе тихо молвил Гор. – А как ты его назовешь – мне не интересно. Уж слишком длинные твои названия. Язык сломать можно, пока выговоришь.
– Ну, что, съел? – весело улыбнулась Эола. – Ты Гору палец в рот не клади. Откусит! Можешь и без пятерни остаться.
Гор не понял этого выражения Эолы. Но переспрашивать ее почему-то не захотел. Зачем ему откусывать пальцы Брука? Дети Племени никогда, даже в голодные дни, не ели человеческого мяса. Гор даже вздрогнул от отвращения при мысли об этом. К тому же, Брук ему нравился. Ну, подсмеивается иногда над ним. Но ведь ничего плохого ему не делает.
Но потом он обратил свое внимание на другое. Ведь теперь у него были дела куда важнее, чем задумываться над странными словами пришельцев.
Как бы там ни было, а Крылатый Кар – серьезный противник. Потому легкомыслие торианцев Гора все же настораживало. Ведь, если Кар и не разорвет этот чудесный гравилет своими когтями, то что ему стоит сбросить его с горы и подождать, пока он сам расколется как орех?
Только уравновешенное поведение Эолы хоть немного успокаивало его. Брука он тепер всерьез не воспринимал. Какой-то он слишком уж легкомысленный сегодня. Подумать только! Его Крылатый Кар несет в свое гнездо, а он и сам улыбается, и над ним подшучивает! Интересно, что бы он делал, если бы его самого схватил этот гигант и вонзил свои когти в его незащищенное тело? Наверное, не смеялся бы так.
А ящер тем временем что-то гортанно прокаркал и тихо опустился на огромное гнездо, умело устроенное им почти на самой вершине горы. К нему сразу же подскочил еще один такой же гигант и два каких-то выродка, значительно меньшие по размерам.
Незнакомый ящер с силой клюнул капсулу гравилета. Он явно рассчитывал одним ударом разбить его и полакомиться тем, что находится внутри этого странного плода. От мощного удара гравилет сильно пошатнулся. Брук, который все еще улыбался, вылетел со своего кресла и больно ударился коленом о какой-то выступ.
– Вот скотина! Ты не могла бы чуть потише? – сердито почесывая ушибленное место и продолжая управляться с видеокамерой, прошептал Брук. – Ничего себе ударчик! Так можно и без мозгов остаться!
– Если они есть, – как бы между прочим подметила Эола, включая дополнительные звенья защиты гравилета. – Снимай быстрее это неспокойное семейство и летим отсюда. Что-то я себя здесь неуютно чувствую.
А за иллюминаторами в это время разыгралась настоящая драма. Один из летающих ящеров снова попробовал клюнуть капсулу гравилета. Но силовое поле защиты отбросило его в сторону. Ящер упал и какое-то время лежал без движения. Потом он неожиданно встрепенулся и, вместо капсулы гравилета, направился к другому ящеру и сильно клюнул его под глаз. Назревала семейная ссора, чем Брук был очень доволен. Теперь он забыл обо всем на свете и только внимательно смотрел в видоискатель своей камеры, направляя объектив то на одного, то на другого хищника, то захватывая их в кадр обоих.
Детеныши в это время непрерывно кричали, будто пытаясь успокоить родителей и вернуть их к решению насущного вопроса кормления свих отпрысков. Они все ближе и ближе подбирались к капсуле и тот, который пошустрее, неуклюже ткнулся в нее крылом. Эола к тому времени немного уменьшила силу защитного поля. Потому его удар оказался значительно слабее. Но птенец-переросток жалобно закричал от боли. Родители бросились к нему, оттаскивая от этой опасной штуковины. Ящер, который принес гравилет в гнездо, поднялся в воздух и попытался снова схватить капсулу своими страшными когтями. Но и он получил такой мощный удар защитного поля, что, переворачиваясь через голову и заламывая крылья, свалился с гнезда и полетел в бездну. Оставшийся в гнезде ящер, злобно закаркал и тоже бросился к капсуле. Но нанести решающий удар так и не решился.
Эола не стала больше испытывать судьбу. Легким взмахом руки она подняла гравилет в воздух и направила его полет к Долине.
– Давай, домой! Хватит с нас на сегодня впечатлений, – утомленно промолвил Брук, снимая с плеча свою камеру и осторожно ложа ее в футляр. – Мне не терпится показать новые фильмы нашим друзьям.
Глава 7. Движущиеся картинки
Гор теперь совсем не боялся этого чудесного гравилета. Правда, он сильно испугался тогда, когда разгневанные Крылатые Кары обрушили на аппарат всю силу ударов своих мощных клювов. Тогда ему казалось, что капсула непременно треснет и Кары по очереди повытаскивают их из разбитого яйца гравилета и растерзают, скармливая своим недоросткам.
Но, к большому удовольствию Гора, машина не только выдержала эти мощные удары. Она сама ответила еще более сильными, от которых эти воздушные убийцы были отброшены далеко в сторону и посрамлены навек. По крайней мере, в глазах самого Гора. Ведь Кары впервые в жизни встретились с противникома, который не только не уступал им силой, но и сумел задать им отменную трепку. Эти летающие ящеры вряд ли когда еще осмелятся позариться на такой таинственный и опасный предмет, так неосмотрительно занесенный одним из них в собственное гнездо.
Гора чрезвычайно удивило и то, что эта яйцеподобная машина, не имея ни рук, ни ног, сумела нанести Карам такие страшные и разящие удары. Вот это оружие! Совсем не то, что его дубинка! За такое бесценное умение гравилета Гор начал относиться к нему с большим уважением. Как к живому существу. Как к другу, на которого всегда можно положиться и во всем ему довериться. В том, что ему можно доверить свою жизнь, Гор больше не сомневался. Если бы мог, он просто расцеловал бы эту разумную машину от самой нижней ее точки до самой верхней. Или, наоборот?
Но, к сожалению, Гор вовсе не знал, что такое поцелуи. Его Племя до них еще не доросло. Но тепер он гордо прохаживался вокруг своего нового друга, изредка ласково поглаживая его.
Мысленно он теперь называл гравилет летающей дубинкой. Но признаваться в этом Эоле и, тем более, Бруку не решалсяся. Ведь снова смеяться будут! А Гору не очень-то нравилось, когда кто-то над ним насмехался. Никому из детей Племени он такого не прощал. Потому никто и не рисковал этого делать, отлично зная силу его кулаков. Но к пришельцам из далекой звезды Гор относился с большим уважением, признавая за ними и силу, и таинственную, неизвестную и для него непонятную власть над вещами.
Эола часто рассказывала Гору о жизни на Торе и о достижениях торианцев в науке и технике. Не все из услышанного было ему понятно. Хотя рассказывалось ему о болем-менее доступных вещах. Во что-то из рассказов этой симпатичной самки Гор верил. Чему-то удивлялся. В чем-то сомневался. А что-то вообще не давалось его пониманию. Ну, хотя бы это сообщение Эолы, что именно люди Торы придумали и построили эту чудесную звезду-звездолет, на которой они теперь могут свободо путешествовать в космосе, навещая много таких светил, как их Небесный Отец, и еще больше планет, подобных Матери Гора.
Это в его голове никак не укладывалось. Как это – построить звезду? Да разве это возможно? Разве не красавица Лу зажигает звезды на небесных дорогах и разве не она направила одну из них на землю Матери? Разве не по велению Небесного Отца все они появились здесь? Во все это было трудно поверить.
А вот в то, что где-то существует еще очень много таких же светил как его Небесный Отец, Гор вообще верить отказался. Ну, не мог он в это поверить! Никак не мог! Все эти нове знания было слишком сложными для его понимания. Мозг дикаря отказывался воспринимать на веру эти новые, неожиданные и совсем непонятные для него сведения. Но Эоле он об этом не сказал. Зачем ее лишний раз расстраивать?
Как ни странно, но чем больше нового узнавал Гор, тем больше все новых и новых вопросов возникало у него. И так – без конца. А тут еще и эта звезда с ее удивительными жителями…
Хотя Гор воспринимал некоторые услышанные от Эолы и Брука сведения с определенной долей недоверия, он все же вынужден был признать и то, что пришельцы владеют такими удивительными предметами, которые просто поражали его. Но в том, что все эти предметы содержат в себе огромную силу и неограниченные возможности, Гор мог убедиться уже не раз. Тут уже сомневаться не приходилось. Не дурак же он, в самом деле.
А некоторые вещи пришельцев действительно были просто таки замечательными.
Одна видеокамера Брука чего стоила? Во время первого в своей жизни полета Гор больше думал о испепеляющем гневе Небесного Отца и о грустной перспективе упасть вместе с капсулой гравилета с огромной высоты и вдребезни разбиться о тело Матери. Потом он был в достаточной мере напуган видом неизвестных ему до сих пор больших охотников и неожиданным нападением Крылатого Кара. Потому он особенно и не присматривался к действиям Эолы и Брука и не очень-то прислушивался к их разговорам. Он даже не задумывался над тем, чем именно занимается Брук во время полета. Ведь он и представления не имел о каких-то там фильмах. Впрочем, как и о многих других вещах, о которых постоянно переговаривались между собой пришельцы.
Это неправда, что Гору было безразлично все то, о чем говорили между собой эти удивительные жители звезды. Иногда он пытался вникать в эти разговоры. Но из услышанного почти ничего не мог понять. Може потому, что слушал их невнимательно? Или потому, что его постоянно что-то отвлекало от разговоров Эолы с Бруком?
Почти все слова из их речи Гору были знакомы. По крайней мере, Эола всегда объясняла ему значение этих слов. А самому Гору всегда хотелось понимать пришельцев и во всем быть им полезным. Но это ему не всегда удавалось. К тому же, на него свалилось сразу столько новых впечатлений от увиденного на теле Матери, что его непривычный к такому объему работы мозг не успевал даже осмысливать всю эту, новую для него информацию.
Когда Эола попыталась объяснить Гору, что такое фильм, который они сейчас будут смотреть, он из этих обьяснений так ничего и не понял. До его сознания смутно дошло только то, что ему будут показывать картинки. Картинки, которые умеют двигаться. А предупреждение о том, что ему ничего не следует бояться, Гор вообще мимо ушей пропустил. Чего ему бояться? Ведь он находится в теле звезды! И его дубинка с ним…
Гор хорошо знает, что такое картинки! Ведь он не раз сам наблюдал за тем, как старый охотник Племени Кин острым камнем высекал на стенах пещеры фигурки разных животных и детей Племени. Ему нравилось то, что делал старый Кин. Но самому ему эта работа не удавалась, хотя ему очень хотелось освоить это чудесное искусство. Успокаивало его только осознание того, что в Племени такое мог делать только Кин. И никто другой. Значит, так захотел Небесный Отец. Или сама Мать. Зачем же завидовать Кину? Хорошо, что хоть он может сделать такое диво.
Гор приготовился смотреть картинки, надеясь получить от этого определенное удовольствие. Но когда в сплошной темноте каюты на освещенном экране вдруг возникла хорошо знакомая Гору фигура Большого Хара, он так закричал с перепуга, что все тут же повскакивали со своих мест. А сам Гор с неимоверной для такого гиганта ловкостью нырнул под кресло командира звездолета. Единственной мыслью у него тогда было – спрятаться, спрятаться, спрятаться так, чтобы быть недосягаемым для этого ужасного охотника. В ту минуту он забыл и о звезде, и о ее жителях. Один только неугасимый страх пленил его душу, и пещерный дикарь в нем полностью перечеркнул все то, что так заботливо пыталась открыть и взрастить в нем Эола.
Сразу же после этого инциндента было включено освещение каюты, и все жители звезды, кто как мог, начали успокаивать Гора. Они пытались доказать ему, что здесь нет и не может быть его давнего обидчика. Убеждали, что он даже не смог бы поместиться в каюте звездолета. Что это только рисунок Большого Хара, а не он сам. Но, казалось, что все эти объяснения были напрасными. С таким же успехом можно было обьясняться с любым невоодушевленным предметом.
Гор долго дрожал от испуга, и никакая сила не могла унять это невольное дрожание всех частичек его тела. Направив помутневший взор на то место на стене, где только что был Большой Хар, Гор так и застыл в немом ступоре. Кричать перестал, но не видел, не слышал и не чувствовал ничего. Даже дрожи своей не чувствовал. Одно только изображение Большого Хара, застывшее в его зрительной памяти, так и стояло перед ним.
До него даже слова пришельцев почти не доходили. Так, шум какой-то… Говорят себе жители звезды о чем-то… Будто листва в лесу шелестит.
Только через некоторое время он все же немного успокоился. Но только потому, что изображение ужасного тирана действительно исчезло. После долгих объяснений и уговоров Эолы он пообещал вести себя более сдержанно и зря не паниковать.
Сказать это было вовсе не трудно. Но как сделать? Эола еще раз попробовала доходчиво объяснить Гору, что же такое кино.
– Ты ведь видел, как Брук снимал кино? Этот умный аппарат – видеокамера – имеет почти такой же, как и у людей, глаз. Только у людей их два, а у видеокамеры только один. Этим глазом она все видит и запоминает увиденное. Ведь ты тоже, когда увидишь что-то интересное, можешь запомнить увиденное и потом рассказать о нем или нам, или детям Племени.
– Конечно, могу! – бойко подтвердил Гор, пытаясь похвастаться своими способностями и хоть немножко оправдать свою трусость. – Но ведь я могу только рассказать об увиденном, а здесь что-то совсем иное!..
– Да! Здесь совсем иное, – согласилась с ним Эола. – Но все дело в том, что этот аппарат не умеет разговаривать. Он может только рисовать все, что он видел раньше, на специальном экране. Но рисует он все очень быстро и совсем незаметно для наших глаз. При этом он тщательно вырисовывает каждое движение и каждый оттенок цвета. Потому нам кажется, будто все, о чем хочет поведать нам видеокамера, двигается на этих рисунках. Вот мы сейчас снова начнем показывать фильм, и я специально подойду к Большому Хару, который так испугал тебя, и дотронусь до него рукой. Можешь бать уверен, что он этого даже не заметит. Потому, что на самом деле это не тиранозавр, которого вы все называете Большим Харом, а всего лишь его двигающееся изображение. Всего лишь картинка. Но эта картинка умеет двигаться. А стоит ли бояться каких-то картинок? Ты ведь Гор! Ты самый храбрый из своего Племени!
– Значит, это такие же рисунки, какие делает на стенах пещеры старый Кин? – все еще с недоверием спросил у Эолы Гор.
– Да! – обрадовалась она. – Совершенно верно! Ты ведь не боишься этих рисунков?
– Конечно, не боюсь! – уже более уверенно промолвил Гор. – Как можно бояться обычной стены пещеры? Даже если на ней Кин выбил изображение Большого Хара? Этого даже маленькие дети не боятся.
– Вот и хорошо! Но ведь наши рисунки – это тоже рисунки на стене. Ты же видишь, что это всего лишь стена! Так почему же ты боишься ее? Только потому, что она тебе не так знакома, как стена пещеры? Или потому только, что наши рисунки намного точнее и лучше, чем у вашего Кина? Мы ведь можем остановить свой аппарат в любой момент, и тогда рисунок на стене застынет. А потом показать другой рисунок. Но он будет только чуть-чуть отличаться от первого. Например, на какую-то долю движения одной лапы Большого Хара.
– Так почему же вы так не делаете?
– Потому, что мы хотим все увидеть в движении. Ты ведь видел, как бежал Большой Хар?
– Видел, – угрюмо подтвердил Гор. – И не только на рисунке…
– Ну, хорошо, – успокаивающе погладила его по плечу Эола. – Но ведь его уже давно нет в вашей Долине. И это очень хорошо, что его нет. Наши друзья вообще его никогда не видели. Даже на рисунках. Вот им и хочется посмотреть на него. Но не на простых рисунках, а на наших движущихся картинках. Ты же видел, какой он здесь маленький? Будто мы видим его издалека.
– Да! Я это заметил. Но я это только сейчас вспомнил.
– Вот и хорошо! Значит, будем считать, что мы просто наблюдаем его издалека. Он нас не видит. Потому и угрожать нам не может. Ведь это тот самый тиранозавр, которого потом сьели большие охотники. Ты ведь помнишь, как мы наблюдали за той охотой?
– Конечно, помню! Они разорвали и съели Большого Хара!
– А наша видеокамера как раз тот случай и запомнила. А теперь, рисуя свои движущиеся картинки, она как бы рассказывает об увиденном нашим друзьям. Сами картинки чередуются очень быстро, почти незаметно для глаза. Потому нам и кажется, что на экране все движется и мы можем видеть все таковим, каким оно есть на самом деле – и деревья, и скалы, и самих животных. Ты обещаешь больше не пугаться и не мешать нашим друзьям посмотреть фильм? Ведь они всего этого еще никогда не видели и им это очень интересно.
Гор все еще с некоторым недоверием обвел взглядом всех присутствующих. Но все они были спокойны и дружелюбно улыбались ему. Будто подбадривали. А еще Гор был просто поражен тем, что никто на него не сердится и не ругал его. Он вдруг понял, что с этими людьми ему теперь можно не бояться не только Большого Хара, но даже охотившегося на него зверя.
Когда на экране снова замигали знакомые ему изображения, Гор уже не так боялся и прятаться не пытался. Но иногда, все же, вздрагивал от неожиданности. Особенно, когда кадры вдруг резко менялись и его взгляду открывалась новая движущаяся картинка. Только когда все снятые материалы были просмотрены, Гор все же решился задать еще один вопрос, который не давал ему покоя:
– Но если ваш умный аппарат умеет показывать картинки, то почему вы не научили его разговаривать? Чтобы он еще и рассказывал обо всем увиденном. Чтобы слышался и щебет птиц, и рев Большого Хара. Неужели вы не можете этого сделать?