Золотое солнце - Дмитрий Володихин 12 стр.


Серебряная хроника Глава 6. Плоть и сталь

Слава Луне, проплакалась я ночью, пока мой странный напарник пребывал не то во сне, не то в трансе. У меня всегда так: пока не проревусь, не в состоянии соображать, зато после этого мозги, словно промытые слезами, начинают шевелиться вдвое быстрее. Вот и сегодня утром, доведя себя до полного онемения чувств, я как-то очень бесстрастно прикинула уровень воды у берега и осознала, что грот Кеннаам скорее всего сейчас уже вполне доступен - в этом году сезон штормов закончился рано, и восточный ветер успел как следует отогнать всю лишнюю воду от той сторо ны острова. Когда я объяснила ситуацию Орхэзу... то есть Малабарке, он согласился, что лучшее место для укрытия трудно придумать.

Это место мы с Кайсаром открыли во время одной из наших охот с ястребами, а такое странное имя я дала ему оттого, что именно в тот день Кайсар пересказывал мне плутовской роман о сводне Кеннаам.

В этом месте гора очень круто обрывается в море, и скальную стену довольно долго нужно обходить по колено, если не по пояс в воде. Зато потом откроется очаровательная бухточка, усыпанная нежнейшим белым песком, в которую стекает ручей с горы. Этот самый ручей и вымыл грот в соседней скале, расположенный так хитро, что разведенный в нем огонь не виден ни с моря, ни из леса.

Сказать по правде, сама я ни разу не пробиралась туда по воде. В самый первый раз Кайсар перенес меня на руках, потом же мы, боясь оставлять коней по ту сторону скалы, просто брали с собой длинную веревку и спускались вниз прямо с лесистого склона. Сейчас же пришлось разуться и подвернуть штаны значительно выше колена. Пару раз, когда под ногу попадались острые камешки, я чуть не оступилась на глубокое место, но ничего, обошлось...

- Кострище и постель из сухой травы, - бросил мой напарник, заглядывая в грот. - Здесь бывают люди. Ты уверена, что на нас никто не наткнется?

- Здесь частенько пережидают шторм рыбаки, - объяснила я. - Но сейчас сезон штормов миновал. А чтобы тащиться сюда ради романтического уединения, надо иметь такие вывихнутые мозги, как... - Я замялась на мгновение.

- Как у тебя и твоего любовника, - докончил за меня Орхэз. - Ладно, верю.

- Кстати, тут, под дальней скалой, полным-полно съедобных ракушек, - поставила я его в известность. - Только нырять за ними придется тебе, потому что я даже плаваю, стараясь держать голову над водой.

Он посмотрел на меня, как мне показалось, с легким презрением, но все же снизошел до вопроса:

- Ты очень голодна?

- Не знаю, - подумав, ответила я. - Я ничего не ела двое суток, но, как ни странно, не могу понять, голодна или нет...

Не дав мне договорить, он распустил узел своей рубахи (я невольно отвела взгляд, чтоб не смотреть на его шрамы и в особенности на недавнюю гноящуюся рану):

- Показывай, куда нырять.

Указав ему место, я вернулась в грот и растянулась на охапке старой травы, с наслаждением вытянув руки. Воистину, надо всего-то сутки побегать со связанными руками, чтобы осознать, как мало требуется человеку для счастья...

Ничего не хотелось. В другой ситуации я бы сказала "не хотелось жить", но в том-то и дело, что жить как раз очень хотелось - назло всем. Хотя бы для того, чтобы выяснить, за что эти твари сделали ТАКОЕ с Салуром... Наверное, я все еще не осознавала до конца глубины случившегося со мной. Мозг, уже принявший, что жизнь рухнула и возвращение домой означает смерть, не умел передать это знание телу и чувствам.

Но если так, зачем вообще все? И что, прах побери все и вся, что в таком случае означают мои сны, так странно и неправильно сбывшиеся? Малабарка, надо же, "золотой корабль"... Я ведь и называла его про себя все это время Орхэзом, Золотым, не в состоянии принять имя Крыса. Хотя, если размышлять здраво, тот, кто вчера предлагал мне тухлую рыбу и блистательно провалил простейшее испытание на логику, никак не заслуживал имени Орхэз. А вот поди ж ты...

Маннаэл макаль. Не знаю почему, но меня прямо-таки завораживало звучание этих слов, впрочем, я вообще легко влюбляюсь в слова. Две части одной головоломки - его власть не по крови и моя кровь без власти... причем в свете последних событий и о том, и о другом имеет смысл говорить в прошедшем времени.

Даже в совершенно прошедшем - есть такое время в имланском. Лоам и Серенн, подскажите хоть вы! Но нет, чувствую, не подскажете.

Отвлечься, не думать об этом. Как угодно отвлечься, иначе просто сойду с ума.

Когда он вернулся, с его волос ручьями текла вода, а в черную рубашку было завернуто, по моим прикидкам, раза в два больше ракушек, чем надо было нам двоим для насыщения. Я только сейчас осознала, как он изголодался - на него-то загонная охота, наверное, длится не первый день...

Он тяжело дышал: похоже, рана мало-помалу подтачивала его силы. Прах побери, почему он до такой степени боится доверять мне? Неужели только потому, что ощущает мою магию? Дело в том, что целитель я не то чтобы никакой, а стыдно сказать, какой, целительство - не мой вид магического воздействия. Но и я могу сделать очень много при одном условии: если болящий сам попросит меня об этом. Тогда словно убирается некий личный барьер, который в противном случае я не сумела бы проломить. Человек как бы признает себя слабее и отдается в мои руки, а такое доверие я не смею обманывать. Но проявлять инициативу самой мне категорически противопоказано. Вот и остается сидеть и мысленно твердить: ну отбрось ты гордость, ну попроси меня хотя бы осмотреть твою рану! И себе, и мне жизнь упростишь!

Да, кстати, к вопросу о магии...

- Слушай... Малабарка... Раз уж мы сидим здесь в относительной безопасности и никуда не бежим, можно задать тебе один вопрос совершенно отвлеченного свойства? Можешь не отвечать, если не посчитаешь нужным.

Он, продолжая раскладывать ракушки на плоском камне перед кострищем, глянул на меня через плечо:

- Спрашивай.

- Ты можешь объяснить мне подробнее про свой кубик для гадания? Понимаешь, если бы магия была светом, то эта штука светилась бы не хуже маяка в гавани. Однако у твоего соплеменника, бывшего здесь в рабстве, это был всего лишь кусок дерева, игрушка для простецов, и не более. В чем тут дело?

Лицо его странно дернулось. Впрочем, я не мастер читать по лицам, прах его знает, что ему подумалось. Да засунь ты свою недоверчивость себе... за пазуху, должен же понимать, что ни от какого вреда, причиненного тебе, я ничего не выиграю!

- Ладно, - вдруг решился он, - из моих рук.

С этими словами он провел ногтем по одной из граней деревянного кубика - и сначала я даже не сумела разглядеть, что именно выпало ему на ладонь, ибо мне, словно с размаху пеной с волны, плеснуло в лицо силой. А потом я увидела другой кубик, золотой и совсем маленький. На верхней его грани, обращенной ко мне, было странное изображение: сначала я приняла его за серп стареющей луны, но тут же поняла, что это половинка маски, смотрящая на меня прорезью пустого глаза.

- Что это? - невольно выдохнула я и услышала в ответ:

- Это ты. "Киит".

- Ничего не понимаю. Если брать стандартный нумерологический принцип, общий для большинства народов... - Я торопливо огляделась, подобрала кусочек известняка и стала чертить знаки на гладком базальте:

- Один - Солнце - мужчина, творец, маг, вообще человек. Два - Луна - женщина, пара, равновесие. Три - Небо - ребенок, связь, соединение, весть. Четыре - Земля - стабильность, закон, власть. Пять - Молния - изменение, движение, война. Шесть - Море - красота, гармония, полнота сущего. - Я повернулась к Орхэзу, все так же держащему на ладони свое сокровище, но на этот раз вверх "хутелем". - А теперь попробуй сам раскидать свой КУБ по стандарту. "Тулед" тогда будет четверка, "киит" - двойка, раз ты сам говоришь, что он от луны, "хутель", наверное, пятерка...

- Рыбье дерьмо, что за чепуху ты городишь! - неожиданно взорвался он. - Ни в какие ваши расклады КУБ не ложится! Это создано силой посильнее, чем вся ваша дерьмовая магия!

Этого я уже никак не могла перенести. Не говоря уж о тоне, каким это было сказано - он снова посмел перебить меня! До сих пор я считала, что это невозможно в принципе, и вовсе не потому, что этикет не позволяет перебивать принцесс...

- Что? Ты считаешь свою игрушку умнее мудрости всего мира? Этот принцип применяется и в Имлане, и у нас, и в Империи, да даже в Ожерелье Городов!

- Мудрость сухопутных червей. Все, что есть в Ожерелье, кроме денег, - дерьмо. Мы вольные люди, мы живем иначе и думаем иначе. Наши знаки сильнее. Куда ты отнесешь "махаф"? А "шагадес"? - Когда он произнес это слово, золотая вещица на его ладони словно сама собой дернулась. - Незримого - куда?

Я задумалась. Действительно, куда? Не растут на лавре апельсины... Так, а если попробовать не стандартную гексаграмму, а проекцию Бастийского октаэдра сил... прах побери, я ведь читала о нем так давно!

Вообще-то я очень медленный человек. Медленно ем, медленно одеваюсь, медленно пишу, медленно делаю любое дело и, главное, медленно соображаю, как относиться к происходящему. Но иногда, когда идет освоение какого-то нового знания, меня, словно галерного гребца, вдруг выбрасывает из первого темпа в третий. И это всегда приводило окружающих в огромное замешательство - они вдруг понимают, что перестали успевать за мной. Вот и теперь Орхэз не успел ничего понять, как я резко выхватила из его рук - нет, не золото силы, я не имею обыкновения пропускать подобные запреты мимо ушей, а всего лишь гадательный кубик. Мысленно раскидала по нему "тулед" - "ат-сал" - "киит" и остальные радости, приложила пальцы, соединяя... так и есть, получаются два треугольника, а уж сделать проекцию на плоскость и вовсе никакого труда не составит...

- Гляди, Орхэз! - Я даже не заметила, что вслух назвала его на своем языке. Впрочем, я уже достаточно давно говорила, мешая слова двух языков, просто удивительно, как он ни разу не переспросил. Кусочек известняка снова лег в мои пальцы, и я торопливо стала рисовать схему:

- Вот, если посмотреть так, то получится шестиконечная звезда из двух наложенных треугольников, она называется Звездой Шаму. Это тоже, как ты выразился, обозначение жизненных стратегий, но не одного человека, а целых народов, и не изменение, а, наоборот, основа, базис жизни. Сверху над верхним лучом - Благо, Свет, как они это называют, внизу под нижним - Зло, Тьма. Приложи КУБ своей рукой так, чтобы центры граней были на лучах звезды. - Пришлось направить его руку, он не сразу понял, чего именно я от него хочу. - Три верхние грани - вершины первого треугольника, три, которые сейчас не видны, - второго. Вот так, а теперь смотри! Первый треугольник - три народа мысли: "тулед" - да, Империя, "атсал" - Ожерелье, "киит" - мы. Второй треугольник - три народа чувства: "хутель" - вы или степняки, "махаф" - варвары к северу от Империи, а "шагадес" получается Имлан, но не такой, как он сейчас, сейчас это вообще непонятно что, а такой, как двести лет назад, при королеве Маллах, когда там был культ Госпожи Смерти и людей в жертву приносили, словно домашний алтарь гирляндой украшали. Идеально ложится, не так ли?

Он не сразу, но кивнул. Однако поразительно - это второй человек после Салура, которому под силу угнаться за скоростью моего объяснения "в третьем темпе"!

- И действительно, если поменять Свет и Тьму на Порядок и Хаос, как у тебя, то наибольший Порядок - "тулед", наибольший Хаос - "шагадес". Поскольку Звезду изобрели в Империи, нет ничего удивительного, что Светом оказалась именно она... Вот только ближе к "туледу" пара "хутель" - "махаф", а у тебя совсем наоборот, "атсал" - "киит". А Звезду Шаму вообще-то принято делить по уровням свободы снизу вверх - вы и северяне свободнее нас и Ожерелья, тут и спора нет, однако самый-то несвободный получается Имлан, Распад, а самая свободная - Империя, Развитие... Вполне верю, что, когда придумали Звезду, она была моложе и никто не мог спорить с тем, что она Развитие. Но что из этого следует? А следует то, что вам, когда давали этот КУБ, просто поменяли полюса, заставили считать высшим благом нечто совсем противоположное!

Он слушал. Прах его побери, он очень внимательно слушал меня, и я откуда-то знала, что если с его языка сейчас сорвется очередная "рыбья требуха", то это будет относиться отнюдь не к моему объяснению...

- Вот только что тогда обозначают числа от одного до шести, нарастание какого свойства - я совсем не понимаю. "Нарастание Хаоса" - слишком на поверхности, чтобы быть правильным ответом... - И тут меня с некоторым опозданием осенило. - Постой, так ты гадал на этом КУБЕ, и тебе выпала я - "киит", потому ты и цепляешься за меня с такой силой?

Его глаза неожиданно сверкнули, словно две молнии. На миг я снова увидела перед собой не морского варвара, пусть даже и человека власти, а тень своих снов, облаченную в золото...

- Намного хуже. Мне выпал "шагадес". А ты - всего лишь возможность его сломать.

Я умолкла потрясенная. Не будь я сейчас "в третьем темпе", еще долго переспрашивала бы, что да как, но сейчас его слова мгновенно улеглись на должное место в моем сознании.

- И кажется, ты уже его ломаешь. - Он ткнул пальцем в мой чертеж и неожиданно прибавил: - Например, только что.

После почти двух дней вынужденного поста жареные ракушки оказались необычайно вкусными. Я заедала их молодыми побегами медоцвета, набранными по дороге, предложила и Орхэзу, но он почему-то отказался.

Надо все-таки приучаться звать его Малабаркой, тем более что, по сути, это имя значит почти то же самое, а звучит, пожалуй, даже красивее...

После еды меня снова потянуло в сон. Вчера днем я, правда, выспалась, зато потом не спала всю ночь. Но перед этим следовало выбраться в лес и принести дров для костра - невеликий запас, оставленный рыбаками, мы сожгли, когда жарили ракушки. Можно было бы - и даже нужно - послать за ними одного Малабарку, но вид его раны неожиданно разбудил во мне совесть.

В конце концов, он и так вчера целый день таскал меня за собой, как кошка котенка.

И кстати, не так уж удивительно, что он успевал за моим объяснением. Судя по тому, как он вчера расправлялся с моим конвоем, ему тоже дан дар иногда жить быстрее бега времени. Вот только я никогда в жизни не захотела бы тратить этот дар на драку. Опьянение боем - какая это ерунда перед опьянением открытием, перед сознанием, что через тебя идет в мир что-то новое! Наверное, эта радость даже больше, чем от рождения ребенка, ибо не бывает омрачена ни кровью, ни болью. Вот как сегодня, когда я раскладывала золото силы по Звезде Шаму - мне хотелось смеяться, хотелось отшвырнуть мелок и закружиться по гроту в танце, хотелось прыгнуть на шею Малабарке и расцеловать его только за то, что он слушал с интересом и даже вроде бы понимал!..

- Малабарка, - тихонько окликнула я его, - ты из того, что я объясняла про твой КУБ, сколько понял? Половину, больше, все?

- Почти все, - ответил он в своей обычной отрывистой манере. Кстати, он все время говорил только на моем языке, хотя я старалась отвечать ему на его канналане. Наверное, оттого же, отчего и я - когда говоришь на плохо знакомом языке, сам выбираешь слова, когда же слушаешь, всегда рискуешь не понять что-то. Спасибо Кайсару за его уроки. Хотя Малабарка, похоже, куда лучше владеет моим языком, чем я канналаной, раз понял даже мою двуязычную мешанину.

- Ты умен, маннаэл макаль. - Почти против моей воли в голосе прорвалась легкая насмешливость. - Даже странно, что вчера ты так позорно провалил мое испытание...

- Испытание? - Он недоуменно уставился на меня.

- Когда я заговорила с тобой про убийство женщин. Думаешь, я не понимала, что в моих словах есть противоречие? Ты мог бы заставить меня замолчать одной-единствен- ной фразой: "Если женщина хочет считаться солдатом, пусть будет готова к тому, что ее убьют как солдата". А ты вместо этого начал вспоминать про какую-то имперскую квадре...

И вот тут он действительно заставил меня замолчать - только не фразой, а попросту зажав мне рот. Я возмущенно рванулась, но слава Луне, не успела вскрикнуть.

- Тише! - еле слышно шепнул он в самое мое ухо и резко указал в сторону моря. Теперь и я увидела лодку, медленно выплывающую из-за дальней скалы, и стоящую в ней одинокую фигуру со знакомой до боли прической на рыбьем клею.

Жрица-страж, прах ее побери окончательно и бесповоротно! Как хорошо, что наш костер успел прогореть...

- Вряд ли это по наши души. - Мой ответный шепот был не слышнее шелеста травы под легчайшим ветерком. - Там, намного дальше, есть камень в воде, на котором когда-то принесла себя в жертву Первая жрица Эллах. Считается, если помолиться на нем в полном одиночестве, Лоам и Серенн даруют ответ на какой-нибудь вопрос. Вот за этим она скорее всего и плавала. В глубине грота нас не видно, так что пусть себе плывет. Мы здесь прекрасно отсидимся.

- А если она спрашивала о том, где искать тебя? И получила ответ?

В этот миг лодка покинула тень скалы, и прическа Стража сквозь перламутр загорелась густым медовым отливом. Именно тем отливом, на который я невзначай обратила внимание, наблюдая сверху за страшной гибелью Салура! Не было никакого сомнения, что это та, вчерашняя тварь - на нашем острове такой цвет весьма редок, а жрицы волос не красят, им это ни к чему, раз под серебром все равно почти ничего не видно.

- А если даже и так, - я рассмеялась беззвучно, но от этого не менее злорадно, - у нас есть прекрасный способ это проверить!

Я почувствовала, как "третий темп" снова подхватывает и несет меня, подобно большой волне. Стиснув руки Малабарки в своих ладонях, я заглянула ему в глаза:

- Я никогда и никого так не просила, я вообще не умею просить. Но сейчас я прошу тебя, маннаэл макаль: дай мне твою магию! Слей свою силу с моей, ибо там, в лодке, одна из убийц моего учителя и единственного близкого человека!

- Ты хочешь мстить? - Его дыхание обожгло мне лицо, когда он прошептал это.

- Прежде всего я хочу знать! - отрезала я. - А там будет видно.

- Я не маг. Моя магия - нищая. Что тебе в ней толку?

- Наконечник тоже лишь малая часть копья, - возразила я, - но без него копье не более чем палка. Только с помощью мужской силы я могу сломать преграду, за которой спрятаны ключи от ее воли. Это наш единственный шанс - застать ее врасплох!

Назад Дальше