– Тем более. – Эд преспокойно игнорировал мой протест и заткнутые уши. – Если в твоей постели одновременно прописались сразу три жаркие красотки, то главное в этом деле… – Он встретил мой взгляд, оценил близость половника и гордо закончил: – Всё, смертный, теперь ты умрёшь от любопытства и зависти, но я не скажу тебе больше ни слова!
– Спасибо, – скрипя зубами, пробурчал я. – И имей в виду, здесь Хельга. Если не скажешь мне, но будешь трепаться при ней…
– Я бог, а не псих!
– Кто бы говорил…
– Значит, совсем никому не рассказывать, да?
– Можешь поделиться с Ребеккой.
– Она же меня убьёт.
– И правильно сделает. – Логически завершая спор, я собственноручно налил ему вина. – Лучше расскажи, что ещё произошло в замке за моё отсутствие?
– А ничего интересного. Тянучка, рутина, ерунда, право слово, – с такой искренней улыбкой откликнулся кудрявый бог, что я сразу ему не поверил.
– Работорговцы?
– Да, был один отряд. Пробились под шумок ограбить нашу деревню, что близ русалочьего озера. Но нарвались на засаду троллей и… В общем, то, что осталось, решили даже не хоронить, воронам тоже надо кушать.
– Драконы из-за Граней?
– Пролетали двое или трое. Если прикажешь, можем выехать на охоту. Но осень на дворе, драконы в это время начинают впадать в спячку, так что вряд ли кто из них захочет навестить замок. А если вдруг, то твои лучники прекрасно справятся сами.
– Ясно. – Я надолго задумался, глядя в его чистые голубые глаза. Судя по всему, ситуация ещё серьёзнее.
– Колдуны, чернокнижники, некроманты, мертвяки, готы? Эд, не беси меня, говори уже!
– Леди Мелисса… – шёпотом признался он.
Я налил ему ещё немного вина, и он сбивчиво рассказал очень страшную историю. Страшную для меня лично. Кто другой, быть может, даже и не почешется, но надо же знать эту старую ведьму…
– Оказывается, она ещё дней десять назад написала три письма, разослав их нашим королям.
– У нас вроде один король?
– Уже нет. Старина Бавариус Добродушный трагически погиб при подавлении очередного крестьянского бунта. Якобы просто упал с лошади, когда давал отмашку на повешение. Так что теперь твои земли – лакомый кусок сразу для трёх самопровозглашённых королей. Особенно для того Барсука Плодовитого! И как ты думаешь, что она им написала?
– Хельга… – побледнел я.
Если сам король приедет просить руки моей дочери, то есть дочери своего вассала, то отказ будет равен бунту! Мятежный замок Кость попросту сотрут с лица земли, и это право сюзерена, освящённое властью и церковью.
– Я подумал, что одно войско мы, так и быть, возможно, сумеем удержать. Но если эти идиоты догадаются объединить силы…
Мне пришлось закусить нижнюю губу, чтобы не ругнуться матом. В последнее время мой гарнизон был изрядно потрёпан, денег на новых наёмников не хватало, и сейчас мы могли выставить на стены меньше полусотни человек. Всё. Других нет и взять негде.
Просить помощи Капитана нельзя, это противоречит уставу. В прошлый раз он и так спас наш замок от армии мертвяков, но это был исключительный случай. Боевых драконов мы не держим: во-первых, они плохо приручаемы, а во-вторых, нам это не по карману.
Причём всё-таки больше "во-вторых", чем "во-первых". Такие драконы требуют долгого и упорного обучения, специалистов-драконологов в наши дни очень мало, заложить ради этого замок я не могу, да и некому, никто не вложится деньгами. Положение здорово смахивало на безвыходное…
– Если тебе полегчает, я готов пришить старушку, – от всей души предложил бывший бог.
И вы знаете, на тот момент я почти согласился. Меня сбил с панталыку Седрик, как всегда вошедший не вовремя.
– Я не вовремя, сир?
Вот видите? Мне с трудом удалось сдержать рвущееся с языка "да", потому что дядя Эдик мог отнести его на свой счёт.
– Мы с сэром Эдом как раз обсуждали невероятную возможность трагической смерти леди Мелиссы. Она не намерена добровольно откинуть копыта?
– Это вопрос к ней или ко мне?
– Не намерена, – поняли мы с богом. – Присаживайтесь, старина, выпейте с нами. Или вы по делу?
– Когда я отказывался от выпивки или приходил без дела?! – Старый крестоносец глянул в почти пустой кувшин, вылил оставшиеся грамм сто себе в глотку, шумно крякнул, постучал кулаком в грудь и только после этого спросил: – Прикажете привести пленника?
Я недоумённо обернулся к северному богу. Тот сделал вид, будто бы вот только сейчас вспомнил что-то важное, и хлопнул себя по колену:
– Здесь было слишком мало вина, чтобы освежить мою память! Ставр, мы же поймали беглого барона!
– Роскабельски? – удивился я. Седрик утвердительно кивнул. – Кто его взял? Кому из наших людей полагается награда? Если, конечно, это не Метью…
– Нет, нет, друг мой, – поспешил успокоить меня дядя Эдик. – Его привели к нашим воротам волки. Кстати, Седрик должен был выдать им за это целого барана.
– Неужели вы думаете, что я забыл это сделать?
– А, ну тогда вообще все вопросы решены. Он твой, Ставр.
– Кстати, сир, а про баньши я вам не успел рассказать? – неторопливо донеслось мне вслед.
Я замер. По спине меж лопаток и до поясницы пробежал противный предательский холодок.
Баньши – горбатая женщина-птица с противным голосом и пошлой тенденцией предсказывать чью-либо смерть. Я несколько раз встречал таких за Гранями. Совершенно сумасшедшие твари, причём даже без справок, в отличие от нашего домашнего психа. Во времена расцвета Асгарда они были очень популярны и почитаемы, даже ходили слухи, что сам О́дин переманил несколько особей из Ирландии. Не знаю, сколько правды в этой версии, но баньши не редкость в Закордонье. Хотя к замку Кость мы их не подпускали ни разу.
– Что ей нужно, Седрик?
– Вы полагаете, я посмел бы спросить?!
Тоже верно. Тот, кто дерзал прервать песнь или плач баньши, рисковал:
1) полной потерей слуха, ибо встревоженная зараза пронзительно орёт на столь пронзительном уровне, что заставляет лопаться барабанные перепонки в ухе;
2) стать первым кандидатом на внезапную смерть, так как обычно баньши рыдает о ком-то определённом, но если её прервать, то она запросто переключится и на вашу скромную особу.
– Да, прости, старина. Ты абсолютно прав. Надеюсь, Хельга пока ничего о ней не знает.
– Как я мог потревожить малышку? – искренне возмутился бывший крестоносец, пустив скупую слезу в знак сентиментальной любви и заботы о моей дочери. Да, он у нас тот ещё артист…
– Где?
– В смысле?
– Где баньши?
– Мне вас проводить? – Он решительно встал, но я упреждающе поднял руку:
– Не надо. Северная стена?
Седрик кивнул. Что ж, можно было и самому догадаться: перелётная дама в перьях всегда предпочитает показываться публике немного издалека. Так, чтоб её видели, чтоб её скорбь по будущим трупам производила должное впечатление, но тем не менее избегая активного людского общества.
– Кстати, я хотел спросить, а что, лучники…
– Ещё бы мы не стреляли, сир?! – даже покраснел обиженный Седрик. – Но вот вы когда-нибудь видели пернатую тварь, от которой отскакивают стрелы?
Ого, тогда ситуация куда сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Обычно, чтобы отогнать баньши, достаточно двух опытных лучников. Женщины-птицы отнюдь не обладают орлиным зрением, быть может, именно поэтому предпочитают рыдать в непосредственной близости от своих жертв. Подкупить, задобрить, уговорить или обмануть баньши невозможно, а вот отпугнуть хорошей стрелой со стальным наконечником – запросто. Только бить надо ещё шагов за сто, тогда она нипочём не разглядит лицо стрелка и не сможет наслать на него проклятие.
– Лорд Белхорст, – промурлыкал нежный старушечий голосок над моей головой, когда я проходил через двор, – вы не зайдёте ко мне?
– Увы, нет, я очень занят. У нас баньши на крыше.
– О, боюсь, эта бедняжка прилетела оплакивать мою безвременную кончину…
– Очень надеюсь.
– Что?!!
– Вы недослушали, – скрипнул зубом я, стараясь не поднимать голову, чтобы не встречаться взглядом с леди Мелиссой. – ОЧЕНЬ НАДЕЮСЬ, что эта тварь залетела к нам случайно и не посмеет беспокоить столь высокородную леди с полезными связями и безграничными возможностями!
– Ой, вы мне льстите. – От нахлынувшего восторга старушка едва не навернулась из окна. – А хотите, я пойду с вами, мой храбрый рыцарь, и собственными руками этой гадине все перья из хвоста понавыщипываю?
– Э-э… да! – Мне удалось вовремя развернуться на триста шестьдесят градусов. – Действительно, не сходить ли вам на северную стену и чисто по-женски попросить баньши удалиться? Ведь, в конце концов, она не ангел любви…
– А что я за это буду иметь, мой роковой искуситель? – хитро поджала губки дряхлая авантюристка.
– Мне надо подумать, – честно признался я. – Но уверен, что вам понравится.
Вдохновлённая старушка уже через минуту неслась вдоль по гребню крепостной стены, высоко задрав юбки и дробно стуча каблуками. На гулкое эхо заявился Седрик, встав рядом со мной в полной готовности защитить мою светлость мечом и кулаком. От него крепко пахло алкоголем, но других признаков опьянения не нашёл бы даже самый въедливый гаишник. На ногах держится крепко, речь связная, глаза горят, ум свеж и остёр!
Как он умудряется это делать, ума не приложу. Наверное, какая-то тайная практика в Крестовых походах. Седрик как-то говорил, что там была очень плохая вода и поэтому все пили только слабенькое винцо, ковшами и вёдрами. Ну или не очень слабенькое, Он-то, кстати, ещё пьянствовал куда меньше других, поэтому выжил…
– Вы послали пыльный смерч навстречу морской буре?
– Что-то вроде этого. – Я задумчиво поскрёб щетину на подбородке (надо было побриться дома). – Надеюсь, от одного вселенского зла мы так или иначе избавимся.
– Думаете, баньши умеет только пугать?
Нет, мне было изначально известно, что эта "птичка" сама по себе серьёзный противник: у неё мощные лапы с острыми когтями, впечатляющие клыки и развитая мускулатура. Хотя надо признать, что неубиваемая леди Мелисса тоже та ещё штучка. Иногда я даже подозреваю, что именно её образом был вдохновлён голливудский режиссёр Джеймс Кэмерон, создавая психологический портрет своего знаменитого Терминатора…
– Она уже бежит обратно, сир?
– Э-э, похоже, что так. Седрик, у неё в руках крыло баньши или меня подводит зрение?
– По-моему, это юбка? – наморщил нос бывший крестоносец, поднял ладонь козырьком над бровями и уверенно хмыкнул: – Какое ж это крыло? Разве крылья бывают украшены чёрным кружевом с лентами?
– У меня неотложные дела.
– Вы хотите второй раз бросить меня на растерзание вашей невесте?
– Седрик, мать твою-у…
– Вы что-то хотите сказать о моей матушке?
– Не хочу.
Я вовремя прикусил язык. Друзьями не разбрасываются и уж тем более их не оскорбляют без дела. Да и по делу тоже не стоит. А Седрик не просто мой слуга, оруженосец, наставник и друг – он сам боевой дух Закордонья, его история, смысл и честь. Бывают ситуации, когда феодал должен склонить голову перед вассалом…
– Извини.
– За что?
– Не важно, просто будь рядом, когда она…
– Лорд… Бе… бе… бел… Белхорст! – с трудом отдышалась леди Мелисса, встав перед нами, как лист перед травой, по любимому выражению Капитана. – Я всё узнала! Мы с ней даже поняли друг друга и… теперь почти что подружки. Но главное, мой шаловливый искуситель и обещатель неземных наслаждени-ий-ик! Вы же…
– Отдышитесь, – посоветовал я, тут же поймав себя на мысли, как хорошо было бы, если бы она как раз таки и задохнулась.
– Мой драгоценный, она прилетела не за вами!
– Спасибо. Тронут. Приятно до икоты. А за кем?
– Не за Седриком, не за сэром Эдом и уж тем более не за милой сестричкой Хельгой, – победно заключила наша навечно прописавшаяся гостья, и я облегчённо выдохнул.
Это уже хоть что-то. Баньши имеют птичий мозг (куриный или страусиный, уж решите сами), а потому могут заявиться к вам, скорбя о смерти какой-нибудь старой овцы или дышащего на ладан мерина. С них и не такое станется, поверьте…
– А где моя награда? – Леди Мелисса зажмурила глаза, потянувшись ко мне старыми причмокивающими губками. Я вовремя выставил вперёд Седрика, и поцелуй пришёлся ему чуть ли не ниже кирасы.
Одновременно покраснели все. Кроме леди Мелиссы.
– Какой вы скромный, право… Я изумлена. Но тем желаннее окажется исполнение вашего обещания, лорд Белхорст. Вы ведь не отступитесь от своих слов?
– Как вы могли подумать так о моём господине? – резво вмешался старый рубака, подставляя меня по всем статьям. – Неужели вы хотите сказать, что благородный хозяин замка Кость не держит своего слова?!
– Ну, давайте проверим, – не менее изящным дипломатическим пируэтом выкрутилась старая вешалка, и теперь я стоял под напором уже двух вопрошающих о справедливости взглядов. Конечно, обещание и справедливость ещё не одно и то же, но…
– Седрик, будьте любезны сопроводить нашу гостью в её покои. Леди, я глубоко благодарен вам за вашу безвозмездную…
– Эй, очень даже возмездную!
– …помощь, – невзирая на вопль негодования, продолжил я. – Разумеется, моя благодарность не заставит себя долго ждать. Я обещал удивить вас? Вы удивитесь, слово чести.
Доверчивая старушка недоверчиво покивала, щербато улыбнулась Седрику, игриво подмигнула мне и первой спустилась со стены.
– Мне нужно лишь тихонько подтолкнуть её в спину, сир?
– Если бы она с гарантией свернула шею, то да, – уныло согласился я. – Но ведь на деле она просто расшибёт нам лбом весь булыжник внизу, а ремонт ляжет на наш и так скромный бюджет.
Бывший крестоносец сочувственно вздохнул, почесал в затылке и широко улыбнулся обернувшейся леди Мелиссе. Похоже, это уже не только мой крест, под маховик моральных репрессий попадает всё больше обитателей нашего тихого замка.
Ну а мне, как вы понимаете, ничего не оставалось, кроме как лично идти к никуда не улетевшей, надоедливой баньши, чинить разборки. Хоть кто-то должен объяснить ей приоритеты и понятия…
– Всё, я нервный и злой. Ничего не знаю, у меня взрослая дочь, утром никто не пожелал "доброго дня", дядя Эдик ещё прошлой ночью сожрал ложкой весь кофе, Дана не звонит, а здесь меня все бесят. Даже вы, Седрик! Нечасто, но бывает. Вопросы?
– Что? – удивился он, похоже совершенно меня не слушая.
– Леди Мелисса, – устало напомнил я.
Старый вояка хлопнул себя по лбу, сплюнув за стену, схватился за кинжал на поясе и побежал догонять бодрую старушку. Убить он её, конечно, не убьёт. К моему глубокому сожалению. Но может догадаться запереть дня на два, а я за это время что-нибудь придумаю. И ведь даже посоветоваться не с кем, Хельга наверняка у Центуриона, бывший бог где-то любвеобильствует с очередной подружкой.
После минутного размышления я поманил рукой ближайшего лучника. Бородатый мужик с лёгким поклоном шагнул ко мне.
– Ты стрелял в баньши?
– Да, мой лорд. И клянусь всеми святыми, от её шкуры отскакивают стрелы!
– Именно отскакивают, а не отлетают? Это важно.
– Мой лорд, глаза ещё не подводят меня, – чуть нахмурился он. – Готов прозакладывать душу дьволу против одной медной монетки, что все три раза попал ей в грудь!
– Хорошо. Возвращайся на пост. Если к замку подойдут волки, дай мне знать.
– Слушаюсь. – Лучник ушёл к башне.
Значит, всё верно, Седрик не обманулся, мы встретились с очень необычной тварью. Баньши – плакальщицы и предсказательницы, но не воины, их перьям незачем иметь пуленепробиваемую прочность. Кто же тогда навестил мой замок? Разобраться со всеми вопросами можно только одним способом, и никто не сделает этого за меня.
– Не погодите минуточку? – раздалось сзади.
– Будете долго жить, старина, только что вспоминал о вас. Разумеется, я не откажусь от помощи верного друга.
Он удовлетворённо изобразил улыбку, от одного вида которой наверняка шарахались толпы сарацин, похлопал по тяжёлому кинжалу на поясе и последовал за мной. По гамбургскому счёту, только ему и Эду я мог бы доверить прикрывать свою спину. Прочие были наёмниками, а они держат слово только до первой задержки выплаты жалованья.
Мы прошли по стене, свернули за угол и, собственно, пришли.
– Это она и есть?
– Вы у меня спрашиваете, сир? – недоумённо уточнил Седрик, поскольку нахохлившаяся фигура баньши находилась от нас на расстоянии трёх-четырёх шагов.
Мне стоило бы признать, что это был глупый вопрос, но подобное смирение не соответствовало статусу феодала, а потому в дупло к той самой белке-матерщиннице! Я сдвинул брови и высокомерно поджал губы, прожигая верного спутника гневным взглядом.
– Я позволил себе лишнее? – сразу догадался он, делая виноватое лицо. Старый артист!
Небрежным взмахом руки даруя старому вояке полную индульгенцию, я молча приказал ему стать на месте, а сам продолжил путь вперёд. Остановился, лишь когда баньши резко повернула уродливую голову в мою сторону.
– Приветствую тебя, посланница богов! – чуть поклонился я, не особо понимая, как надо вести речь с такими тварями. – Что привело тебя в замок Кость?
– Гибель миров на крыльях моих, прах умерших на когтях моих, дыхание смерти срывается с языка моего, – чётко выговаривая каждое слово, откликнулась женщина-птица.
Не сказал бы, чтобы она так уж и удовлетворила моё любопытство, но подобные посланцы редко лепят тебе в лицо правду-матку. Им же надо хоть как-то оправдать себя, если предсказание не сбылось. Отсюда и максимальная размытость формулировок, ноль конкретики и тонны густого мистицизма.
– Кому из обитателей сего места уготована вечная постель в царстве мёртвых?
Вот на этот раз я постарался как можно точнее сформулировать вопрос, и Седрик одобрительно поднял вверх большой палец правой руки. Баньши на секунду задумалась, а потом молча пустила слезу. Что это могло бы значить, я не знал, поэтому уточнил ещё раз:
– В скорби по чьей безвременной кончине рыдаешь ты, о вещунья воли чёрных небес?
Седой рубака показал мне и второй палец, видимо, его радовало моё красноречие.
– Загляни мне в глаза, Ставр Белхорст, и скажи, что ты там видишь?
– Ну, ничего… так особенного, – честно сощурился я, искренне жалея, что моя лупа осталась дома, в другом мире. – А что надо было увидеть?
– Свою судьбу!
Ничего подобного в круглых глазах этой перелётной овцы я, естественно, не видел. Я вообще слабо понимаю, что там можно было увидеть – отблески пламени, дымящиеся развалины замка, умирающих людей, кровавые лужи и всякую голливудскую фигню? Так это не ко мне, я не пьющий, не курящий, не нюхающий и даже не мухоморствующий, если так можно выразиться…
– Понял ли теперь ты, Ставр Белхорст, по ком льются мои слёзы?
– Не очень, – положа руку на сердце, признался я. – Но, может, вы насытите свой рассказ какими-то подробностями? Так сказать, попробуете литературно развернуть историю?
– Я пророчица, а не сказительница! – делано оскорбилась она, но не улетела.
Женщины всё-таки очень похожи, от психологии никуда не денешься.