– Заходите! – послышался голос Гантанаса из‑за двери. – Только наклонитесь, а то ударитесь головой. Мне так и вовсе почти заползать приходится. Пола рукой касаюсь в любом случае.
За дверью, которую девчонки открыли с трепетом, неожиданно оказалось просторное помещение, размеры которого диктовались кровлей дома наставников. В середине его высоты было достаточно, чтобы поставить друг на друга сразу трех Гантанасов, а вот по сторонам, где в том числе и находилась дверь с лестницы, кровля была низка. Но она почти сразу взмывала вверх, чтобы соединиться балками, к сущему восторгу воспитанниц, с прозрачным застекленным куполом, в самый центр которого упиралась толстая каминная труба. Вокруг этого камина стояло множество шкафов и сундуков, периметр жилища Гантанаса ограждали низкие полки, заполненные опять же сундучками, ларями, горшками и корзинами, но все было чисто, тщательно разобрано, а вознесенный вместе с камином на трехступенчатый постамент огромный дубовый стол сиял резными ногами и спрятанными под него тумбами, как склеп какого-то божества. За столом сидел Гантанас, перед столом стояла обитая войлоком скамья для дорогих гостей.
– Огляделись? – спросил наставник. – Лежак не высматривайте: он за камином, и да, длиннее обычного на полтора локтя. Пришлось добавить пару табуретов. Заходите.
Гаота сделала шаг вперед, почувствовала сопротивление, словно паутина легла на ее лицо и зазвенела в напряжении, грозя или обжечь ее и подруг, или разорваться с грохотом и пламенем. Секунду она помедлила, потом протянула руки за спину, поймала ладони Дины и Йоры и медленно пошла вперед, представив невидимое препятствие болезнью или даже раной и исцеляя его каждым своим прикосновением.
– Однако, – оторопел Гантанас, когда девчонки предстали перед ним. – Я мог предположить все что угодно. Попытку сжечь преграду. Смыть ее. Сорвать. Раздвинуть. Поднять и пройти под ней. Но вылечить? Вот уж не мог даже предположить! И как тебе это удалось? Бог мой, да ты должна с ног валиться!
– Нет, – смутилась Гаота. – Чуть-чуть кружится голова. Мне помогли Дина и Йора.
– А ты им, – улыбнулся Гантанас. – И они тебе, сами того не зная. Ты ведь не ждала от них помощи?
– Я не думала об этом, – призналась Гаота. – Я решила, что это испытание. Это ведь я их сюда привела…
– У нас тоже кружится голова, – заявили, переглянувшись, Йора и Дина. – Что это было такое? Липкое что-то!
– Чудеса, – развел руками Гантанас. – Мало того что вы удивили меня обращением с незнакомой магией, находясь в самом начале обучения, вы еще и преподали урок и мне, и друг другу, что такое рука помощи. Что ж, я очень рад, хотя мне теперь и придется придумывать новую защиту для моего жилища.
– От кого тут защищаться? – не поняла Дина. – Мы же в неприступной крепости!
– И что тут защищать? – добавила Йора. – Золото и драгоценные камни?
– Ну конечно, – рассмеялся Гантанас. – Садитесь напротив, мне придется кое-что сказать вам, но должен сразу отметить, что нужно быть готовым защитить себя и других, где бы ты ни находился. Что неприступных крепостей не бывает. И что есть многое гораздо ценнее, чем золото и драгоценные камни.
Троица, присевшая напротив наставника, замерла.
– Я долго думал, – продолжил, потирая короткую седую бородку, Гантанас, – как мне говорить с вами. Я сейчас не только о вас троих, но и о всех воспитанниках, которых пока только пятнадцать, но может быть и пятьдесят, и сто, потому как келий свободных достаточно, а не будет хватать – мы всегда сможем построить и новые. Тут между мной и Гаотой случился разговор, и она спросила, зачем мы здесь все собрались. Только ли для того, чтобы воспитывать мудрость и выдержку в детях, которым Стебли дали приют, или и еще для какой-то надобности…
Гантанас помолчал, поднял глаза вверх, словно мог увидеть через окна над головой что-то еще, кроме холодного неба, затем сказал следующее:
– Не спешите передавать то, что я вам скажу, вашим друзьям. Так получается, что разговор, который я начал с вами, мне предстоит провести с каждым в ближайшие дни. Начать пришлось с вас, и это хорошо, я понял, что откладывать его нельзя. Хотя бы потому, что знание – это такое же оружие, как и меч, который я должен вернуть Гаоте.
Гантанас положил руки на длинные свертки, что лежали перед ним, ощупал что-то и вздохнул.
– Конечно, я не все могу сказать вам, но скажу главное. Вас пока всего пятнадцать. И мы не собираем только сирот. Тем более что не все из пятнадцати, я не говорю о вас, сироты. Нет, здесь только те, кто несет в себе частицу древней силы, и те, кто подвергается опасности, потому что есть зло, которое ищет отмеченных силой, чтобы взять их себе на службу.
– Значит, – прошептала Йора, – мы здесь вовсе не для того, чтобы служить нашим королям?
– И что, почти все отмеченные силой – сироты? – нахмурилась Дина. – Или это необязательно?
– И почему мы должны быть уверены, что зло где-то еще, а не в Стеблях? – совсем тихо произнесла Гаота.
– Святой Вседержатель, – расплылся в улыбке Гантанас. – Кажется, я и в самом деле не ошибся. После разговора с вами мне будет куда легче говорить с прочими воспитанниками. Необязательно складывать в голове стройное здание рассуждений, куда проще отвечать на ваши вопросы. Впрочем, одно другому не помеха. Я буду короток и честен. Хотя вам и придется поверить мне на слово. Йора. Вы здесь вовсе не для того, чтобы вырасти в воинов и магов и служить вашим королям. Вы здесь для того, чтобы вырасти в воинов и магов и служить тому, кто служит нашей земле. Тому, кто хочет ей благоденствия. Может быть, и вашим королям. Дина. Не все отмеченные силой – сироты. Больше того, не все из них и дети, хотя все были когда-то детьми. Но все они, тем более дети, находятся в опасности, поэтому, увидев такого ребенка, мы всегда говорим с его родными. Обычно родители отказываются отдавать ребенка к нам на воспитание. Мы не настаиваем, но рассказываем, каким опасностям он подвергается. Иногда помогаем скрыться, спрятаться. Подсказываем, как скрывать способности ребенка, поскольку на такого ребенка будет объявлена охота неизбежно. Иногда для этого достаточно хороших оберегов. Но главное – скрытность, потому что охранять такого ребенка – бесполезно. Силы зла – сильны. Они справятся с любой охраной.
– Даже с целым войском? – удивилась Дина.
– Даже с целым войском, – кивнул Гантанас, – но особым образом. Став его частью. Пусть даже одним человеком. К тому же наши враги всегда готовы убить того, кем не могут завладеть. И уж во всяком случае, им ничего не стоит убить его родителей и друзей.
Девочки затаили дыхание.
– Самый сложный и самый легкий вопрос задала Гаота, – продолжил Гантанас. – Действительно, откуда вам знать, кому мы служим? Вдруг мы поливаем вас словесным медом, завлекая в стальные сети, и готовимся вылепить из вас черных колдунов и убийц? Так вот, смотрите и слушайте. Пусть ваше сердце вам подскажет – зло ли властвует в Стеблях или что-то иное. Наконец, любой из вас может уйти прочь. И он даже получит с собой еду, одежду и кошель с серебром. Хотя это и не значит, что я буду рад такому исходу.
– А зло все-таки есть в Стеблях? – прошептала Гаота.
– На этот вопрос я могу сказать только одно, – вздохнул Гантанас. – Зло есть всюду. В сердце каждого из нас. Порой оно подобно движению руки, которая отдергивается от раскаленного камня. Главное, чтобы оно не правило нами. Но давайте все же вернемся к главному: зачем вы здесь. Для чего восстановлены Стебли и Приют Окаянных открыт для таких детей, как вы.
Голос Гантанаса стал тише, он прикрыл глаза и скрестил на груди руки.
– Очень давно… Так давно, что мы с вами не только не начали изучать это время, но даже и не заговаривали о нем, Талэм накрыла беда. Но еще чуть раньше, спасаясь от такой же или от этой же беды, в наш мир пришли люди, похожие на нас. Такие же, как мы, и не такие же, как мы. Но беда шла за ними по пятам, и она оказалась здесь. Все это кончилось очень плохо для нашей земли, но те, давние беглецы сражались с этой бедой долгие годы еще не под этим небом. Но так как эта земля стала их новой родиной, а бежать больше было некуда, они стали защищать ее так же, как защищали свой прежний дом.
– Тот, который не смогли защитить? – прошептала Гаота.
– Да, – кивнул Гантанас. – Но тот дом был брошен, а этот все еще нет. Поэтому надежда жива. Я сейчас не буду углубляться в подробности, но очень давно, когда эта земля ненадолго вынырнула из тьмы, и перед тем, как ей пришлось вновь окунуться во тьму, по заветам древних пришельцев – айлов – начали строиться семь крепостей, семь столпов, которые должны были сохранять Ардану и весь Талэм. В союзе с ними потомки хозяев этой земли – даланы – поднимали великий город Бейн, руины которого и по сей день скрыты среди гор за Бейнским лесом. И эти крепости, и этот город почти возродили прежнее великолепие Талэма. Айлы и даланы все еще были обособлены, но жили в мире. И продлилось это светлое время две тысячи лет.
– Возрождение, – прошептала Йора. – Перед второй тьмой.
– Точно так, – кивнул Гантанас. – Итак, крепостей было семь. Их магия, их защита строилась на поклонении великому древу, которое враг срубил в том мире. Поэтому крепости так и назывались. Корни, Стебли, Ветви, Листья, Цветы, Плоды и Крона. Они были брошены и частично разрушены в начале второй тьмы слугами Дайреда. Все, кроме Стеблей.
Гантанас помолчал.
– Прошли годы. Много лет. Вторая тьма длилась шесть тысяч лет. За ее время Ардана стала безлюдной. А те люди, что выжили, смешались. Перестали отличать айлов от даланов. Может быть, это было единственным положительным итогом. Но четыре тысячи лет назад началось пробуждение, которое не только вернуло надежду, но и не один раз умыло кровью эту землю. Зло никогда не исчезало полностью. Оно овладело руинами всех столпов и вышибло последних защитников из Стеблей. Хотя и в темное время столетиями здесь не было ни души. Но магия Стеблей и отголоски магии остальных крепостей все еще дают о себе знать.
– Я почувствовала, – скривила губы Гаота.
– Разве может магия жить столько времени? – удивилась Йора.
– Что ее питает?.. – прошептала Дина.
– Неизвестно, – сказал Гантанас. – Есть легенда, что вера в великое древо, которую вынесли из другого мира предки некоторых из нас, не пустые слова. Талэм имеет собственное сердце, но, может быть, где-то в горах или где-то в низине. Неизвестно где – но живет, тянется к солнцу спасенный росток великого древа. В таком случае сила Стеблей становится объяснима.
– И огородник Ориант старательно сажает кедры, чтобы никто не смог найти среди них росток великого древа! – улыбнулась Дина.
– Если бы так, – рассмеялся Гантанас. – Нет, когда мы пришли в Стебли, чтобы создать Приют Окаянных, здесь не было даже травы. Лес, который поднимается на неудобьях за крепостью, это результат многих лет тяжкого труда. Но мы подходим к самому главному. Что нужно сделать, чтобы сохранить нашу землю от новой крови, от очередной великой тьмы, а может быть, и от гибели?
– Восстановить все крепости? – предположила Йора.
– Построить тысячу новых крепостей, – вдруг сказала Гаота. – Маленьких. Которых было бы невозможно отыскать всех, как нельзя найти росток великого древа. И которые были бы неприступны для врага, а если гибли бы, то сломав ему зубы.
– Да, – кивнул Гантанас. – И каждый из вас должен стать такой крепостью. Это понятно?
Они молчали. Каждой было по десять с небольшим лет. Они сидели напротив высокого, нескладного человека с седой бородой и молчали. Может быть, думали о чем-то. Гаота закрыла глаза и попыталась представить лица своих соучеников, но почему-то вспомнила лица сестер и матери, которые готовились умереть за нее.
Гантанас какое-то время смотрел на них, переводя взгляд с одной на другую, потом вздохнул и, произнеся важные слова, поочередно выдал каждой из троих по одному мечу, оставив на столе серый сверток.
– А что это? – спросила Дина, кивнув на него.
– А вот это уже для вашей помощи мне, – проговорил Гантанас. – Это кинжал, вырезанный из обломка колеса Нэйфа. Из настоящего обломка, уж поверьте. Но всему свое время. Видите корзину у серого шкафа? Там поясные ремни с кольцами для мечей. Подберите себе по вкусу, а Пайсина потом поможет их приспособить на ваши тонкие талии. А теперь о вашей помощи. Брайдем! – крикнул Гантанас. – Иди сюда! Заждался уже?
– Иду, – буркнул наставник Брайдем, открывая дверь. – Как же мне надоело сгибаться на этом входе… Что? Нет уже твоей паутины? Не люблю твои ловушки, Гантанас. К лицу липнут. Ну что, выдал оружие? Лучшие мечи?
– У меня много хорошего оружия, – улыбнулся Гантанас и посмотрел на Гаоту, которая уже выбрала простой мягкий пояс из черной кожи без каких-либо украшений. – Подойди сюда. Садись рядом с Брайдемом. Я ведь рассчитываю на тебя.
– Ты исцелила Пайсину? – спросил Брайдем.
– Да, – покраснела Гаота. – Но я не ради чего-то…
– Брось, – поморщился Гантанас. – Я думал исцелить ее сам, но магия была замкнута на ее сердце. Мне бы потребовалось не меньше года. Я сейчас не спрашиваю, как ты это сделала. Я примерно представляю, тем более что кузнец долго размахивал передо мной оплавленной подставкой для лампы. Я скажу вот что. Однажды великое зло пришло в один дом. Оно убило в этом доме всех. Всех, кроме троих. Двоих – ранило. Один быстро выздоровел, на удивление быстро. А другой хромает до сих пор. И я бы понял, если бы было повреждено сухожилие, или кость, или те тонкие нити, по которым наше тело управляется нашим духом. Но ничего этого нет.
– А что есть? – покосилась на Брайдема Гаота.
– Есть нога, которая не слушается меня, – пробурчал Брайдем и вдруг заорал: – Демон меня раздери, Гантанас! Она еще ребенок!
– Этот ребенок на днях спас Пайсину! – повысил голос Гантанас. – Ты уверен, что хворь не остановила бы ее сердце? И уж поверь мне, я бы скорее смирился с тем, что ты корчишься от боли, чем с тем, что я не вижу причины твоей хромоты! Ты забыл, кто нанес тебе удар?
– Но ведь Бейд был ранен так же, но пережил это без последствий! – взмолился Брайдем.
– Не тычь мне Бейдом! – ударил кулаком по столу Гантанас. – Если бы не… Если бы не Священный Двор, я бы и близко его к Стеблям не подпустил!
– Вообще-то здесь дети, – кашлянула Дина, выбравшая себе самый красивый пояс, сплетенный из цветной кожи.
– И даже девушки, – добавила Йора, сверкая заклепками на своем.
– Сейчас, – пробормотала Гаота. – Я знаю, что искать.
– Откуда? – не понял Гантанас.
– Брайдем же меня вез в Стебли, – проговорила Гаота. – Не один день толкал меня коленями. Я, конечно, мало что соображала, но не могла не почувствовать, что одно из коленей холодное, а другое горячее. Но то, которое холодное… оно было очень холодным.
– Холодным, холодным… – бормотал Гантанас, словно пробовал это слово на вкус. – Ты хочешь сказать, что здоровое колено было холодным, а больное – горячим?
– Нет, – мотнула головой Гаота. – Больное было холодным. Как лед. Я видела, что Брайдем прихрамывает, и даже подумала, что он приложил лед, все ждала, что мой бок намокнет. Но лед не таял и не таял. И я стала пихать под бок платок.
– А я‑то думал, что это ты делаешь? – удивился Брайдем. – Разве одно мое колено острее другого?
– Я ничего не понимала тогда, – призналась Гаота.
– А ну-ка… – Гантанас снял со стола последний сверток, положил его на каминную полку, шагнул в сторону и подхватил корзину, набитую свечами.
– Йора! Дина! Быстро! Берите свечи и зажигайте! Брайдем! Ложись на стол!
– Ты ополоумел! – почти зарычал Брайдем.
– Я не шучу, – грозно произнес вдруг оказавшийся не только выше, но и могучее кряжистого смотрителя приюта наставник по каллиграфии.
– Эх!.. – хотел произнести что-то смачное Брайдем, но махнул рукой и, кряхтя, полез на стол, бурча: – Вот для чего ты заказывал такую громадину? Тут не то что меня, и тебя можно распластать, и еще место останется для какой-нибудь Капаллы!
– Потом будешь шутки шутить, – пробормотал Гантанас. – Нога у него болит… Сейчас посмотрим на твою ногу. Не волнуйся, раздеваться не придется. Девушки! Свечи ставить по краю стола! И чтобы вплотную! Не хватит свечей – вон еще две корзины! И поживей!
– Мне что делать? – спросила Гаота.
– Пока ничего, – вытер пот со лба Гантанас. – Я скажу. Ты успокойся. Покажи ладони. Ну, отлично. То, что надо. Надень-ка вот это…
– Что это? – Она с удивлением рассматривала поданные ей серебристые перчатки.
– Это защита для рук, – объяснил Гантанас. – Если разбираешься с поганью, лучше не рисковать. Обычно маг способен устоять от заражения, но в любом случае враг будет знать, кто исцелил его противника.
– Или кто загубил его, пытаясь исцелить… – проворчал Брайдем. – Гантанас! Твои подопечные не спалят мне остатки волос на голове? Да что ты собираешься делать? Ну, хромаю. Боли-то нет!
– Лучше бы она была, – огрызнулся Гантанас. – Не зли меня.
– Велики! – показала Гаота руки в перчатках.
– Ничего страшного… – прошептал Гантанас, выхватил из-под стола короткую скамейку и с грохотом поставил ее точно над чреслами Брайдема.
– Гантанас! – завопил Брайдем. – Это ж тебе не… каллиграфия! Осторожнее надо!
– В другой раз буду осторожнее, – уверил Брайдема Гантанас. – Так, свечи все? Заканчивайте! И следите, чтобы ни одна не погасла! Держите наготове! Гаота. Заверни манжеты, еще раз. Не упадут. Теперь запоминай. Подожди! Сними пока меч!
Гантанас подхватил девчонку, вознес ее над пылающим огнями свечей краем стола и посадил на скамейку.
– Долго еще? – простонал Брайдем. – Горячо тут! Словно на алтаре лежу!
– Потерпи, – сказал Гантанас и посмотрел на испуганную Гаоту. – Ищи холод. Шрам – на правой ноге выше колена с внешней стороны, но мне нужен только холод. Больше ничего.
Холода не было. Ей не нужно было для этого ощупывать Брайдема, сейчас, когда рядом потрескивали свечи и наполняли теплом, жаром все тело, холод отозвался бы мгновенно, но его не было.
– Я сейчас испекусь!.. – заныл Брайдем.
– Не чувствую, – призналась Гаота, опустившись на скамейку животом. – Нет холода.
– Ладно, – вздохнул Гантанас. – Но проверим на всякий случай. Открывай рот, Брайдем.
– Это еще зачем? – не понял смотритель.
– Открывай! – потребовал Гантанас. – Я капну тебе в рот зелья, ты проглотишь. А ты, Гаота, следи за ним. Да закрой глаза, Брайдем. Если брызну случайно в глаз, глаза лишишься! А так-то… никакого вкуса…
Брайдем послушно зажмурил глаза, открыл рот, а Гантанас перегнулся через стену пламени, вытянул руки, сверкнул серебряным ножом, рассек мякоть собственной ладони и пролил несколько капель крови в рот Брайдему.
– Что за дрянь? – поморщился тот, глотая, и в тот же миг Гаота закричала:
– Здесь оно! В сердце!
– Быстро! – рявкнул Гантанас. – Опять в сердце… Брайдем! Рви рубаху на груди! Гаота! Лови нож! Запомнила где? Режь!
– Как это? – не понял Брайдем.