7
В гримерной, поддерживавшей поле Поднебесья и похожей на его собственную, хотя и побольше размерами, Кейну выдали шесть серебряных монет в качестве финансового резерва.
Коллберг встретил его в артистическом фойе. У двери вытянулись два охранника в красных мундирах.
- Вы неплохо э-э… завели толпу. - Пожалуй.
- Да, насчет нашего вчерашнего… э-э… несогласия… я понимаю, ваши действия были в немалой степени продиктованы стрессом. Пока все идет хорошо, подождем с разбирательством, ладно? А если проблем не возникнет, просто забудем о случившемся.
Кейн посмотрел на охранников - их лица едва угадывались за тонированным стеклом шлемов.
- Хорошо. Я вижу, вы уже сами обо всем забыли. Коллберг неуверенно хмыкнул.
- Послушайте еще минутку-другую. Чтобы вышло поинтереснее, прежде чем начинать охоту за Ма'элКотом, потратьте какое-то время на поиски Пэллес. Никто не должен знать, какова ваша реальная цель. Да, и еще… - он откашлялся в руку, - насчет Ламорака… Если он жив - например, попал в плен, - вы ни в коем случае не должны помогать ему бежать.
- Я уверен, что Карл одобрил бы ваше решение.
- Посмотрите на это с нашей точки зрения. Вы более ценный актер. Будет только глупо подвергать вас опасности ради человека, аудитория которого на протяжении последних трех лет уменьшается - а она и так была невелика. Впрочем, если вы сможете обнаружить его мыслепередатчик, не подвергая себя… ненужному риску, действуйте. Всем нам интересно узнать, как работает "длинная программа". Вы получите долю от доходов с ее тиражей.
- Я запомню, - произнес Кейн и показал на часы. - Пять минут.
- Да, и еще - сломайте, что ли, ногу. Кейн кивнул.
- Или несколько.
8
В Кавеа померк свет, а с экранов техников исчезло тестовое изображение гор. Безмолвная тень прошла меж рядов виртуальных кабин. Сквозь керамические щиты виртуальных шлемов лица казались неразличимыми. Тень шагнула на ступени платформы переноса и остановилась в ее центре. Вокруг вспыхнули подобно солнцу юпитеры, осветившие фигуру на платформе.
Кейн стоял неподвижно, залитый белыми лучами.
9
Сидевший в технической кабине Артуро Коллберг облизнул и без того мокрые губы. "Мой шедевр", - подумал он.
- Включить мыслепередатчик!
Техник ударил по сенсорной пластине, и широкий выгнутый экран на другом конце кабины вспыхнул, показывая ряды виртуальных кресел, увиденные глазами Кейна.
- Есть.
Другой техник нахмурился, глядя на монитор, и доложил о необычно высоком количестве адреналиновых реакций на сенсорно-подавляющую серию. Коллберг лично включил питание нейросхемы и дотронулся до сенсорной пластины микрофона.
- Праздножители и инвесторы, - неторопливо выговорил он, и его слова эхом отдались в Кавеа и в виртуальных шлемах всего мира, - бизнесмены, леди и джентльмены. Я - администратор Артуро Коллберг, председатель Студии Сан-Франциско. Я приветствую начало этого выдающегося Приключения. А теперь благодаря "Вило Интерконтинентал - мы несем вам весь мир!" я посылаю к вам Клинок Тишалла, Правую Руку Смерти…
Долгая, напряженная пауза.
- …Кейна!
Коллберг лично ударил по выключателю, и происходящее в Кавеа появилось на экранах тысяч виртуальных шлемов. Последовавший за этим общий вздох напоминал начало урагана.
Коллберг отключил микрофон.
- Установить канал передачи!
Где-то внизу загудела силовая установка Студии. Техники полностью сосредоточились на показаниях приборов.
- Канал установлен. Выход в переулке Лабиринта. Все чисто.
- Хорошо. Когда он будет готов, начинайте перенос. Коллберг похлопал техника по плечу и покинул кабину, направляясь к собственному виртуальному креслу.
10
Кейн стоял неподвижно, сконцентрировавшись, готовый к внезапному нападению. Но вот он сделал долгий вдох.
- Я не могу сказать вам ничего возвышенного, - медленно произнес он. - Она моя жена, и этим все сказано. Я найду любого ублюдка, который посмеет хотя бы подумать о том, чтобы нанести ей вред, и буду бить до тех пор, пока он не подохнет прямо на улице, как собака. Надеюсь, вам понравится.
Его руки сжались в каменные кулаки.
- Мне-то наверняка понравится. Он поднял глаза на стеклянную стену далекой кабины техников.
- Ну, поехали!
11
Артуро Коллберг поудобнее устроил голову на гелиевых подушках своего виртуального кресла. На него автоматически опустился шлем, затем началась обычная проверка его характеристик и подгонка. Коллберг удовлетворенно вздохнул.
Он честно надеялся, что ему понравится.
12
Вокруг меня проступают контуры переулка. День. Запахи крепких специй, карри, зеленого чили, мокрого угля, навоза, гниющего мяса… Слева от меня у стены стоит выцветший деревянный ящик, в котором грудой лежат фрагменты тел, в основном человеческих, но попадаются и останки огрилло, а также троллей: обглоданные крысами ноги, беспалые кисти, куски ребер или тазовых костей. Это отходы торгового предприятия "Зомби, продажа и прокат". Я знаю этот переулок. Я нахожусь в Лабиринте, недалеко от границы, разделяющей королевство Канта и Фейс.
Точнее, недалеко от того места, где эта граница была два года назад, когда я последний раз посещал город. Границы в Лабиринте весьма и весьма нестойки. Если в какой-то момент война между двумя группировками, контролирующими свои угодья, затихает, границы становятся едва различимы. Границы в Лабиринтах предназначены только для того, чтобы с точностью до одной улицы и дома определять, где члены той или иной группировки могут обделывать свои делишки без риска быть убитыми конкурентами.
Это очень напоминает весь мир в целом с его нациями, принципалами, договорами и таможнями. Просто здесь, в Лабиринте, все честно - в этом и состоит разница.
Огромная собака, вся в лишаях, с грязной шкурой и распахнутой пастью, нерешительно бредет ко мне, скрываясь в тени стены. Я осторожно отступаю, пропуская ее: эти проклятые местные собаки разносят такие болезни, о которых у нас даже не слыхали. Животное смотрит на меня здоровым глазом - второй затянут бельмом - и прикидывает свои шансы,
Адреналин звенит в крови, мои пальцы сжимаются в кулак.
Это то, что мне больше всего нравится в Кейне, по крайней мере пока - почти сексуальный прилив уверенности в себе, вера в то, что я - самый крутой парень района. Любого района.
- Хочешь попробовать кулака, псина? - скалюсь я. - Поди-ка сюда и возьми, дырявый мешок с дерьмом.
Я без запинки говорю на Западном наречии. Поставленные Студией блоки не позволили бы мне говорить по-английски, даже если б я этого захотел.
Собака решает, что со мной чересчур много возни, и проходит мимо, к более спокойной пище, лежащей в деревянном ящике. Проклятая тварь в холке достает мне до груди. Несколько рук и ног в ящике подергиваются и сжимаются, имитируя жизнь, когда собака вонзает в них клыки. Из глубины ящика доносится глухой стон: видно, какой-то лентяй-уборщик бросил туда голову вместе с туловищем. Или, может, там оказалась жертва уличного грабежа, обычного для Лабиринта.
Пора браться за работу.
Я неторопливо выхожу из аллеи и направляюсь к сердцу королевства Канта - к базару, окружающему старинный полуразрушенный остов Медного Стадиона. Здесь солнце светит ярче - оно гораздо желтее, а небо отливает глубокой голубизной. Облака здесь толще и белее, а гоняющий их ветерок пахнет зеленью и травой. Погода прекрасная. Я почти не чувствую запаха дерьма и навоза, покрывающих улицу; полчища голубых мух над кучами мусора блестят, как драгоценности.
Я протискиваюсь между ручными тележками и палатками, с улыбкой отказываясь от пахучих ломтей речной форели и фруктов, хитро разложенных таким образом, чтобы скрыть червивые места и пятна гнили; отворачиваюсь от продавцов заклинаний и амулетов, обхожу стороной ковровых мастеров и горшечников. Я у себя, я работал в этом городе и в окружающих его провинциях первые десять лет своей карьеры.
Я вернулся домой.
То тут, то там на стенах нарисована эмблемка Саймона Клоунса, точно такая, как в книге, откуда Шенна ее и стащила: кружок вместо лица, пара стилизованных рожек и волнистая линия, обозначающая кривоватую ухмылку.
Я не вижу знакомых среди нищих, не замечаю ни одного Рыцаря - да куда все подевались? Я останавливаюсь у ларька, полускрытого в тени высокой закопченной известняковой стены Стадиона.
Потный торговец нагибается над шампуром с ножками молодого барашка, висящим над черно-красными углями.
- Ножки молодого барашка! Не какая-нибудь жилистая баранина! - уныло кричит он. - Свеженькие, без червей! Ножки молодого барашка!
- Привет, Лам, - говорю я. - Что-то ты сегодня невесел. Случилось что-нибудь?
Он смотрит на меня, и все его воодушевление заметно убывает. Через секунду или две он, спохватившись, улыбается, но улыбка его держится недолго.
- Кейн? - Его голос слегка срывается. - Я ничего не знаю об этом, Кейн! Яйцами клянусь, не знаю!
Я захожу в палатку и мимоходом снимаю с одной из оттяжек остывающий кусок мяса.
- О чем ты ничего не знаешь?
Он наклоняется ко мне и понижает голос:
- Не играй со мной здесь, Кейн… Моя женщина больна, а сын - Терл, помнишь Терла? - ушел с людьми Дунджера. Может, он уже мертв. - Лам дрожит, воровато ловя мой спокойный взгляд. - Мне по горло хватает неприятностей, понимаешь? Я тебя не видел, я тебя не знаю, ладно? Иди своей дорогой, а?
- Так, - равнодушно говорю я, - что-то ты не очень дружелюбен.
- Пожалуйста, Кейн, клянусь… - Он опасливо озирается на текущую мимо безликую толпу. - Если тебя схватят, я не хочу, чтобы ты думал, будто это я тебя продал.
"Схватят…" - повторяю я про себя. Ладно-ладно. Я откусываю от ножки барашка - жесткостью она напоминает старый сапог. Я жую, чтобы выиграть время на раздумья. Не успев еще съесть мясо, я чувствую, как кто-то возникает за моим левым плечом.
- Неприятности, Лам? - говорит сей кто-то. - Этот тип тебе надоедает?
Лам округляет глаза и трясет головой. Краем глаза я могу разглядеть его собеседника: ободранные черные ботинки, красные хлопковые брюки, нижний край кольчуги по колено, выкрашенной черной краской. Вся в шрамах, однако молодая, рука лежит на рукояти палаша, покоящегося в ножнах. Один из Рыцарей Канта. Наконец-то. Где-то неподалеку должен быть и второй - они работают парами.
Я кладу мясо за щеку и отвечаю:
- Я просто гуляю. Не мечи икру. Рыцарь утробно смеется.
- Это что-то новенькое. Придется тебе заплатить за оскорбление. Пять нобилей. Плати!
Я подмигиваю Ламу, а потом резко разворачиваюсь, словно собираюсь ударить кулаком. Баранья нога бьет рыцаря по уху и валит его с ног. Тем же куском мяса я заезжаю ему в нос; брызжет кровь, и рыцарь вытягивается в грязи. Лам что-то бормочет и прячется за свою жаровню, а вокруг ларька возникает толпа любопытствующих прохожих.
Я откусываю еще от бараньей ноги. Рыцарь трясет головой и пытается встать. Запах его крови примешивается к остальным ароматам.
- Вот тебе совет, приятель, - дружески говорю ему я. - Руби дерево по себе, не то тебе же будет хуже. Тебя просто перестанет уважать толпа.
Второй рыцарь пробивается к нам сквозь бурлящую толпу. Я улыбаюсь, машу ему, и он прячет меч обратно в ножны.
- Извини, Кейн. Это у нас новенький, сам понимаешь.
- Все в порядке. Ты ведь Томми? Точно, Томми из Подземки. Как жизнь?
Он искренне радуется тому, что я помню его.
- Да, черт возьми. Со мной все нормально. Ты в курсе, что за тебя назначили цену?
- Услышал минуту назад. И сколько?
- Две сотни золотом.
Я с некоторым трудом глотаю второй кусок баранины.
- Да, немало.
Первый стражник наконец встает и пытается вытащить меч. Томми бьет его по уху, которому уже досталось от меня.
- Стой, идиот! Это Кейн, понял? Он почетный барон Канта. Даже если ты выживешь после нападения на него, в чем я лично сомневаюсь, его величество велит подать ему на завтрак твои яйца.
Первый стражник решает заняться чем-нибудь другим.
- Кстати, - говорю я, - мне нужно встретиться с королем.
Томми смотрит на меня внезапно затуманившимся взглядом.
- Сейчас он занят.
- Это жизненно важно, Томми.
Он смотрит куда-то вдаль, прикидывая реакцию короля и сравнивая возможную его ярость с его долгом мне. Наконец Томми принимает решение.
- Ладно. Пошли со мной.
- Эй, Лам! Все кончилось, - говорю я.
Лавочник высовывает голову из-за жаровни, и я кидаю ему один из своих серебряных нобилей. Я не вор. - Баранина у тебя дерьмовая. Сдачу оставь себе.
Он мигает.
- Спасибо… да…
Томми ведет меня вокруг Стадиона. Первый стражник плетется следом, прикладывая к носу грязный платок. Мы выходим с базара и попадаем в переплетение узких кривых улочек, давших Лабиринту его имя. Я почти не вижу солнца, однако и без того знаю, в каком направлении мы идем: к тройной границе королевства, Фейса и Крысиной Норы.
Банды обтяпывают сомнительные делишки в центре своих территорий. На границах весьма небезопасно, там слишком легко происходят несчастные случаи со смертельным исходом и пожары. На каждой границе есть несколько "ничейных" кварталов - обычно их бывает два, но встречаются и полосы по пять-шесть кварталов. Несчастные жители этих кварталов обычно вынуждены платить обеим сторонам. Тройные границы (всего их четыре: королевство Канта владеет центром Лабиринта и окрестностями Стадиона) являются пристанищем самого последнего сброда, изгоев беднейшей части Анханы. Как правило, кровом тамошним обитателям служит остов сгоревшего здания, а многие и вовсе спят на улице.
Здесь мне нравится. Похоже на мой дом.
Томми останавливается в четырех шагах от залитого солнцем выхода из переулка, по которому мы идем вот уже несколько минут.
- Дальше мне нельзя. - Он кивает на границу, а потом указывает на свою кольчугу, выкрашенную в черный цвет с серебристой каймой - цвета Рыцарей Канта. - Мы с новичком в форме. Сегодня его величество ведет там игру, и мы можем только помешать ему. Я киваю в знак согласия.
- Где он?
- Отсюда не видно. Знаешь переулок между улицей Мертвых Рабочих и уголком, где жили Фейдеровы шлюхи?
- Жили? - Ощущаю укол ностальгии - я провел у Фейдер не один счастливый час. - Что сталось с Фейдер?
- Она слишком привечала Крыс, - пожимает плечами Томми, - ну и погорела.
Это все - жизнь большого города.
- Ладно, - говорю я. - Я передам его величеству, что вы хорошо обо мне позаботились.
- А ты прямолинейный человек, барон. Спасибо. Томми пихает острым локтем своего напарника, взглядом явно советуя ему покончить с нашей ссорой.
Новичок шмыгает окровавленным носом и бормочет:
- Спасибо, что не убил меня, Ке… то есть барон.
- Всегда пожалуйста.
Я покидаю их и выхожу на свет,
На месте сгоревших домов, стоявших прежде на середине этой границы, теперь остались только кучи булыжников. Вокруг простирается море солнца и свежего воздуха. Возле образовавшейся площади шатается пара Крыс в своих дерьмоподобных цветах - коричневом и желтом. В этом нет ничего необычного, в конце концов, здесь проходит граница их территории. Среди кишащего на улицах народа также может оказаться парочка Крыс - конечно, замаскированных.
Здесь довольно оживленно: люди с заостренными палками ведут с улицы Мертвых Рабочих связанных веревкой зомби. Это единственный бизнес, существующий в данном квартале. Наверное, владельцы мастерских специально устроились поближе к месту, где можно найти свежие трупы. Зомби с серой кожей и затянутыми пленкой глазами совершенно меня не трогают. Наши работяги еще похуже; по крайней мере в зомби нельзя разглядеть затаенную искру жизни - ума, воли, чего угодно, - из-за которой работяги выглядят особенно жалко.
Переулок, указанный Томми, полон мусора - объедки, сопревшая одежда, куски поломанной мебели… И крысы, на этот раз обычные, четвероногие. На изодранной подстилке лежит прокаженный. Из открытых язв на клочкастую желтоватую бороду стекает кровавый гной. Я искоса гляжу на него. Он говорит:
- Черт, Кейн, убирайся отсюда! Торчишь, как гвоздь в заднице.
- Привет, твое величество, - говорю я, медленно входя в переулок. - Как дела?
Изуродованное лицо короля Канта расплывается в неподдельно радостной ухмылке. Я отвечаю ему тем же. Это едва ли не лучший мой друг в Поднебесье. Да и не только там.
- Кейн, сукин ты сын! Как ты меня нашел? Я сажусь возле его тряпичного ложа и опираюсь спиной о стену.
- Мне показал дорогу один из твоих ребят - Томми. Хороший парень. Слушай, язвы у тебя совсем как настоящие.
- Нравятся? Забирай. Ламповое масло, свечной воск, тесто и куриную кровь смешать с ивовой корой, чтобы не сворачивалась, и немного сосновой смолы, чтобы все это приклеить. Выглядит ничего, но вонищи!.. Что привело тебя в Анхану, старый мерзавец? На кого ты охотишься в этот раз?
Я качаю головой и серьезно смотрю на него.
- Я по личному делу. Я разыскиваю…
- Ты знаешь, что за твою голову назначена награда?
- Да, слышал, слышал. Знаешь, мне нужно найти Пэллес Рил.
- Пэллес? - хмурится он. Внезапно его лицо светлеет.
- Смотри-ка, сейчас начнется! - восклицает король, показывая в сторону площади,
- Слушай, твое величество, это важно, - продолжаю я, но мои глаза невольно следят за его пальцем.
Я вижу, как один зомби, шаркая, подходит к Крысе, бездельничающей у края площади. Крыса лениво поднимается, чтобы пнуть живого мертвеца, но тот вдруг начинает двигаться куда быстрее, чем ему положено.
Зомби хватает Крысу, прижимает к себе словно шлюху и отступает в темный переулок. Когда он отпускает ее, под солнечным сплетением у Крысы расплывается пятно крови. Она падает на колени, а через миг уже лежит плашмя.
Сработано умело: если с первого раза попасть в сердце, обойдется без большой крови. А если при этом еще и ударить в живот, из легких моментально выйдет весь воздух и жертва даже не успеет вскрикнуть. Когда зомби, шаркая, уходит, на место умершего становится другой человек в цветах Крыс.
- Чистая работа, - хихикает король, приставив к уху ладонь. - Тревоги не слыхать. Отлично!
Я вопросительно смотрю на него.
- В чем дело-то? Он улыбается.
- Я тут узнал, что Тервин-кляузник встречается с неким капитаном Королевских Глаз в доме напротив.
Тервин-кляузник - король Крыс, предводитель соперничающей банды к северо-западу от королевства Канта. Я знаю этого человека. Он мне не нравится.
- Ты хочешь взять его? Раз уж я здесь, я мог бы сделать его для тебя.
- Спасибо, - ухмыляется король, - но давай в другой раз. Сейчас мне не нужна война с Крысами. Кроме того, заодно тебе придется убить капитана Глаз - а такая заварушка нам уж точно ни к чему. Но знаешь, мне совсем не хочется, чтобы Тервин столковался с Королевскими Глазами - последнее время Крысы и так слишком обнаглели. Если их будут поддерживать имперские силы, на них просто не найдется управы. Вот почему вместо того чтобы убрать Тервина, я посылаю ему дружеское письмо - всех троих его помощников.