Бешенство водопадом ревело у нее в груди. Неужели непонятно, что это не какая-то дурацкая игра? Что это не развлечение? Что от ее действий зависят жизни, настоящие жизни настоящих людей, которые могут любить, горевать, смеяться и истекать кровью?
А Кейн просто-напросто любит эту игру, о чем Пэллес знает точно. Наверное, Хэри смотрит на нее свысока, словно на грязь под ногами. Она почти наяву услышала его голос: "Ну, поняла теперь? Ты без меня не выкарабкаешься. Так зачем тогда дергаться?"
Точно так же Пэллес услышала свой ответ, а вернее, безмолвную ярость: ее используют как разменную фишку в этой игре, наносят удар в спину, делая второстепенным лицом в собственном Приключении. Ей не дали шанса на создание своей истории.
Свет за ставнями погас.
Пэллес отползла в сторону и обогнула здание, передвигаясь со скоростью быстро идущего пешехода. Теперь она могла видеть под собой арку, в которую вошел его величество, - сейчас там виднелся верх его капюшона. Король стоял у стены. Он достал трут, чтобы разжечь сигару; стук кремня о кресало прозвучал очень ясно. Вокруг никого не было; вероятно, Тоа-Сителл воспользовался другим выходом.
Пэллес подождала, пока он раскурит сигару, а затем прервала действие заклинания Хамелеона и упала на короля наподобие рухнувшей стены.
Ноги ударили его по плечам, и король стал оседать. Пэллес оттолкнулась и откатилась, моментально вернувшись в стойку. Ошеломленный неожиданным нападением, король мог лишь трясти головой, когда Пэллес прикоснулась к его щеке и произнесла:
- Ты знаешь меня,
Коннос утверждал, что эти слова нарушат действие заклинания.
Прежде всего исчезла дымка, заволакивавшая взгляд короля. Потом в его глазах появилось изумление, которое росло по мере того, как исчезающее Вечное Забвение позволяло ему вспоминать все новые и новые вещи о чародейке.
- П-пэллес, - выдохнул он, - черт меня побери! Что… Как… И Кейн… Кейн…
Пэллес наклонилась над королем.
- Я все знаю. Ты ведешь опасную игру, твое величество.
- Я… я… а, черт! За что ты меня так?
- Мне надо было хоть кого-нибудь как следует треснуть, - объяснила Пэллес, - а тут ты был под рукой. Ну а теперь слушай, что ты станешь делать дальше.
Король сел и начал отряхиваться,
- Сама знаешь, я от тебя многое стерплю. Но ты зашла слишком далеко. Никто не смеет поднять на меня руку… Пэллес прервала его, шлепнув по правому уху.
- Ты это имеешь в виду?
Снова впав в оцепенение, король стал мотать головой, изображая полное неверие в происходящее.
Пэллес протянула к его лицу открытую ладонь.
- Тебе не нравится, когда тебя так трогают? А ты подумай, как за тебя возьмется Кейн, когда выяснит, что ты ворковал с Тоа-Сителлом в то время, как должен был выручать меня. Она умолкла, давая ему время подумать. Король собрался с мыслями довольно быстро.
- Эй-эй, - сказал он торопливо, - я тебе все время помогал. Я даже надул Тоа-Сителла, чтобы он тебе не мешал.
- Может быть, я это пойму, - согласилась Пэллес. - А Кейн?
- Но… э-э… ну… ведь тебе же не обязательно рассказывать ему…
- Может, я и не стану. Но тогда я хочу, чтобы ты понял - происходящее меня очень рассердило. Он потер ухо и медленно кивнул.
- Наверное, я понимаю. Но ты тут совершенно ни при чем. Это не я выдал тебя Котам, ясно?
- Не ясно. Пока мне ясно только то, что ты придерживаешь меня, ожидая получить от Тоа-Сителла побольше.
- Пэллес, клянусь!..
- Не клянись. Знаешь, что я делала последние сорок часов или около того?
- Ну…
- Помимо того что я старалась быть на шаг впереди Котов и Королевских Глаз да еще остаться при этом в живых; я работала с семьей ни в чем не повинных людей. Я испытывала их разными омерзительными и малоприятными способами, дабы удостовериться, что среди них нет шпионов и за ними не следует доносчик. Отца семьи зовут Коннос. Он мог бы тебе понравиться. Он работает на правительство. - Пэллес наклонилась к королю и оскалила зубы. - Совсем как ты.
- Пэллес, ну, Пэллес…
- Заткнись!
От одной только мысли о том, чтобы вытащить из рукава жезл Клинка и снести королю голову, чародейка задохнулась и вспотела, а сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Она дрожала от безумного гнева - быть может, Кейн чувствовал себя так же перед тем, как убить кого-то…
- Я доверяла тебе, король. Я доверяла тебе, а ты лгал мне, и люди, о которых я заботилась, погибли.
- Ну подумай сама, что ты делаешь, Пэллес… - Король облизнул губы и попытался отодвинуться от нее.
- Ты больше никогда не солжешь мне.
- Пэллес, в этом нет нужды…
- Еще как есть! Мне не на кого больше положиться, твое величество, а между тем на моих руках жизни тридцати шести человек, которые надеются на меня. Я знала четверых, кому могла доверять. Теперь они мертвы. Больше я не стану рисковать.
Внезапно Пэллес оборвала свою речь. Зачем рассказывать ему об этом? На самом-то деле она говорит сама с собой, стараясь оправдать то, что уже готова была совершить.
Чародейка пошарила в поясном кармане и вытащила оттуда кристалл хрусталя в форме призмы, размером не превосходивший ее палец. Кристалл находился в маленькой платиновой клетке и был скован позвякивающей платиновой цепочкой. Пэллес покрутила клетку в руках, и кристалл начал вращаться, отражая лунный свет.
- Не смей, - хрипло произнес король, пытаясь изобразить гнев. - Не накладывай на меня заклинаний, Пэллес. Никто не смеет колдовать надо мной!
Вдохнув всего один раз, Пэллес вошла в состояние мысленного зрения и заставила светиться заключенную в кристалле Силу; легчайшее прикосновение ее Оболочки активировало заклинание. Зайчики лунного света, отраженного кристаллом, в мысленном зрении, приобрели призрачную твердость, а потом рванулись на волю, заряженные Силой заклинания. Про себя Пэллес сравнила их с мечом, смазанным ядом. Сила прошила Оболочку короля, и сияющая сеть заклинания заволокла опасные желтые оттенки ауры, словно масло, налитое поверх волнующейся воды. Пэллес еще не успела вздохнуть, а цвета ярости и страха уже померкли, сменившись зеленым оттенком спокойствия и теплыми коричневыми тонами полного подчинения.
- Уверен? - легко спросила Пэллес, выходя из мысленного зрения. - Это совсем крошечное заклинание. Король глубоко вдохнул.
- Ладно, - произнес он. - Я тебе доверяю. Делай как знаешь.
"Я заслужила это", - вздрогнув, подумала Пэллес.
Забыть о том, что у нее не было альтернативы. Забыть, сколько жизней зависит от нее - и от него. Она забралась в сердце короля и стала самым лучшим его другом, ближе сестры, роднее матери. Заклинание было страшным даже для животных, а она применила его к человеку. Как она сумела сделать это столь внезапно? Женщина, которой она была всего несколько дней назад, никогда не решилась бы на такое. Она создала заклинание на случай крайней необходимости, безвыходной ситуации, где у нее не было бы выбора. Разве таково нынешнее положение вещей?
Она одернула себя; переживать о моральной деградации она станет, когда ее подопечные окажутся вне Анханы и в безопасности.
- Вставай, твое величество, - приказала она. - У нас дела.
Король поднялся и посмотрел на нее покорными, щенячьими глазами.
- Как скажешь, Пэллес.
2
Ядовито-желтый свет анханского солнца ударил в закрытые глаза Кейна, словно бомба, и заставил вскочить с кресла, едва он наконец уснул.
Первое казавшееся бесконечным мгновение Кейн боролся с сумбуром в голове, пытаясь понять, где он и что с ним произошло. Но вот его взгляд остановился на шестерых в форме Рыцарей двора, выстроившихся стеной между убийцей и его милостью герцогом, Ответственным за общественный порядок.
Тоа-Сителл стоял у окна, все еще придерживая только что отдернутую штору. Из окна лилось солнце, в его лучах танцевала пыль.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил Тоа-Сителл. Кейн поскреб спутанные волосы.
- Это как посмотреть. Кофе у вас есть?
- Боюсь, что нет.
- Тогда мне хреново,
Кейн искоса поглядел на герцога - тот отошел от окна и замер в луче света. Под глазами у него темнели синяки, да и сами глаза в красных прожилках заметно припухли.
- Ты тоже не красавец. Что, поздно лег спать?
- Это тебя не касается. Я здесь, чтобы отвести тебя к императору.
- А что, вчера было никак?
- Никак.
- С чего бы это? Тоа-Сителл развел руками.
- Ма'элКот пожелал видеть тебя этим утром. Кейн мотнул головой, с ожесточением скребя бороду. Сильные мира сего сплошь и рядом заставляют окружающих ждать - но такой порядок вещей вовсе не обязан ему нравиться. С самого момента пробуждения Кейн был чертовски зол.
- А эти ребята тебе зачем? - спросил он, махнув рукой в сторону охранников. - Я-то думал, у нас полное взаимопонимание.
Герцог скупо улыбнулся.
- Должен признаться, я не слишком доверяю твоей доброй воле. Думаю, последним такую ошибку совершил Крил.
Прошлым вечером Тоа-Сителл благоразумно запер Кейна в одной из комнат дворца, где его ожидало огромное блюдо, наполненное холодным мясом, хлебом и фруктами, вино и горячая ванна. Увидев это, Кейн горько усмехнулся и сказал:
- А ведь я только что убил человека за то, что он выдал меня тебе.
Тоа-Сителл, с порога наблюдавший, как солдаты Королевских Глаз снимают с Кейна оковы, снисходительно произнес:
- Возможно, ты немного поспешил.
Когда Кейн принялся за еду, Тоа-Сителл объяснил, почему за него была назначена награда, для чего его арестовали и привели сюда. Злая ирония происходящего ошеломила Кейна.
Император хотел поручить ему поиски Саймона Клоунса. Собирался платить за то, чем Кейн и так занимался, предлагал любую помощь правительства Империи ради успеха предприятия.
Покойный Крил, сам того не зная, оказал Кейну неоценимую услугу.
Очень медленно отложив в сторону бутерброд, он ответил:
- Конечно. Сколько мне заплатят и когда приступать к поискам?
Но тут возникла новая интрига: Ма'элКот хотел лично переговорить с Кейном. Тоа-Сителл не знал причины такого желания. Кейну было предложено принять ванну, выстирать одежду и пребывать в полной готовности. Он охотно повиновался и даже зашил дыру на штанах, оставшуюся от знакомства с огром. При этом пальцы его дрожали от нетерпения и потрясения, вызванного столь необычным поворотом судьбы: он попал во дворец, получил возможность встретиться со своей жертвой и право использовать все ресурсы Королевских Глаз, чтобы найти свою жену.
Потом он стал ждать.
Оставшись один в роскошной комнате, он ходил туда-сюда и ворчал, потом нетерпение сменилось бешенством. Он стал неистово стучать в запертую дверь, и голос стоявшего в холле стражника заботливо спрашивал, не нужно ли ему чего. Кейн проверил хорошо скрытую дверь для прислуги - ее местонахождение он запомнил еще с тех пор, как целую неделю провел во дворце, изображая слугу и готовясь к убийству Тоа-Фелатона. И эта дверь была заперта. Возможно, ему удалось бы выбить окно и получить шанс на побег - но куда бежать?
Кейна держали не столько замки, сколько его собственные желания, надежды и мечты. Он не мог упустить столь невероятный шанс.
Словно колесо в руках бегущего ребенка, мысли Кейна крутились вокруг женщины, заключенной в Донжон.
Это могла быть Шенна.
Она могла находиться в безопасности.
Возможно, через час или даже раньше она очутится в его объятиях.
Очень может быть, что в результате заклинания Берн не понял, кого взял в плен, и схватил женщину только из-за ее причастности к случившемуся, из-за того, что она оказалась ряд ом. Это было вполне вероятно. Кроме того, могло случиться так, что в Донжоне сидела эта самая Таланн, Тогда Шенна могла быть где угодно: угощаться роскошным ужином в клубе на Южном берегу или сражаться с Котами в каком-нибудь переулке Города Чужаков.
А еще она могла быть мертва.
Неопределенность сводила Кейна с ума.
Ма'элКот так и не послал за ним. Наступила ночь - Кейну оставалось только яростно мерить шагами комнату да следить за тем, как понижается уровень розового масла в светильнике. Стук сердца отсчитывал каждую секунду жизни Шенны, а сам он терял драгоценное время.
После полуночи он перестал сожалеть об убийстве Крила.
Наконец усталость бросила его в мягкое кресло. Постепенно отчаянные мысли растворились в спасительном сне.
И вот теперь он идет под конвоем по коридорам дворца Колхари. Шестеро Рыцарей двора следуют за ним полукругом, а позади - Тоа-Сителл; руки его сложены на груди, лицо задумчивое. Каблуки охранников не издают ни звука на мягком толстом ковре, скрывающем нежно-розовый мрамор пола, Тоа-Сителл отдает Кейну команды - здесь поверни, еще раз, а теперь наверх по лестнице.
Лестница кончается недалеко от открытого сводчатого прохода, переходящего в вертикальную шахту без дна и потолка, с исчезающими в ней смоляными канатами. Рядом с аркой висит шнурок от колокольчика. Проходя мимо, Кейн кивает на всю эту сложную конструкцию.
- Не многовато ли нас для Движущейся Комнаты?
- Там, в подвале, огры вертят колесо, и больше троих им не поднять… - отвечает Тоа-Сителл. - Но мне кажется, ты и сам скоро все узнаешь.
В его голосе слышится сухость, словно он тщательно скрывает какое-то заветное чувство.
Кейн пожимает плечами и спускается по лестнице. Два этажа и один коридор они проходят молча. Кейн начинает различать все усиливающийся запах - медный, с привкусом свежего мяса.
- Мы с тобой почти ровесники, Кейн, - вдруг замечает Тоа-Сителл. - Ты младше меня на четыре, максимум на пять лет. У тебя есть дети?
Кейн останавливается и оглядывается на герцога.
- А тебе какое дело?
- Сыновья - гордость мужчины, а дочери - его утешение в старости. Мне просто любопытно.
Кейн недоумевает. - Может, они у меня еще будут.
- А у меня было двое. Сыновья. Я их любил, Кейн. Они выросли достойными мужами, сильными духом и телом. Та-щинел и Джаррот. Обоих убили всего месяц назад, в схватках за престол.
Он говорит столь хладнокровно, словно делает отчет о повышении цен на урожай, однако по лицу его пробегает какая-то тень.
Глаза Кейна на мгновение встречаются со взглядом герцога, сочувствуя его потере. "Еще один удар, нацеленный на сознание", Однако это ничто, царапина в сравнении с другими, уже полученными ранами.
Кейн отводит глаза, словно устыдившись, и снова идет вперед. "Если хочет, пусть думает, будто я чувствую больше, чем на самом деле. Пусть успокоится. Кстати, следует запомнить, что Берн может быть не единственным моим врагом в этом дворце".
Тоа-Сителл добавляет:
- Ты должен миновать эту арку и идти до самого конца холла. Потрудись сохранять молчание и ни в коем случае не прерывай императора. Он занят тем, что называет своим Великим Делом, и обратится к тебе, если в том будет необходимость.
- Великое Дело? - Заглавные буквы сами собой звучали в тоне герцога.
- Там увидишь. Иди.
Запах крови становится гуще. К тому времени, как Кейн достигает двери, он почти чувствует его на вкус, словно сырое мясо, полежавшее пару дней.
В дни правления Тоа-Фелатона эта комната была малым бальным залом, местом для приема небольшого количества гостей - не более тысячи человек. Ударивший в глаза яркий солнечный свет лился через огромные окна, занимавшие всю южную стену, - высокие десятиметровые проемы в стрельчатом готическом стиле, разделенные массивными колоннами привозного гранита. В центре паркет был разобран и под ним открывалось углубление шириной с полброска камня - кто-то очень старательно выцарапал его в известняке, из которого выстроен дворец.
Получившееся углубление было окружено углями; они переливались красными сполохами и очень слабо грели, однако от них не исходил ни дым, ни запах. Над углублением на медном треножнике стоял огромный котел, такой же неглубокий, но достаточно широкий. За котлом присматривали пажи, которым надлежало бегать вокруг и помешивать варево длинными деревянными шестами, высоко поднятыми над их вспотевшими лбами. Некоторые пажи добавляли в варево какие-то ингредиенты, а еще двое ходили вокруг с большими кожаными мехами, понемногу раздувая угли под котлом.
Содержимое котла больше всего походило на булькающую грязь или очень жидкую глину; Кейн решил, что запах крови и чего-то горького и кислого идет именно оттуда. В комнате было неимоверно жарко - не продохнуть.
По бурлящей грязи босиком ходил император Ма'элКот.
Его можно было узнать сразу же - по росту. Остановившись в арке, Кейн внимательно разглядывал его оттуда, почти физически чувствуя толчки в сознании, машинально выделяя что-то знакомое в том, как император двигался, жестикулировал и говорил, - все это Кейн уже видел на показанной Коллбергом записи.