2
Толпа представителей низших каст прихлынула к воротам студии и отхлынула, словно волна прибоя. Их тем не менее постепенно становилось все больше - вдвое, втрое больше рекордного количества. Они теснились плечом к плечу вокруг дорожки, прижимали друг друга к стенам зданий. Стоявший на вершине ворот охранник сообщил по рации, что прибытия Кейна ждут уже более двух миллионов человек.
Если он и преувеличил, то не намного.
Впрочем, зрителей ждало разочарование: Кейн был уже в Студии.
В больнице с него сняли пропитанный кровью костюм, который затем поместили в хранилище Студии. Хэри приехал в такси еще до рассвета, и Коллберг нашел его в гримерной.
Гримерная, где поддерживалось поле Поднебесья, как нельзя лучше подходила для конфиденциального разговора. Толстые стены не пропускали звуков, а несколько иные физические законы, действовавшие в поле, исключали подслушивание с помощью техники.
Коллберг поставил на входе двух вооруженных охранников и еще двоих взял с собой. Им было приказано стоять во всеоружии между ним и Майклсоном и стрелять при малейшем намеке на нападение.
Актер казался неуправляемым, и все предосторожности, предпринятые Коллбергом, были основаны на подозрении, что при первом удобном случае Майклсон сорвется. Коллберг ошибся, оказавшись прошлой ночью на линии огня; от пуль его спас лишь массивный стол. Администратор не собирался повторять свою ошибку.
Разумеется, безопаснее было бы поручить кому-то другому передать Майклсону все указания, однако Коллберг прекрасно знал, что самый безопасный выход не обязательно самый лучший. Он намеревался дать актеру весьма деликатные указания, о которых должно было знать как можно меньше народу. Именно поэтому он выбрал охранников из касты работяг вместо более ответственных профессиональных рабочих: показания работяги не признавались ни в одном суде.
Более того, Коллберг всю ночь кипел от ярости после звонка адвоката Семьи Дойл - вы только представьте, профессионалу позволили, даже приказали побеспокоить администратора у него дома! Адвокат говорил так нагло, что Коллберг немедленно пожаловался на него в Социальную полицию, однако это мало успокоило его.
Из-за всех этих треволнений, тяжелой подготовки к кульминационной части Приключения и бесконечных таблеток амфетамина, которые призваны были подбодрить администратора Коллберг совсем не успел поспать.
Он не мог допустить, чтобы инцидент прошел безнаказанно. Какой бы звездой ни был Кейн, Майклсон оставался всего лишь профессионалом и не мог, не имел права действовать через голову своих хозяев. Честно говоря, этот факт беспокоил администратора гораздо сильнее попытки Майклсона напасть на него; насилие было лишь следствием всевозрастающей необузданности Майклсона, в то время как его юридические махинации явно были хорошо продуманным оскорблением.
Когда Коллберг в сопровождении работяг вошел в гримерную, Майклсон, почти обнаженный, стоял у зеркала. Костюм Кейна свисал с крючка в стене, а бинты, стягивавшие его раны, были разрезаны на части и разбросаны по полу. На актере был только суспензорий. Глядя в зеркало, Майклсон проделывал серию сложных упражнений, хмурясь и морщась от боли.
Он выглядел еще хуже, чем опасался Коллберг. Несмотря на антибиотики, грубо зашитая рана на плече ярко полыхала, а спина была испещрена черными пятнами от ударов гелиевых пуль. В центре спины выделялась красная отметина от дубинки стражника Донжона. Еще одно красно-синее пятно вспухло сбоку, на правом колене, и даже нетренированный взгляд Коллберга мог заметить, что это крайне стесняет движения. Судя по запавшим щекам и темным кругам под глазами, актер тоже не спал всю предыдущую ночь.
Отражение Майклсона встретилось взглядом с глазами администратора, не обратив ни малейшего внимания на охранников.
- Коллберг, - невозмутимо произнес он, - тебе здесь быть незачем.
- Администратор Коллберг, Майклсон, - поправил тот с усмешкой.
Ни один мускул не дрогнул на безмятежном лице Майклсона.
- Хрен тебе.
Холодный пот прошиб Коллберга - администратору показалось, будто он дотронулся до плохо заземленного пульта.
Он поморгал раз, другой, потом глубоко вдохнул и, стараясь держать себя в руках, ответил:
- Я настаиваю на уважительном обращении со мной, иначе я подам жалобу на нарушение правил межкастового общения.
- Обойдешься без уважения, кусок дерьма! Делай что хочешь.
Коллберг посмотрел на стоявших между ними киборгов.
- Я могу приказать им стрелять. Майклсон пожал плечами.
- И что ты скажешь праздножителям - кстати, сколько их там, миллион? - которые уже заплатили за зрелище? Тебе никогда не приходило в голову, что, став звездой, я смогу воткнуть тебе булавку в задницу?
Коллберг кивнул про себя; он должен был предвидеть нечто подобное.
- Сегодня я пришел, чтобы… э-э… проинструктировать вас относительно правил Приключения. Я уже говорил по этому поводу с Советом попечителей и получил их согласие. Выключатель аварийного переноса будет активирован. При первом же намеке на недозволенные комментарии вы будете отозваны, а Приключение закончится.
Майклсон не ответил. Он сосредоточенно смотрел в зеркало, внимательно рассматривая свои руки и пальцы, а потом начал растирать бесчисленные шрамы, испещрявшие тело.
- Недозволенные комментарии включают в себя любое упоминание контракта на убийство Ма'элКота. Когда вы встретитесь с ним, это должно выглядеть как личная месть, ясно? Любой намек на то, что это делается по указанию Студии, повлечет за собой немедленное прекращение Приключения.
Вместо ответа Майклсон похлопал по ромбовидным шрамам на спине и животе - от давнего удара мечом.
- Если вы посмеете заявить, что Ламорак предал Пэллес Рил - не важно, скажете ли вы, что он сделал это по указке Студии, или нет, - вы будете немедленно отозваны.
Пальцы Майклсона пробежали по зазубренному шраму, пересекавшему ключицы.
- Если вы хотя бы намекнете на ваши беспочвенные подозрения относительно того, что трудности Пэллес Рил как-либо связаны с политикой Студии, вы будете немедленно отозваны.
Руки Майклсона дотронулись до шрама от ожога на правом бедре.
- Если вы будете отозваны по одной из этих причин, вы не вернетесь в Анхану. Ваша жена останется там одна. Прессе сообщат, что нарушение работы механизма переноса каким-то образом связано с особенностями мира Анханы, а потому вам небезопасно возвращаться туда. Любое публичное опровержение с вашей стороны повлечет ваше понижение до рабочего и возвращение в трущобы, откуда вы и явились.
Майклсон медленно натянул кожаные брюки, потом надел пропитанную кровью куртку без рукавов и зашнуровал ее на груди, дотронувшись при этом до каждого ножа.
- Схватка с Ма'элКотом должна произойти вне дворца Колхари. Студия слишком много вложила в это Приключение и не может допустить, чтобы его апогей остался невидимым для зрителей. Вы обязаны либо свергнуть Ма'элКота, либо умереть. Если любое из этих условий будет нарушено, по возвращении вас понизят в касте за клевету и шпионаж.
Коллберг широко улыбнулся, ощерив зубы.
- Ваш глупенький приказ о запрете продолжения противоправного действия означает, что вы связались с Семьей Доил. Это будет главным доказательством при обвинении в шпионаже, Вы в моих руках, ясно? Что захочу, то и сделаю.
По-прежнему не отвечая, Майклсон натянул короткие сапоги из черной кожи.
- Ясно вам?
- Ясно.
Голос актера, низкий и ровный, больше походил на рычание; вряд ли это был тон покорности, на которую надеялся Коллберг.
- Не думайте, что Шермайя Дойл сможет защитить вас от Студии. Здесь она бессильна, - заметил администратор. - Не ждите, что она хотя бы попытается.
- Я и не жду.
Впервые за время разговора Майклсон отвернулся от зеркала и глянул в глаза Коллбергу. В животе у администратора похолодело.
- А кто защитит тебя? - спросил актер. Коллберг выпучил глаза.
- Вы слышали хоть слово из того, что я сказал? - захлебнулся он.
- Слышал. А теперь ты послушай: тебе не жить.
- Что?!
Это было невероятно, непереносимо! Он что, забыл, с кем имеет дело?
Но, посмотрев в равнодушные черные глаза, Коллберг понял - он говорит не с Хэри Майклсоном.
Перед ним был Кейн.
- Ты перешел черту, - изрек Кейн. - Ты перешел установленную мною черту и потому умрешь. Никто и никогда не будет жить после того, что сделал с Шенной.
Даже если я выиграю, выживу, верну домой Шенну, убью Берна с Ма'элКотом и бог знает кого еще, вернусь на Землю, чтобы жить долго и счастливо, - даже тогда тебе придется плохо. Радуйся последним дням своей жизни, Коллберг. Тебе осталось не так много.
Администратор молча таращился на него, открывая и закрывая рот, словно хватающая воздух рыба.
Кейн потянулся в последний раз, захрустев суставами - щелчки звучали как выстрелы. Он размял одну за другой костяшки пальцев и произнес:
- Меня ждет аудитория стоимостью пятнадцать миллиардов. Уйди-ка с дороги!
3
Металлический блеск волос в свете юпитеров, влажные чувственные губы.
- С вами снова "Свежее Приключение" и я, Бронсон Андервуд. Этим утром мы возвращаемся к Приключению десятилетия. Помятый, но не сломленный Кейн через несколько минут вернется в Анхану, чтобы предпринять последнюю отчаянную попытку спасти свою жену от ужасной смерти. Как вы можете видеть, на Часах Жизни Пэллес Рил осталось, по нашим прикидкам, не более тридцати шести часов. Однако вследствие фазовой нестабильности самопроизвольный перенос может начаться в течение дня. В любом случае времени осталось мало.
Тяжелое положение Пэллес Рил и героические попытки Кейна спасти ее захватили воображение людей во всем мире, и Студия не отказалась дать нам информацию. Об этом расскажет наш главный корреспондент из центральной Студии Сан-Франциско Джед Клирлейк.
- Доброе утро, Бронсон. - Доброе утро, Джед. Времени в обрез, да?
- Бронсон, до сих пор я не видел ничего подобного. Я уже несколько лет слежу за событиями в Анхане для "Свежего Приключения", но это Приключение побило все рекорды. Студия опубликовала потрясающие цифры. Предыдущий рекорд количества подключенных напрямую зрителей был установлен четыре дня назад, в начале серии "Ради любви Пэллес Рил". Спрос на Приключение Кейна возрос настолько, что Студия вынуждена была сократить большую часть идущих одновременно с ним Приключений, чтобы освободить виртуальные кабины для новых зрителей. Этим утром Кейн готовится перенестись в Анхану, а количество зрителей в виртуальных кабинах, по официальным данным, составило одну целую шесть десятых миллиона. Зная, что аудитория в основном состоит из праздножителей и инвесторов, можно предположить, что на связь с Кейном вышло более семидесяти процентов его зрителей. Свыше одного миллиарда человек уже сделали заказ на записи Приключения. Это больше, чем Приключение десятилетия, Бронсон, - это Приключение века.
- Грандиозные цифры, Джед, это просто невероятно! Собирается ли Студия поделиться с нами какой-либо дополнительной информацией по мере развития Приключения?
- Я связался с председателем Студии Артуро Коллбергом и меня заверили, что необходимо быть готовыми. Надеюсь, это хороший знак, Бронсон.
- Спасибо, Джед. Мы вернемся через минуту. Теперь мы отправимся в Чикаго, где Джессика Роан взяла интервью у родителей Пэллес Рид, Алана и Мары Лейтон, которые сейчас входят в Студию Чикаго, чтобы своими глазами увидеть это потрясающее Приключение. Джессика?
- Доброе утро, Бронсон…
Весь мир ждет, волнуется и не может сдержать нетерпения, словно обжора, учуявший трапезу.
4
Система слежения Студии засекла Коллберга, едва он вышел из гримерной. Экран на ближайшей стене вспыхнул, и прозвучало объявление:
- Администратор Коллберг! Срочное сообщение от профессионала Моны Карсон!
Профессионал Карсон возглавляла юридический отдел Студии; ее звонок мог означать только серьезную проблему. Коллберг выругался про себя и вытер ладони о штаны, прежде чем ответить.
- Проиграть.
На экране появилось худощавое лицо Карсон. Тонкие брови были озабоченно сведены.
- Администратор, покровители Кейна и Пэллес Рил сейчас находятся в техкабине. С ними люди из Социальной полиции. Пожалуйста, подтвердите получение этого сообщения и идите в техкабину как можно скорее.
Коллбергу показалось, будто на его голову обрушили мешок с песком. Ему не хватало всего двух ступенек на кастовой лестнице, чтобы не бояться визита фараонов. На мгновение все вокруг завертелось, и Коллберг испугался, что может потерять сознание.
Головокружение прошло, он полез в карман за коробочкой, вытряхнул из нее пилюлю и проглотил не запивая, а потом отослал охранников обратно на пост. Появляться перед полицией с охранниками не следовало: его испуг выглядел бы подозрительно.
Коллберг посмотрел на настенный экран, вызвал собственный лифт и старался идти к нему твердой походкой, как бы желая возместить недостаток уверенности ее симуляцией.
Когда он; отдуваясь, поднялся к техкабине, там его уже ждала Карсон.
- Я ничего не могу сделать, администратор. Они нагрянули неожиданно, а у Социальной полиции был особый ордер. Юридически к нам нельзя подкопаться, но они начали ставить нам всякое лыко в строку. Я уже направила в суд жалобу с просьбой выписать временно ограничивающий ордер, но они готовы к этому и заставят нас попотеть. Нам понадобится не один час, чтобы выдворить их отсюда, - и это в лучшем случае.
- Это все тот проклятый приказ о запрете продолжения противоправного действия? Карсон кивнула.
- Они притащили фараонов, чтобы подкрепить жалобу. Коллберг шлепнул по ладони жирным кулаком, и волоски на руках встали дыбом - сказывалось действие амфетамина.
- Плюньте на них. Ладно, я займусь этим. Продолжайте работу.
- Хорошо, но я уже воюю с адвокатами Семьи Дойл… Продолжать не было нужды, Коллберг все прекрасно понял.
- Мы сделаем все что сможем, Мона. Не сдавайтесь. Она кивнула и ушла, пообещав продолжать схватку. Коллберг несколько раз глубоко вдохнул, пригладил одежду и вошел в техкабину.
Шермайя Дойл сидела в кресле помрежа, возвышаясь среди техников как королева. Рабочие никогда не находились в такой близости от праздножительницы и потому растерянно жались по углам.
Возле Дойл стоял подобно принцу-консорту Марк Вило; позади него высились фигуры двух полицейских в голубых мундирах и закрытых серебристых шлемах.
Изобразив улыбку на мясистых губах, Коллберг произнес:
- Праздножительница Дойл, бизнесмен Вило, для меня большая честь видеть вас на моем рабочем месте.
Вило фыркнул с откровенным недоверием, но Дойл оборвала его.
- Марк, прошу тебя, веди себя прилично! Праздножительница выпрямилась и величественно заговорила:
- Администратор, мне жаль, что наша новая встреча происходит в таких… сложных обстоятельствах. Надеюсь, вы понимаете, что никто из них… - она жестом обвела стоящих позади полицейских - …не имеет ничего против вас лично. Они пришли только потому, что по сети прошли определенные сообщения, которые обеспокоили меня и заставили принять кое-какие меры для защиты интересов Семьи Дойл и наших служащих.
- По сети? - изобразил вежливое удивление Коллберг. "Эта сука старается отвести от Майклсона все подозрения, и помешать ей невозможно, по крайней мере сейчас".
- О да. И хотя я понимаю, что записи и контракты Студии тщательно оберегаются, любое наблюдение, сделанное представителем Социальной полиции, будет принято в суде как свидетельство.
- Похоже, вы хорошо знакомы с деловым правом, - пробормотал Коллберг,
Дойл кокетливо пожала плечами, что, на взгляд Коллберга, совершенно не шло грузной женщине средних лет,
- У меня есть свои маленькие увлечения, - призналась она. - Надо же дать простор мыслям. Что ж, я думаю, нам пора. Марк снова пригласил меня в свою виртуальную кабину, а Кейн может перенестись в Поднебесье в любой момент. Благодарю вас за внимание, администратор, и приношу извинения за причиненные неудобства. Идемте, Марк, - сказала она вставая,
Не вымолвив больше ни слова, бизнесмен с праздножительницей покинули техкабину,
Коллберг покосился на полицейских. Они не пошевелились, и он подумал, как неуютно будет чувствовать себя в кресле помрежа, когда через плечо станут заглядывать две абсолютно равнодушные физиономии,
Администратор повернулся к одному из перепуганных техников.
- Два кресла для полицейских, быстро! Тот бросился выполнять приказ.
- Мы постоим, - заявил один полицейский. Они стояли так близко, что невозможно было понять, кто из них заговорил. - Когда будет нужно, мы сядем. Продолжайте работу.
Коллберг откашлялся в кулак и опустился в кресло, всей спиной ощущая направленные на него взгляды.
- Хорошо, - с усилием произнес он. - Прекрасно. Сообщите в фойе, что мы начинаем отсчет.