- В легенде об основании Трои есть одно странное место… Когда Троянский Конь, посланный Аполлоном, обошел то место, где предстояло встать городу, на земле остались камни - они остались там, где он бил копытом. По этим камням и определили, как строить стену. Но старый прорицатель, пришедший с гор в первые же дни строительства, сказал Илу, первому троянскому царю: "Не забудь - этот конь вышел из моря с восходом солнца и ушел в море на закате. Вы должны сделать его статую и обязательно каждый год, в день праздника Аполлона, подвозить ее к морю, а потом опять увозить в город. Если вы перестанете делать это, конь на вас разгневается и погубит город!" Я сейчас подумал, что ведь вот уже одиннадцать лет он у моря не был…
- А его можно сдвинуть с места?! - изумился Ахилл, разглядывая колоссальную статую.
Гектор улыбнулся.
- Никто не верит, пока не увидит. Вот будешь у нас на празднике Аполлона, сам убедишься. Там внутри есть специальные механизмы, а в ногах статуи - колеса. И благодаря этому Коня довольно легко можно привести в движение.
- Хочу верить, что увижу это! - искренно проговорил Ахилл и вдруг спросил: - Послушай, Гектор, а что ты станешь делать, когда наступит мир?
- Я? - Приамид продолжал улыбаться. - Мы с Андромахой сделаем еще пятерых или шестерых сыновей и трех–четырех дочерей. Еще я буду тренировать молодых воинов и заниматься с ними на площади Ареса - мир ведь можно сохранять, только имея могучую армию, ты и сам это знаешь. А еще… Ну, если я буду уверен, что несколько лет подряд Трое ничто и никто не будет угрожать, то обязательно попутешествую по всей Ойкумене и за ее пределы! Я всегда мечтал увидеть истинную величину мира.
- Я бы тоже хотел… - задумчиво произнес Ахилл.
- Так и поедем вместе.
В голосе Гектора прозвучала такая непоколебимая уверенность в возможности этого, что Ахилл тоже радостно улыбнулся.
- Хотелось бы. Ну что же… луна высоко, дорога хорошо видна. И мне пора. Верю, что мы вскоре еще увидимся, Гектор!
- Я тоже в это верю.
И вновь они обнялись так крепко, будто много–много лет были связаны самой тесной дружбой.
ЧАСТЬ II
ТАЙНЫ АМАЗОНОК
Глава 1
Лань неслась с такой быстротой, что лес вокруг превратился в сплошное мелькание полос - свет, тень, белизна, чернота, свет, тень, опять провал в темноту…
Ахилл преследовал беглянку так долго, что временами ему приходило в голову, будто его морочит какое–то лесное божество - и эта невероятная скорость, с которой неслась лань, и ее исчезновения за каждым стволом и появления чуть не за сто локтей, будто она могла одолеть их одним прыжком, - все это вызывало ощущение игры, насмешки - "лови, лови - все равно не поймаешь!"
Но именно эта недоступность и неуловимость все больше распаляли охотника - он был совершенно уверен, что в конце концов догонит быстроногого зверя, и вкладывал все силы в этот нескончаемый бег.
Уже, кажется, раз десять лань оказывалась на расстоянии выстрела, и герой поднимал лук с заранее заготовленной стрелой. Он уже целился… И вновь - прыжок, и тени деревьев мелькали и двоились между ним и его добычей.
Иногда беглянка начинала уставать и сбавляла скорость бега. Но в эти же мгновения и ее преследователь чувствовал, что сердце готово выскочить, пробив ему грудь изнутри. Лишь на миг замедлял он свой бег, потом целился… и тут же лань снова делала скачок, будто силы ее удваивались, и она летела вперед, увеличивая разрыв.
Ахилл понимал, что надо бы бросить вконец измотавшее его преследование. Но его уже разбирала досада - неужели ему, "быстроногому Ахиллу" не догнать это упрямое животное? Он знал, что лани бегают зачастую быстрее лошади, и не зазорно человеку отстать от нее, однако гордость побуждала догонять и догонять ускользающую красавицу.
Они бежали через лес, покрывавший один из пологих склонов справа от Троянской долины. Этот склон перерезало не менее десятка речушек, и базилевс вспомнил, что сейчас они как раз приближаются к одной из них. После обильных осенних дождей речки расширились, стали бурными, и быстро перебраться через такой поток было невозможно.
"Вот тут–то я тебя и подстрелю! - подумал герой, ускоряя бег, насколько это было возможно после почти двухчасовой гонки. - Лишь бы вода не унесла тушу… Надо было взять с собой Тарка!"
Деревья расступились и открылась речка, еще более широкая и стремительная, чем представлял себе преследователь. Поэтому он едва не прирос к месту от изумления, когда увидел, как лань, доскакав до самой кромки берега, не остановилась и не кинулась, на худой конец, в воду, а взвилась в воздух… Такого прыжка Ахилл не видел ни разу в жизни. Золотистое с белыми пятнами тело сверкнуло над блестящими струями, перелетело поток и… копыта лани коснулись противоположного берега в полулокте от воды!
- Ах, сатиры рогатые! - закричал герой в ярости.
У него мелькнула мысль: не может он не сделать того, что удалось какой–то лани, и в следующий миг его ноги сами собой оттолкнулись от земли, и он тоже прыгнул.
Но лань совершила безумный прыжок, спасая свою жизнь, тогда как Ахиллом двигали досада и упрямство. И он не одолел речку, а врезался в воду локтях в четырех от берега. Одуряющий холод горного потока хлестанул под самое сердце. Ноги заскользили по камням, и герой опомнился, уже цепляясь за ребристый обломок базальта, с помощью которого он с трудом вытащил себя из реки. Вода лилась с него струями: хитон, плащ, волосы - все было мокрым насквозь.
"Ну точно, это шутки сатиров!" - уже в совершенном бешенстве подумал Ахилл. Словно в подтверждение этой мысли, ему померещился задорный, как будто бы детский смех, долетевший из чащи, что начиналась в трех сотнях локтей. К этой спасительной чаще мчалась теперь лань. Ахилл чувствовал, что уже ее не догонит - он сильно расшиб о камень левое колено, по ноге текла, смешиваясь с водой, струйка крови да и стрелу он уронил в реку, а достать из колчана и наложить новую уже не было времени: сейчас беглянка скроется среди кустов, более густых, чем по ту сторону речки, и у него едва ли хватит сил гнаться за нею еще столько же.
Он все же выхватил новую стрелу и наложил на лук, в отчаянной надежде попасть даже на таком расстоянии. Но в тот миг, когда герой натягивал тетиву, а беглянке оставался уже лишь один прыжок до спасительной кущи, раздался тонкий звон, из леса рванулась стрела и пронзенная ею лань замерла в середине прыжка и рухнула на землю мертвая.
- Эй, кто там? - крикнул Ахилл, не зная, злиться ему или радоваться, что проворное животное все же не скрылось в лесу. - Кто посмел отнимать мою добычу?!
- Поделим ее! - донесся из леса звонкий голосок. - Она все равно ушла бы…
Стиснув зубы и стараясь не прихрамывать, герой направился к убитой лани. Он не удивился бы и не испугался, если б из чащи действительно, корча рожи, вылез сатир, чтобы попытаться утащить тушу. Герой готов был прогневить лесных богов и задать хорошую взбучку нахальному чудищу, посмевшему, кроме всего прочего, смеяться над ним!
Но навстречу ему из леса выбежали… две девочки в светлых туниках, опоясанные кожаными ремешками. В руке у старшей, темноволосой смуглянки лет тринадцати, был лук - тетива его еще чуть дрожала. Младшая, лет девяти, похожая на крошечную нимфу, рыжеволосая, с огромными зелеными глазами, перестала смеяться и завороженно смотрела на подходившего к ним великана.
- Ой! - вырвалось у нее. - Это же и есть Ахилл! Другого такого не может быть! Да? Ты - Ахилл?
- Я‑то Ахилл! - в полной растерянности герой не знал, что говорить и, главное, что думать. - А вот вы кто такие и что тут делаете?
- Я - Авлона, - отвечала малышка, - а это - Крита. А можно мне тебя потрогать?
- Назад, дерзкие девчонки! - прогремело из леса. - Что за вольности?
Кусты затрещали, и из них выступил крупный темнорыжий конь. А на нем… Ахилл подумал бы, что сошел с ума и бредит, но, еще не видя, он уже узнал этот голос… То была Пентесилея!
- Как ты посмела, Крита, стрелять в зверя, которого не ты загнала? - гневно обратилась амазонка к девочке с луком, сразу же смущенно опустившей голову. - Убежала бы лань, или нет, сказать трудно - но она, в любом случае, была не твоя. И что за дикие просьбы, Авлона: "Можно потрогать?" Ты что, овечий сыр покупаешь? Прости их, Ахилл! Здравствуй.
Говоря это, она оставалась в седле - от кого–то базилевс слышал, что амазонки не спешиваются, пока не услышат ответ на свое приветствие. Но герой был до того поражен, ошеломлен и обрадован, что у него будто свело язык - он не мог выдавить ни слова и только в изумлении и восхищении смотрел на царицу.
Пентесилея была на этот раз не в боевом облачении. На ней был синий, чуть выше колен хитон, без рукавов, украшенный по кромке и проймам тонким серебряным шитьем и подхваченный в талии поясом, который состоял из кованых серебряных пластинок, соединенных крошечными кольцами. На каждой пластинке были отчеканены фигурки людей и животных. Черные волосы Пентесилеи были заплетены в две косы и уложены на голове высоким валиком, с четырех сторон схваченным роговыми гребнями, резными, с преламутровыми вставками. Эти гребни вместе образовали как бы венец. Сандалии амазонки были обычные, боевые, и знакомый нож также торчал из ножен на ремне, а у седла висели лук и секира, полуприкрытые черным шерстяным плащом.
- Я… приветствую тебя, царица! - наконец, сумел выговорить базилевс.
Пентесилея тотчас соскочила с седла и ответила уже знакомым жестом - вытянутой вперед и затем поднесенной ко лбу рукой. Ее прекрасное лицо было серьезно, но синие глаза, казалось, прятали улыбку.
- Как идут дела? - спросила она спокойно, будто они расстались, как лучшие друзья - Как переговоры ахейцев с Троей?
- Хвала богам! - живо ответил Ахилл. - Перемирие заключено прочно, договор, наконец, достигнут и вскоре начнется выдача дани и загрузка наших кораблей. Сезон штормов заканчивается, но промежуток будет коротким, до начала осенней непогоды нам нужно отплыть. Война окончилась, Пентесилея!
На лице амазонки появилось странное выражение - она была поражена и словно не хотела верить тому, что услышала.
- Тебе удалось это! - воскликнула она. - Невероятно… Ты и в самом деле полубог! Человек этого не смог бы.
- Не я один хотел этого. Все воины, да втайне и все цари… Но после двенадцати лет боев и после стольких потерь с той и с другой стороны это делалось все невозможнее, все страшнее. Скорее всего, дело не во мне, Пентесилея. Кто–то, кто неизмеримо выше мстительных богов, что толкают нас к безумию, решил это безумие остановить. Если я - его орудие, то очень этому рад.
- Тот, кто выше богов… - задумчиво произнесла царица. - Ну, если только… Все это похоже на красивую сказку! И я очень рада этому! Я рада за тебя, Ахилл!
- Скоро состоится праздник Аполлона, - продолжал он, - главный праздник троянцев. Они впервые, спустя двенадцать лет, будут отмечать его вновь на берегу моря. И Троянский Конь покинет Скейскую плошадь и покажется на равнине. Слышала об этом коне?
- Кто же не слышал? - амазонка улыбнулась, в то время, как ее юные спутницы, открыв рот, ловили каждое слово их разговора. - А ты что, видел его? Ты… был в Трое?!
- Был, - герой тоже улыбнулся. - Это самое прекрасное, что я видел в моей жизни. И какое счастье, что ее не разрушат и не разграбят! Гектор… - Ахилл запнулся, но лицо Пентесилеи не изменилось, и он продолжил: - Троянцы пригласили меня тоже принять участие в празднике. Быть может, придет и еще кто–нибудь из ахейских царей. Хотя, наверное, лучше им не встречаться с троянцами часто, чтобы какая–нибудь новая глупая ссора все не испортила.
Царица смотрела на него снизу вверх со все большим восхищением, которого и не думала скрывать.
- Эти амазонки, - сказала она, поворачиваясь к девочкам, - ехали сюда со мною, втайне мечтая только об одном - вблизи посмотреть на великого Ахилла, лучшего в мире воина. Крита видела тебя лишь издали на поле сражения, а наша разведчица Авлона - вообще никогда. Но сейчас они видят уже не просто величайшего из воинов, победившего их непобедимую царицу. Перед ними герой, сумевший победить войну, а значит, одолеть в поединке кровожадного Ареса - это не удавалось еще никому!
- Ты хотела меня потрогать? - спросил Ахилл, с улыбкой наклоняясь к маленькой амазонке. - А мне можно потрогать тебя? Ты похожа на нимфу из лесного цветка!
Он подхватил девочку подмышки и поднял над головой, любуясь ею. Та в восторге рассмеялась. Герой подкинул ее, как перышко, поймал и снова поставил на ноги.
- Не испугалась?
Она расхохоталась еще громче.
- Я? Да что ты!
- Авлона умеет летать, - сказала Пентесилея. - Она управляет нашими ручными орлами, которые проносят ее над позициями врагов - а она запоминает все, что нужно знать для битвы. И над вашим лагерем она летала.
- Орел! - воскликнул герой. - Орел, который нес козу так нелепо…
- Ну да. Я выдаю тебе нашу тайну, потому что знаю - ты ее не раскроешь никому.
Тут же на лицо амазонки как будто набежала тень, и она стала еще серьезнее.
- Ты не спросил, почему я сюда вернулась.
- Не успел. Это было так неожиданно…
- У меня несколько дел здесь, - твердо проговорила царица. - Я обо всех тебе расскажу, потому что хочу просить кое в чем твоей помощи. Больше мне здесь рассчитывать не на кого.
Тень боли, прозвучавшая в ее голосе, заставила героя нахмуриться. Она не забыла… Да и как могла забыть?
- Но самое первое дело, - продолжала женщина уже спокойно, - это мой долг перед тобой. Я должна просить у тебя прощения.
- За что?
Ахилл спросил с таким изумлением, что Пентесилея заподозрила было притворство, однако, взглянув в его глаза, поняла, что он совсем не умеет притворяться.
- Я плохо с тобой простилась, не говоря уже о том, что несколько раз незаслуженно оскорбила. Ты вел себя с беспредельным благородством, а я была глупа и озлоблена. Прощаешь?
- Конечно.
Он не скрывал радости, и Пентесилея снова улыбнулась.
- Ну вот. В таком случае, прими мой подарок. Крита!
Девочка поднесла ко рту большой палец и каким–то особенным образом свистнула. Кусты вновь захрустели. На этот раз из них выступили три лошади без всадников. Две красивые молодые кобылы были оседланы и взнузданы так же, как конь Пентесилеи, и на их седлах висели дорожные сумки. Последним из зарослей появился огромный вороной жеребец. Это было животное удивительной красоты. Форма небольшой головы, резные трепетные ноздри, тонкие, с мощными мышцами, высокие ноги, - все выдавало в нем чистую и благородную кровь. На нем было красивое глубокое седло, отделанное серебром, уздечка поблескивала серебряными бляшками.
- Это - Рей, - сказала Пентесилея, подхватывая узду и подводя коня к базилевсу. - Он от лучших родителей нашего основного табуна. Ему три года, и я сама его объезжала и обучала. Он твой.
Ахиллу случалось получать богатые подарки, но этот дар поразил его.
- Никогда не видел более красивого жеребца! Спасибо, царица!
Пентесилея усмехнулась.
- Я рада, что он тебе нравится. Но не называй меня царицей.
- Почему?
- Скоро ты все поймешь. Сможешь покинуть свой лагерь на два дня? Чтобы мне помочь?
Он не раздумывал.
- Если тебе нужно - конечно смогу. Только мне нужно их предупредить. Мы куда–то поедем?
- Да, - она повернулась к оруженосице и разведчице. - Если Ахилл позволит нам распорядиться своей добычей, которую ты, Крита, так неучтиво пыталась присвоить, то мы можем ею и пообедать. Вижу, он согласен. Освежуйте лань, разожгите костер и пристройте тушу на вертел. Верхом ты доберешься до своего лагеря и обратно очень скоро, Ахилл, а они постараются, чтобы еда была уже готова. И мы с тобой действительно отправимся в путь. Это не так далеко, хотя, по правде сказать, может оказаться трудно. По пути я тебе все расскажу. Ну, попробуй седло.
Герой не без трепета взялся за уздечку, опасаясь, как бы горячий конь сразу не показал характер и не осрамил его перед великими наездницами. Искусный в управлении колесницей, базилевс не так уж часто ездил верхом.
Но Рей стоял, будто каменный, и даже не дрогнул, ощутив на себе вес огромного тела. Едва Ахилл тронул поводья, благородный скакун с места пошел ровным галопом, безукоризненно слушаясь всадника.
- Он понимает голос! - крикнула вслед Пентесилея, - Потом привыкнешь. Я жду тебя!
Рей врезался в ледяные струи реки, легко одолел ее и помчался через лес, выбирая дорогу между деревьями не менее уверенно, чем лань. Это было на руку Ахиллу - он почти не правил конем, поглощенный вихрем своих чувств - радости, смятения, удивления. И думал он лишь об одном: только бы поскорее вернуться.
Глава 2
Они скакали бок о бок вдоль линии прибоя, к выступающему вдали, в конце огромной бухты, мысу. Берег был всего ровнее там, где его постоянно выглаживали волны, и всадники ехали почти касаясь воды, так что то одна то другая волна подкатывала прямо под копыта коней, и брызги густыми фонтанами взлетали и распадались по сторонам.
Солнце двигалось к закату. Косые лучи скользили по роскошной пестроте холмов - леса не до конца утратили покрасневшую, пожелтевшую, бронзовую листву, а многие растения вообще оставались зелеными, и казалось, будто по склонам в беспорядке раскиданы роскошные ковры, то скомканные, то нарядно развернутые в широких ущельях и впадинах.
Троянская равнина осталась далеко позади.
- Куда же мы едем? - спросил Ахилл, просто чтобы что–то спросить, его это не интересовало - Пентесилея была так близко, и куда важнее было просто скакать и скакать как можно дольше…
- От мыса мы продолжим наше путешествие, - ответила амазонка. - Оставим лошадей Крите и Авлоне. Они нас будут ждать там, где никого нет.
- Нас ждет корабль? - немного удивленно спросил герой.
- Нет, не корабль. Увидишь. Скажи мне, Ахилл, тебе понравилась Авлона?
- Очень. Я бы сказал, что никогда не видел такой красивой девочки, но я вообще–то давно не видел маленьких девочек…
- У меня были причины взять ее сюда, - задумчиво произнесла Пентесилея, оглядываясь, дабы убедиться, что оруженосица и разведчица скачут в отдалении и не могут их услышать. - Само собою, важно и то, как отчаянно она хотела увидеть великого Ахилла. Но главное не в этом. Она никого тебе не напоминает?
- Кого–то напоминает настолько, что я сперва был уверен, что где–то видел ее, - признался герой. - Но этого не может быть.
- А ты представь ее взрослой!
Ахилл попробовал и ахнул.
- О, боги! Да ведь это же…
Он осекся, но амазонка нетерпеливо мотнула головой.
- Если ты боишься меня задеть или вызвать мой гнев, то напрасно. Я же сама это заметила и сама привезла сюда девочку. Ну да, если ей добавить лет десять–двенадцать, то будет вылитая жена Гектора, как там ее зовут?
- Андромаха. Да, да, сходство поразительное. Постой, Пентесилея! Гектор говорил мне, что у Андромахи при взятии Фив ахейцами погибли отец и братья и пропала маленькая сестра! Но думали, что она тоже погибла…
В волнении базилевс невольно сжал поводья, они сильно натянулись, и Рей, послушный любому движению всадника, круто взмыл на дыбы.
- Стой! Тпру, тебе говорят! Эфиоп с копытами!