- Помнишь тамошних ГДР-овских разведчиков? Так вот, Фидлер - печальный еврейский интеллектуал, которого британцы исхитрились подвести под его собственный внутренний трибунал руками мерзкого гитлрюгендовца Мундта - это и есть Марк Вульфсон, бессменный шеф внешней разведки ГДР; изображен с натуры, один в один. С одной только поправочкой. Бывшему британскому разведчику Дэвиду Корнуэллу - "Джону Ле Карре" - только и оставалось, что сумблимировать посредством таких вот литературных инвольтаций, как "Шпион с холода". На самом-то деле всё обстояло ровно наоборот: это как раз Вульфсон имел все западные службы , включая родную корнуэлловскую СИС - как хотел и сколько хотел…
Это был великий разведчик, Чип, по-настоящему великий; умница и идеалист, коминтерновец той еще выделки, вроде незабвенного Макса. И еще - он никогда не сдавал своих людей. То, что он их неукоснительно вытаскивал из западных тюрем в случае провала, выменивая хоть бы даже и одного на дюжину - это еще не диво; но вот то, что он никогда не позволял партийным инквизиторам устраивать охоту на ведьм в своей Конторе - это и вправду было невероятно… Ну, вроде как партайгеноссе Геринг с его бессмертным: "В моем Ведомстве я решаю - кто еврей, а кто нет! Ясно?!" И когда всё рухнуло, Вульфсон опять-таки не сдал никого - ни сотрудников, ни агентов, хотя давили на него весьма и весьма… Хотел бы я работать под таким шефом.
- А что с ним сталось?
- В 89-ом Горбачев "за спасибо" сдал Восточную Германию, даже не выговорив взамен судебного иммунитета для ее лидеров - чем привел в несказанное изумление руководство ФРГ. Тут можно было бы много чего сказать, остерегая от такого обращения с союзниками - от по-американски циничного "Мерзавцы, конечно, но ведь наши мерзавцы" до чисто детского "Если ты кого-то приручил, ты за него в ответе", - но наш любитель консенсусов слишком спешил получить свою Нобелевскую премию мира… Вульфсон, разумеется, при желании мог без проблем исчезнуть из Германии, но - остался: не стал срывать абажур и невозмутимоожидал, пока за ним придут . Похоже, западники простили бы ему всё, что угодно, но только не такое вот демонстративное "Идите вы все на…" - так что пришли за ним очень быстро…
Вульфсона, отставного шефа внешней разведки , судили трижды, и это было что-то с чем-то даже на фоне всей тогдашней вакханалии с "правосудием победителей" - особенно учитывая, что тех в Штази, кто гнобил диссидентов, никто и пальцем не тронул. Сперва ему пытались пришить "государственную измену в форме шпионажа"; адвокаты попросили разъяснений - "А какому же именно государству изменил обвиняемый?" и, в свою очередь, вежливо объяснили, что квалифицировать служебную деятельность главы разведслужбы суверенной державы как "шпионаж" - это юридический нонсенс. Потом последовательно возникли и отпали обвинения в имевших место по ходу разведопераций убийствах, пытках и связях с террористами (это, как выяснилось, шло по линии других департаментов Штази) - впору освобождать вчистую… Тут западное "общественное мнение" (формируемое как раз теми, кого Вульфсон четверть века выставлял на всеобщее посмешище) впало в совершеннейшее неистовство и, топая ножками, наехало на суд в лучших обкомовских традициях - "А я хочу, чтоб он сидел, и точка! Иначе - ПАРТБИЛЕТ ПОЛОЖИШЬ !" Короче, с третьего захода, перешерстив все досье БНД за 40 лет, присудили: по ходу тех закордонных операций Вульфсона убийств, пыток и терактов - таки да, не было, но случался киднепинг; странно, что не довесили еще и "подделку документов" - тут тоже дело было бы верное… Итог - два года условно, плюс - на закуску - лишение государственной пенсии.
Вульфсон плюнул и съехал на ПМЖ в Италию. Пишет там книжки - идут нарасхват, шутка ли: бывший шеф пятой по мощности разведслужбы мира… Вот я и думаю, Чип - а не сочиняет ли он там, помимо книжек, и еще что-нибудь эдакое?
30
Благодатный полуподвальный сумрак маленького патриархального кафе; до чего ж славно юркнуть в такую норку после отчаянного крысиного прошмыга по раскаленной средиземноморским солнцем сковороде рыночной площади!.. У задней стены, сплошь завешенной фотографиями кинозвезд и футболистов - допотопный музыкальный автомат; парень и девушка в серо-голубых футболках Йельского университета только что до отвала накормили его монетками, и теперь он благодарно мурлычет им свои каприччио. Помимо неизбежных "туристо американо" наличествует и столь же неизбежная для европейских кафе парочка пенсионеров-шахматистов: один - седовласый, с артистически взлохмаченной шевелюрой, второй - бритоголовый, с породистым лицом римского патриция.
- Синьор Марко! - окликает из-за стойки хозяин. - Вам кофе по-турецки, как обычно?
Бритоголовый неспешно оборачивается на зов.
- Да. Свари-ка из тех зеленых зерен, что ты показывал в прошлый раз.
Хотя его итальянский здорово хромает, хозяину кафе явно импонирует стремление гостя общаться на местном, так сказать, диалекте - уж каком ни на есть. Шахматный же партнер бритоголового, напротив, предпочитает нынешний язык межнационального общения :
- Шах!.. Да, кстати: я тут купил твою книгу, английский перевод…
- Которую из?..
- "Секреты русской кухни". Я-то сдуру решил, что это про политику, а там - вполне натуральная кулинария!
- Да, многие сочли это форменным надувательством, эдаким "Королевским жирафом", - хмыкает бритоголовый; пару минут он обдумывает позицию, после чего конь его внезапным прыжком преодолевает пешечный частокол противника. - Боюсь, Чезаре, твоя затея с шахом была не слишком удачна: теперь размен ферзей неизбежен, и в эндшпиле я сохраняю лишнего слона. Это будет довольно скучно, но ходов через пять я тебя дожму. Возражения будут?
- Гм… пожалуй что нет… Кстати, Марко, ты никогда не рассказывал, что жил в России.
- Так ты не спрашивал, - пожимает плечами бритоголовый; он на миг отворачивается, принимая ("Граци, Витторе!") из рук хозяина свой кофе. - Это ведь было очень давно - до войны и в войну. В ту войну…
- А чем ты там занимался, если не секрет?
- Учился на шпиона. Какие уж тут нынче секреты…
- Шутишь?!
- Какие там шутки!.. С началом войны всех немецких эмигрантов-антифашистов… или вернее так: всех, кого НКВД не успело расстрелять по ходу разнообразных чисток и сдать с рук на руки коллегам из Гестапо по Пакту 39-го года… короче, всех нас по мобилизации сгребли в разведшколы. Готовили к заброске в Рейх: парашюты, шифроблокноты - все дела… Мне тогда здорово повезло: буквально перед самой заброской забрали в другое ведомство - заниматься пропагандой. А мои соученики оказались в Германии, где и сгинули - все до единого; без малейшей пользы для дела, как я теперь понимаю. Впрочем, это вообще русский стиль ведения войны - заваливать позиции врага трупами своих: если трупов хватило-таки - можно потом рапортовать о "победе"… Кстати, я честно описал это всё в своей первой книге, "Тройка"; если интересно, можешь почитать - она тоже есть в английском переводе.
- НКВД следовало расстрелять тебя еще тогда, Марко, - усмехается седовласый, подымая на уровень глаз принесенный Витторе стакан кьянти ("Прозит!"). - Ты ведь, как я понял, своей книжкой создал для них проблему , а у них с этим делом быстро: "Нет человека - нет и проблемы!"
- Вот-вот. Это отчеканил товарищ Сталин. А гуманист Никита Хрущев, после Венгерского восстания 56-го, присовокупил: "Всего этого кровопролития можно было избежать, если бы мы вовремя расстреляли дюжину болтунов"… Кошмар в том, Чезаре, что они как те Бурбоны: ничего не забыли и ничему не научились. Они ведь по сию пору предаются мечтаниям - как бы им восстановить Великую Империю "в границах 1984 года", и сладострастно обсуждают - каких именно болтунов им для этого следовало бы в свое время расстрелять: Яковлева, Сахарова, Горбачева… А вот вспомнить о тех 12-ти миллионах, что они благополучно успели перестрелять, сгноить по концлагерям и уморить голодом в колхозах - а ведь это были лучше их землепашцы, лучшие инженеры, лучшие разведчики, наконец! - нет, такое им в и голову не приходит… Понимаешь, это какая-то особая логика, Чезаре - недоступная нам, примитивным и скаредным европейцам!..
- Синьор Марко! - вновь подает голос хозяин. - Вас к телефону!..
Бритоголовый обменивается с кем-то парой негромких фраз и, оставив на стойке купюру, возвращается к столику.
- Извини, Чезаре. Приехал мой издатель - будь он неладен, пр-роклятый эксплуататор…
- Ну, издатель - это святое! У Аниты сегодня открытие выставки - тебя ждать?
- А кто его знает: как пойдет… Ладно, созвонимся! Чао!
Бритоголовый поднимается по ступенькам к выходу из кафе, и звуки каприччио из музыкального автомата превосходно оттеняют ту удивительную легкость, с какой движется этот вроде-бы-как старик…
31
Сиеста. Солнце успело почти дочиста испарить темные лужицы теней, что натекли перед тем с оплавившихся от первого жара фасадов. На черный мерс с тонированными стеклами, застывший у противоположного края площади, невозможно глядеть без содрогания: как представишь себе, какая там внутри душегубка… То есть мозгами-то, конечно, понимаешь, что на самом деле там наверняка кондиционированный морозильник - но поди-ка поспорь с атавистическими фобиями!
Бритоголовый распахивает дверцу мерса и вальяжно располагается справа от водителя. По всем прикидкам старикан после своего марш-броска по плавящей подошвы брусчатке площади должен бы в изнеможении рухнуть на сидение, но нет: прочно сработано, на совесть - нынче таких уже не делают…
Некоторое время водитель и пассажир в упор разглядывают друг дружку. Водитель… нет, вы мне не поверите, но это опять - пыльнолицый ; так сказать, клон-сиквел, "Пыльнолицый-3". Все-таки есть, есть где-то Хогвартс, исправно снабжающий подобными персонами весь цивилизованный мир - хоть Штаты, хоть Россию, хоть старушку Европу; в принципе оно бы, может, и ничего - но только почему из всех тамошних факультетов бесперебойно выдает продукцию один лишь Слизерин?
- Герр Вульфсон, если я не ошибаюсь? - прерывает наконец молчание пыльнолицый. - Или вам предпочтительнее "камрад Вульфсон"?
Вопрос задан по-английски, но если кто ожидал по голосу опознать в пыльнолицем нашего заочного знакомца Сайруса - увы; равным образом это не Саид и не Григорий.
- Мне предпочтительнее идеологически нейтральное "синьор Вульфсон", - слегка щурится бритоголовый. - А еще лучше - "дон Вульфсон": следует чтить традиции страны пребывания - это азбука разведки, да и бизнеса тоже… Кстати, те остолопы из кафе… ну, "йельские студенты"… это, часом, не ваша группа прикрытия?
- А что? - чувствуется, что "эксперт по чрезвычайным ситуациям" застигнут-таки врасплох.
- Да ничего. Просто это очень смешно, когда дилетанты затевают игру в разведчиков - "Бонд, Джеймс Бонд…" Какого дьявола вы тут устраиваете вокруг моей скромной отставной персоны шпионские кошки-мышки?! Наш контакт абсолютно легален, залегендировано всё железно: вы - представитель одного из издательств, с которыми я имею дело… Тем более что это, в некотором смысле, чистая правда. Ладно, трогайте - и сразу налево, только помедленнее: тут настоящий лабиринт, я буду подсказывать.
Машина пускается в головоломный слалом по крутым и узким средневековым улочкам, совершенно вымершим по случаю сиесты.
- Скажите, а вы действительно не пользуетесь мобильными телефонами? - вежливо-скучающим тоном интересуется пыльнолицый, не отрывая глаз от дороги.
- Действительно.
- С вами очень неудобно связываться: домашний адрес для телеграмм да телефон бара…
- Мне - вполне удобно, - отрезает Вульфсон. - Я, изволите ли видеть, обменял свои генеральские погоны как раз на то, чтоб ни одна сволочь больше не будила меня телефонными звонками в три часа ночи и не вытаскивала спецкурьером из-за рождественского стола по какой-нибудь "неотложной государственной надобности".
- Но дома-то телефон у вас всё же есть. Номер, правда, не занесен в телефонные справочники…
- А вы рискните звякнуть по этому номеру - чисто из интереса. Это будет последний наш разговор, и прикиньте-ка, кто из нас потеряет на этом больше… Зарубите себе на носу, мистер Как-вас-там: я - кошка, гуляющая сама по себе, и никаких иных отношений, кроме "ты - мне, я - тебе" у нас нет и не предвидится. Доступно?
- Вполне. Вы зря кипятитесь мистер Вульфсон - наше сотрудничество, кажется, было взаимовыгодным…
- Вот и продолжайте в том же духе!.. Кстати - как раз и приехали. Тормозите во-он у тех ворот…
Машина тем временем успела углубиться в район загородных домов и теперь останавливается возле маленькой виллы - сильно обветшалой, но по-своему прелестной.
- Почем обошлась? - оценивающе разглядывает виллу пыльнолицый, выбравшийся из кабины на подъездную дорожку, меж плитами которой уже вовсю пробиваются жестколистые средиземноморские сорняки.
- Покупать - даже и не приценялся. Зато аренда - сущие пустяки, дешевле моей старой берлинской квартиры… А это что, - хмыкает экс-разведчик, указывая взглядом на чемоданчик, извлеченный тем временем его спутником с заднего сидения мерса, - никак авторские оттиски?
- Можно сказать и так! - вполне уже по-свойски подмигивает пыльнолицый. - Не изволите ли подписать пару штук на память?
32
Внутри виллы запустение ощущается куда меньше, чем можно было ожидать, глядя снаружи: чувствуется по всему, что нынешние ее обитатели к собственному комфорту относятся всерьез, а вот к производимому на соседскую публику впечатлению - вполне наплевательски; иными словами - предпочитают быть, а не казаться . Навстречу гостям тут же появляется хрупкая блондинка лет двадцати пяти, в джинсах и футболке.
- Салют, Марко! Ты не говорил, что вернешься так рано! Я еще не готовила обед…
- Не страшно. Знакомься, Ингрид: это мистер э-э…
- О'Миллер, - быстро вставляет пыльнолицый. - Мистер О'Миллер, издательство ARRA, Дублин.
- Фамилия Миллер, - бесстрастно комментирует Вульфсон, - хороша именно тем, что иметь такую фамилию - всё равно, что не иметь никакой. Наш гость, Ингрид, как я понял, по прямой линии ведет свой род от американского пива "Миллер": безликость, доведенная до своеобразного совершенства…
- Ладно. А как насчет выпить? Какое вино предпочитает наш гость?
- Наш гость, - усмехается экс-разведчик, - наверняка предпочитает вину пиво. И я, даже не будучи профессором Пикерингом или полковником Хиггинсом, берусь уточнить: он предпочитает "Кёльш". Кстати, может мы, ко взаимному удобству, перейдем наконец с языка Мильтона и Шекспира на язык Шиллера и Гёте?
- Один-ноль! - заставляет себя улыбнуться пыльнолицый. - Вы угадали, из окна дома, где я родился, был виден шпиль Кёльнского собора… А что, у вас и вправду найдется в холодильнике старый добрый "Кёльш"?
- Нет. Я, как старый и неисправимый интернационалист , предпочитаю всему чешский "Пльзень". Будете?..
- Непременно. Всё, что угодно, лишь бы и в самом деле не американская газировка, "Миллер" там, или "Будвайзер" - житья от нее уже не стало по всей Европе!
- Золотые слова, - кивает Вульфсон. - Ингрид, будь добра, принеси нам в кабинет упаковочку…
33
- Итак, герр Вульфсон… пардон - дон Вульфсон! - приступает пыльнолицый, отставив недопитый бокал "Пльзеня" на край письменного стола хозяина виллы, обратившегося сейчас в стол переговоров. - Некоторое время назад вы написали по заказу нашего издательства киносценарий под условным названием "Операция "Блокбастер"", в коем была детальнейшим образом расписана масштабная атака террористов на Соединенные Штаты. Мы уже совсем было передали сценарий голливудской киностудии "Пирамида" для съемок блокбастера "Операция "Блокбастер"" - ха-ха! - и тут вдруг приключилось 11-ое сентября. Ну, а поскольку все детали реального теракта поистине мистическим образом совпали с теми, что вы с такой детальностью расписали в своем киносценарии, о съемках фильма в Штатах теперь придется забыть. Мы с сожалением вынуждены отказаться от проекта, дон Вульфсон, и выплачиваем вам оговоренную нашим контрактом компенсацию.
С этими словами пыльнолицый щелкает замками водруженного на стол чемоданчика - и нашему взору открываются уложенные рядами пачки банкнот; без подобной сцены не обходится ни один голливудский триллер (обмен груза наркотиков или оружия на кейс с долларами), только вот в нашем случае чемоданчик будет, пожалуй, пообъемистее стандартного голивудского.
- Тут шестьсот тысяч, - поясняет пыльнолицый, указывая на пачки, - частью в долларах, частью в евро. И еще шестьсот распихано по этим счетам, - с этими словами он извлекает из кармана толстую, как карточная колода, пачку разнообразных кредитных карточек. - Нам пришлось несколько задержать выплату компенсации, но зато теперь это всё - (кивок на деньги и карточки) - отмыто так, что комар носа не подточит; зачем нам впутывать в эти дела налоговые ведомства, верно?
- Это точно, - кивает Вульфсон. - Какого черта мы должны оплачивать из своих налогов гуманитарную помощь косовским наркобаронам и жалованье евробюрократов?.. А кстати: деньги эти, часом, не из тех ли самых трехсот миллионов - триста, я не путаю? - что кое-кто наварил на инсайдерской информации о грядущем обрушении WTC?
- Понятия не имею: финансовыми вопросами в нашем издательстве занимаюсь не я. Могу лишь заверить, что, по имеющимся у нас сведениям, та инсайдерская информация распространялась по весьма остроумной схеме, и, после внезапных, но вполне естественных смертей полудюжины финансистов средней руки и сомнительной репутации, никаких концов не осталось вовсе… Впрочем, о чем это я?! - ведь вы же сами все это и описали, с исчерпывающей детальностью, в вашем блистательном киносценарии! Воистину, жизнь порою выступает беспардоннейшим плагиатором - и где тот суд, чтобы засвидетельствовал твой авторский приоритет?.. Кстати, дон Вульфсон - об авторском приоритете… Помните, некоторое время назад вы выступали рецензентом рукописи, написанной по заказу нашего издательства одним американским хакером?..
- Сборник рецептов - как взламывать стратегические электронные системы США, включая NORAD? Помнится, очень толково было расписано. Часть из этих рецептов потом впрямую использовали террористы, устроившие 11-ое Сентября…
- Вот-вот! Гениальный парень, только вот плату за свою гениальность получить так и не успел: умер, бедолага.
- Что вы говорите? - вежливо огорчается Вульфсон. - И отчего?..