- Понял, - сказал Миша и забрал у меня фотоаппарат. Он еще раз сфотографировал угол дома и положил фотоаппарат в карман куртки, а потом присел на корточки рядом со мной и смотрел, как я снаряжаю магазин. "Правильная мысль, - вполголоса заметил он. - Кто их знает, этих эльфов. Лишние два выстрела могут решить". Я молча согласилась.
Когда мы выпрямились, возникла секунда неловкости. Миша задумчиво пошевелил челюстью и ухмыльнулся.
- Иди сзади, как раньше, - велел он. - Снайпер должен находиться в безопасном месте.
- Миша, я не снайпер.
- Да, ты милая скромница! - фыркнул он.
За следующие пятнадцать минут ничего плохого не случилось.
Мы добрались к дому, и Миша отщелкал его с двух сторон - с тех, что выходили на дорогу. Он хотел обойти дом кругом, но я упросила его не соваться. Во дворах густо разрослись эльфийские рощи. Кто его знал, что там росло, кроме кустов и деревьев? Там могли оказаться и другие собаки. Миша не стал долго спорить.
Зайти внутрь мы не могли, потому что дом избавился от подъездов. Крыльца оплыли как свечи, а на месте дверей белел чистый гладкий камень. Окон, как и повсюду окрест, не было до самых верхних этажей.
Миша зашел мне за спину, открыл мой рюкзак и аккуратно положил фотоаппарат внутрь. Застегнув молнию, он похлопал меня по плечу и сказал:
- Ну все. Поехали домой. Облегчение, правда?
- Передать не могу, какое.
- Аналогично.
Я глянула на него, вывернув шею. Пистолет я держала перед собой в хвате, обеими руками, и чувствовала себя довольно глупо. Но облегчение действительно было невероятным. Меня переполняла благодарность.
- Спасибо, Миша.
Миша раскинул руки и глубоко, с удовольствием вдохнул свежий ветер.
- Слушай, - сказал он, - а как насчет… Ну, я не знаю. В кино сходим как-нибудь?
Я сделала вид, что задумалась.
- Почему бы и нет?
…Цокот копыт мы услышали одновременно.
Сердце мое рухнуло в пятки.
- Эльфы, - сказал Миша.
С таким выражением, наверное, наши прадеды говорили: "Танки". Я прислушалась.
- Лошадь одна. Идет галопом.
- Ты еще и в лошадях разбираешься?
- Нет. Чуть-чуть разве…
Конечно, лошадь была под седлом. Слишком уж ровно шла. Мне вспомнилось, что лошадям вообще-то не рекомендуется скакать по асфальту. Но эльфийские, наверно, это проделывают без проблем… Миша обогнул меня и вышел к краю тротуара. Он пригнул голову и ненадолго замер. Потом выругался свистящим шепотом. Я закусила губу. Здесь было слишком тихо и пусто. Шанс, что эльф просто скачет по своим делам, выглядел призрачным. Оставалось надеяться только на то, что намерения у него мирные.
- Приближается, - сказал Миша, возвращаясь. - Сейчас покажется. Готовьсь.
Я глубоко вдохнула. Когда стреляешь, нельзя задерживать дыхание.
Но, может, все-таки не придется стрелять? Все-таки эльф - не собака.
- Может, он ничего плохого не хочет.
- Эльф-то? - уточнил Миша с сарказмом. - Ты же сама сказала…
Кажется, он радикально изменил свое мнение об эльфах.
- Ты тоже сам сказал, - напомнила я. - Про идиота, который прикончил эльфа со страху.
Миша выругался. Несколько мгновений мы слушали приближающийся топот. Потом Миша тяжело бросил:
- О’кей. Но если что - стреляй.
- Выстрелю.
Несколько секунд показались бесконечными. Потом конный эльф вылетел из-за поворота. Я вздрогнула. Палец помимо воли соскользнул на спуск. Хорошо, что курок был не взведен.
Я могла бы выстрелить просто от испуга. Эльфийская лошадь развернулась посередине дороги ровно, как по циркулю. Ее движения были четкими, скупыми и совершенно одинаковыми. Так скачут нарисованные лошади в закольцованной анимации.
Сам эльф был похож на тех, что я видел возле Астры, как близнец. Бледный, костлявый, с длинными изжелта-серыми волосами. Чем ближе он оказывался, тем ясней становилось, насколько огромна его лошадь и насколько высок он сам. И уже нельзя было сомневаться, что он смотрит на нас и скачет тоже - прямо на нас.
- Не тормозит, с-сука, - процедил Миша и приказал мне: - Стреляй в воздух!
Я зашипела от досады. Мне очень не нравилась идея тратить патрон впустую. Но эльф был уже близко. И он действительно, похоже, не собирался тормозить. У меня не осталось времени на рассуждения. Страх был сильнее меня.
Я выстрелила в небо над головой эльфа.
И… эльф выпал из седла. Легко, как будто его сдуло ветром. У меня мороз подрал по коже. Эльфийская лошадь проделала еще несколько тактов галопа и остановилась, спокойная как механизм. Миша довольно крякнул.
- Попала?
- Нет.
- Но он упал.
- Я точно знаю, что стреляла мимо. Ой, блин!..
- Что?
- Гадство.
- Что?! - Миша встревоженно обернулся.
- Гильза в затворе застряла.
Когда это случается, я всегда пугаюсь до дрожи. Как в первый раз. Пытаясь успокоиться и собраться, я торопливо выщелкнула гильзу и перехватила пистолет крепче.
Этих мгновений эльфу оказалось достаточно.
Должно быть, он мог свернуть нам шеи голыми руками - за то время, пока я передергивала затвор. И не сделал этого только потому, что не хотел. Значит, хотел чего-то другого? И скакал сюда во весь опор не затем, чтобы нас прикончить? "Кто его знает", - подумала я мрачно. Как бы то ни было, сейчас я целилась в эльфа, и курок у меня был взведен.
Эльф стоял неподвижно и смотрел на нас невыразительными блеклыми глазами. Он оказался настолько же выше двухметрового Миши, насколько Миша был выше меня. Одет он был в изжелта-серую длинную хламиду вроде летнего пальто. Туго затянутый тканевый пояс позволял видеть, насколько эльф тощий. Как скелет.
В подробностях я его рассмотреть не могла. Я смотрела на мушку в целике.
Очень медленно эльф развел руки в стороны и приподнял пустые ладони. Вероятно, ждал, что я в ответ опущу ствол. Но я уже знала, насколько быстро он двигается. И он не мог этого не понимать.
Эльф мог попытаться выбить оружие у меня из рук. У него бы получилось. Но все же оставалась вероятность, что я успею отжать спуск, и что дуло в этот момент будет смотреть в его сторону.
Тишину нарушил Миша.
- Чего тебе? - почти равнодушно бросил он.
Эльф перевел взгляд на него. Широкий рот приоткрылся. Он открывался как-то слишком медленно, очень долго. Во рту жутковато белели зубы - частые, иглоподобные. Ни резцов, ни клыков. Я вдруг подумала, что белые башни эльфов - это не башни. И не иглы. Это их зубы. Зубы, нацеленные в небо.
Говорить эльфу было трудно. Мешали зубы. Наверняка изменилось строение гортани, как у тех собак. "Изменилось? - я удивилась этой мысли. - Значит, раньше было другим?.." Несколько раз эльф пытался заговорить в голос, но ему не удалось. Тогда он перешел на шепот.
- Меня зовут Люба, - услышала я. - Валентина Петровна - моя мама.
* * *
- Я знала, что вы придете, - сказала эльфийка.
- Откуда? - подозрительно спросил Миша.
- Отовсюду.
Мы сидели на том, что осталось от крыльца. Это уже не было ни камнем, ни бетоном: материал странно прогибался и пружинил. Любина лошадь так и стояла посреди улицы, будто припаркованная машина. Сама Люба приняла странную позу, напоминавшую полукольцо: она села, поджав ноги, и вывернулась набок, головой к стопам. То ли так ей было удобней сидеть, то ли ее просто выламывало от мучительных попыток произносить слова. Даже шепот ее то и дело сбивался на свист и шипение.
- Я хочу передать, - сказала она. - Маме.
- Мы передадим, - откликнулась я.
Люба покопалась в складках своей хламиды и достала детскую расческу, деревянную, любовно разрисованную шариковой ручкой.
- Мама помнит, - пояснила она.
Я кивнула, приняв расческу.
- Валентине Петровне что-нибудь рассказать о тебе?
Люба подумала. По иглоподобным зубам скользнул бледный язык.
- Нет, - сказала она. - Я же не вернусь. Зачем. Скажи, дом дал расческу.
- Хорошо.
- Люба, - сказал Миша, - а ты случайно… А вы, эльфы, вообще что-нибудь знаете о том, что происходит? Что это вообще такое - анклавы, изменение? Почему оно так?
Рот Любы растянулся в стороны, она посмотрела на Мишу из-под прядей упавших на лицо волос.
- Ялийфирр, - поправила она. - Ялийфирр.
Похоже, ей нравилось произносить это слово. Оно было естественным для эльфийской гортани. Миша попытался повторить за Любой, и у него не получилось. У меня тоже. На самом деле слово звучало еще невозможней, почти без гласных. "А ведь если пытаться это выговорить, - пришло мне в голову, - то само собой сократится до "эльфов". Как так вышло? Просто совпадение? Или когда-то с кем-то ялийфирр все-таки говорили?.." Любу насмешили наши усилия, и она захихикала. Лучше бы она этого не делала. И выглядело, и звучало это кошмарно.
- Мы знаем, - наконец сипло выдавила она. - Трудно говорить. Подождите.
- Чего подождать?
Люба молча отмахнулась и выпрямила спину. Несколько секунд она прислушивалась к чему-то, стоя на четвереньках и запрокинув голову - словно волчица, собравшаяся завыть. Потом действительно открыла зубастую пасть, но не завыла, а зашипела. Шипение было очень тихим и невозможно долгим. Она не переводила дыхания. Ее легких хватило минут на пять. Немного помолчав, Люба повторила.
Я вспомнила, как Миша открывал замок на двери вестибюля: он тоже тихонько шипел на него. Я покосилась на Мишу. Тот понял, о чем я думаю, и брезгливо покривился. Сравнение явно ему не нравилось.
С одной из эльфийских стометровых сосен соскользнула белка. Обычная, серая городская белка, никак не измененная, со скромным хвостом. Она проскакала к Любе, забавно спотыкаясь, и замерла у ее колен. Люба посмотрела на белку, взяла ее поперек тельца и засунула в пасть.
Я отвела взгляд. Миша тихо выругался. Люба съела белку вместе с шерстью. Некоторое время она сидела неподвижно, будто прислушиваясь к тому, что происходит у нее внутри.
Потом заговорила.
Больше всего это похоже на совмещение слоев в фоторедакторе. Два полупрозрачных слоя с разными изображениями. Они склеиваются. Так возникает что-то новое, по отношению к исходникам искаженное, но в то же время - более целостное. Одним из таких слоев стала наша обыденность. Что стало вторым, Люба пыталась объяснить несколько раз, но мы так и не сумели понять ее. Она сбивалась на слова из языка ялийфирр и не могла перевести. Я усвоила немногое. Слои склеились на равных правах. То, что нас окружает, иное ровно настолько же, насколько наше. И еще: многих элементов второго, чуждого слоя мы пока не воспринимаем. У нас нет привычки к восприятию и - иногда - нет нужных органов.
- Но появятся, - пообещала Люба и умолкла.
Что-то шевелилось под кожей ее горла. Любе не требовалось переводить дыхание: у ялийфирр чудовищный объем легких. Но ее выматывала необходимость произносить гласные. Она часто делала паузы.
- Это как? - спросил Миша.
- Все совместились. Не только мы. Дома. Метро. Вы тоже. Вы только не поняли.
- Мы что, тоже эльфы? - в голосе Миши звучало плохо скрытое отвращение.
Рот Любы выгнулся. Это была не усмешка, а другая, непонятная гримаса.
- Много существ, - ответила она. - Есть много разных. Ты… не ялийфирр. А Вика - да.
В первый момент я не то что не поверила ушам - я просто этого не услышала. Слова прошли мимо сознания. Я увидела, как Миша уставился на меня круглыми глазами. Я заметила подобие усмешки на лице Любы. Я спросила:
- Что такое?
- Ялийфирр, - прошелестела Люба. - Вика, ты - ялийфирр.
Я помотала головой:
- Ну и шутки у вас.
- Ты - ялийфирр, - повторила Люба. - И ты изменишься, когда совместишься.
Я обиделась и разозлилась. По-моему, это была плохая шутка. Мне не понравилось.
- Вранье, - сказала я. - Все, кому положено, уже изменились. Даже Астра перестала расти.
- Нет, - Люба смотрела мне в глаза. Если бы у стоматологического бура был взгляд, он был бы именно таким. - Нет. Дома изменились раньше, потому что в них раньше… никого не было. Никто не сопротивлялся. Люди будут сопротивляться. Долго.
Я пожала плечами.
- Я тебе не верю.
- Это глупо, - сказала Люба.
- Если бы я была эльфом, я бы как-нибудь это чувствовала.
- Сопротивлялась, - лицо Любы исказилось в зубастой ухмылке.
- Вика, - вдруг сказал Миша.
Голос его звучал странно. У меня мурашки по коже побежали. Я быстро обернулась к нему. Вид у Миши был виноватый. Нервными механическими движениями он достал сигарету и стиснул так, что она раскрошилась.
- Вика, - сказал он, - ты… Вообще-то ты правда эльф.
Я хотела ответить "и ты туда же!", но ответила только:
- Что?
- Мне Лапа сказала, - жалобно выговорил Миша. - Я сначала решил, она напутала чего-то.
- Миша, что ты несешь?
Он вздохнул и повесил голову.
- Вика, - сказал он. - У тебя даже взгляд такой же.
Тут меня осенило.
- А те двое, - спросила я, - которые приезжали к Астре. Они за мной приезжали?
Люба едва слышно просвистела что-то на своем языке. Потом ответила:
- Посмотреть.
- Ясно.
Я поднялась и вскинула на плечо рюкзак.
- Я думаю, что вы все ошиблись, - сказала я. - И Лапа что-то напутала. Люба, расческу я отдам Валентине Петровне и скажу все так, как ты просила. Миша, пошли. Лапа нас ждет.
- Пошли, - грустно согласился Миша.
Он запалил мятую сигарету и встал. Люба тоже встала, выпрямившись во весь колоссальный рост. Ее тень упала на меня. Из горла ялийфирр вырвался едва слышный короткий скрежет. Послышался цокот копыт: равнодушная лошадь тронулась с места и подошла к хозяйке.
Люба пыталась говорить в голос. Я слышала, как это ей трудно: на свист и шипение срывался каждый слог.
- Ты… вер-р-р… неш-ш-шь… с-с-ся…
Я пожала плечами.
23.10.12