Мишель мгновенно очнулась, выскочила из ванны, и схватила мобильный телефон.
Стив застыл от неожиданности. Он не привык видеть ее такой бодрой после "реабилитаций". Девушка влажными руками нервно набирала девять-один-один.
– Алло! Срочно высылайте "скорую помощь" в ночной клуб на Джефферсон Стрит. Тут девушке плохо, да, без сознания. – Она притворилась, словно находится в клубе. – Я иду, иду! Я извиняюсь…
Она наспех обтерлась полотенцем, накинула махровый халат и со вздохом посмотрела на изумленного Стива.
– Ты только что спасла чью-то жизнь? – Стив встал и взял ее за плечи.
– У меня получилось! Я вспомнила, что сплю. Приказала себе покинуть носителя до ее смерти! Я спасла ее! – Мишель радостно тряхнула Стива за плечи и обняла. – Скоро я буду свободной!
– И как ты чувствуешь себя после этого? Спасти человека это как? – поинтересовался Стив.
– Я чувствую силу. Я счастлива. Ощущаю вибрацию, драйв, уверенность в себе. Удовлетворенность… Я сегодня спасла своего носителя, наркоманку, от смерти, но теперь не уверена, а нужно ли было это делать.
Они прошли в спальню, Стив открыл окно. Кассиопея мигала как обычно, в виде буквы "М", далекое созвездие, куда должен вернуться узник, заточенный в Мишель.
– Ну, я пошел? Ты будешь в порядке? – Стив собрался уходить.
– Спокойной ночи! – Она страстно поцеловала его в щеки и губы. – Завтра предрождественский день, ты помнишь?
Стив кивнул.
Когда он ушел, Мишель свалилась на постель, разные мысли мчались наперегонки одна с другой. Она не рассказала Стиву про свой кошмар, не хотела его тревожить новостями о Фреде.
– Фред! Фред пытался убить свою подружку за то, что она наградила его вирусом ВИЧ!
Мишель соскочила с кровати, схватила сумку и стала запихивать туда свои вещи.
– Мне нужно убираться отсюда! – громко сказала она, поглядывая в зеркало на Тави. – Фред сошел с ума!
Лицо фиолетовоглазого узника было строгим и выражало сомнение.
– А как же твоя мать? – спросил он. Мишель замерла.
Как она заберет мать? Машина у Фреда. Даже если бы они уехали, то куда? В дом Стива? Его нельзя подвергать опасности… И тут она улыбнулась.
– Фред не знает, что мне известны его планы насчет Либерти! Если я притворюсь, что все нормально, проблем не будет!
– Я ему не доверяю, – вставил Тави.
– И я не доверяю, но нам важно, чтобы мама оставалась в безопасности, в своей постели.
Она положила свои вещи обратно в нишу и вздохнула.
– Ты смогла повернуть вспять события сна, теперь пока заняться реальностью.
– Ты прав.
Мишель взяла в руки красную помаду, которой практически никогда не пользовалась, и написала на зеркале крупными буквами: "Мое тело мне не тюрьма".
Глава 26
День перед Рождеством. Кровавый
На следующее утро Фред вел себя так, словно ничего не произошло. Он готовил себе завтрак, добавил по кусочку льда в горшки с орхидеями, и кивнул падчерице вместо: "Доброе утро!"
Она ела йогурт, в то время как Фред уминал свои яйца с беконом.
– Ну, ты пригласила Стива и Криса на Рождественский ужин?
Мишель кивнула:
– А ты Либерти пригласил?
– Конечно, пригласил. Но, к сожалению, она не придет. В больнице валяется. У глупышки была реакция на какие-то лекарства, но все обойдется. Можем к ней забежать, кстати.
В его голосе Мишель не услышала злости. Фред искусно спрятал ненависть, свидетелем которой она стала в баре, когда он сжимал отравленную подружку в своих объятиях.
– Я надеюсь, у тебя нет планов на это утро? Мне нужна твоя помощь.
Мишель подперла рукой щеку и откусила до крови заусенец. Фред никогда не просил о помощи.
– Слушаю.
– Я решил освободить Остина. Сегодня.
Мишель всегда считала, что мертвые уже свободны, ибо их бессмертные души перешли в другое измерение, в другую реальность, где нет ни боли, ни понтов.
– Я буду готова примерно через час, надо мамой заняться.
Она достала коробочку йогурта из холодильника, добавила туда семена льна и кусочки банана, и отправилась в спальню. Через час она с легкостью несла мать на руках к машине и пристегивала ее на заднем сидении. Села рядом с нею, в то время как Фред ловко сложил инвалидное кресло Анжелики, затолкал в багажник, сел за руль и завел двигатель. Его рука погладила урну с прахом Остина, лежащую на переднем сидении. Радио играло душераздирающую песню барда и поэта Мафью Веста:
Привет, мое имя – Сожаление.
Мы встречались и там, и тут.
Я – шепот внутри тебя.
Привет, меня зовут Поражение.
Я знаю, ты меня узнаешь,
Когда думаешь, что победа близка,
А я буду тащить тебя назад, вниз,
Пока ты веру не потеряешь.
Пляж "Джонсон бич" был пустынен, потому что все готовились к празднованию Рождества. Белые пески выглядели как снег, Мишель читала где-то, что это из-за высокого содержания кварца.
На высоком столбе холодный ветер терзал красный флаг – знак для всех местных любителей поплавать зимой, которые называли себя "полярными медведями", что заходить в воду категорически не рекомендуется: сильные голодные волны, подводные течения могут утащить к похотливым русалкам…
Мишель поежилась, так как забыла куртку. На пляже было холоднее, чем дома. Запах рыбы щекотал ноздри. Одинокая белая цапля, увидев людей, нехотя удалилась. Шум прибоя сопровождался криками чаек и альбатросов.
Фред нес урну с пеплом сына к воде.
Инвалидное кресло невозможно было катить через песок, и Мишель взяла мать на руки как тряпичную куклу, и понесла за Фредом.
– Тави, что думаешь о Фреде? Я не сомневаюсь, что он чувствует себя преданным. Либерти его заразила вирусом ВИЧ. Это неизлечимое заболевание на Земле.
– Нет такого понятия, как неизлечимое заболевание. В нашем мире.
Мишель села на холодный песок, посадила мать впереди себя, словно она была большим ребенком. Грудная клетка девушки служила опорой, как спинка кресла.
Фред открыл урну и прошептал слова прощания. Потом он подошел к жене и падчерице, присел на корточки, положил руки Анжелики на мраморный лед последнего пристанища их сына, а свои сверху, и замер.
Мишель вспомнила, как Фред и Анжелика смеялись, наблюдая за маленьким Остином, скачущим по дому с лифчиками старшей сестры на голове. Ей было стыдно, она их отнимала и шлепала ими его по попе. Остин смеялся и прятался от возмездия.
– Если бы я могла вернуть тебя к жизни! – заплакала Мишель от нахлынувших чувств.
– Гораздо проще составить ему компанию, чем вернуть, – отрезал Фред, взял урну и бросил ее как можно дальше в воду залива.
Они ехали домой молча, слушая привычные рождественские песни, которые радио крутило каждый год в декабре. Вдруг Фред остановился около маленького магазинчика, торгующего пиротехникой. Они всегда закупали петарды разных сортов и делали салют на Рождество и Новый Год. Магазинчик был расположен в небольшом трейлере на колесах, с огромным рисунком черной пантеры с желтой улыбкой. Высокие сосны вокруг магазинчика роняли свои ржавого цвета иглы и шишки, размером с плоды манго, на землю, и те громко хрустели под ногами. Внутри посетителей не было, а худой кассир, владелец заведения, в костюме Санта Клауса, но без пушистой белой бороды, безразлично тискал редкими желтыми зубами жевательную резинку и смотрел новости по подвешенному к потолку небольшому телеку.
Фред и Мишель выбрали те же петарды, что приобретали из года в год, и уже собрались рассчитаться, как на экране телевизора появилась знакомая фотография. Либерти. В новостях сообщалось о ее смерти от передозировки наркотиков в местном клубе.
Фред спрятал довольную ухмылку, уронив свой бумажник на грязный пол. Пока он собирал рассыпавшуюся мелочь, Мишель узнала доктора Смита, который был ее лечащим врачом после аварии. Оказалось, он пытался спасти жизнь Либерти, но было поздно.
Репортер толкал микрофон чуть ли не в лицо врача, расстроенного гибелью пациентки:
– Мои соболезнования в связи с кончиной вашей внучки. Это правда, что Либерти сбежала из дома, и вы несколько лет не виделись и не общались? Прокомментируете пожалуйста?
– Я не Бог. – Доктор Смит закрыл глаза, его плечи затряслись от рыданий. Фред оплатил покупку, и они вышли из магазинчика.
– Мои соболезнования, Фред, – Мишель выдавила сквозь зубы притворные слова.
Фред безразлично кивнул, пнул гигантскую сосновую шишку и, по пути к припаркованной машине, сменил тему:
– Некоторые похоронные дома предлагают новый сервис. Люди научились делать петарды, в которых соединяют порох и прах покойного: запускаешь такую штуковину, ба-бах, мириад разноцветных огней – и прах разлетается в разные стороны невидимым снегом. Десять тысяч долларов стоит. Дорого. Представь, если бы твой прах таким образом разметали, с салютом, – Фред улыбнулся с печальным сарказмом.
– Представь, если бы твой прах таким образом разметать, – эхом ответила падчерица.
В своем секонд-хенде Мишель пару дней назад нашла новую книжку и тайком забрала домой, ибо работнику или волонтеру было запрещено даже купить понравившуюся вещь в магазине, где работаешь. Даже без скидок. Поэтому работники этого магазина за покупками ездили в другие секонд-хенды сети, чтобы получить скидки, положенные им.
Книжка была тоненькая, Мишель легла в постель и проглотила текст за пару часов. Повесть "Иллюзии, или приключения Мессии, который Мессией быть не хотел", написанная американским автором Ричардом Бахом в семидесятые годы прошлого века, произвела неизгладимое впечатление на девушку. Концепция иллюзорности мира была интригующей и напрягающей одновременно. Смерть как иллюзия, как так может быть?
Она даже не заметила, как Фред уехал на работу, как обычно, не попрощавшись, а Стив появился в ее комнате.
– Что читаешь? – спросил он, взяв книгу Баха из ее рук, чтобы прочитать название. – Знаю, читал эту повесть! Она про тебя в некотором роде.
– Неужели, мистер Правильный? – Мишель закатила глаза и скривила ротик.
– Ты нашла персонажа, которому сопереживаешь, на которого похожа…
– Ты серьезно?
– Дон Шимода. Мессия, который не желает быть Мессией!
– И что ты пытаешься этим сказать, проницательный мой?
– Фред мне сообщил, что ты пассивный социопат, что твои эмоции как бы… кастрированы, поэтому тебя не тянет к людям, девчонкам твоего возраста. Я подозревал, но не был уверен. Но! Ты была сопротивляющимся социопатом. Ты жаждала чувствовать, ощущать что-то необычное, отсюда твое стремление выйти на контакт с инопланетянами. Тебе хотелось испытать что-то экстраординарное, что вытащило бы тебя из тюрьмы-ракушки недоразвитых эмоций.
Мишель не ожидала услышать такие выводы от своего парня. Стив понимал ее больше, чем она – себя. Она глубоко вдохнула и выдохнула, фокусируясь на своих ладонях, а Стив молча наблюдал за ней.
Молчание было приятным. Комфортным. Она вспомнила сцену из фильма "Криминальное чтиво". Одна из второстепенных героинь, Мия Уоллес, сказала: "Вот тогда ты знаешь, что нашел кого-то особенного. Когда заткнешься на минуту и наслаждаешься молчанием".
– А почему ты мне помогаешь? – вдруг спросила Мишель.
– Потому что хочу. Я хочу и могу. Я думаю, большинство людей искренне хотят помогать друг другу. Поэтому многие волонтерствуют, чтобы наполнить свою жизнь особым смыслом. Ибо какой смысл быть солнцем, если не можешь никого согреть? Какой смысл быть пчелой, если не способен делать мед?
Вскоре Мишель снова уснула в ванне с водой, снова в красном бикини и с полотенцем под головой.
Она увидела карту мира, и ей показалось, что из страны Израиль красная пружина отскочила и зацепила ее за горло, потащила по красному вибрирующему туннелю вниз, к очередному носителю.
Когда девушка открыла глаза, то обнаружила себя в автобусе. Она оглянулась по сторонам. Носитель испытывал страх, который кольцом сжимал виски и горло. Мишель стала рассматривать своего нового носителя. У него были молодые мужские руки. Мишель потрогала свое новое мужское тело, и нащупала под одеждой что-то странное, непривычное, твердое. Она уже осознавала, что спит, и мысленно попробовала приказать руке проводника оттянуть вырез пуловера. У нее получилось. Носитель поднял руку и потрогал горловину своей одежды. Оттянул и посмотрел внутрь. Его глазами Мишель увидела темный металлический предмет в виде пояса, привязанный к телу, и красный подмигивающий огонек. Догадалась, что носитель собирался убить себя и всех вокруг него. В новостях говорили о таких опасных, одержимых идеями людях-смертниках. Ее носитель был живой бомбой и сам испытывал страх оттого, что должен был совершить.
Автобус остановился, двери открылись, люди стали неторопливо вливаться в его полое чрево и занимать свободные комфортабельные места. Беременная женщина с ребенком лет четырех-пяти тоже вошла в автобус. Сынишка помогал ей тащить сумки с продуктами. Они сели около носителя. Ребенок улыбнулся и, достав апельсин из бумажного пакета, протянул его взволнованному и испуганному обладателю спрятанного на торсе взрывного устройства.
Протянутый душистый апельсин всколыхнул в молодом человеке, планирующем массовое убийство, воспоминания о его собственном ребенке. Девушка увидела мгновения-слайды, куски из жизни носителя: он подбрасывает в воздух своего ребенка, и они оба смеются от счастья.
Мишель мысленно скомандовала ему подняться. Она представила, что он встает и начинает двигаться. Он взял апельсин из рук ребенка и, как в наваждении, стал двигаться к выходу. Улыбающийся мальчик помахал ему из окна. Мишель, через носителя, улыбнулась ребенку в ответ. Автобус двинулся.
Резкий звук взрыва оглушил прохожих, но никто, кроме смертника, не пострадал.
* * *
Стив увидел, как тело его подруги развалилось на куски. Ее кровь обрызгала стены, полы, его и все остальное. Он склонился над унитазом, расставаясь с содержимым своего желудка.
– Этого не может быть, – бубнил он, смывая кровь с лица дрожащими руками.
А в это время разорванные куски Мишель в ванне соединялись и генерировали с неимоверной быстротой. Она была без сознания.
Придя в себя, Стив вытащил из ванны пробку и выпустил кровавую воду. Включил душ, обмыл безжизненное тело Мишель, аккуратно вытащил, завернув в большое махровое полотенце, которое достал из шкафчика, там же, в ванной комнате. Туда не попали брызги крови. Стив вышел из ванной, положил подругу в постель и, не раздеваясь, лег рядом. Юноша слушал ее слабое дыхание, целовал лицо и уснул, сжимая в своих объятиях.
Глава 27
Кровавое Рождество
Утром Мишель проснулась, нагая, укрытая полотенцем, увидела спящего Стива рядом. Она прижалась к его телу и поцеловала в губы. Парень открыл свои черничные глаза.
– Доброе утро, – Мишель прошептала, снова целуя его в губы. – Ты остался!
– Доброе утро. Несколько часов назад я думал, что ты погибла.
– Что видел ты? – спросила Мишель.
– У меня чуть сердце не лопнуло от страха. Тебя разорвало на куски, на моих глазах, – ответил Стив. – Я не фанат фильмов-ужасов.
Юноша поднялся, подал Мишель халат и отвернулся к звездной карте, чтобы она оделась. Девушка оделась, обняла его сзади и начала рассказывать скороговоркой.
– Мой носитель был террористом, он собирался взорвать себя и автобус с людьми!
– Что? – Стив повернулся к ней лицом. – Теперь ясно.
– Может, ему заплатили за это, я не знаю. Он сильно нервничал. Сильные вибрации страха притянули меня в его тело. Стив! Я заставила его выйти из автобуса! Я могу контролировать сны и своих носителей! – Ее глаза сияли.
Зазвонил мобильный Стива, фотография Криса появилась на глади смартфона.
"Я скоро буду дома", – набрал он поспешно смс-ку.
– Это отец, – объяснил юноша. – Если честно, он не собирается отмечать Рождество с Фредом. Давай я тебя заберу сегодня вечером, и ты с нами поужинаешь? Но сначала тебе придется убрать в ванной.
Мишель прошла туда, где проходила "реабилитация". Все вокруг – стены, пол, полотенце на крючке – было в красный засохший горошек разного размера, но ее не затошнило от этой картины. Она повернулась лицом к другу.
– Мне придется остаться с мамой. Рождество – семейный праздник.
– Хорошо. Тогда я зайду к вам ненадолго, у меня для тебя сюрприз. Ну, до вечера! – пообещал Стив, поцеловал ее и ушел.
Мишель пошла в ванную, почистила зубы, умылась. Тави смотрел на нее из зеркала в красную крапинку. Его бледное лицо и фиолетовые волосы тоже, казалось, были в крапинку, как при ветрянке.
– Почему носитель пытался убить себя и людей в автобусе?
– Вопросы, вопросы… – Мишель достала из-под раковины губку и тряпку и принялась оттирать кровь со стен. – Есть такие земляне, террористы-смертники. Они приносят в жертву своему Богу себя и людей, которых считают врагами.
– В автобусе были невооруженные люди, дети, старики. Как невооруженные люди могут быть врагами? – не унимался пришелец.
– Ну, Рокс и Альрами ведь тоже были невооруженными, а ты их зарезал, дорогуша моя. Потому, что враг – тот, кто верит не в то, во что веришь ты.
– Бред какой-то несешь.
Мишель на коленках усердно терла полы со спокойствием адепта Шамбалы.
– А что тут непонятного? Альрами не считала, что ты самый лучший мужчина на свете. Так? Так. Рокс позволил себе переспать с твоей девушкой. Ты наверняка себе бы такого не позволил. Поэтому они, твои аморальные друзья, превратились в идейных врагов. И ты решил, что они заслуживают смерти. И принес их в жертву своему богу, – спокойно разжевывала ему девушка, не отвлекаясь от своей работы.
– При чем тут мой бог? У нас нет богов! – разочарованно воскликнул Тави.
В голове Мишель его голос прозвучал как-то особенно надрывно, что заставило ее встать с колен и найти в зеркале его ошеломленное лицо. Она наслаждалась своим умением проводить параллели между своим миром и прошлым узника.
– У твоего бога есть имя. Не Аллах и не Иисус, конечно. Твоего бога зовут эгоизм. Ты же не смог позволить Альрами и Роксу быть самими собой! Почему Альрами не имела права найти другого партнера? Нет, ты полез менять мир, как тот террорист-смертник. Я не вижу никакой разницы между его поступком и твоим. – Она отметила, как ошеломленный узник часто заморгал и приоткрыл рот. – Поздравляю с Рождеством! – нанесла девушка заключительный удар по разуму своего такого личного, и такого далекого во всех отношениях, инопланетянина.