Борьба на полях мировой политики никогда не была делом чистым и благородным, а везде, где нужны темные таланты, Бриан эл’Мориа являет себя мастером. На протяжении четырнадцати лет он сидел в сердце своей паутины и дергал за ниточки, меняя судьбы народов, ведя империю к большему величию и могуществу. Но порой сталкиваются интересы столь многих опасных игроков, что даже Великий Дознаватель не может положиться на армию преданных агентов и солдат. Ему придется покинуть холодный Старкрар и отправиться в знойный Арадон, чтобы лично сразиться с претендентами на мировую гегемонию. Ну а пока смертные строят друг другу козни, старые боги мира тоже не дремлют. Бойтесь, ибо Дракон Времени пробудился, и восшествие его на трон мироздания означает Конец Времен! Теракты, убийства, интриги, головоломки, предательства и тайны… Паук вновь берется за дело.
Содержание:
Часть первая - Предпосылки 1
Часть вторая - Расследование 26
Сноски 80
Илья Крымов
Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 1
© Илья Крымов, 2017
© Художественное оформление, "Издательство Альфа-книга", 2017
Любая идея, подавляющая свободу орудиями террора, вместе со своими сторонниками обречена на гибель – рано или поздно страх умирает и начинается бунт.
Эпитафия
Часть первая
Предпосылки
Папки с документами лежали передо мной в правильном порядке. Я прочитал и досконально изучил все их содержимое, каждый снимок, экспертное заключение, показания свидетелей и информаторов. Я проштудировал семь толстых томов дела и готовился вынести приговор, поставить точку.
Окинув зал взглядом сквозь прорези серебряной маски, я откинулся на спинку кресла и обратился к приставу:
– Введите подсудимых.
Два тощих желтоглазых субъекта в черных плащах ввели сквозь правую дверь троих людей и одного люпса, закованных в стальные цепи. Еще два таких же мрачных субъекта ввели на серебряной цепи тэнкриса, за которым семенил монах ордена Безголосых. Тэнкриса остановили поодаль, а низкорожденных подвели к судейской ложе.
Когда подсудимых ввели, от трибун, где сидели зрители, потянуло страхом, злобой и болью. Особенно сильно боль исторгали близкие и родственники жертв, а их там находилось больше полусотни душ, и это только те, кто смог приехать в Старкрар на время процесса. Одна немолодая женщина человеческого вида порывалась покинуть свое место и приблизиться к подсудимым, но сидевшие рядом люди удерживали ее.
– Подсудимые предстали перед вами, мой тан!
Я наклонился вперед, рассматривая их лица.
Женщина с черным каре, растрепанная, испуганная, измученная, такая тонкая и изящная, что трудно поверить в ее человеческое происхождение. До того как ее схватили и бросили в холодную камеру, она, должно быть, казалась невероятно красивой, изысканной, неземной…
– Феличе Анна Легуарди… – Она вздрогнула, услышав свое имя. – Симер Растерти, Морт Кович, Ноле Альпельт. Вы обвиняетесь в преступлениях против закона Мескийской империи. Вам инкриминируются следующие правонарушения: похищение, заточение в неволе, пытки, принуждение к занятию проституцией, работорговля, учреждение подпольных тотализаторов, многочисленные убийства. Ваша вина в глазах этого суда доказана. Вы признаете ее и раскаиваетесь?
Феличе Легуарди не могла ответить, она судорожно пыталась проглотить ком, который застрял в ее горле, слезы текли из карих глаз, потрескавшиеся губы дрожали. Ее спутники смотрели в мраморный пол – на черно-белый герб Мескии – и молчали, зная, что стены этого зала глухи к мольбам. Люпс глухо заворчал. Его волчья природа требовала сопротивления, драки, однако желтые глаза ташшаров-надзирателей пристально следили за ним, и люпс чувствовал потустороннюю опасность этих существ.
– Засим я, как Великий Дознаватель Мескийской империи, властью, данной мне Императором, приговариваю вас к пожизненной ссылке в Настронг без права на помилование. Глас возмездия имеет возражения?
– Никаких возражений, мой тан! – широко улыбнулся Элшир эл’Фэй, поправляя красную манжету своей черной мантии.
– Глас милосердия?
– Мой тан! – Альвейн эл’Драза поднялся со своего места и приблизился на несколько шагов, поддерживая полы белой мантии. – Могу лишь напомнить вам, что обвиняемая Легуарди беременна и должна родить через три месяца, и это… – молодой тан посмотрел на четверку преступников, – это очевидно. Я прошу вас о послаблении…
– О милосердии. Вы просите меня о милосердии.
– Да, мой тан! И…
– Я понял вас. Легуарди, встаньте с колен.
Она повиновалась с трудом.
– В связи с вашим положением и по ходатайству тана эл’Дразы суд намерен проявить милосердие. Вы будете обследованы докторами с целью установить вашу способность к рождению здорового ребенка. Если таковая подтвердится, до дня родов вы будете содержаться в госпитале под надзором и уходом. – Я сделал паузу, изучая ее меняющийся эмоциональный фон. – Но как только разрешитесь от бремени, ребенок будет определен на поступление в Схоллум Имперрус и продолжит свой путь как будущий служитель Имперры. Вы же разделите судьбу своих подельников.
Истерика началась сразу, и Феличе Легуарди упала на пол, захлебываясь рыданиями. Я дал ей робкую надежду и немедленно отнял, причинив боль еще более страшную.
– Я считаю это более чем высокой честью, – продолжил я, перекрывая раздражающие звуки, издаваемые этим извивающимся человеческим существом, – и актом истинного милосердия. Мы взрастим ваше чадо и превратим его в орудие священной воли Императора, мы сделаем из него или нее достойного и честного человека, которого никогда не смогла бы воспитать женщина вроде вас, госпожа Легуарди. Оттащите эти отбросы в сторону, выведите в центр главного подсудимого.
Их отвели на цепях к левой стене и приковали внутри большой клетки для подсудимых. Передо мной встал тэнкрис, мой сородич… хотя многие благородные таны предпочли бы побрататься с бездомной дворнягой, нежели признать мое родство.
– Лайотрадо эл’Шимар, вы умудрились пасть так низко, как не всякому под силу.
– Тан эл’Мориа! – радостно и нагло улыбнулся он, демонстрируя длинные клыки. – Могу лишь сказать, что я пал с тех высот, на которые вы, мой добрый друг, никогда не сможете взгромоздить свое мохнатое паучье брюшко!
Я посмотрел на трибуны и, распалив Голос, постарался вычленить эмоции нескольких тэнкрисов, совсем терявшиеся на фоне волн возмущения низкорожденных. Эти тэнкрисы, высокородные, среброглазые и беловолосые, облаченные в дорогие костюмы, сидели молча и безучастно взирали на судопроизводство, однако же их чувства бушевали. Они видели своего сородича в цепях и оковах, вынужденного беседовать со мной, глядя снизу вверх. Это задевало их гордыню.
– Тан эл’Шимар, вам инкриминируются те же преступления, что и вашим уже осужденным подельникам. Только ваша вина много крат тяжелее. Вы являлись организатором преступного сообщества, которое похищало или обманом отнимало свободу у подданных Мескии, вынуждало честных женщин торговать своими телами, занималось работорговлей. Помимо всего прочего, вы обвиняетесь в пытках…
– Неужели во всей Мескии теперь пытать можно только Жнецам?..
– Убийствах…
– Низкорожденные мрут как мухи по осени, таков их удел…
– Изнасилованиях…
– Они сами этого хотели! – театрально расхохотался он.
– Людоедстве.
Безумец закашлялся, видимо, подавившись слюной.
– Я – тэнкрис, – тихо вымолвил он, восстановив дыхание, – я – хищник, стоящий на вершине пищевой цепи. Кто смеет отнимать право на охоту, данное мне древностью моей крови?!
Под конец он сорвался на громогласный вопль, резко выступая вперед, и ташшарам пришлось натянуть серебряные цепи.
– Кто ты такой, чтобы судить меня, никчемный выродок?! Кто ты такой?!
Я сложил пальцы замко́м перед своей грудью и решил немного помолчать. Нужно было время, чтобы впиться взглядом в этот кипящий котел эмоций, варившихся в голове полного безумца, на котором, видимо, сказались последствия всех кровосмесительных связей его предков. Я хотел запомнить все это, чтобы позже попытаться воссоздать накал страстей, терзавших его.
Я помнил, когда Лайотрадо эл’Шимар впервые появился в столице. Пять лет назад, утром восемнадцатого дня второго месяца одна тысяча девятьсот девятого года от Низложения Кафаэриса, в семь часов утра на перрон вокзала КГМ прибыл локус "Хохочущий Максимилиан". К нему помимо обычных вагонов было присоединено три лишних, дорогих, изготовленных на заказ, украшенных посеребренной лепниной. Они привезли в Старкрар высокородного тана Лайотрадо эл’Шимара вместе с супругой и двумя детьми. Появление никому доселе не известного, но несомненно благородного и весьма состоятельного тана было встречено с помпой, предварительно щедро оплаченной самим гостем столицы, и не осталось без внимания бульварной прессы. В тот же день на мой стол легло небольшое донесение о происшедшем.
Я читал их сотнями в день и сортировал как памятки в большой картотеке. Бесполезная информация со временем отсевалась, самые же ценные донесения попадали в закрытую, тайную и наиболее защищенную малую картотеку.
Вниз спустилось распоряжение найти информацию о новом жителе столицы. Лайотрадо эл’Шимар, как выяснилось через полтора часа, прибыл в Старкрар из южных колоний, с черного континента Ньюмбани. Ушло еще некоторое время, чтобы связаться с колониальными властями и получить от них объемный доклад, скучноватый, сухой, вполне обыденный. Предки тана эл’Шимара несколько поколений назад поселились в колониях, чтобы собственноручно управлять пожалованными им сапфировыми копями. Впоследствии они довольно успешно преумножали свой капитал и никуда не лезли, пока наконец наследник рода не решил устроить триумфальное возвращение в Старкрар.
Лайотрадо эл’Шимар купил прекрасный особняк в Императорских Садах. Еще тогда меня несколько насторожил его выбор – тот самый особняк, в котором некогда жил и, увы, окончил свои дни Сильвио де Моранжак, да пребудет его душа со Все-Отцом. По окончании расследования особняк так и не обрел нового хозяина, год от года приходя во все больший упадок, – богатые покупатели предпочитали держаться подальше от места со столь дурной славой. Эл’Шимар мог бы приобрести куда более роскошный дом с лучшей репутацией, но эксцентричный тан остановил выбор на месте, в котором приняло ужасную смерть множество народу.
В сонме городских легенд Старкрара существовала одна, гласившая, что в самые холодные зимние ночи, когда идет сильный снег и облака затмевают ночные светила, как тогда, когда погибли де Моранжаки, можно увидеть, что в пустых окнах их особняка блуждают некие "белые тени". Глупость, конечно, – де Моранжаки были убиты при свете дня в обеденное время, хотя факт их гибели действительно вскрылся холодной зимней ночью. В городской легенде эти обстоятельства смешались.
После покупки недвижимости в моей голове зазвенели первые тревожные колокольчики, и я подумал, что за этим таном нужно установить ненавязчивую слежку.
Тем временем из-за моря приходило больше сведений. Мы узнали, что благородный тан являлся ценителем ньюмбанийского фольклора и культуры племен каннибалов долины Имрези. Истории о том, как отважный эл’Шимар отправился в добровольный плен к одному из имрезийских вождей, дабы вести переговоры об освобождении пятерых плененных шахтеров, захваченных седмицей раньше, восхищали. Каким-то образом он смог стать лучшим другом вождя и вывести пленников из стойбища невредимыми, что подарило ему славу отчаянного храбреца в кругах старкрарских дворян. Впоследствии тан эл’Шимар еще не раз отправлялся в экспедиции по долине Имрези и писал любопытнейшие очерки о жизни непокоренных аборигенов, которые издавались в журналах Мескийского географического общества.
Этот тан начал активно, но осторожно и мудро осваиваться в высшем свете столицы. Сначала он заводил знакомство с теми, с кем состоятельному аристократу познакомиться легче всего: с банкирами. А как известно, общий банкир связывает состоятельных господ крепче кровных уз. Именно через жрецов золотого бога эл’Шимар стал знакомиться с представителями высшей аристократии. Он придерживался образа далекого от столичной жизни провинциала, который был достаточно остроумен и образован, умел слушать, ненавязчиво льстить и в целом позволял им чувствовать их полное превосходство.
За какой-то неполный год он перезнакомился и завязал дружбу с абсолютным большинством высших аристократов. Оказалось, что у эл’Шимара имелся вкус, стиль, знания в области макроэкономики и геополитики. Представители верхушки партии монодоминантов уже сами с радостью знакомили его со своими друзьями, он выставлял своего чемпиона на скачках, устраивал роскошные приемы для узкого круга, водя гостей по обновленным коридорам "особняка смерти"; жертвовал церкви, выкупал из муниципальной собственности те редкие приюты и работные дома, которые еще не выкупил я, платя втридорога, чем вызывал уважение и зарабатывал репутацию истинного филантропа.
Шел к концу второй год столичной жизни тана эл’Шимара, и монарх пригласил его с семейством на Осенний бал в Императорский дворец для личного знакомства. Я не знаю, что увидел в этом тэнкрисе владыка или чего он не увидел, но с того памятного осеннего вечера блистательное восхождение тана на вершину общества несколько замедлилось, а затем и вовсе остановилось. Император не одарил эл’Шимара особой благосклонностью, и вскоре начались последствия. От чужака не отвернулись, нет, просто наши политические деятели сочли его бесперспективным и со свойственным тэнкрисам прагматизмом перестали тратить на него лишнее время.
Несколько месяцев эл’Шимар безвылазно просидел в Императорских Садах, пережидая зиму, но стоило прийти весне, как он ринулся скакать по Старкрару беспокойной блохой. Его интересовали южные и восточные районы, самые нереспектабельные и самые злачные. Были отмечены многочисленные контакты эл’Шимара с сомнительными личностями. Со стороны это выглядело как длительный загул потерпевшего фиаско дворянина, и мне пришлось перераспределить ресурсы Имперры на более ценные направления. Как выяснилось позже – это было ошибкой.
Я возглавлял организацию со дня, когда она была мною же и основана четырнадцать лет назад. Имперра служила подспорьем прочим органам имперского правосудия, искала, ловила, вела дознание, вербовала, сажала в тюрьму и казнила, защищала государственные секреты и добывала секреты других государств. Порой Имперра расследовала дела, не имевшие яркого политического значения, но вызывавшие широкий общественный резонанс. К сожалению, несмотря на развитую сеть осведомителей и отшлифованные до совершенства методы, даже мы не могли знать всего, что творилось в гигантской стране и ее громадной столице.
В то время страна обеспокоилась участившимися случаями исчезновения девиц и женщин в западных провинциях, откуда за два месяца пропало больше трех десятков особей разного возраста и видовой принадлежности. В конце концов эта весть стала обсуждаться в Старкраре, Скоальт-Ярд и Имперра получили указания свыше и начали действовать. Многомесячное расследование позволило выявить нескольких замешанных в этом деле сутенеров, проследить маршруты перевозки живого товара до самой столицы и захватить нескольких работорговцев прямо на одной из неприметных улочек Клоповника. Схваченных отвезли в Паутину и передали дознанию с пристрастием. Нам предстояло узнать, что мы заметили лишь верхушку айсберга.
На протяжении последовавших месяцев мы вскрывали сеть подпольных казино, публичных домов и салонов с услугами высшей степени оккультного содержания. Всех мерзостей, что там творились, не хватило бы книги описать. Со временем нам пришлось связать с этим делом еще несколько случаев исчезновения детей и подростков. А еще – череду зверских убийств. Истерзанные тела куртизанок оставлялись на улицах столицы, дабы быть найденными, и в первых двух случаях мне удавалось скрыть это от общественности. Потом убийца совершил целых три акции за ночь, дабы точно не остаться в неизвестности, и одной мы найти не успели.
Впоследствии изуродованные куртизанки находились, стоило рассеяться утреннему туману. Их было столько, что Имперра не успевала все спрятать. Представляю, с какой силой разрасталась бы массовая истерия, знай подданные настоящее число жертв. Повторялась кровавая эпопея четырнадцатилетней давности, народ вновь вспомнил о Кожевнике, только тот сдирал с жертв кожу, а этот забирал себе часть органов и мяса. За неуловимость остроумцы прозвали душегуба Саймоном Попрыгунчиком. Несколько раз его видели со спины и даже преследовали прямиком от мест очередного "подвига" констебли, но он неизменно ускользал.
Сначала я не связывал нахлынувшую волну похищений с появлением серийного убийцы, но когда в одной из мертвых куртизанок опознали женщину, не так давно объявленную в розыск, эти два дела объединили. Были пойманы, осуждены и приговорены сотни участников преступного сговора, многих я допрашивал сам, выворачивая их души наизнанку, но личность главаря оставалась в тени. Вся эта организация была похожа на зеркало, по которому пришелся сильный удар камнем, – длинные ломаные линии трещин пересекали его лик, деля на тысячи мелких кусочков, и никакого вразумительного целого отражения они явить не могли.
Трудно поверить, что весь этот фурор устроил один-единственный тэнкрис, владевший Голосом, позволявшим ему быть в двух местах одновременно. Я не мог этого знать, ибо Голос тана эл’Шимара не был занесен в Единый реестр Голосов.
Уже четырнадцать лет Имперра собирала сведения о Голосах всех тэнкрисов Мескии, и это был тяжелейший труд – ведь нас, тэнкрисов, насчитывалось мало лишь в соотношении с другими народами империи. К тому же благородные таны не горели желанием сотрудничать, нам приходилось давить на каждого в метрополии, а уж до колоний руки совсем не доходили.
Честно говоря, следующий мой шаг был полным безумием – ведь я решил устроить обыск в доме одного из высокородных танов, не имея ничего, кроме косвенных доказательств его связи с некоторыми фигурантами. Казалось бы, это мелочь для того, кто обладает почти необъятными полномочиями, однако все меняется, когда речь заходит о серебряной крови. В Мескии есть закон, гарант которого – сам Император, и все без исключения обязаны ему следовать, особенно когда высшая знать чувствует в тебе угрозу и подвергает жесткой критике каждый шажок.
И все же длительная слежка показала, что за время своих скачек по Старкрару Лайотрадо эл’Шимар больше пяти раз лично встречался с субъектами, позже проходившими по делу о пропавших женщинах. Для хорошего юриста этот довод был хрупким узором инея на стекле, а не железной причиной. Тем не менее я рискнул.