Отец Евлампий, в миру Валентин Сергеевич Рюмин, заканчивал службу в недавно отстроенной церкви. Приход был богатый, в посёлке жили новые русские и несколько бывших бандюганов, которые отошли от дел. Удачно женившись на племяннице ректора семинарии, отец Евлампий сразу получил этот богатый приход. Богатеи, замаливая свои грехи, отстроили новую церковь. В общем, жизнь удалась.
Служба закончилась, несколько женщин в платочках подошли под благословение батюшки. Его внимание привлек мужчина средних лет, показавшийся знакомым. Тот тоже присматривался к батюшке.
– Валька! Это ты? – неуверенно произнес кажущийся знакомым незнакомец.
– Лёха! Здорово, командир! – Евлампий узнал своего командира разведроты, в которой он провоевал всю чеченскую кампанию.
Потом его ранили, командир вытащил его из-под огня. Они после войны ещё несколько раз встречались, а потом как-то потеряли друг друга.
Друзья сидели в ризничной и приканчивали вторую бутылку водки. Алексей засобирался домой.
– Я тут дом хочу купить, теперь часто видеться будем, – заплетающимся языком в десятый раз рассказывал командир. – Я же теперь заместитель министра МЧС…
Он сел в свою машину с шофёром.
– Давай я тебя отвезу домой, – предложил он Евлампию. – А то мы напились с тобой…
– Да не надо, я близко живу, – отказался батюшка.
По какой-то брезгливости он не захотел жить с новыми русскими и выстроил себе дом в соседней деревушке, откуда богатеи набирали прислугу.
Машина мчалась, разбрызгивая лужи, оставшиеся после дождя. Как ни старался нетрезвый отец Евлампий ехать аккуратно, невидимый бес, сидевший рядом с ним на переднем сидении, нашептывал: "Давай, быстрее, быстрее! Скорость – это наслаждение…"
И священник жал на газ. Люциан, сидевший сзади, физически чувствовал волну бешенной радости, исходящую от водителя. Внезапно на дорогу выкатился мячик, а за ним выскочил кудлатый щенок. И бес, и ангел ощутили какое-то тёмное дикое возбуждение, охватившее священника. Он с каким-то болезненным удовольствием представлял себе, как от сильного удара бампером животное отлетит в сторону.
– Он же маленький! – пискнул ангел.
– Не на-а-до! – внезапно заорал Мефисто, вцепился в руль и резко вывернул его, нажимая на тормоз.
Машина остановилась, уткнувшись носом в придорожные кусты. В полуметре от неё сидел удивлённый щенок.
– Господи! – батюшка вывалился из машины и встал на колени, крестясь дрожащей рукой. – Господи, спасибо, уберёг от лукавого, не дал убить живое существо…
– Ну, причем тут Господи? – возмутился бес. – Это я не дал убить… И опять завалил экзамен.
Мефисто вылез из машины, сел прямо в пыль рядом со щенком и уткнулся лицом в колени. Люциан, не зная чем помочь, стоял рядом.
Грустно они возвращались домой. Люциану пришлось зайти в дом первому, Мефисто старался спрятаться за его спиной. Люцифер, встречавший их на пороге, сразу все понял. Он щёлкнул пальцами, и в руке у него появился широкий кожаный ремень.
– Иди в свою комнату и приготовься, – жестко приказал сыну Люцифер. – Люциан, ты тоже иди с ним, пусть ему стыдно будет.
Бес, опустив голову, поплёлся в свою комнату. Там он стащил с себя джинсы, спустил трусы до колен и лёг на кровать на живот. Люцифер подошёл к нему и приказал подложить под живот две подушки. Теперь аккуратная розовая попка Мефисто была беззащитно выпячена. Он стыдливо закрывал её крыльями. Люцифер замахнулся ремнем, но бить не стал.
– Прекрати закрываться крыльями! – сурово сказал он. – Убери крылья с попы!
Мефисто всхлипнул и раскрыл крылья, полностью оголяя задницу.
Ангел старательно зажмуривался и закрывал уши руками, но всё равно слышал удары ремня, рыдания бесенка, строгий голос Люцифера, который одновременно с экзекуцией выговаривал сыну за лень и разгильдяйство.
Наконец порка кончилась.
– И не вздумай выходить из своей комнаты! – Люцифер отшвырнул ремень и стремительно удалился.
* * *
Люциан, вздыхая, в очередной раз намочил полотенце в стоящем рядом с кроватью ведре с ледяной водой, отжал его и осторожно положил на голую задницу Мефисто. Он сидел рядом с ним на огромной кровати, гладил его крылья, одновременно слушая тихие всхлипывания бесёнка и скандал, разгорающийся в соседней комнате.
– Да как у тебя рука поднялась? Изверг! – орала Анита на мужа.
– Нет, вот в кого он такой уродился? Ленивый, разболтанный. Как будто не мой ребёнок! Почему он такой русый? – возмущался Светозарный.
– Не твой? Ах, ты, мудоз. н! А русый он в меня. И веснушки у него мои!
– Ой, не трогай крылья! Не вырывай мне перья, ведьма! Больно!
– Да ты вспомни, как ты мне его сделал! Сначала вы с Михаилом отмечаете годовщину битвы, напиваетесь, как свиньи, а потом ты приходишь домой и лезешь ко мне в постель с перегаром амброзии. И ведь не выгонишь тебя, родной муж всё-таки. А через девять месяцев… Нечего его хаять! Хороший мальчик, ласковый, добрый, жалостливый.
– Да не должен быть демон жалостливым, глупая!
– Значит, он не будет демоном. Останется мелким бесом. Будет мелкие пакости строить. Ты его не переделаешь. Он будет делать то, к чему у него способности есть.
– Да это же позор! Я глава Ада, а сыночек какой-то мелкий бес.
– В Аду любая работа почётна, если её делают хорошо.
– Да ты не понимаешь… Погоди, как ты сказала? Любая работа почётна, если делать её хорошо? А эту мысль надо обдумать… Ряд статей про скромных работников Ада… Пойду, со Светлиником посоветуюсь.
В наступившей тишине слышалось сопение Мефисто. Он наплакался и теперь только прерывисто вздыхал, как маленький ребёнок. Дверь тихо отворилась, и Анита скользнула в комнату.
– Спасибо, Люциан! – с первого взгляда она оценила старания ангела.
Анита присела рядом с сыном и, убрав полотенце, стала рукой водить над распухшими ягодицами Мефисто.
– У кошки болит, у собачки болит, а у Мефисто проходит, – шептала она.
Люциан заметил, что следы от ремня на глазах бледнеют.
– Мамочка, – Мефисто извернулся и головой уткнулся в живот Аниты.
– Мой дорогой, мой хороший, – Анита целовала своего ребенка и гладила его по голове.
Люциан незаметно вышел из комнаты. Он спустился с крыльца и побрёл на журчание невидимого фонтана. Он нашёл его, продравшись сквозь заросли малины и вволю наевшись по пути созревших сладких ягод. Фонтанчик был совсем крохотный. На листе кувшинки сидели две бронзовые жабы. Одна держала в лапах гитару, у второй из открытого рта била вода. Ангел сел прямо в траву. Вечерело. Солнце скрывалось за деревьями. Люциану было хорошо. И здесь в этой дьявольской семейке, и на Земле при переэкзаменовке беса он ощущал себя живым и каким-то нужным. Ничего подобного он не чувствовал в рафинированной атмосфере Рая с чётким иерархическим разделением и беспрекословным подчинением младших ангелов старшим. И, честно говоря, возвращаться обратно пока не хотелось…
– Люц! Люциан, иди ужинать, – услышал он голос Аниты.
Она ждала его на крыльце.
– Малина поспела? – спросила она, отчищая заклинанием пятна от ягод на белом комбинезоне Люциана. – Завтра с Мефисто будете собирать! Варенье сварю.
В столовой они застали сцену примирения.
– Не хочешь быть демоном, останешься мелким бесом. Они тоже нужны. А работу я тебе найду, – говорил Люцифер обиженно отворачивающемуся сыну. – Ну, погорячился я. Ну, не сердись.
Он привлёк к себе упирающегося бесенка. Мефисто облегченно вздохнул и обнял отца за шею.
Утром приятели набрали для Аниты ведро малины, а потом Мефисто потащил ангела "прошвырнуться к людям", как он выразился. Они очутились среди многолюдной улицы. Ангела сначала смущало, что люди не замечая их, тем не менее, расступаются, давая им дорогу, но потом он привык. Мефисто купил мороженое у не замечающей его продавщицы, и они уселись на скамейку возле какого-то озера.
– Мы где? – поинтересовался Люциан.
– Это Зеленоград, район Москвы, – объяснил Мефисто. – Ты хоть знаешь, какие города есть?
Люциан вспомнил, что им, молодым ангелам, рассказывали про крупнейшие столицы мира, но он как-то пропускал всё мимо ушей, никогда не думая попасть на Землю.
– Мне тут нравится, – трещал над ухом Мефисто. – Городок как будто в лесу стоит.
Неподалеку люди купались, слышался смех, детские голоса. Мимо них проковылял малыш и наклонился над водой. В одной руке он держал палку и пытался что-то выудить из прибрежного ила. Внезапно он потерял равновесие и замахал ручками, Люциан, недолго думая, подскочил к нему, схватил и оттащил от воды. Ребёнок предсказуемо заревел. От компании, играющей в карты неподалеку, к ним уже бежала перепуганная молоденькая мамаша.
– Ты чего вмешиваешься? Ты чего мне работать мешаешь? – толстый ангел в неопрятном грязноватом комбинезоне приземлился возле них. В одной руке он держал надкусанный жирный беляш, в другой жестянку с пивом.
– Так он же утонуть мог, – растерянно объяснял Люциан.
– А тебе какое дело? Я ангел-спаситель, это мой район! – орал толстяк.
Затолкав в рот остаток беляша и отшвырнув пустую жестянку, толстяк сильно толкнул ангела в грудь.
– Эй, не трогай его! – Мефисто заслонил собой Люциана. – Он же тебе помог!
– А ты, дьявольское отродье, вообще молчи! – скандальный ангел-спаситель вдруг схватил Мефисто за крыло и выдернул пучок чёрных перьев. Бесёнок заорал от боли.
– Василиус, я тебя предупреждал, работай лучше! – рядом из воздуха возник худощавый жилистый парень.
Одет он был в такой же, как у Люциана, комбинезон, только цвета хаки. И у него были серые крылья. Люциан не поверил своим глазам. Он никогда не слышал об ангелах с серыми крыльями. А это был именно ангел, потому что над головой у него сиял серый нимб. Нимбы сейчас никто не носил. Но старожилы Рая рассказывали, что раньше любой ангел обязан был носить нимб.
– Гелиосий! – с отвращением произнес толстый ангел Василиус. – Ты же в Париже.
– В Париже ангелы-спасители нормально работают, мне там делать нечего, – холодно произнес серый ангел. – А тебе не мешало бы поблагодарить ребят за помощь. Если бы ребёнок утонул, я лично бы тебя аннигилировал.
– Ты не имеешь права… Ты не можешь, – Василиус попятился от серого.
– Проверим? – усмехнулся тот и схватил толстяка за горло. – Благодари ребятишек и проваливай!
– Спа… спасибо, – проблеял толстяк, умоляюще глядя на своего мучителя. – Я пойду, отпусти…
Серый ангел разжал стальную хватку и брезгливо вытер руку платком. Василиус сразу исчез.
– Ну, здорово, Меф! А это кто с тобой? – Люциана ожег взгляд стальных неулыбчивых глаз.
– Здравствуй, Гелиосий! Это Люциан, его изгнали, как и тебя, – улыбался довольный Мефисто.
– Изгнали? Ну, ничего, вернёшься и кинешься в ножки Создателю, – пренебрежительно сказал Гелиосий. – Мефисто, а ты сдал экзамен?
– Не-а. Опять завалил. Отец сказал, что и мелкий бес работу найдет.
– Ну и правильно. Людей искушать не в твоем характере. Ты же с детства такой шкодливый, что тебе как раз пойдёт мелкие пакости строить. Ладно, пора мне. А ты Люциан, не горюй, скоро тебя назад позовут. Учитель любит кающихся. Пока, ребятишки!
Серый ангел исчез с легким хлопком, оставив после себя слабый запах розового масла.
– Кто это был? – зачарованно спросил Люциан.
– Это Гелиосий. Ты что, ничего о нём не слышал? Ты знаешь, сколько всего было изгнанных ангелов, кроме моего отца?
– Я только одного знаю. Как его… А, Люцемиус. Он всегда такой тихий, печальный, неразговорчивый.
– А всего их было трое. Этого вашего Люцемиуса Создатель, наверное, простил, разрешил вернуться. Светлиник у моего отца работает. А третий изгнанный Гелиосий. Он стал Серым Странником. Он не захотел ни в Рай возвращаться, ни у нас остаться. Он бродит по Земле и следит, чтобы ангелы-спасители не ленились. А иногда он помогает искушать тех людей, которые ему не нравятся. Поэтому он не белый и не чёрный, а серый.
* * *
Вечером после ужина за чаем Люциан начал расспрашивать Денницу о сером ангеле.
– О нём мало что известно. Он скрытный, самостоятельный. Создатель оставил ему божественную силу. Вот он и пользуется: дисциплинирует ангелов-спасителей, помогает демонам. По-моему Создатель просто забыл о Гелиосии, – поедая пирог с ягодами, рассказывал Люцифер.
– Как Создатель может что-то забыть? – удивился Мефисто. – У него что, склероз?
– Может и склероз, – неожиданно для себя вдруг разозлился Люциан. – Я его несколько раз спрашивал, почему такие недоработки в конструкции человека. Он обещал мне всё объяснить на следующий день и забывал.
– Наверное, он очень занят, чтобы только о тебе помнить, – рассудительно сказал бесёнок. – У него полно других дел… Он же Создатель.
– Каких дел? Он что, новые проекты разрабатывает? С сотворения мира пользуемся старыми чертежами. Они уже нечитаемые, – возмущался ангел, чувствуя на глазах злые слезы. – А когда я предложил избавить человека от болезней, меня выперли на Землю!
– Человек создан для страданий, – сделал вывод бесёнок.
– Да глупости всё это! Человек создан для радости, а всякие болезни только разъедают его душу, – горячился Люциан. – И ведь несколько простых изменений в теле опытного образца, и человек избавится от болезней. Зачем тогда в учебниках пишут: "Создал человека по своему образу и подобию"? Где тут подобие?
– Ты не должен критиковать своего Учителя, – строго сказал бесёнок.
– Это ещё почему? Он что, никогда не ошибается, что ли? – взбеленился Люциан.
Светозарный, внимательно слушавший их разговор, вдруг расхохотался.
– Говоришь, искушать не умеешь? – он потрепал Мефисто по голове. – Ты же только что подтолкнул ангела к злословию. И осуждал он самого Создателя!
– Ой, я не хотел, – растерялся Мефисто. – Он же ничего не рассказывает про Создателя, а мне интересно. Я же никогда не был в Раю.
– Так и я в вашем Аду не был, – тихо сказал Люциан. Он сам испугался своей неконтролируемой вспышки ярости. Невольно он посмотрел на небо.
– Да не слышит ОН тебя, успокойся, – как будто прочитав его мысли, усмехнулся Люцифер. – Если ОН взялся за новую планету, ему теперь на Землю глубоко наплевать. А ты сам хочешь вернуться?
– Я… Я не знаю, – Люциан боялся сознаться самому себе, что возвращаться ему не хочется.
– Не знаешь, тогда ещё поброди по Земле, – посоветовал ему Люцифер. – Наш Ад посмотри. Вот завтра Мефисто пойдёт помогать брату, сходи с ним.
– А что Донька сам не справляется? – поморщился бесёнок.
– У Абадонны часть персонала в отпуске, а его заместительница в декрет ушла. Не спорь с отцом! – строго сказал Люцифер.
– В декрет? Это не Донька ей поспособствовал? – закатился Мефисто.
– Хватит насмешничать! Забыл, кто у неё муж? Тебе ещё год учиться у него.
– Ну, ладно, ладно! Уж и пошутить нельзя. Люц, пойдёшь завтра со мной?
Люциан охотно согласился. Ему было очень интересно, как это в Аду.
Мефисто разбудил Люциана рано утром. Они наскоро перекусили бутербродами, которые им сделала Анита, потом бес схватил ангела за руку, и они очутились у огромных кованых ворот. Сверху светилась огромная надпись "Каждому своё". Мефисто прикоснулся к воротам, и они медленно и бесшумно открылись.
– Летим! Нам на восьмой круг, Донька там начальник, – объяснил бесёнок.
Они полетели. Внизу Люциан видел, как души подвергали ударам ураганного ветра, как они бессмысленно перетаскивали тяжести с места на место. Круги Ада разделялись стеной плотного тумана. Души варились во рву из раскалённой крови. Некоторых терзали деревья, разрывая их на части. Было видно, что люди страшно кричат.
– Мефисто, а почему мы не слышим криков?
– Они отделены противошумовым барьером, – говорил бес. – Иначе служащим очень тяжело работать.
Абадонна принял их в своём кабинете. Это был строгий молодой человек, неуловимо похожий на Люцифера. У него были роскошные чёрные крылья, отливающие зеленоватым цветом.
– Слышал, ты собачек жалеешь? – приветливо спросил Абадонна у Мефисто.
– Собаки мне ничего плохого не сделали, – осторожно ответил бес.
– Ладно, братец. Скажу начистоту. В эти полгода моя очередь отвечать за всех привратников – кормить их, купать. А я зашиваюсь, у меня заместительница в декрете, да ещё два демона вчера грипп подхватили, теперь с температурой лежат. Братишка, выкупай Цербера и Плутоса, и можешь быть свободным. Вы вдвоём быстро справитесь.
– И всё? – обрадовался Мефисто. – Это мы запросто!
– Тогда вот собачий шампунь, воду возьмёшь…
– Да знаю я. И где воду брать, и где бочки стоят. Сделаем всё в лучшем виде. Я же в прошлом году купал их.
Взяв трехлитровую бутыль с собачьим шампунем, приятели отправились в третий круг.
Вот тут Люциан вдоволь насмотрелся на мучения обжор и гурманов. Толстяки сидели на огромной грязной поляне. Сверху их постоянно поливал дождь. Они что-то откусывали и жевали, но в руках у них ничего не было.
– Им кажется, что они едят, но они никогда не насыщаются, – рассказывал Мефисто.
Он быстро разыскал и прикатил две огромные железные бочки. Потом поколдовал у огромного водопроводного вентиля, и дождь полился сплошным потоком, быстро наполнив бочки. Мефисто опустил в бочку руки и что-то зашептал. Люциан не мог оторваться от зрелища мучающихся обжор.
– Попробуй, не горячо будет? – отвлёк его голос беса. – Хотя Цербер крепкая собачка, он и кипяток выдержит.
Он вручил Люциану огромный ковш и попросил развести в нём шампунь. Сам бес полез в колючие заросли, окружающие поляну обжор, и выволок за ошейник кошмарное трехголовое существо ростом чуть пониже самого Мефисто. Причём это действительно была собака. Пёс пытался облизать беса сразу тремя языками и, как сумасшедший, радостно махал змеёй, которая была у него вместо хвоста. По команде Мефисто Люциан окатил жуткое существо шампунем. Потом Мефисто тщательно мыл уши на всех трёх головах, осторожно мылил змеиные головы, растущие у пса на спине. Потом смывал мыльную пену и опять наливал шампунь. Было видно, что Церберу чрезвычайно нравилось купание. Он смирно сидел перед Мефисто, и только иногда пытался лизнуть того в нос.
– С гуся вода, с Цербера худоба, – повторял бес, обливая пса водой.
Наконец, несколько раз облив пса чистой водой, Мефисто удовлетворился результатом.
Он ещё подстриг заклинанием когти на лапах, и они с Люцианом потащили пса на второй круг. Там он быстро высох при бушевавшем сильном урагане. Возвратившись на третий круг, Мефисто расцеловал пса в три морды и отпустил. Собака отряхнулась и скрылась в кустах.
С четвёртого круга Ада Мефисто привел Плутоса, огромного собакоподобного демона. Он предусмотрительно надел на него намордник. Пёс с неохотой выполнял команды беса и все время тихо рычал. Опять Мефисто тщательно мылил собаку, мыл уши. Люциан по команде только поливал пса чистой водой. После сушки на втором круге, Мефисто расстегнул намордник. Они увидели, как Плутос и Цербер, играя друг с другом, умчались в туман.
– Ничего, есть захотят, возвратятся, – улыбнулся бес. – Смотри, у нас ещё полно горячей воды и шампунь остался. А если…