– Потому, что бог плохой погоды – сын нашего князя, – проговорила Катерина.
Мир посмотрел на Машу, затем на Катерину Михайловну и поставил точку в истории:
– Бури, ветры, снегопады обрели душу его кровного сына – душа обрела почесть и дом и служила отцу верой и правдой. Помните Киевицу Кылыну? Чтобы стать стихией, ей пришлось умереть… И она умерла, чтобы обладать силой, недоступной при жизни… Ты можешь излечить ее ногу, но ты не сможешь ее воскресить!
– Думаешь, Даша умерла насовсем?.. – дрогнула Маша.
– Не совсем, – Мир посмотрел в окно. – Даже совсем не умерла. Никто вам не мстит. Ей просто больше не нужно тело… Ей было скучно. Посмотрите-ка, ей наконец весело!
– А наша страна, – продолжал бодриться Жан из "Бодрого утра", – уже оказалась на первых страницах зарубежных газет. Но не из-за рекордного количества снега…
– Да! – бодряще поддакнул Жека. – Рано утром в Киеве открылся новый горнолыжный курорт "Андреевский". И открыла его настоящая Снегурочка! Ледяная царевна… Вот видео, появившееся на YouTube с утра. Ивонна, тебе бы тоже пошел такой костюмчик!
Ведущая фыркнула.
А Маша увидела, как по заснеженному Андреевскому спуску мчится на сноуборде совершенно голая девица в одних белоснежных сапожках. Девица смеялась так, что, казалось, ее смех накрывал и Верхний, и Нижний Киев. И странным образом ритм ее залихватского смеха и ритм снега были едины… Сноуборд петлял и подпрыгивал, практически возносясь над землей, и снежинки петляли и скакали вместе с бесшабашной девицей, неотделимые от нее – бывшие частью ее снежного веселья, ее белых волос, ее бесконечного смеха…
И хотя лицо "настоящей Снегурочки" было почти невозможно разглядеть – в ней нельзя было не узнать Землепотрясную Дашу.
Маша посмотрела на лежащее под клетчатым пледом неподвижное отрешенное тело Дарьи Андреевны Чуб – совершенно равнодушное к проделкам собственной разудалой души.
А утреннее видео на экране уже сменилось более поздними кадрами с побелевшего Андреевского спуска, заполоненного сноубордистами, скачущими над землей, как снежинки, отважными лыжниками, саночницами и саночниками, летящими вниз, слетающими на землю и со смехом катающимися по белому снегу…
– Пример оказался заразительным, – огласил бодряк Жан, – сейчас на горнолыжном Андреевском катаются две сотни киевлян… Фуникулер превратился в горнолыжный подъемник. А кое-кого погода вдохновила на бесстрашный флеш-моб… Скоро с моста в Днепр одновременно прыгнут пятьдесят Дедов Морозов-моржей.
– Если успеют, – влез Жека. – Синоптики продолжают пугать нас. Помимо снега в страну идут страшные морозы. Скоро замерзнет не только Днепр, но и Черное, и Азовское моря… И это может привести к сильным волнениям на морях, обледенению судов и гибели…
Младшая из Киевиц вскочила с пуфика, решительно открыла балконную дверь – словно развевающаяся занавеска, снег ударил ее по лицу белой волной, облепил щеки, полез в нос и глаза, ослепил, заткнул… Маша решительно вытерла рот тыльной стороной ладони, как могла, закрыла лицо скрещенными руками, крикнула:
– Даша, что ты творишь?!
Ответ поступил немедленно:
– Большой снег превратился в стихийное бедствие. В Киеве объявлен режим ЧС, – зачитал новость Жан.
– Чрезвычайная ситуация, – пояснил Жека.
– Я всегда считала, что это вы двое – стихийное бедствие и чрезвычайная ситуация, – пошутила Ивонна. – Но сегодня виновники точно не вы… Кто это все натворил, признавайтесь?
– Даша! – прокричала Маша. – Вернись домой… Ты нужна нам!
– Из-за обильного снегопада аэропорт Борисполь отменил все авиарейсы. И в ближайшее время погода вряд ли наладится… – продолжала Ивонна. – Наоборот. Все мы скоро окажемся в снежном плену.
– Да‑а‑аша!!!!!!
Бессмысленно.
– Закрой балкон. Здесь скоро сугроб наметет, – вмешалась в ситуацию Катя.
Маша послушно закрыла двери, понурившись, вернулась к телу на диване, дотронулась до Дашиного холодного лба.
– Ей уже все равно, – пожал плечами Мир Красавицкий. – Она тоже стала бессмертной – стала богиней…
"В три ночи Тьмы можно изменить даже то, что изменить невозможно…" Включая себя.
– Кем Даша стала, мне ясно, а что станет с нами теперь – не очень-то, – резюмировала Катерина Михайловна. – Как ее вернуть, если ее душа не желает возвращаться? Наверняка есть способ достучаться… силой призвать человеческую душу… Спиритический сеанс, например.
– Это душа Киевицы, ставшей бессмертной стихией. Чтоб укротить ее, следует сыскать ритуал посильней, – печально сказала Маша. – И у нас очень немного времени, все нужно исправить до окончания Тьмы. Иначе, боюсь, случится большая беда… и мы даже не можем представить, какая.
"Какая б с тобой не случилась беда, дедуля внучаче поможет всегда…" – невольно вспомнила Катя.
Она достала из кармана норкового полушубка подарок в коричневатой бумаге, разорвала ее и увидела продолговатую коробочку с надписью "Jim Shore". Изумленно приподняв красивую бровь, Дображанская извлекла на свет разноцветную игрушку, изображавшую Санту, подозрительно напоминавшего двуликого Януса. Единый в двух лицах, с одной стороны добрый дед с мешком, полным игрушек, с другой – белобородый монстр с рогами.
"Вот тебе настоящий Санта", – сказал полуночный Дед.
– Джим Шор, известный американский дизайнер елочных украшений… Я месяц искала эту игрушку для коллекции… Откуда он знал? И кто он такой? Он не простой Дед… есть кто-то еще, – прозрела Катерина Михайловна.
– А снег все не прекращается, – ведущая "Бодрого утра" нервозно косилась куда-то вбок, мимо камер. – А если он больше никогда не остановится? – спросила она. – А если в Киеве не останется темного цвета – все станет белым… что будет тогда?
– Мы все исчезнем, – хмыкнул Жека.
– Исчезнем? – Совсем не бодрая, чересчур философская мысль заставила ведущую быстро-быстро заморгать длинными ресницами.
– И на улице уже минус тридцать, – прибавил Жан. – Еще и мороз ударил!
– Вечно нас кто-то бьет! – снял напряжение Жека. – То Ивонна, то мороз, то начальство…
"Кто ударит, но не бьет, что всегда наоборот?" – всплыло в памяти.
– Интересно, мы хоть на одну загадку ответили правильно? – возбужденно и громко вопросила саму себя Дображанская.
– Я на Подол! – Катерина машинально набросила "запрещенную" шаль из снежинок, и прежде чем вспомнила, что не стоит ее надевать, ощутила, как горячие, жаркие объятия окатили ее плечи и спину, – и мгновенно стало тепло, точно с лютого холода она шагнула в комнату с натопленной печкой.
– Ты знаешь, как позвать Дашину душу? – с надеждой подалась к ней студентка.
– Я знаю того, кто это знает… если существует бог Подзвизд, то и он – тоже.
Глава девятая,
в которой мы узнаем, "кто в шубу с бородой одет"
Ветер сбрасывал с крыш глыбы снега, словно на земле его было мало…
Выйдя из дома на Ярославовом валу, они оказались по колено в белом. О том, чтобы отправиться куда-то на Катином "вольво", не могло быть и речи. По никем не расчищенной дороге с гордым видом проехал голубой снегоход. Машины на валу уже превратились в сугробы без каких-либо опознавательных знаков. Авто у Золотых ворот еще были видны – подобно изогнутым темным спинам дельфинов, их темные спины выглядывали из снежного моря… И точно для того, чтоб внести окончательную завершенность в "морской" снежный пейзаж, парень и девушка тащили по подмерзшим волнам большой синий надувной матрас, на котором полулежала бабушка в пушистом берете и старенькой шубе из котика.
– Что случилось? – обеспокоенно поинтересовался у них немолодой прохожий, закутанный, как солдат Наполеона во времена русской зимы.
– Нужно как-то ее в больницу… ногу подвернула на этом снегу.
"Снега она хотела! Ну, я ей покажу ее хотелки, пусть только оживет", – мстительно подумала Катя, поминая Чуб всей отборной коллекцией неприятных слов сразу.
Следовавшая за Дображанской Маша едва заметно пошевелила рукой, излечивая ногу бабульке. В сквере вокруг Золотых ворот от чрезмерного снега рухнула ветка дерева – пришлось излечить и ее.
Младшая из Киевиц ощутила облегчение – ее способность воскрешать никуда не пропала… А вот окружающий мир пропал пропадом, стал почти неразличимым в снежном тумане. Люди почти вслепую пробирались к единственному действующему в Киеве транспорту. Согнувшись чуть ли не вдвое, девица в синей дубленке шла к метро, безуспешно прикрываясь от снежной стихии уже сломанным синим зонтом, левой рукой она прижимала к груди крохотную собачку в костюмчике Санты… Бедная псинка дрожала всем телом.
"А мне совершенно не холодно, – мысленно ответила Катя на вечное "Холодно ль, девица?" Если кристаллы Даши Чуб замораживали, подарок, сделанный ей, несомненно, обладал прямо противоположным свойством и грел ее, как самоходная, точнее, самонадеваемая походная печь. – А значит, ее подарил мне вовсе не бог безгодия", – окончательно убедилась в верности выбранного маршрута она…
Двигаясь, как лыжники, почти не отрывая ног от земли, они кое-как преодолели небольшое пространство от их подъезда до метро "Золотые ворота".
Дображанская не пользовалась услугами метрополитена тысячу лет и сразу почувствовала себя здесь неуверенно, она даже ненадолго обрадовалась, что Маша и Мир увязались следом за ней.
– Зачем мы едем на Подол? – требовательно спросила студентка, когда, преодолев очередь в кассу и пробку к турникету, они добрались до эскалатора.
Навстречу им по устремленным вверх черным ступеням ехал очередной Дед Мороз, несмотря на снег и мороз, спешащий куда-то по срочным декабрьским делам. Не сдержавшись, Катерина помахала ему рукой. Он рассмеялся и ответил ей тем же.
– Что ударит, но не бьет? Мороз. Что всегда наоборот? Дед Мороз, – ответила Катерина Михайловна одновременно и на загадку, и на Машин вопрос. – Потому что сам образ – двойственен… Дед Мороз – совершенно дикий гибрид людской фантазии двадцатого века – попытка скрестить языческого рогатого бога со святым… И, как ни странно, удачная!
Катя достала из кармана подаренного ей двуликого дедушку:
– Знакомься, вот это настоящий западный Санта… Не тот сладкосиропный дедуля, которого породила реклама кока-колы, а настоящий… И у настоящего Санты всегда две ипостаси, злая и добрая. Добрую видят хорошие дети, которым он раздает подарки. А дети плохие получают от него вместо подарков лишь розги и горячие угольки… Иногда две его сущности представляют ангел и черт. Но чаще всего у доброго Санты есть вполне конкретный недобрый двойник. В разных странах, у разных народов существует куча злых дедов… и все они либо с рогами, либо с козлами… Даже у нас, на Руси, был забытый сейчас Рождественский бука, который отбирал подарки у непослушных детей.
– К чему ты клонишь?
– Дед Мороз не один. Их всегда два! Равных по силе. Если существует один – плохой, то есть и второй – хороший. И если первый – бог Подзвизд, второй…
– Велес, – поняла Маша.
– Думаешь, бог неба – плохой, а бог ада – хороший? – улыбнулся Мирослав.
– "Что такое Новый год? Это все наоборот", – усмехнулась Катя. – Как минимум, их двое. И если у нас не сложились отношения с одним, разумнее всего обратиться за помощью к другому.
– Дело за малым – найти его, – вздохнула Маша. – Мы уже пытались. И решили, что капище Велеса было на месте Контрактового дома… Но вряд ли ты отыщешь его там.
– Ты – вряд ли, – ответила Катерина Михайловна, бросая многозначительный взгляд на Машин округлый живот. – У Велеса могут быть веские причины не желать встречи с тобой. В тебе сейчас слишком много жизни, а он бог смерти. А если еще кто-то донес ему, какой у тебя токсикоз – мания все воскрешать… Не думаю, что царь мертвых будет рад твоему визиту. И неучтенный покойник, – Катя посмотрела на Мира, – тоже не лучший гость… В любом случае, лучше нам разделиться.
* * *
А снег все шел и шел… Кусты в маленьком сквере вокруг памятника Сковороде были похожи на белые пушистые комки, с пробивающейся короткой черной щетиной веток. Побелевшие ветви деревьев стали такими толстыми, что давили своей огромностью и белизной. Верхние части скамеек сквера сровнялись с поверхностью снега, а поверхность замерзла настолько, что по ней можно было ходить…
Зачарованный, заснеженный, заметаемый Киев стал сюрреалистичным и сказочным миром.
По белой поверхности уверенно шла старушка без лыж, зато с двумя лыжными палками и бывалым брезентовым рюкзаком за плечами, свидетельствующим о ее славном туристическом прошлом. С жутким шумом по проезжей части дороги двигался танк, точней БТР, брошенный городскими властями на расчистку снежных завалов. Следом за ним ползла легковая машина в надежде пробраться по расчищенной дорожке домой, а к машине веревочкой успел прицепиться совершенно довольный жизнью веселый сноубордист в синих штанах и зеленом спортивном шлеме…
Со стороны Днепра и Набережно-Крещатицкой улицы на Контрактовую выбежали полсотни Дедов Морозов-моржей, в колпаках, бородах, красных трусах и, поравнявшись с таким же полуголым и бородатым силачом "Самсоном", принялись с гиканьем обтираться снегом… За Дедами следовали две кинокамеры.
Катерина подошла к Контрактовому дому, сохранившему и доныне исконное торговое предназначение (принявшему вовнутрь межбанковскую валютную биржу), – второму легальному киевскому дому Деда Мороза. Если с помощью следов на асфальте Машу привел сюда сам Город – кому-кому, а ему следовало доверять!
Катерина Михайловна зашла вовнутрь, прошлась по уже опустевшим кабинетам и, не обнаружив никаких любопытных примет, вновь вышла на улицу…
За этот краткий срок успело стемнеть, Деды Морозы исчезли.
Ранняя декабрьская Тьма не опустилась, упала на белый Город.
Несмотря на то, что после второй ночи Тьмы день начал удлиняться на пару секунд, власть ночи была абсолютной и бесконечной… А на часах – всего пять часов дня.
Мир стал черно-белым, как негатив: черное небо и белые контуры зданий, деревьев…
И Катя впервые ощутила древний страх всех своих предков, понимающих Новый год – зимнее солнцестояние – как борьбу света с тьмой, белого с черным. Или черного с белым?
И никогда неизвестно, кто из них победит…
Как и ей неизвестно, захочет ли Господь отпечатать завтра новое фото с черно-белого негатива, в который превратился их Киев, или признает его негодным…
"Ведь в три ночи Тьмы можно изменить даже то, что изменить невозможно".
Снег уже был по пояс. Катя хотела взмахнуть рукой, расчистить свой путь, но боялась, что этот взмах сметет с ног кого-то беззащитного, незамеченного ею во тьме…
"А если снег больше никогда не прекратится?"
И сначала заметет Нижний Город – и Контрактовая, и Почтовая площади, и Могилянка, и Гостиный двор, и церковь Успения Богородицы Пирогощи, и памятник Сковороде, и фонтан "Самсон" превратятся в настоящее мертвенно-белое царство Велеса, подобно Атлантиде на дне белого снежного океана… Затем снег накроет Верхний Киев, а потом земля и небесные хляби соединятся вместе…
Потихоньку шевеля обмерзшими пальцами, понемногу расчищая себе дорогу, Катерина принялась обходить хорошо освещенный Контрактовый дом справа, внимательно вглядываясь в мельчайшие детали – банкомат, афиша какой-то выставки… Нет, не то, все не то.
Дойдя до тыльной части здания, поравнявшись со входом в подземный переход, она потопталась, осматриваясь и все энергичней отгоняя руками чрезмерную мошкару снега, – и после очередного властного взмаха обнаружила себя стоящей на вентиляционной решетке метро, как великая Мэрилин Монро.
"Где царство мертвых? – внезапно осенило ее. – Под землей! Так не спуститься ли под землю – в подземный переход…"
Спуск, украшенный полуотвалившимся старым кафелем советских времен, привел ее в длинную нору, а целый караван торговых лотков немедленно укрепил подозрения – Велесово дело процветало тут и поныне. Несмотря на снежный коллапс, большинство магазинчиков все еще были открыты, и замерзшие, подпрыгивающие, безуспешно дующие себе на руки продавщицы казались сейчас целым гаремом Настенек, ожидающих прихода Морозко.
Катерина пошла мимо них, с легким презрением разглядывая слишком дешевую, в ее понимании, одежду, бездарные сувениры и малосъедобную еду.
– Зря идете туда, – остановила ее "Настенька", окруженная лифчиками и мужскими трусами с изображеньями сексуально озабоченных Дедов Морозов, – в метро не пробиться… никого не пускают. Там жетоны закончились.
– А как же мы выберемся? – испуганно отозвалась "Настенька‑2".
– Так часа через два подвезут…
– …а у нас тут МЧСники с волонтерами дрались, – вещала тем временем "Настенька-третья" "Насте-четвертой". – МЧСники вытягивали машины из завалов за сто гривен, а волонтеры – бесплатно. За это их и пытались побить… – Она засмеялась. На ее красном шарфике образовался бриллиантовый морозный налет от дыхания.
И Катя подумала, что никогда не видела дыхание в таком вот материальном виде. И, возможно, дыхание – способность жить и дышать – и есть лучший, равный бриллиантам подарок, который может дать человеку бог смерти. За этим подарком для Даши она, "Настенька‑5", и идет к нему…
В конце норы, у стеклянных дверей метрополитена "Контрактовая площадь" скопилась толпа – возмущенные люди, требовавшие, чтобы их пропустили бесплатно или в обмен на реальные деньги. Сквозь возмущенных с трудом пробивались немногие счастливые обладатели проездных, успевающие по ходу преодоления людской толчеи стать несчастными, измятыми и многократно обруганными.
Против ее желания Катерину толкнуло и прижало к одному из лотков, заполненному сувенирным мусором – фен-шуйными жабами и деревцами с золотыми монетами, оберегами из соломы и небольшими вязками снопов, вроде тех, что Маша звала дидухами.
– Возьмите. Очень помогает для богатства, – поймала ее взгляд продавщица. – А еще лучше это, – протянула она Кате денежное дерево. – Я сама себе такое купила… Не поверите, сразу деньги пошли.
– Уже озолотились? – Катерина с сомнением посмотрела на ее пальтишко из паршивенькой ткани и снова потянулась взглядом к дидуху.
"Кого несли из поля в дом и звали важно… Дидухом!" – неужели это единственная загадка, на которую они ответили правильно?
Или правильный ответ – Велесом, и это они, люди, неправильно ставят ударение, ведь откуда им знать, как произносили имя, если оно дошло до них только в текстах.
Или правильные оба ответа? Ведь дидух – символ Велеса, в нем, как в царстве мертвых, живут наши предки. Точно так же, как они живут в елке, украшенной семейными игрушками…
Катя внимательно посмотрела на дидухи и монетки, на пристроившийся рядом другой магазинчик со сдобой, печеньем, хлебцами и бубликами, тоже украшенный колосками – символами Велеса…
"Намек или совпадение?"
– Неужели кто-то все это покупает?.. – спросила она.
– А то!.. Здесь хорошее место, все покупают. – Девушка обиженно насупилась и поставила денежное дерево.
"Хорошее торговое место… и всегда было таким. Во всяком случае, я иду в правильном направлении".
– Могу продать вам жетон, – нежданно предложила девица, – сто гривен.
– Сколько? – переспросила возмущенная Катя.
– Кому надо, тот и не за столько купит. Вам надо в метро?
– Мне нужно в метро, – внезапно поняла Катерина. – Мне нужно еще глубже – под землю!