Нумминорих относится к той редкой породе храбрецов, которым не приходится преодолевать страх – они его просто не ведают. Если выскочить на такого в полной темноте с криком: "Буууууу!" – он не вздрогнет от неожиданности и не приготовится защищать свою жизнь, а обрадуется: "Ух ты, что-то интересное тут творится!" Потом, миг спустя, у него появятся и другие, менее оптимистические версии, Нумминорих – человек опытный и совсем не дурак. Но его первой естественной реакцией на любое событие всегда будет доверчивая благодарность Миру, который снова великодушно пригласил его в игру.
Мне Нумминорих доверяет ничуть не меньше, чем Миру в целом. Зря, конечно, но поди его переубеди. Уверен, предложи я ему прогуляться на тот свет, Нумминорих только обрадуется: "А что, разве туда можно добраться? Так пошли скорей!" И даже завещания перед уходом писать не станет. Потому что – ну ясно же, что всякого, кто связался со мной, ждут приключения, как в волшебной сказке. А у сказок всегда бывает хороший конец.
Ужасно жаль, что я сам не могу разделить этот его оптимизм.
Вот и теперь перед заинтригованным Королем, озабоченным Джуффином и чрезвычайно мрачным мной внезапно появился человек с сияющими глазами, заранее восхищенный заданием, которое ему предстоит получить.
– Надо кого-нибудь унюхать? – сразу спросил Нумминорих, привыкший к тому, что его талант нюхача оказывается востребован куда чаще, чем все прочие.
Ясное дело, с таким подходом он почти всегда угадывает, зачем его позвали. Вот и теперь угадал.
– Надо, – сказал я. – Еще как надо, – и покосился на Джуффина в надежде, что он сейчас четко и ясно все объяснит.
Но Джуффин сидел в кресле с таким видом, словно явился сюда только для того, чтобы стать свидетелем страстного Королевского свидания с клубничным компотом. И даже Безмолвной речью воспользоваться не поленился: "Твоя идея, ты и объясняй. Мне и самому интересно послушать".
– Дорогой мозг, – сказал я вслух, – ты мне нужен, как никогда прежде. Пожалуйста, соберись и сформулируй!
Все присутствующие уставились на меня с уважительным интересом – так обычно смотрят на ярмарочных заклинателей рыб и танцоров со змеями. Однако воззвание сработало, мне действительно удалось сосредоточиться – не знаю уж почему.
– Нам нужно разбудить одну барышню, – сказал я. – Очень долго не просыпается, наверное, не может сама. Штука в том, что никто из нас не знает, на каком краю Вселенной находится ее кровать. И мне пришло в голову, что если ты ее понюхаешь, а потом мы с тобой уйдем в Хумгат…
– Мы будем путешествовать между Мирами? Вот прямо сейчас? – восхитился Нумминорих.
От избытка чувств он вскочил с кресла, на краешек которого только что робко присел – куда только подевалась теперь эта робость. Насколько я знаю Нумминориха, на этом этапе подготовки к ответственному заданию он должен был сплясать на столе. Но вовремя спохватился, пробормотал извинения и снова уселся на место. Его главный подвиг дня был таким образом благополучно свершен. Все остальное – ерунда по сравнению с необходимостью сдерживаться в Королевском присутствии.
– В Хумгате тоже надо будет нюхать, – сказал я. – Мы пока совсем не уверены, что в Коридоре между Мирами есть хоть какие-то запахи. Поэтому если ты ничего не унюхаешь, мы спокойно вернемся назад и будем думать, что делать дальше. Но если вдруг все-таки унюхаешь, попробуй позволить запаху увести тебя к его источнику. Между Мирами обычно примерно так и путешествуют – соединяя волю Хумгата со своей. Если ты потеряешься, я тебя найду, обычно мне это удается. А если вдруг что-то пойдет не так, действуй по обстоятельствам. Не знаю, что еще тут можно сказать.
– Больше ничего и не нужно, – заверил меня Нумминорих. – "По обстоятельствам" – это мне как раз очень понятно.
Говорю же, это мне бы у него поучиться.
– Если что, я отыщу вас обоих, – неожиданно пообещал Джуффин. – Сновидцев я, положим, никогда в жизни искать не пробовал, зато за бодрствующими людьми между Мирами гонялся неоднократно. И всех, кто был мне нужен, благополучно поймал. Не в моих привычках позволять своим сотрудникам устраивать себе бессрочный отпуск в иных Мирах.
– В бессрочный отпуск я и сам не хочу, – серьезно ответил Нумминорих. – Я обещал Базилио, что вечером порешаю с ним головоломки. А послезавтра ко мне старый друг из Кумона приезжает, мы вместе когда-то учились. Лет тридцать уже не виделись, обидно было бы пропустить его визит.
В этом весь Нумминорих. Человек, твердо знающий, что, если уж ему приспичило пригласить в гости старого друга, Вселенная в лепешку разобьется, чтобы встреча состоялась в назначенный срок.
Ужас даже не в том, что подобное убеждение выглядит неописуемо глупо и самонадеянно. А в том, что оно работает почище любой охранной магии, сколько раз в этом убеждался.
Когда Король распахнул перед нами дверь, за которой томилась, вернее, наслаждалась увлекательным чтением узница своих фантазий и Королевского чувства юмора, вышел небольшой конфуз. Белокурая красотка, вместо того чтобы испуганно завизжать или надменно осведомиться, кто все эти неприятные люди и почему они сочли себя вправе нарушить ее покой, вдруг бросилась мне на шею с торжествующим криком: "Вернулся мой муж, мой пропавший Король!"
На миг я почувствовал себя самозванцем и без пяти минут захватчиком престола. Растерянно обернулся к своим спутникам:
– Я не…
Джуффин и Гуриг хохотали, сложившись практически пополам. Не знаю, кто громче, оба хороши. И только Нумминорих сохранял полную невозмутимость и смотрел на меня, ожидая дальнейших указаний.
Ради него пришлось собраться.
– Нюхай пока, – сказал я ему. – Запоминай ее запах. А вы, господа, избавьте даму от моего прекрасного тела. Мне нужна полная свобода передвижений.
– Многие женатые люди так говорят, – ухмыльнулся Джуффин.
Но все-таки отодрал от меня цепкую блондинку, самую красивую женщину всех Миров. Когда в ее безумных синих очах заблестели слезы, сердце мое дрогнуло, и по его наущению я пообещал:
– Я обязательно вернусь!
Пусть спит пока с надеждой на лучшее.
Потом я ухватил Нумминориха за руку, скомандовал: "Закрой глаза", – и шагнул в дверной проем, увлекая его за собой.
Я совсем не кокетничаю, когда говорю, что колдун из меня пока совсем плохонький. И, скажем, даже до уровня Трикки Лая, который попал в Ехо всего несколько лет назад, мне еще учиться и учиться. По крайней мере, на башню Мохнатого Дома залезть мне пока вряд ли по силам. И беглеца вернуть на место одним движением руки. Да что там, я даже над тортом этим дурацким, которые они с Меламори мастерят для прокорма Базилио, зачахну, и вовсе не факт, что доведу дело до конца.
Но некоторые вещи действительно даются мне так легко, что самому не верится. В частности, путешествия между Мирами – шаг за дверь, и я уже в Хумгате. Что в свое время было действительно трудно – научиться не попадать туда всякий раз, когда я переступаю очередной порог. Но с этим я худо-бедно справился, выработал полезную привычку тормозить у каждой двери, волевым усилием напоминать Миру, что я пока не собираюсь его покидать, и только потом идти дальше, по своим делам. Со стороны эта заминка уже почти незаметна – так все говорят.
То есть путешествовать между Мирами мне гораздо легче, чем этого не делать. Можно сказать, я всегда одной ногой там.
Все это я говорю к тому, что утащить Нумминориха в Хумгат мне было очень легко. В этом я с самого начала не сомневался. Но как пойдет дальше – этого даже весь мой богатый предыдущий опыт не мог подсказать.
Хумгат, или Коридор между Мирами, в нашей магической традиции принято описывать как некоторое непостижимое пространство, заполненное особой разновидностью пустоты, соприкасаясь с которой, человек как бы перестает существовать, но одновременно остается собой – даже в большей степени, чем в обычных обстоятельствах.
Я довольно много об этом думал и пришел к выводу, что Коридор между Мирами – это все же не столько пространство, сколько особое состояние сознания, находясь в котором, человек временно разрывает все связи с реальностью, как бы вовсе перестает быть, зато обретает способность переходить из одного мира в другой и даже подчинять эти перемещения собственной воле – при условии, что она достаточно сильна.
Моя воля, как выяснилось, сильна чрезвычайно. В обычной жизни она предпочитает проявляться как можно реже, тщательно замаскировавшись под обычное упрямство. Зато в Коридоре между Мирами из меня всякий раз вдруг вылезает самовлюбленный тиран с замашками властелина мира, заранее уверенный, что вся Вселенная только и ждет возможности подчиниться его очередному капризу. К счастью, ничего особенного я в этом состоянии обычно не хочу – только попасть в какое-то заранее выбранное место, желательно к определенному времени – как и любой путешественник между Мирами, стремящийся поскорей вернуться к привычному режиму бытия.
Хотя пару раз мне удавалось захотеть немного задержаться в этом немыслимом то ли состоянии, то ли все-таки пространстве. И теперь, задним числом, я понимаю, что провел там лучшие часы своей жизни. Или даже ее лучшие вечности. Но повторить эксперимент все равно пока не стремлюсь – такой вот парадокс.
В этом смысле Нумминориху со мной действительно повезло: я надежный спутник для путешествий между Мирами. И достаточно опытный, чтобы осознавать там присутствие другого человека. И даже поддерживать с ним связь – способом, немного похожим на Безмолвную речь, только вместо проговаривания слов приходится рисовать перед мысленным взором подвижные и переменчивые образы. Мне это почему-то гораздо легче дается. Может быть, потому, что в Хумгате мне все легко.
Вот и сейчас я сразу понял, что Нумминорих по-прежнему чует – если не запах нашей спящей Королевы, то нечто очень на него похожее. А значит, вполне подходящее, чтобы взять след.
В обычных обстоятельствах я бы крикнул ему: "Отлично, давай же, бегом туда!" А в Хумгате нет слов, зато есть воля и воображение, поэтому достаточно просто увидеть, как мы оба устремляемся по незримой, но отчетливо существующей тропинке, сотканной не из запаха, не из света, не из смутных чужих воспоминаний о себе, но из суммы этих слагаемых, разделенной на наши представления о том, как должен выглядеть путь.
Вообразить действие, находясь в Коридоре между Мирами, означает его осуществить. Поэтому следующим моим впечатлением был тусклый свет ночника и голос Нумминориха, который сказал:
– Грешные Магистры, какая же тесная каморка!
На самом деле обыкновенная комната, бывают и меньше. Просто уроженец Ехо, да еще и владелец дома в Новом Городе, где земля дешева, вполне может испытать приступ клаустрофобии в любом помещении, не дотягивающем размерами до спортзала.
Но у Нумминориха была проблема посерьезней.
– Макс, – деревянным голосом сказал он. – Ты не переживай, если я вдруг… немножко отключусь. Запах!
Я сразу сообразил, в чем дело. То, что для меня просто спертый прокуренный воздух запертой спальни, где, вероятно, уже не первый день лежит человек, недостаточно живой, чтобы проснуться, но недостаточно мертвый, чтобы не потеть, – довольно неприятно, но вполне выносимо – для нюхача почти смертельный удар.
Я метнулся к окну, дернул ручку, распахнул его настежь. Комната мгновенно наполнилась морозным, а потому очень свежим воздухом. Я силком подтащил к окну Нумминориха, который к этому моменту прислонился к стене и уже начал медленно сползать по ней на пол. Помог ему высунуться наружу, придерживал, чтобы не упал. За окном было темно, но судя по количеству людей и автомобилей на улице, далеко внизу, не ночь, а сравнительно ранний вечер.
– Так лучше? – спросил я. – Или тоже невыносимо?
– Вполне выносимо, – заверил меня Нумминорих. – Довольно тяжело, потому что все запахи незнакомые, не за что зацепиться. Но уже не тошнит, и в глазах не темно. И, слушай, так интересно!
В этот момент я окончательно перестал о нем беспокоиться. Когда человек говорит "интересно", – гибель ему явно не грозит.
Я оставил Нумминориха у окна, огляделся, оценивая обстановку – отдельная квартира-студия, кроме нас тут явно никого, входная дверь заперта, отлично, значит в ближайшее время нам никто не помешает – и подошел к разложенному дивану, где спала женщина, такая миниатюрная, что я не сразу разглядел ее в ворохе одеял. Выглядела она, прямо скажем, неважно – как всякий тяжело больной человек. Щеки ввалились, губы побелели, пересохли и потрескались, кожа приобрела землисто-зеленый оттенок. Но даже под этой предсмертной маской можно было разглядеть чрезвычайно симпатичную молодую девушку. Не настолько ослепительную красотку, как белокурая Королева, которой она была в своем сне, но таких, пожалуй, и вовсе не бывает. Я, по крайней мере, не встречал.
Только теперь я осознал, что оказался совершенно не готов к возложенной на себя роли знахаря. О летаргическом сне я знаю только из прочитанного в детстве романа Уэллса "Когда спящий проснется" и прочей художественной литературы. О том, как разбудить такого спящего, в книжках не говорилось ни слова – выходило, что нужно терпеливо ждать сто лет, пока он проснется сам. Такой подход совершенно меня не устраивал.
– Ну что? – спросил Нумминорих. – Она живая? Есть кого будить?
– Живая, – неуверенно сказал я. – Вроде дышит. Слушай, стыдно признаться, но я не понимаю, как ее будить. Просто потрясти, что ли? Почему-то боюсь к ней прикасаться. Хрупкая такая, еще сломаю что-нибудь. Или сердце остановится от страха. Не целовать же ее, как в сказках, какой из меня принц? Совсем я у нас нынче беспомощный дурак.
– А твоим Смертным Шаром ее нельзя стукнуть? – деловито спросил Нумминорих. – А почему? Они у тебя что, не действуют в других мирах?
Вы когда-нибудь видели осу, которая забыла, что умеет кусаться? Да, я тоже думал, будто такое невозможно. До этого дня.
– Ты гений, – сказал я. – А я по-прежнему дурак. Зато, хвала Магистрам, больше не беспомощный. Распрекрасно мои Смертные Шары в других мирах действуют. В отличие от головы.
– Ты стал совсем как Джуффин, – улыбнулся Нумминорих. – Хвалишь за всякую ерунду. И прикидываешься, что не знаешь, как быть, чтобы я сам подумал. Но я все равно рад, что правильно тебе подсказал!
Я так растерялся, что даже разубеждать его не стал. Да и не до того пока было. Друг с другом потом как-нибудь разберемся, а барышню надо будить прямо сейчас. Не раздумывая и не сомневаясь: "А вдруг я ее убью?" Никаких "вдруг" быть не может. Действуй уже, балда.
Смертных Шаров я не пускал уже очень много лет – просто как-то не было нужно. Потому собственно и забыл об их существовании. И о невероятных возможностях, которые они открывают передо мной.
Вообще-то Смертный Шар – это такое чрезвычайно эффективное магическое оружие. И в кобуре его за собой таскать не надо, потому что он всегда готов появиться на кончиках пальцев, только прищелкни правильным образом – и привет, уже полетел. Все нормальные колдуны используют это оружие, чтобы быстро и безболезненно убивать противников; отсюда, собственно, и название "Смертный Шар". И только я оказался исключением из этого правила. Мои Смертные Шары обычно никого не убивают. Зато дают мне абсолютную власть над любым человеком, живым и даже мертвым. Это, кстати, только звучит привлекательно, а на деле очень бывает неприятно, когда нормальный живой негодяй или труп, только что с достоинством возлежавший на полу морга, вдруг ползет к тебе на четвереньках, бормоча: "Я с тобой, хозяин". И покорно выполняет любые приказы – хоть от смертельной болезни излечиться, хоть голову самому себе откусить.
Если бы я с раннего детства мечтал стать властелином Вселенной, первый же опыт со Смертными Шарами излечил бы меня от властолюбия навсегда. Очень неприятно, оказывается, быть человеком, чью волю беспрекословно выполняют другие.
Но иногда выбирать не приходится.
Поэтому я прищелкнул пальцами левой руки, а потом долго, целую бесконечную четверть секунды смотрел, как маленькая шаровая молния летит прямо в лоб спящей красавицы, несбывшейся владычицы Соединенного Королевства Угуланда, Гугланда, Ландаланда и Уриуланда, а также графств Шимара и Вук, земель Благостного Ордена Семилистника, вольного города Гажин и острова Муримах. И растворяется в ее бледной коже, как шарик мороженого в кипятке. И бескровные губы спящей складываются в мечтательную улыбку и шепчут: "Я с тобой, хозяин".
– Слушай меня внимательно, – сказал я. – Когда я закончу говорить и замолчу, ты проснешься совершенно здоровой и хорошо отдохнувшей, как будто просто спокойно проспала одну ночь. И навсегда избавишься от моей власти. Ясно? Давай!
Только замолчав, я понял, что говорил с ней чересчур громко, практически орал. Наверное, потому, что мне надо было перекричать звонкий набат пустоты, шумящей в ушах, и грохот собственного сердца, внезапно ставшего таким огромным, что заполнило все тело и кажется даже перелилось через край.
И потекло куда-то как река.
Но, хвала Магистрам, ничего страшного от моих воплей не случилось. Даже Нумминорих не вывалился от неожиданности из окна. И прохожие внизу не принялись задирать головы в поисках источника шума. В конце концов я благополучно заткнулся, наша подопечная открыла глаза и с изумлением уставилась на меня.
– Слушай, да ты же мне снился, – наконец сказала она. – Я тебе обрадовалась, не помню сейчас, почему… Но это как раз неважно. Я что, все еще сплю?
– Нет, – ответил я. – Бодрствуешь. Я тебя только что разбудил. Не пугайся, если выяснишь, что проспала много дней. Не знаю, сколько именно. И не понимаю, как тебе это удалось. Ты одна тут живешь?
– Сейчас одна, – растерянно кивнула она. – Слушай, а ты вообще кто?
– Считай, что добрый волшебник из твоего сна, – усмехнулся я. – Настолько добрый, что решил тебя разбудить, потому что человек не может спать бесконечно долго. Умирает в какой-то момент, особенно если за ним не присматривают. Без воды ни один организм долго не протянет…
– Я настолько долго спала?!
– Говорю же, не знаю. Сама потом разберешься. И постарайся подстраховаться на будущее. Подумай, кому можно доверить ключи от квартиры и обязательно сделай это, пусть надежный человек проверяет, что с тобой, если вдруг снова пропадешь на несколько дней. Если уж у тебя однажды обнаружился талант так крепко засыпать, лучше позаботиться о безопасности. Обещаешь?
Она смотрела на меня во все глаза. К радостному удивлению постепенно прибавилось недоверие. Похоже, девочка начала задумываться, откуда взялся посторонний мужик в ее запертой квартире на черт знает каком этаже. И это она еще Нумминориха пока не заметила. Но, по моим расчетам, от этого знаменательного события нас отделяла буквально пара секунд. А два посторонних мужика, внезапно свалившихся тебе на голову – это достаточно веский повод заорать: "На помощь!"
Мне на ее месте, впрочем, и одного вполне хватило бы.
В общем, самое время отступать на заранее подготовленные позиции. В смысле, драпать сломя голову.
Но беда пришла, откуда не ждали.