- Ну, что скажешь ты мне, лекарь Дженкин? Умрет ли ведьма сей ночью?
Сквайр Роджер де Тичборн бросил на стол охотничий стек и упал на стул, заскрипевший под его тучным телом. Его лоб сиял от пота. Весь день он с товарищами провел на охоте, но добычей стала одна тощая лиса, которая даже не думала сопротивляться: собаки покончили с ней за несколько минут. Затем сквайр и его люди выпускали пар в таверне.
Домой пьяный де Тичборн вернулся мрачнее тучи и во весь голос крикнул слуге, хотя тот стоял меньше чем в пятнадцати футах:
- Хобсон! Тупой бездельник! Что ты стоишь как истукан? Сними с меня эти проклятые сапоги, черт тебя побери!
Слуга, низенький безответный человек, подбежал к хозяину, встал на колени и принялся стаскивать левый сапог.
- Итак, Дженкин, стану ли я наконец свободен? Или эта грязная старая карга еще поскрипит?
Лекарь, высокий, костистый и мрачный на вид, нервно сжал большие руки, и его рот задергался.
- Недуг леди Мабеллы тяжел, милорд, - объявил он. - Но она еще может пребывать на этом свете.
Хобсон, державший левое бедро де Тичборна, поглядел вверх и сказал:
- Миледи изъявила желание видеть вас, сэр.
Де Тичборн размахнулся правой ногой и со злым ворчанием впечатал сапог в лицо Хобсону. Слуга вскрикнул и повалился на пол, из его носа хлестала кровь.
- Тысяча чертей! Стало быть, я прав? - рявкнул хозяин. - Эй ты, пес смердящий! Ступай наверх и скажи этой гарпии, что увижу я ее, когда сам захочу, а не когда захочет эта ведьма, приползшая из ада! Прочь с глаз моих!
Слуга с трудом поднялся на ноги, пошатываясь, пошел из пышной гостиной, ударился о край стола, снова едва не упал и скрылся.
- Сколько она еще будет мозолить мои глаза? - переспросил лекаря де Тичборн, затем наклонился и начал сдергивать с себя сапог. - Сколько? Часы? Дни? Недели, сохрани меня бог?
- Недели? О нет, милорд. Не недели - и даже не дни. Хорошо, если она переживет сию ночь и узрит рассвет.
Высвободив правую ногу, де Тичборн с такой яростью швырнул высокий сапог через всю комнату, что тот ударился о стену и упал.
- Хвала Создателю! Не принесешь ли мне чего-нибудь выпить, мастер лекарь? И себе налей тоже.
Дженкин кивнул, подошел к бюро, на котором стояли графинчики с вином, наполнил два кубка, вернулся к камину и поставил один из них на столик, случайно оказавшийся рядом со стулом хозяина. Второй сапог освободился и последовал за первым, но в полете расколотил вазу, стоявшую на буфете, и упал прямо в груду обломков.
- Наконец-то фортуна надо мной смилостивилась, - пробормотал сквайр, - на рассвете я освобожусь от проклятой клячи! - Затем он осушил кубок одним глотком, вскочил со стула, подошел к бюро в одних чулках и налил себе еще. - Отправляйся в библиотеку, лекарь, а я пойду наверх взглянуть на старую каргу.
- Но, милорд, - запротестовал Дженкин, - леди Мабелла не сможет принять вас!
- Она примет своего чертового мужа, и если это будет ее последнее усилие, тогда ты разделишь со мною веселый пир!
Дженкин облизал губы, поколебался, горестно кивнул и с кубком в руке зашаркал через гостиную к двери, ведущей в библиотеку. Презрительно усмехнувшись в спину старого лекаря, де Тичборн тоже вышел из комнаты. Войдя в залу, он отыскал туфли, застегнул их и взошел по широкой изогнутой лестнице на галерею. Здесь он остановился, осушил кубок, перебросил его через балюстраду и отер рот; оловянный сосуд с лязгом покатился по полу. Затем сквайр вошел в коридор и отправился в спальню жены.
Служанка, сидевшая у двери, при его приближении встала, сделала книксен и отошла в сторону. Он скользнул по девичьей фигуре оценивающим взглядом, потом открыл дверь и, не объявляя о себе, вошел в плохо освещенную комнату.
- Ты еще жива, жена?
Что-то зашевелилось на широкой кровати с пологом, и трепещущий голос сказал двоим служанкам:
- Оставьте нас.
- Да, мэм, - хором сказали они, встали и, неуклюже присев, прошли мимо сквайра, торопясь присоединиться к подруге, оставшейся в прихожей. Де Тичборн закрыл за ними дверь.
- Подойди, - прошептала леди Мабелла.
Он подошел к кровати и с отвращением посмотрел на ее сморщенное лицо, впалые щеки и белые волосы. В ответ на него посмотрели угольно-черные глаза.
- У меня осталось мало времени, - сказала она.
- Аллилуйя! - ответил он.
- Пьяный дурак! - воскликнула она. - Неужели тебе не жаль собственную душу? Неужели не осталось у тебя никаких чувств? А ведь было то далекое время, когда ты прижимал меня к своей груди!
- Древняя история, старуха!
- Да. Скоро я избавлюсь от тебя, и с великой радостью, ибо ты, Роджер, распутник и грязное животное!
- Болтай что хочешь, женщина, мне всё равно. Ибо утром ждет тебя суд Божий!
Женщина попыталась сесть. Де Тичборн холодно смотрел на нее и не шевельнул даже пальцем, чтобы помочь. В конце концов она сумела немного подтянуть себя вверх и села, опираясь на подушку.
- Суд Божий не волнует меня, муж мой, ибо разве я не раздавала милостыню беднякам из нашего прихода каждый печальный год, проведенный здесь? И вот моя последняя воля: я хочу, чтобы и ты делал то же самое.
- Ха! Будь я проклят!
- О, в этом я уверена. Тем не менее я хочу, чтобы каждый год на Благовещение де Тичборны раздавали беднякам плоды с полей.
- Лучше пусть они сгорят в аду!
- Ты будешь отдавать им сей дар, муж мой. Или с последним вздохом я прокляну и тебя, и всех твоих потомков!
Сэр Роджер побледнел.
- Неужто я мало страдал от твоего дьявольского глаза? - нерешительно пробормотал он.
- За всё, что я претерпела от тебя? О нет, за это всего будет мало! - прокаркала старуха. - Так ты даешь обет?
- Да, я сделаю так, как ты хочешь, - после долгого молчания ответил де Тичборн, - но с одним условием. Размер дара ты установишь сама.
Старуха с изумлением посмотрела на мужа.
- Я не ослышалась? - воскликнула она. - Ты хочешь, чтобы я сама выбрала меру зерна?
- Почему бы и нет? Я предлагаю тебе установить границы полей, с которых будет собрана пшеница. И я буду дарить беднякам нашего прихода всё то, что вырастет на этих полях. Но ты сама должна будешь обойти их за то время, пока горит факел.
- Что ты говоришь! - с ужасом выдохнула леди Мабелла. - О боже! Неужели ты хочешь, чтобы я шла сама?
- Ну тогда ползи, - рявкнул де Тичборн. - Ползи! - Он шагнул к двери, открыл ее и проревел: - Эй, вы там! Возьмите свою хозяйку и оденьте ее. Живо!
Три молодые женщины, ждавшие снаружи, смущенно поглядели друг на друга.
- Милорд? - запинаясь сказала одна из них. - Что… что?..
- Молчать, шлюха! Оденьте ее и выведите из дому, иначе, клянусь божьими зубами, вам всем не поздоровится!
Он оттолкнул их и вышел из комнаты, громко зовя Хобсона, который встретил его у подножия лестницы. Из левой ноздри слуги свешивался перекрученный окровавленный платок.
- Тащи из погреба две бутылки бордо, и поторопись! - приказал де Тичборн. - Я буду снаружи, перед домом.
Потом он прошел в гостиную, оттуда в библиотеку, нашел лекаря и крикнул:
- Эй, Дженкин, иди за мной: сейчас мы немного развлечемся! - С этими словами он вывел озадаченного лекаря в прихожую. - Ну-ка помоги мне: надо вынести эту скамью наружу.
Он указал на огромную дубовую скамью, стоящую у стены недалеко от входа. Вдвоем они подняли ее и вынесли через большие двойные двери, потом пронесли через портик, спустили по лестнице, пересекли дорогу и поставили на землю на краю пшеничного поля.
- Садись, приятель!
Дженкин сел, дрожа всем телом. На ясном небе ярко светила полная луна, излучая пронзительный холод. Сквайр Роджер де Тичборн, посмеиваясь, сел рядом с лекарем. Из особняка появился Хобсон и принес две бутылки вина. Одну из них де Тичборн протянул Дженкину.
- А сейчас, - рявкнул он, - принеси три факела и кремень для розжига. Да поживей, идиот!
Хобсон поспешно убежал. Де Тичборн открыл бутылку зубами и сделал большой глоток.
- Пей! - приказал он Дженкину.
- Милорд, я…
- Пей!
Дженкин откупорил бутыль, поднес ее ко рту и немного отпил. Когда вернулся Хобсон, де Тичборн воткнул по факелу с каждой стороны скамьи и зажег их. Потом он взял в руку третий факел и прогнал Хобсона.
- Вот она! - выдохнул он спустя несколько мгновений, посмотрев на дом. Обернувшись, Дженкин вскрикнул от ужаса: поддерживаемая служанками, леди Мабелла, высохшая старая женщина, почти ничем не отличавшаяся от завернутого в саван скелета, вышла неверной походкой и стала спускаться по лестнице. Поверх ночной рубашки на ней был накинут халат, голова обернута шалью, ноги обуты в тапочки.
- Пресвятая Дева Мария, Матерь Божья! - воскликнул Дженкин. - Что всё это значит?
- Погоди, лекарь! Заткнись и не вмешивайся!
Дженкин снова поднес бутыль к губам и на этот раз отпил большой глоток.
- Будь здорова, жена! - проревел де Тичборн. - Прекрасная ночь, хоть и немного прохладная! - захохотал он.
Женщина, которая упала бы на землю, не будь рядом служанок, дрожа, стояла перед ним.
- Ты настаиваешь на своем? - прохрипела она.
- Ты истребовала сей дар? Изволь назначить его меру: это твой жребий. Или, может быть, хочешь отказаться от своей последней воли?
- Нет.
- Тогда вот тебе факел. Пшеничные поля вон там. - Он повернулся к лекарю: - Мой дорогой Дженкин, леди Мабелла возжелала, чтобы я каждый год жертвовал зерно беднякам нашего прихода. И я дал согласие. Сейчас добрая леди обойдет те поля, урожай с которых пойдет на это благодеяние.
Дженкин, вставший при появлении леди, снова упал на скамью: ноги не держали его.
- Но она едва ходит, милорд! - выдохнул он.
Не обращая на него внимания, де Тичборн зажег факел и протянул жене:
- Бери и прикажи девкам отойти. Теперь покажи мне поля, урожай с которых я должен жертвовать. У тебя есть время, пока горит этот факел.
Костлявая рука вытянулась и взяла мерцающий факел. Какой-то миг бездонные черные глаза вглядывались в де Тичборна. Потом беззубый рот прошептал:
- Отпустите меня!
Служанки отступили. Леди Мабелла немного постояла, покачиваясь, потом повернулась и, похрустывая суставами, побрела к краю поля. Сквайр зло рассмеялся, поднес бутыль ко рту и стал пить большими глотками; потом он сел. Безмолвный и беспомощный, лекарь Дженкин смотрел, как старуха упала на колени и поползла, одной рукой помогая себе, а в другой держа факел.
- Ты только посмотри, мастер лекарь, - хихикнул де Тичборн, - сегодня ночью у нас турнир! Не желаешь ли заключить пари? Бьюсь об заклад, что она обойдет поле на пол мешка зерна, а потом дьявол схватит ее за грудки!
- Не желаю и помыслить о таком нечестивом пари! - воскликнул Дженкин и попытался встать, но рука де Тичборна крепко ухватила его.
- Сиди! Бог свидетель: попытаешься уйти - продырявлю тебя мечом!
Дженкин сел, вынул из кармана платок и отер лоб. А старуха ползла - всё дальше, дальше и дальше. Сквайр Роджер де Тичборн с мрачным видом глядел на то, как его жена пересекла одно длинное поле, потом переползла к следующему, протащила себя вдоль длинного откоса, достигла дальнего конца и поползла обратно. В оранжевом свете факела он видел, что из ее коленей сочится кровь, а по щекам текут слезы.
- И откуда только у старой карги столько силы? - пробормотал он. - Это от дьявола! Вот чертова ведьма!
- Ради всего святого, милорд, - спросил лекарь, слегка запинаясь: - сколько акров леди Мабелла собирается обойти?
- Если она вернется сюда до того, как погаснет факел, тогда двадцать три!
Болезненно преодолевая дюйм за дюймом, умирающая проползла по оставшейся границе поля, переползла через дорогу и упала на землю у ног де Тичборна. Факел затрещал, оплыл и погас.
Сквайр влил в себя последние капли вина, в бешенстве отбросил бутыль, посмотрел на женщину и рявкнул Дженкину, скривив губы:
- Позаботься о ней!
Лекарь присел и перевернул леди Мабеллу на спину. Ее глаза округлились, и она уставилась на мужа, шевеля губами.
- Что? - рявкнул де Тичборн. - Что она говорит?
- Милорд, она просит вас склониться к ней.
Аристократ фыркнул, но все-таки встал на колени.
- Два поля пшеницы, сэр, - прошептала умирающая. - Два поля!
- Неужто ты мнишь, будто я сдержу слово перед ведьмой и шлюхой? - яростно прошипел сквайр. - Грязная некромантка! Сварливая мегера! Два поля беднякам? Да ни за что! Они не получат от меня ни зернышка!
- Тогда выслушай последние мои слова, муж мой, - прошептала леди Мабелла. - Всем сердцем моим проклинаю тебя и семя твое, и да падет проклятие мое на всех потомков твоих! И если хотя бы в одном году дар сей не будет выдан, родится в сем нечестивом роду семь сыновей, и ни у кого из них не будет мужеского потомства. Семь дочерей последуют за ними, и имя де Тичборнов исчезнет навсегда. И да рухнет дом сей, и только ветер да тронет пыль над останками семьи твоей!
Ее глаза закрылись, из горла раздался хрип. Дженкин посмотрел на де Тичборна:
- Леди Мабелла мертва, милорд.
- Так пусть душу ее заберет дьявол! - Сквайр посмотрел на пшеничные поля. - Вот же ведьма! Двадцать три акра, будь я проклят!
- И вы исполните последнюю волю леди?
- У меня нет выбора: ведь она прокляла всю мою семью! - Де Тичборн взглянул на звезды и пробормотал: - И да помилуют небеса тех, кто придет следом!