- Какие же самые последние новости? - крикнул Бёртон, стараясь заглушить немузыкальные стоны, писки, завывания и свистки.
- Претендент прибыл в Париж, и мать узнала его.
- Клянусь святым Иаковом, неужели?
Дело Тичборна произвело фурор - и затронуло очень болезненную сферу чувств Бёртона: родственные узы связывали Тичборнов с Арунделлами, к семейству которых принадлежала Изабель, бывшая невеста Бёртона.
Тичборны считались одним из старейших семейств в южных графствах, но на протяжении последних двух-трех поколений их состояние - если верить слухам - неуклонно таяло из-за древнего проклятия. Сейчас династию представляли лишь двое наследников. Старший, Роджер, был вполне типичным образчиком плохо образованного аристократа; младший же, Альфред, был еще большим бездельником, к тому же игроком. Однако Роджер, главная надежда семьи, пропал в океане в 1854 году по дороге из Южной Америки в Англию, где по смерти отца должен был принять титул баронета. Так что последним в длинной цепочке баронетов Тичборнов стал Альфред, при котором семейное поместье в графстве Хэмпшир близ Уинчестера пришло почти в окончательный упадок, ибо деньги утекали из его рук как вода. Его мать, леди Анриетта-Фелисите, была француженкой. Брак не принес ей счастья, и она вернулась в Париж задолго до того, как овдовела. Издали она наблюдала за тем, как тает семейная казна, а когда положение стало критическим, отправила друга семьи, полковника Франклина Лашингтона, управлять всеми финансовыми делами имения Тичборнов. Лашингтон сумел обуздать самые ужасные крайности ее сына, но даже ему не удалось превратить юного баронета в завидного жениха. Так что сэр Альфред, по-видимому, рисковал оказаться последним в роду Тичборнов.
Но тут произошло нечто совершенно неожиданное. Ровно за год до того, как вдова Анриетта-Фелисите гостила в Тичборн-хаусе, туда в поисках милостыни забрел нищий русский матрос. Старая леди, к тому времени уже болезненная и ослабевшая умом, спросила, не слыхал ли он что-нибудь о корабле "Ля Белла", на котором ее старший сын должен был пересечь океан. Оказалось, моряк не только слышал об этом судне, но и знал, что небольшая группа выживших была спасена с пакетбота, носившего такое имя, и что все они высадились в Австралии.
Леди Анриетта-Фелисите немедленно поместила объявление в "Империи" и в нескольких австралийских газетах. Месяц назад она получила ответное письмо с кучей грамматических ошибок - оно было от Роджера, и он был жив. В письме говорилось, что он живет под именем Томас Кастро и работает мясником в городке Уогга-Уогга в Новом Южном Уэльсе, на полпути между Сиднеем и Мельбурном. Он просил мать выслать ему денег, чтобы вернуться домой, и в доказательство того, что он действительно ее сын, просил вспомнить свое коричневое родимое пятно на боку. Вдова припомнила пятно и выслала деньги. А теперь, похоже, человек, которого газетчики окрестили "Претендентом", встретился со старой женщиной, которая убедилась, что он не обманул ее. Давно потерянный Роджер Тичборн вернулся!
Как Оскар объяснил Бёртону, высшие классы радовались тому, что древний род не угаснет, а низшие злорадствовали о том, что аристократ жил, как простой рабочий. Вдова леди Анриетта-Фелисите светилась от радости, но всё остальное семейство Тичборнов - многочисленные двоюродные и троюродные родственники, большинство которых носили фамилии Даути и Арунделл, - отнюдь. Они не верили ни единому слову письма.
- Он вскоре потребует поместье! - выкрикнул Оскар под скрежет и излияния шарманки. Бёртон задумчиво кивнул, вынул из кармана шесть пенсов и вложил их в руку мальчишки.
- Увидимся попозже, Язва, - сказал он. - Здесь деньги на пирог. Нельзя жить на одних сластях!
- Зато растолстею, если проявлю упорство. Благодарю вас, капитан!
Оскар исчез в магазине, и Бёртон пошел дальше, с облегчением слыша, как звуки шарманки тают вдали. На углу Бейкер-стрит он махнул кэбу, запряженному паролошадью - уменьшенному варианту знаменитой "Ракеты" Стивенсона. Тот, прогрохотав по Уигмор-стрит, довез королевского агента уже до половины Риджент-стрит, как вдруг кэб тряхнуло и он остановился: коленчатый вал развалился, проделав хорошую дыру в котле.
Отмахнувшись от извинений кэбмена, Бёртон поймал другого и через Хеймаркет доехал до Уайтхолла и Скотланд-Ярда. Поднявшись по ступенькам грозного старого здания, он уже собрался было зайти к Траунсу, но увидел, как тот спускается ему навстречу.
- Кого я вижу! - обрадовался детектив-инспектор.
- А я как раз собираюсь просить тебя пораскинуть мозгами, - сказал Бёртон, пожимая руку приятеля.
- Я иду задать перцу Фредди Блю, владельцу ломбарда. Хочешь со мной?
- Давай. А за что? Чем он провинился?
Они спустились по лестнице и пошли к Трафальгарской площади.
- Одна маленькая птичка сказала мне, что он опять начал торговать краденым.
- Попугай?
Траунс покачал головой:
- Нет. Воробей, юный карманник. А для чего тебе понадобилось, чтобы я тряхнул своим серым веществом?
Они обогнули край площади и вышли на Нортумберленд-авеню, загроможденную грузовыми фургонами, которые направлялись от реки в центр столицы.
- Я хотел спросить: что ты знаешь о Претенденте Тичборне?
- Только то, что написано в газетах.
- И всё? Неужели Скотланд-Ярд не расследует это дело?
- С чего бы? Ведь никто никого не обвиняет. А в чем здесь твой интерес, капитан?
- Откровенно говоря, ни в чем. По мне, это дело мало чем отличается от обычной газетной сенсации. К сожалению, Пам думает иначе.
- Пальмерстон? С какой стати этим заинтересовался премьер?
- Кто ж его знает! Человеческий мозг непостижим, как и эти бэббиджи.
Траунс промычал в знак согласия.
- Кстати, - сказал он, - тебе надо было видеть тех двоих, которых он прислал забрать бэббидж из монастыря в ночь ограбления Брандльуида. Они выглядели, как пара треклятых гробовщиков!
- Это Дамьен Бёрк и Грегори Хэйр, его разнорабочие.
- Разно-? Я бы сказал, страннорабочие: вот уж и вправду никогда не видел странней!.. Кстати, о странном: как дела у молодого Алджернона?
- Он работает над новыми поэмами. Ну и, конечно, с увлечением отдается своему хобби.
Траунс фыркнул. Оба знали, что "хобби" Суинберна - это посещение борделей, где старательные жрицы любви хлестали его кнутами.
- У него очень странные вкусы, - пробормотал детектив-инспектор, - не представляю, как можно получать удовольствие от того, что тебя секут розгами. Пару раз меня выдрали в школе - и мне это совсем не понравилось.
- Чем больше я узнаю его, - ответил Бёртон, - тем больше верю, что боль для Суинберна удовольствие: здесь он превосходный объект для психологического исследования.
- И полный извращенец. Хотя невероятно смелый, черт побери. Абсолютно бесстрашный - в жизни такого не видал!.. А вот и лавка мистера Блю. Но туда я схожу один, если не возражаешь. Подождешь меня здесь?
- Конечно. Только не избей его до полусмерти.
- Исключительно словесная головомойка! - Траунс усмехнулся, хрустнул пальцами и исчез в ломбарде.
Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон оперся на трость и от нечего делать стал изучать проезжавшие мимо экипажи. По большей части в повозки торговцев были запряжены обычные лошади: паролошадей могли позволить себе немногие. Кучера, крепкие мужики, носили рубашки с закатанными рукавами, которые обнажали их мускулистые предплечья, толстые кости и жесткую кожу. Ни в одном из них не было ни унции жира, ни намека на претенциозность - и ни капли духовности: они усердно работали, потом ели, потом спали, потом опять работали и никогда не желали ничего другого. Бёртон восхищался ими и, как ни странно, немного завидовал им.
Спустя несколько минут он обернулся, услышав сзади тяжелые шаги. Из лавки вышел Траунс:
- Он заныл, как младенец, даже раньше, чем я успел сказать пару слов, - объявил детектив-инспектор. - Надеюсь, что какое-то время он пребудет на стезе добродетели. Это его второе предупреждение, третьего не будет - иначе я надену на него железные браслеты. Что скажешь, если мы заскочим к Брандльуиду? Его магазин недалеко, за углом.
- Отличная мысль.
И они отправились туда.
- Ты что-нибудь слышал о местонахождении Поющих Камней? - спросил Бёртон.
- Ни шепотка, но, быть может, до Брандльуида дошел какой-нибудь слух с того последнего раза, когда я говорил с ним. Он продолжает утверждать, что в тот вечер запер настоящие бриллианты в сейф. Однако мы точно знаем, что Изамбард Кингдом Брюнель похитил подделки. Так что либо Брандльуид врет - во что мне трудно поверить, ибо у него безупречная репутация, - либо какой-то невероятно искусный взломщик опередил Брюнеля, не оставив следов.
Они вернулись к Трафальгарской площади, пробились сквозь толпу, вышли на Чаринг-Кросс-роуд и направились к Сент-Мартин.
- Ты кого-нибудь подозреваешь?
Траунс снял котелок, хлопнул по нему и надел снова.
- Как мне кажется, главным подозреваемым должен быть… - начал детектив, но тут же оборвал себя: - Нет, ты только посмотри на это!
Из-за угла вывернуло причудливое средство передвижения и с грохотом двинулось к ним навстречу на огромной скорости. Это была транспортная многоножка. Евгеники брали живое насекомое, выращивали его до нужного размера, а затем убивали и отдавали труп инженерам, которые срезали верхнюю половину длинного трубчатого тела и удаляли внутренности. Оставался затвердевший хитиновый остов, который заполнялся паровыми машинами с педальным управлением. К каждому сегменту огромного тела привинчивали платформы, к ним крепили сиденья, над которыми натягивали полог, в точности повторявший отсутствовавшую половину тела. Водитель сидел спереди на стуле, вырезанном из головы насекомого: чтобы управлять этой диковинной машиной, он должен был умело манипулировать длинными рычагами.
Этот новый тип омнибуса был битком набит пассажирами: каждое сиденье занимали по трое, многие стояли, а некоторые, рискуя жизнью, свисали наружу, гикая и ухая в восторге от того, что кэбы и экипажи, телеги и паросипеды, лошади и пешеходы торопятся убраться с дороги и зачастую вылетают на противоположную часть улицы. Трубы по бокам выбрасывали в воздух густые облака горячего пара, и, когда омнибус пролетал мимо Бёртона и Траунса в узкой щели, образовавшейся посреди потока экипажей, оба на мгновение ослепли. Из толпы раздались яростные проклятия и богохульства; потом послышались громкий треск, резкий крик и паническое ржание.
- До чего же уродливо это чудище! - прорычал Траунс, вынул из кармана платок и отер лицо.
- Одна из самых экстравагантных вещей, когда-либо виденных мною! - воскликнул Бёртон. - Я читал, что технологисты экспериментируют с панцирями насекомых, но понятия не имел, что они добились такого прогресса!
- Неужели ты это считаешь прогрессом? - возразил Траунс, махнув шляпой на улицу которая постепенно появлялась из-под истончавшейся дымки. - Взгляни: это же самый настоящий хаос! Мало нам лошадей, паровых лошадей и пенни-фартингов на улице в одно и то же время - так теперь еще и чертовы паронасекомые! Скоро люди будут гибнуть у них под ногами!
- Хм-м, - согласился Бёртон. - Мы безусловно должны что-то сделать с таким обилием не подходящих друг другу машин.
- Обилием? Называй как хочешь, Бёртон, но если эти проклятые ученые не одумаются и не начнут хоть как-то обуздывать свою инженерную фантазию, то движение в Лондоне полностью остановится, попомни мои слова! Неужели так трудно это предвидеть? Что за безответственность!
- Так ведь разве я спорю? Идем. О чем ты говорил? А, о подозреваемом.
- Подозреваемом? Ах да, дело Брандльуида. Самый очевидный претендент на роль взломщика - Маркус Декстер: нет такого сейфа, который он не смог бы открыть; к тому же он хитер как лис. Но как раз тогда он совершенно точно промышлял на Кейптаунском рынке в Сохо. Сирил Брэйди, по кличке Муха, сидит в Пентонвильской тюрьме, а Тобиас Флетчер болен туберкулезом и не встает с кровати. Насколько я знаю, в Лондоне больше нет никого, кто мог бы вскрыть сейф Брандльуида без динамита.
Вдруг прямо перед Траунсом возник одноногий нищий с костылем.
- Джентльмен, дайте несчастному инвалиду пенни на чашечку чая! - умоляюще прохрипел он.
Детектив-инспектор сердито оглядел бродягу и приказал убираться прочь, но, прежде чем тот ушел, сунул ему в руку монету.
- Я почти склоняюсь к версии продавца бриллиантов, - пробормотал Траунс.
- У Брандльуида есть версия?
- Что-то вроде того. Он думает, что алмазы украл призрак.
Бёртон остановился и изумленно поглядел на своего спутника:
- Призрак?
- Да. Он вбил себе в голову, что в тот вечер видел призрак женщины.
- Ты ведь не веришь ему, правда?
- Конечно нет. Наверное, он задремал, и призрак ему приснился. Вот только…
- Что?
- Этот приятель Франсуа Гарнье, которому он дал два бриллианта… как его?
- Жан Пеллетье.
- Да, точно. Я обратился в Париж, в Сюртэ женераль. Они подтвердили, что Жан Пеллетье умер от сердечного приступа.
- И?
- Его нашли в собственной квартире; дверь комнаты была заперта изнутри, окна закрыты. Тем не менее на его лице застыло выражение крайнего ужаса. Детектив, с которым я говорил, даже сказал: "Словно он увидел привидение…"
- Любопытно.
- Хм-м… Так или иначе, послушаем, что скажет Брандльуид. И давай-ка поторопимся!
Спустя несколько мгновений они вошли в магазин. Эдвин Брандльуид поглядел на них из-за прилавка, укрепленного сзади полосами металла. Это был сутулый джентльмен среднего возраста, с узким подбородком и рыжей остроконечной бородой. Картину дополняли рано полысевший череп, тонкие губы и очки с толстыми стеклами, сидевшие на крючковатом носу.
- О, детектив-инспектор, как приятно видеть вас! Есть новости?
- Боюсь, что нет, мистер Брандльуид. Позвольте представить вам капитана Бёртона - того самого джентльмена, который обнаружил грабеж.
- Я в долгу перед вами, сэр, - сказал торговец, - если бы не вы, пропали бы и остальные бриллианты - тогда я был бы полностью разорен. Прошу вас, проходите, джентльмены!
Брандльуид подошел к двери, вделанной в железо слева от прилавка, открыл ее, отступил на шаг, разрешая своим гостям зайти внутрь, и закрыл ее за ними.
- Я только что заварил чай, и еще у меня есть коробка печенья с кремом. Не желаете ли присоединиться ко мне, джентльмены?
Бёртон и Траунс утвердительно кивнули. Спустя пять минут все трое уже сидели за столом.
- Мистер Брандльуид, - начал Бёртон, - я совершенно озадачен. Почему таинственная личность подменила только Поющие Камни и больше ничего не тронула в вашем сейфе?
Королевский агент помнил про особые свойства пропавших драгоценностей, о которых поведал ему Бэббидж. Но он хотел выяснить, кто еще осведомлен об этом.
- Хороший вопрос! - ответил Брандльуид. - Я верю, что преступник - специалист и коллекционер, то есть человек, интересующийся бриллиантами не столько из-за стоимости, сколько из-за их истории. Вам известно их происхождение?
- Только то, что их обнаружили в 1837 году, когда они начали петь. Вскоре после этого лейтенант Франсуа Гарнье забрал их из храма в Камбодже; сначала их было семь, но два он отдал приятелю, и после его смерти они исчезли.
- Совершенно верно. Однако их история намного длиннее, и именно из-за нее оставшиеся камни - заветная мечта любого коллекционера. Черные алмазы совсем не похожи на белые: их не находят ни в южноафриканских, ни в канадских копях. Современные ученые полагают, что это аэролиты.
- Да, такая теория мне известна.
- Согласно одной загадочной и малопонятной рукописи (если не ошибаюсь, шестнадцатого века, она цитируется в книге Скёйлера "De Mythen van Verloren Halfedelstenen"), крупный доисторический аэролит развалился на три части еще в воздухе: один кусок упал на Западе, другой - в Африке, третий - на Дальнем Востоке; все они известны под именем Глаза́ Нага.
- Три глаза?
- Да, три глаза: странно, не правда ли? Боюсь, что я не настолько владею голландским, чтобы прочесть том Скёйлера: могу одолеть лишь его краткое изложение в "Легендарных камнях" Джеррольда Уилсона. Однако я верю в то, что Скёйлер пересказывает две легенды. Одна - южноамериканская: согласно ей, из того места, куда упал с неба большой черный алмаз, вытекает Амазонка. Другая - камбоджийская: она гласит о пропавшем континенте, на котором большая река тоже вытекала из места падения черного камня. Также Скёйлер полагает, что похожая легенда об истоке Нила бытует в срединных районах Африки.
- Так оно и есть, - воскликнул Бёртон, - однажды в городе Казехе, что между озерами Виктория и Танганьика, мне рассказали историю о мифических Лунных Горах, где от удара аэролита образовался кратер. И мой рассказчик утверждал, что великая река вытекает именно оттуда.
- Ведь это не может быть совпадением, правда? - сказал Брандльуид. - Я полагаю, что эти мифические аэролиты и вправду упали. Так или иначе, Поющие Камни вполне могут быть фрагментами дальневосточного Глаза. Если это правда, тогда первоначальный алмаз должен был быть больше Кохинура.
- Хм-м, - проворчал Бёртон. - Наги. Я встречал ссылки на них. Они полностью совпадают с индусскими мифологическими описаниями семиголовых змеев, которые основали подземную цивилизацию задолго до того, как обезьяны Дарвина научились ходить прямо.
- Вот как, - уклончиво прокомментировал Брандльуид.
- Этот вопрос я должен изучить, - задумчиво пробурчал Бёртон. - А что с африканским и южноамериканским алмазами?