Детектив пускается по следу исчезнувшей девушки, хотя, как выясняется, никто в этом не заинтересован.
Стивен Дедмен
Поклонник
Дом окружала белая стена высотой метра в три-четыре. Как и стены прочих домов в этом квартале, ее не покрывали граффити. Черные ворота из кованого металла смотрелись так, что им очень подошло бы какое-нибудь изречение Данте. Я заметил одну видеокамеру, но не стал тратить время на поиски других. Выйдя из машины, я показал объективу свой бумажник. Меня зовут Николас Хорн. У меня договоренность о встрече с мистером Хиллом в два часа. Я даже снял шляпу и темные очки, несмотря на солнце. В феврале в Перте сущий ад, а озоновая дыра с начала нового века практически не уменьшилась. И я был рад, когда из встроенного в ворота динамика наконец-то послышалось:
- Вас ждут. Заезжайте во двор.
- Хорошо.
Двор оказался плоским, как бильярдный стол, а дом - меньше, чем я предполагал, всего лишь одноэтажным. Машину я оставил возле главного входа. Дверь открылась, едва я поднялся к ней по рампе. Ее открыл мужчина, одетый так, что его не примешь не только за дворецкого, но даже за садовника.
- Мистер Хилл?
- Заходите. - Он скользнул взглядом по моему летнему костюму. Наверное, высматривал наплечную кобуру. А может, я не соответствовал его представлениям о том, как должен выглядеть частный детектив. Но в такую чертову жару плащ натянул бы лишь самоубийца. И вообще, если бы этот дом не находился в Далкейте, я не потрудился бы даже надеть галстук. - Вы работали в отделе по розыску без вести пропавших?
- Нет, в полиции нравов. По большей части тайным агентом.
Я чуть выше среднего роста, а вес у меня чуть ниже среднего. Волосы каштановые с легкой проседью, средней длины. Никаких особых примет. Когда надо, я могу стать невидимым не хуже упавших в бассейн контактных линз. Даже слон забудет, что видел меня. Иногда это здорово выручает. Хилл весил больше меня килограммов на двадцать, и почти весь этот избыток свисал через пояс его шорт. Он не побрился с утра, зато зачесал волосы набок, пытаясь скрыть растущую лысину, что само по себе странно - за последние несколько лет генная инженерия предложила несколько хороших способов, как справиться с облысением, причем цена за подобное удовольствие жителю Далкейта вполне по карману. Получалось, что Хилл или не доверяет новым медицинским препаратам, или противник генной инженерии, или же не любит тратить деньги на свою внешность. От него пахло давно выпитым пивом, табаком и потом.
- Вы уволились? - спросил он.
Добровольное сокращение штатов. Ну, почти добровольное. Нам урезали бюджет четыре года назад.
- Мне вас рекомендовал Макминн из отдела пропавших без вести. Сказал, что вы справились почти с сотней подобных случаев. Надеюсь, вы нам поможете больше, чем он. - Я промолчал. Отдел по розыску без вести пропавших тоже прошел через сокращение штатов, а молодая женщина, которая провела где-то всю ночь с пятницы на субботу, не позвонив домой - случай совершенно обычный. - Мы все еще ждем требования о выкупе, но пока с нами не связывались, - продолжал Хилл, заходя в гостиную, где сперва выключил телевизор, а потом подошел к бару и налил себе пива, не предложив мне. Наверное, решил, что я на службе.
Я обвел взглядом гостиную, гадая, почему она так напоминает мне декорации для старомодной телевизионной комедии ситуаций. На этот вопрос мне ответила стоящая на каминной полке фотография девочки в инвалидном кресле с моторчиком - все в доме было приспособлено так, чтобы оказаться доступным для человека в кресле. А декорации выглядят очень похоже, потому что тележка с камерой имеет примерно такую же ширину и маневренность, как инвалидное кресло.
- Это она. Тина, - сказал Хилл. - Моя дочь.
Я вгляделся в фото внимательнее. Судя по комплекции и все еще детской пухловатости, девочке было лет двенадцать или тринадцать, но я не знал, сколько этой фотографии лет. Круглое лицо, выдающаяся нижняя губа, волосы светло-каштановые или как у темной блондинки.
- Давно она пропала?
- Ушла из дома вчера утром и не вернулась. Мы ей звонили, но никто не отвечает. В полиции сказали, что они мало чем могут помочь, пока не пройдет сорок восемь часов с момента исчезновения. Разве что раздадут фото патрульным.
- Куда она направилась?
- Сказала, что поедет на тренировку до занятий, пока не стало слишком жарко. Она хочет участвовать в специальной олимпиаде - для инвалидов. - Я снова взглянул на каминную полку, но не увидел кубков или медалей. - Кажется, по стрельбе из лука. У нее не очень-то хорошо получается, но ей нравится.
- Вы так думаете? Он пожал плечами:
- Это последнее из того, о чем я слышал. Она постоянно пробует что-то новое. А стрельба из лука, похоже, единственное, чем она увлеклась всерьез.
- Где она тренируется?
- В спортивном центре университета. Я им позвонил и уговорил кого-то высунуть голову в окно и посмотреть, стоит ли ее машина на стоянке для инвалидов. Белый "лендровер вог" с лебедкой для подъема инвалидной коляски, такой не спутаешь… Никаких следов.
- Университет Западной Австралии? - Он кивнул. - Вы заявили о краже машины?
- Это мне пришло в голову вчера, но уже поздно вечером. В машине стоял маячок, сигнал которого можно засечь со спутника. Знаете такие? И никаких следов. В полиции сказали, что машина, наверное, спрятана в подземном гараже или в подобном месте.
- Скорее всего, они правы.
- Да? А что если ее сожгли или сбросили с пристани? Эти сволочи даже заявили, что раз Тине исполнилось восемнадцать, то мы уже не имеем права знать, где она находится.
Я промолчал. Но сомневаюсь, что даже самый недипломатичный коп выразился бы именно так. Только в том случае, если бы Тина попросила не сообщать родителям.
- Вы давно здесь живете? - спросил я.
- А что? Какое это имеет значение? Я снова обвел взглядом гостиную.
- Сформулирую иначе. Считает ли Тина это место своим домом? Он уставился мне в глаза на несколько секунд, но все же слегка расслабился:
- Пожалуй, да. Они с матерью переехали сюда лет шесть или семь назад. Как раз после того, как она потеряла ногу. Ей тогда было всего двенадцать.
- В 2003-м?
Он поморгал, потом кивнул:
- Да. А я остался на станции еще на год или два.
- Ей здесь нравилось?
- Думаю, да. Один этаж, мало препятствий для кресла.
- С кем она дружила? Он пожал плечами:
- У нее были друзья в школе, но они никогда сюда не приходили, а их имен я не знаю. К тому же со многими она потеряла связь, когда поступила в университет. А сейчас у нее каникулы, все разъехались. У нее есть друзья и в интернете, но о них я тоже ничего не знаю.
- Вы действительно считаете, что ее похитили?
- А по-вашему, она сбежала? - осведомился он ехидно, но не сердито. - В кресле на колесиках?
Ситуация выглядела более оптимистично, чем прочие возможные сценарии.
- Я могу поговорить с ее матерью?
Миссис Хилл поведала мне ненамного больше мужа, зато вела себя чуточку вежливее. Она провела меня на кухню и заварила чай на двоих, продолжая негромко рассказывать. Мистер Хилл уже включил телевизор размером с автомобиль и смотрел крикет. Его жене тоже не очень-то верилось, что Тина могла уйти из дома добровольно.
- У вашей дочери были ухажеры? - поинтересовался я. Она вздрогнула и едва не рассмеялась:
- У нее ведь только одна нога.
- Ваш муж сказал, что у нее есть друзья в Сети. Вы что-нибудь о них знаете?
- Думаете, девочка таким способом могла найти себе приятеля? - проговорила она, слегка приподняв брови, точно эта мысль пришла к ней в голову впервые. - Полагаю, это возможно, но не знаю…
- А в спортивном центре? Среди парней в инвалидных креслах или с какими-либо увечьями?
- Я никого из них не знаю… но вы можете спросить в центре…
- Хорошо. Нельзя ли взглянуть на ее комнату?
Миссис Хилл поморгала, но все же повела меня за собой. Спальня Тины производила такое же впечатление неправильности, как и весь дом, но по другим причинам. Если не считать новенькой настольной сетевой панели фирмы "Кэнон", книг и компакт-дисков на полках - естественно, низких, - а также одежды в стенной нише, комната казалась застывшей во времени, словно здесь годами ничего не трогали. На секунду я даже усомнился - не умерла ли Тина Хилл еще в 2003 году? Я осмотрел стол и включил компьютер.
- Вы давно в последний раз фотографировали Тину?
- Мы редко фотографируем, - виновато пояснила миссис Хилл и взглянула на полки. - Тут где-то должен быть ее школьный выпускной альбом… ага, вот. - Пока она перелистывала страницы, на экране "Кэнона" появилось окошко с запросом пароля.
- Вы знаете ее компьютерный пароль?
- Что? Нет, не знаю.
Мать протянула мне альбом. Фото Тины было сделано профессионально, но немного суховато, чтобы назвать его эффектным, однако изображало ее как весьма привлекательную молодую особу - даже в тускло-зеленой форме методистского женского колледжа. В глазах поблескивала то ли шаловливость, то ли печаль - в зависимости от того, под каким углом на фотографию падал свет. Как и у прочих выпускников, улыбка была немного неестественной, словно составляла часть школьной формы.
Я снова взглянул на экран и подавил желание выругаться. Наверное, когда люди вели дневники, а адреса записывали в книжечки, детективам жилось полегче. Несколько минут я потратил на изучение полок, а в результате узнал лишь, что моя подопечная изучала французский, испанский, средневековый английский и британские романы конца девятнадцатого и начала двадцатого веков. Ей нравились писатели из Латинской Америки, работающие в духе магического реализма, историческая фэнтези, детективы и истории о вампирах. Музыкальные вкусы столь же эклектичны: в основном классика, кое-что недавнее, но очень мало такого, что заставляет вскочить и танцевать.
Я отослал хозяйку из комнаты, попросив отсканировать фото и отпечатать мне несколько копий, а сам принялся шарить в тех местах, где у девушки могли оказаться тайники. И опять ничего: ни контрацептивов, ни наркотиков, ни денег, ни писем. Возможно, ее жизнь действительно была настолько серой и скучной, как полагали родители - либо все, что представляло для нее ценность, она прихватила с собой, а отсюда следовало: Тина ушла из дома сознательно, никому ничего не сказав, и в ближайшее время возвращаться не собиралась. Возможно, существовал и третий вариант: я ведь не могу мыслить, как девушка-тинейджер.
Забрав у матери копии фотографии, я ушел, ощущая легкий неприятный привкус. Поиск пропавших людей - мой хлеб. Чаще всего они просто прячутся от кредиторов, и хотя мне не очень-то нравятся некоторые из моих клиентов, я сплю спокойно и не мучаюсь угрызениями совести. Иногда работа даже становится для меня развлечением. А когда у меня появляются сомнения, когда мужья просят найти жен, у которых, как я подозреваю, имеются весьма веские причины сбежать от своих благоверных, то я просто не берусь за такую работу. Вот и сейчас, направляясь к университету, я разглядывал фото Тины и гадал, хочет ли она, чтобы ее нашли.
* * *
До начала семестра оставалось две недели, была пятница. Кампус оказался настолько пуст, что у меня появился реальный выбор места для парковки, и настолько безлюден, что я заметил, сколь привлекательно смотрятся его лужайки, деревья и здания, когда от этого зрелища не отвлекают студенты. За стойкой спортивного центра сидел молодой толстячок-блондин.
- Вам помочь? - поинтересовался он, не отрываясь от журнала. Впрочем, произнес он это вежливо.
- С кем я могу поговорить насчет тренировок по стрельбе из лука?
Услышав такое, он перевел взгляд на меня и моргнул. Глаза у него оказались поразительной голубизны. А читал он "Сайнтифик америкен". Судя по обложке, главная статья номера была посвящена "электронным наркотикам".
- Из лука? Обратитесь в какой-нибудь клуб.
- Так у вас здесь нет стрельбища?
- Нет.
- Даже для инвалидов?
Он покачал головой, но тут его осенило:
- Нет, но… погодите-ка. Я позвоню в "Школу движения", там могут кое-что знать. - Он набрал номер и, повернувшись ко мне, спросил все еще вежливо: - А почему вас это интересует?
Я показал ему фото Тины:
- Вы ее знаете? Она ездит в инвалидном кресле.
- Точно! Я ее иногда здесь видел, но не на этой неделе. Толстячок протянул мне трубку. - Я связался с доктором Собески. Хотите с ним поговорить?
- Да, конечно.
Собески, как минимум, признал, что имя Тины ему знакомо, хотя он и клялся, что на этой неделе ее не видел. Что-то в его тоне заставило меня спросить, когда он видел ее в последний раз. Он не смог этого сказать. После окончания семестра? Да. В этом году? Да. В этом месяце? Возможно. А насколько часто он обычно ее видит?
- Можно спросить, чем вызван ваш интерес?
- Я не могу говорить об этом по телефону. Где находится ваш офис?
- В здании библиотеки Рейда. Знаете, где это?
- Конечно. Буду через несколько минут.
Я поблагодарил парня, и тот снова уткнулся в журнал. От спортклуба до библиотеки совсем недалеко, и большая часть пути проходит под сенью чудесных старых деревьев. Аудитории, конечно, тесны, уродливы и неуютны, но нельзя же иметь все сразу.
Офис Собески тоже не выглядел просторным. Возможно, причиной тому был сам Собески - пониже меня, но массивного сложения. Ручищи у него оказались толщиной с мою ногу, а большие пальцы рук такие же короткие и толстые, как большие пальцы у меня на ногах. Голову, казалось, специально модифицировали, задавшись целью свести к минимуму места, за которые можно ухватиться: волосы коротко подстрижены, нос приплюснут, уши словно приколочены к черепу, а шея не достойна и упоминания. На пустом столе Собески расположились лишь компьютер, телефон и его ноги. Он смерил меня взглядом, и я подавил сильное желание выпятить грудь.
- Вы ищете Тину Хилл?
- Да.
- Садитесь. Почему?
- Она не вернулась домой, и ее родители волнуются. Вы не знаете, где она?
- Можно взглянуть на ваши документы? - Я протянул ему бумажник и показал лицензию. Он взглянул на нее, пожал плечами.
Я уже говорил, что не видел ее недели две.
Вчера утром она сказала родителям, что едет в спортивный центр. Насколько я могу судить, здесь она не появлялась. Родители думали, что она тренируется в стрельбе из лука. Она действительно занималась этим видом спорта?
- Думаю, да. Вероятно.
- А уточнить не желаете? - сухо поинтересовался я.
Собески слегка покраснел:
- Спросите ее тренера. Он энтузиаст стрельбы из лука, а вы, наверное, знаете, что такое фанат.
Я кивнул.
- Он здесь?
- Сегодня его нет.
- А где я могу его найти? Румянец на щеках усилился:
- Не знаю. Пока вы сюда шли, я ему звонил. Дома его нет, а по сотовому он не отвечает.
Мне это совершенно не понравилось.
- Когда вы видели тренера в последний раз? - уточнил я, стараясь говорить как можно более небрежно.
- В четверг.
- Как его зовут?
Он помялся, потом вздохнул:
- Джейсон Дэви. Послушайте, это совсем не то, что вы думаете. Тема его магистерской диссертации - спорт и упражнения для инвалидов. Я-то знаю: это напрасная трата времени, но он буквально одержим своей темой.
- Почему же напрасная?
- Генетика, микрохирургия и протезы. Мы практически избавились от генетических нарушений и тератогенных препаратов, вызывавших подобные уродства. И почти всякий раз, когда кто-то теряет конечность, ее можно снова пришить. Но даже если это не удается, современные протезы, в особенности ног, почти столь же хороши, как сами конечности. Тина потеряла ногу, потому что ее раздавило, а не просто оторвало, а сам несчастный случай произошел в какой-то глухомани и очень далеко от госпиталя. Ей вообще чертовски повезло, что она не умерла от потери крови до того, как подоспела помощь. Но таких, как она, довольно мало; их число не оправдает исследования, которыми занимается Дэви. Тем более сейчас, когда уже начали клонировать органы и конечности для трансплантации. Лет через десять, максимум, через двадцать работа Джейсона никому не будет нужна. Да, конечно, еще осталось немало стран, где дети остаются без ног, подрываясь на минах, и где их родителям не по карману трансплантаты или протезы, но там хватает забот поважнее, чем олимпиады для инвалидов.
- Я знаю, что удалось клонировать отдельные органы, но руки или ноги?..
Он пожал плечами, и видневшаяся полоска его шеи на секунду исчезла полностью:
- Мне мало что известно. Я немногое знаю о клонировании, но одно понятно всем: совсем нетрудно переделать гены таким образом, что на выходе получится безмозглое тело, пригодное только на запчасти. И совсем не обязательно это должен быть клон конкретного человека - в тех случаях, когда тканевая совместимость достаточно высока, можно без серьезных побочных эффектов воспользоваться препаратами для подавления отторжения.
- И вы полагаете, что такое когда-нибудь станет законным?
- Конечно, - фыркнул он. - Новые печень и сердце нужны куче политиков, а заодно и шишкам из правлений тех компании, которые делают взносы в их избирательные фонды. А до тех пор, пока существуют войны и солдаты, остается потребность в конечностях для замены утраченных. И пусть незаконно - кто это остановит? Черт, да подобное наверняка уже где-нибудь пробовали сделать. Посмотрите, что стало с имплантантами груди или чипами в голове. Конечно, некоторые страны запретили продажу и операции, но не закрыли компании, которые все это производят, и не преследуют тех, кто едет за границу, чтобы сделать операцию… А какова, в сущности, разница между безголовым телом и несколькими сердцами, бьющимися в сосуде с питательным раствором? - Он покачал головой. - Я частенько втолковывал Джейсону, что он тратит жизнь на никчемное дело, но с энтузиастом спорить бесполезно, тем более что с деньгами у него, похоже, проблем нет.
- Сколько у него подопечных?
- Мы предпочитаем называть их "клиентами", - поправил меня Собески, усмехнувшись.
- И сколько же? Он ответил не сразу.
- Таких, с кем он встречается регулярно, сейчас нет. Во всяком случае, здесь. Тина - единственная.
- Сколько времени он с ней проводит?
- Часа два. Каждый второй день.
- И ее не было здесь уже две или три недели? Короткая пауза.
- Нет. Я подумал, что она могла уехать на каникулы.
- Можно осмотреть офис Джейсона?
- Нет, - ответил Собески без колебаний, но и без чрезмерной эмоциональности. - Это исключено.