Положив пособие на стол, профессор подошёл к окну и сделал глубокий вдох. Пока он занимался дыхательной гимнастикой, Андрей успел заглянуть в учебник и прочесть несколько предложений. Там чёрным по белому было написано следующее: "После того, как войска Ордена одержали победу в Ледовом побоище, они смогли продвинуться ещё дальше на юг. Обойдя хорошо укреплённую Москву c запада, тевтонцы продолжили победное шествие и вторглись на территорию Золотой орды. Одновременно с этим хан Батый решил предпринять поход на север. Обогнув Москву с востока, полчища монголов устремились в сторону Новгорода. Вскоре они достигли рубежей шведского государства".
Тем временем Иван Александрович вернулся к столу. У него был такой вид, будто его только что обокрали. Внезапно, растерянность на лице педагога сменилась надеждой, он снова бросился к старенькому портфелю и извлёк оттуда ещё одну книгу. Лихорадочно листая содержимое руководства, несчастная жертва джокера, всё время повторяла:
- Этого не может быть, не может быть…
Дойдя до нужного места, старый учитель начал читать вслух:
- Воспользовавшись тем, что основные силы Ордена были заняты захватом новых территорий, ханское войско оккупировало шведские земли, образовав Северную орду со столицей Стокгы-сарай. Одновременно с этим ливонские рыцари достигли побережья Чёрного моря и, несмотря на попытки монголов разбить их, укрепились на крымском полуострове, где основали новое государство. Они назвали его Новая Уппсала, а главным городом сделали Керчбург.
На профессора было больно смотреть. Всё, во что он свято верил и считал абсолютной догмой, рушилось прямо на глазах. Он сел на стул и растерянно опустил руки.
- С вами всё в порядке? – Андрей подошёл к преподавателю.
Тот хотел кивнуть, но в последний момент передумал. Он снова взглянул на раскрытый учебник, а потом произнёс:
- Вашу зачётку.
Андрей протянул ему синий прямоугольник, где Иван Александрович что-то черкнул. Получив назад книжицу, студент открыл нужную страницу и увидел, что несчастный историк оценил враньё хитрого гаера наивысшим баллом.
Студент попрощался с растерянным педагогом и вышел из аудитории. Позже он узнал, что в тот день профессор Кравченко, проявив чудеса гуманизма, выставил всем сдающим его предмет отличные оценки.
Андрей, конечно, был доволен пятёркой, но его терзала совесть. Ему было жалко старого учителя, но он ничего не мог поделать. Ну не рассказывать же, в самом деле, о духе книги по имени Серафим? Это будет ещё похлеще монголов в Скандинавии. Кстати, где он? Вот ведь, вредный карлик, набаламутил и пропал.
Студент вдруг ощутил голод. Неподалёку от института располагалось уютное заведение, где можно было недорого и вкусно поесть. Андрей направился в кафе. Он уселся за небольшой столик и открыл меню. Неожиданно оттуда показался знакомый колпачок, и уже через мгновение клоун, смешно болтая ножками, сидел на стуле напротив. Человечек стал заметно крупнее, хотя всё равно ростом был не выше обычного лилипута.
- Ты бы хоть спасибо сказал, - начал с претензий шут.
- За что? – удивился студент. - Я бы и сам справился.
- Ты так думаешь? – прищурился Серафим.
- Конечно, - кивнул Андрей, - билет-то был плёвый!
- Я бы на твоём месте не был так уверен.
Джокер повернулся на стуле и уставился на экран телевизора, который что-то бормотал на стене. Студент проследил его взгляд и замер от неожиданности. Голос диктора вещал что-то о митингах протеста, прокатившихся по монгольской столице, которые до предела накалили атмосферу на всём скандинавском полуострове. Не веря своим глазам, Андрей смотрел на то, как множество людей держали в руках плакаты и скандировали лозунги. Всё происходило на большой площади, а на дальнем плане виднелись шпили минаретов и ещё какие-то строения в восточном стиле. В нижней части экрана было указано место, где происходили беспорядки. Это был город под названием Стокгы-сарай.
- Что это такое? – у Андрея пропал аппетит.
- Вероятно, последствия рейда Батыя, - махнул ручонкой гаер.
- То есть всё это было на самом деле? – ужаснулся парень.
- Конечно. Ты же сам только что сдавал экзамен.
- И что теперь будет?
- Ничего особенного, - просто сказал Серафим, - дай учебник.
Андрей извлёк из портфеля пособие и протянул его собеседнику. Тот открыл нужную страницу и быстро провёл по ней рукой. Тут же телевизионная картинка начала искажаться и вскоре превратилась в уродливую рябь. Спустя некоторое время экран вернул себе чёткость, а на его поверхности возникли виды спокойного и ухоженного Стокгольма. Студент бросил взгляд на открытую книгу и с облегчением обнаружил там знакомую иллюстрацию, на которой было изображено, как проваливаются под лёд тевтонские рыцари.
Глава 3.
Константин не отрываясь смотрел на ужасный рисунок, где арабский ятаган пронзал человека в греческой тунике. Внизу страшного пергамента было выведено следующее послание: "Убирайся домой, неверный, или тебя ждёт смерть!"
Посол встал и не спеша подошёл к окну. Он задумчиво смотрел на свинцовые тучи, нависшие над неспокойным морем. Шторм набирал силу, и волны с остервенелым отчаянием набрасывались на каменные стены древней крепости. Прибой становился всё сильнее, но Корсуньская цитадель, казалось, не замечала грозного натиска, с гордостью возвышаясь над беснующейся водой.
"Так злоба и ненависть бывает направлена в чью-либо сторону, - думал про себя Константин, - но разбивается о твердыню Веры". Сегодня он ещё раз убедился в мудрости своего учителя, направившего их с братом с миссией к хазарскому хану.
Мысленно он перенёсся к событиям, произошедшим около трёх месяцев назад. В тот день патриарх призвал к себе Константина. Молодой философ вошёл в Софийский собор через императорские ворота. Лучники, охранявшие храм, беспрепятственно пропустили его внутрь. Воины, несмотря на жаркое полуденное солнце, раскалившее их доспехи, не шевелясь, стояли на посту. Строгий устав запрещал им даже малейшее движение, поэтому служба в караульной тагме была тяжёлым испытанием для солдат.
Дойдя до мраморных урн из Пергама, философ остановился. Под огромным куполом собора не было никого, и только потрескивание свечей возле алтаря нарушало величественное спокойствие обители. Константин с благоговейным трепетом осмотрел роскошное убранство великого строения, являющегося одним из величайших центров христианского мира. Он часто бывал здесь, но всякий раз ощущал трепет перед размерами и роскошью храма, внушающего мысли о могуществе Империи и всесилии Церкви.
Неожиданно Константин вздрогнул – на его плечо легла чья-то рука. Он обернулся. Перед ним, как всегда подтянутый и строгий, стоял патриарх Фотий.
- Святой отец, - поклонился философ, - я не слышал, как вы подошли.
- Здравствуй, сын мой, - приветствовал воспитанника первосвященник, - в храме господнем должно слышать лишь божьи слова, а остальное – суть пустые звуки.
Константин снова поклонился, молча внимая мудрости своего наставника. Фотий ещё раз оглядел своего ученика и, будто отвечая собственным мыслям, едва заметно покачал головой. Философ ждал.
- Сегодня я получил послание от хазарского хана Багатура, - произнёс патриарх. – Он просит направить к нему посольство для того, чтобы ближе познакомиться с христианским учением, и если его убедят, то каганат может принять нашу Веру.
Двое собеседников двигались по золочёному полу, украшенному дорогой мозаикой. Философ молча слушал своего учителя, с напряжением вглядываясь в цветные изображения и боясь услышать то, что уже знал наверняка.
- Я выбрал для этой миссии тебя, - первосвященник остановился.
Константин замер и посмотрел на учителя. Внезапно ему почудилось, будто за спиной патриарха возникло радужное сияние. Он хотел внимательнее разглядеть необычное явление, но свечение быстро померкло, растворившись в прохладном воздухе огромного зала.
- Но в Византии много учёных мужей, - попытался возразить патриарху философ, - почему именно я?
Это было неслыханной дерзостью. Никто не смел перечить Первосвященнику, и Константин сильно рисковал, возражая своему учителю. Но бури не последовало. Лишь нахмуренные брови выдавали недовольство старца, хотя его голос по-прежнему звучал ровно, без единой нотки недовольства или гнева.
- Ты превзошёл много наук и, несмотря на молодость, уже много лет являешься хартофилаксом при Великом соборе, - снова тронулся по залу Фотий, - к тому же хазары знают, как я к тебе отношусь, и что вы с братом для меня значите.
Константин вопросительно посмотрел на учителя. Тот продолжал:
- Ты, конечно, знаешь, что Константинополь оказался в трудном положении. С одной стороны воинствующие кочевники, с другой славянские племена, которые тоже не прочь расширить свои владения. Да и арабы не оставили своих притязаний на священный город. Если мы не предпримем никаких действий, то рано или поздно кто-нибудь из них поглотит нас, и Великая Империя будет стёрта с лица земли.
- Прости меня, святой отец, за дерзость, - во второй раз решился возразить настоятелю воспитанник, - но нет ли здесь хитрости, на которые столь щедр изворотливый каган?
- Я думал об этом, - ответил старец, ведя Константина мимо ряда яшмовых колонн, - риск есть. Но мы не можем упустить такой шанс. Если вам удастся убедить Багатура в преимуществе Христианства над другой Верой, то мы вместо возможного врага получим мощного союзника.
- О какой Вере идёт речь? – насторожился философ.
Патриарх на мгновение задумался, словно решая что-то про себя. Затем медленно произнёс:
- Ко двору кагана призван также арабский посол. Он будет отстаивать свою религию. Это значит, что проигравший обратно не вернётся!
Позади старца стрелой пролетела птица, невесть откуда взявшаяся в соборе. Сделав петлю, она взмыла вверх и исчезла под массивным куполом храма.
Константин медленно встал перед патриархом на колени и припал губами к морщинистой руке.
- Велю – встань! – приказал настоятель.
Философ поднялся.
- Я не спрашиваю тебя, хочешь ли ты отправиться в посольство, - продолжил свою речь мудрец, - я и так знаю ответ.
Ученик едва заметно кивнул.
- Посмотри на это, - Фотий достал из-под мантии древний папирусный лист.
Константин с большой осторожностью взял в руки свиток. На его поверхности были начертаны знаки, отдалённо напоминающие буквы. Философ знал, что это такое. Он держал в руках древнейшую азбуку, созданную когда-то финикийцами.
- По твоему лицу я вижу, что ты узнал эти старые литеры. Но это не просто набор букв. Здесь зашифрован текст, который описывает, как надо жить. Своего рода руководство к действию. Конечно, в те давние времена главным было выжить и уничтожить врага. Жизнь финикийцев тогда не была освещена светом истинной Веры. Поэтому и их тайнопись имеет дикое, бездуховное значение, лишённое божественного смысла. Тем не менее, каждому знаку в этой таблице соответствует определённое слово. И это правильно! Это настолько верно, что не может быть оспорено!
Константин с удивлением посмотрел на учителя. Он не понимал, куда клонит первосвященник. Конечно, он знал, что финикийская азбука – это не только символы, но ещё и перечень слов. И он сам не раз пробовал сложить их в текст, но всегда получалась непонятная чепуха. И хотя греческая азбука напрямую происходит от этих старых знаков, смысл каждой буквы был уже давно утрачен и в новом алфавите не использовался. И вот теперь патриарх неожиданно завёл речь о древних традициях в письме.
- Множество славянских племён являются язычниками и не имеют общей письменности, - пояснил свою мысль старец. – Ты прекрасно владеешь их языком и можешь составить новую азбуку, в основу которой следует положить божественное слово и основные заповеди. Затем, переведя Евангелие на славянский язык, мы сможем объединить разрозненные народы под знаменем Великой Веры. Да и в полемике с мусульманами это будет дополнительным подспорьем. Пусть при дворе кагана увидят, как всё больше языческих племён принимают Христианство.
Патриарх протянул пергамент философу и подвёл его к "плачущей" колонне. Это было место, притягательное и страшное одновременно. Лоб Константина покрыла испарина. Много людей хотело прикоснуться к гладкой медной поверхности, но мало находилось среди них смельчаков. Существовало поверье: если загадать желание, и при этом колонна "заплачет", то задуманное сбудется. Если же артефакт останется сухим, то просителя ждёт незавидная судьба.
- Положи руку в нишу! – приказал настоятель.
Ученик послушно вложил ладонь в холодное чрево небольшого отверстия. Он закрыл глаза и стал ждать. Теперь нужно было придумать желание. На мгновение ему привиделась картина – он сидит над книгой, а на её страницах аккуратно выведены как знакомые, так и неизвестные символы. "Если сейчас ничего не произойдёт, то я обречён", - мелькнула трусливая мысль.
Внезапно Константин ощутил, как капли влаги стекают по его руке. Он повернул кисть и сжал в кулак мокрую ладонь. Затем расправил её и снова приложил к намокшей плоскости. Вынув дрожащую конечность из тёмного круга, философ взглянул на первосвященника. Тот улыбался.
Глава 4.
К столику, за которым сидели юноша и яркий карлик, подошла молодая официантка. Надев на лицо дежурную улыбку, она вежливо спросила:
- Что будете заказывать?
- Мне кофе и бутерброд, - ответил студент.
- А мне принесите "Войну и мир", "Преступление и наказание", а на десерт "Золотой телёнок", - продиктовал Серафим.
Поймав на себе взгляд удивлённой девушки, он тряхнул колпаком и сказал:
- Не могу же я питаться одним меню?
Озадаченная официантка отправилась на кухню.
- Тут же не библиотека, здесь люди кушают, - в голосе студента появились осуждающие нотки.
- Я питаюсь духовной пищей, - пояснил Серафим, - а до ваших котлет мне нет никакого дела!
- Вот и сидел бы в своём трактате и не морочил людям головы, - начал закипать Андрей. – Кстати, а как тебя вообще занесло в философию?
- Из любопытства, - махнул ручонкой карлик. – Уж больно много об этой книге тогда спорили. И философы, и не философы. Вот я и решил рассмотреть её поближе, поглядеть, что в ней такого особенного.
- Ну и что же ты там обнаружил? Что тебя удивило?
- То, что книгу захлопнули, и я оказался в западне, - человечек смешно мотнул ножкой.
- Ну и как, много почерпнул?
- Да уж, пришлось попотеть, - ответил гаер. – Зато теперь я могу свободно рассуждать на разные философские темы.
- Например, о том, что первично – яйцо или курица? - съёрничал Андрей.
- Ты зря смеёшься, - обиделся Серафим, - а, между прочим, у Беркли есть интересные мысли.
- Например?
Клоун откинулся на стуле, отчего его ножки целиком уместились на сидении.
- Ну, взять хотя бы тезис о том, - у карлика был вид знатока, - что бытие – это то, что воспринимается кем-то.
Джокер с гордостью посмотрел на собеседника.
- Я ничего не понял, - честно признался студент.
- Вот непонятливый! - Серафим с досадой махнул ручонкой. - Я, вернее он, в общем, мы говорим о том, что все вещи существуют лишь в сознании человека так же, как предметы, которые человек видит во сне.
- Бред какой-то, - выразил своё мнение студент.
Серафим сдвинул брови, намереваясь поставить невежду на место, но тут к ним вернулась официантка. На подносе, который она держала в руках, вкусно дымился кофе и лежал аппетитный сэндвич. Кроме того там виднелась какая-то книга. Карлик в нетерпении заёрзал на стуле.
- К сожалению, - девушка бросила на клоуна виноватый взгляд, - у нас нашлось только это.
Она выложила перед изумлённым джокером маленький томик под названием "Буратино".
Вредный студент зашёлся в хохоте.
- Что это такое? – визгливый голосок гаера заставил вздрогнуть посетителей за соседним столиком.
- Твой обед, - свозь смех произнёс Андрей. – Наслаждайся!
- Голубушка, - глаза Серафима недобро прищурились, - чтобы вы сказали, если бы вам в ресторане вместо осетрины принесли кильку?
- Но я… - совсем сконфузилась бедняга.
- Ничего не знаю! – стоял на своём карлик. - Извольте обслужить, как положено, иначе…
Клоун не успел уточнить, что будет в случае невыполнения его заказа, потому что на шум из недр заведения вышел директор ресторации.
- В чём дело, гражданин? – строгим басом обратился он к клоуну.
Шут встал на стуле и топнул ножкой.
- Вот она, - он вытянул маленький палец в направлении испуганной официантки, - отказывается меня обслуживать!
Начальник харчевни повернулся в сторону ни в чём не повинной девушки:
- Это правда?
- Он хотел книгу, вот я и принесла, - работница кафе в качестве доказательства предъявила книжицу с длинноносым мальчиком.
Джокер подпрыгнул на стуле и снова топнул ножками.
- Безобразие! - возмущался он. - Вместо того чтобы предоставить высоко литературное блюдо, мне подсовывают малокалорийную историю про деревянного инвалида!
- Так вы что же, книгу заказывали? – до начальства стало доходить, чего именно требует скандалист. Босс посмотрел на официантку, и та утвердительно кивнула головой.
- Знаете что, товарищ? – директор подпёр руками бока. – Идите-ка вы, в… библиотеку.
Он повернулся к человечку спиной и, не торопясь, направился в сторону кухни. Сзади продолжал бушевать карлик.
- Ах так?! – шут схватил со стола меню и быстро провёл ручонкой по странице.
Андрей с ужасом наблюдал, как строчки в гастрономическом прейскуранте начали изменяться, преображаясь в очень странные названия. Его взгляд почему-то задержался на одной записи: "Раки варёные, крупные". Буквы вертелись в немыслимой кадрили, но вдруг, сгруппировавшись в слова, тут же выстроились в следующее название блюда: "Раки живые, огромные". В ту же секунду со стороны кухни послышались первые вскрики. Довольный собой скоморох крякнул, и к необычной надписи прилепилось ещё одно слово: "Злые".
Звон разбитой посуды и грохот кухонной утвари перемешались с визгом и испуганными криками. Из внутренних помещений кафе стали выбегать повара. Они неслись прямо к входной двери, стараясь как можно скорее выбраться на улицу. За ними, деловито стуча клешнями по полу, двигались гигантские раки размером с собаку. В заведении возникла паника. Кто-то, пробегая мимо Андрея, зацепил столик, и тот опрокинулся. Рюкзак юноши раскрылся. Из него вылетела зачётная книжка и упала прямо на открытое меню, лежащее на полу.
Несмотря на полный хаос, который воцарился в ресторанчике, гаер, судя по всему, не собирался останавливаться на достигнутом. Он снова направил свои пальчики в сторону гастрономического списка. Не обращая никакого внимания на раскрытую зачётку, он сделал несколько смешных пасов руками. Буквы в перечне блюд замельтешили чёрными букашками, а на синем прямоугольнике с оценками почему-то изменилась дата рождения студента Андрея Крапивина.