Нона вспыхнула, и щеки ее зарделись румянцем.
– Нечего ерунду пороть! – бросила она сердито брату.
В разговор вмешалась мать:
– Что тут такого? Мужчина интересуется тобой. Ты у нас красивая. Что ж на тебя не смотреть. Кстати, Андрюша, это серьёзный человек? На него можно положиться?
– Не беспокойся, мамочка, – весело ответил сын, насмешливо поглядывая на сестру, – на него можно не только "положиться", но и сесть ему на шею.
Нона пренебрежительно махнула рукой.
– Шути, шути. Шутки продлевают жизнь. Пойду лучше почитаю книгу.
Как только она скрылась в другой комнате, мать сокрушённо покачала головой:
– Не девка стала с этими книгами, а как это их сейчас называют… вот, из головы вылетело…
– Робот, – подсказал Андрей.
– Точно, – подхватила она, – вырастила робота на свою шею. Думала – человека ращу, а получился какой-то механизм: ни души, ни чувств, поступает и говорит все по-книжному. Неужели и ты такой будешь?
– Что ты, мамуль, – ласково проговорил Андрей. – Я видел чудо, и теперь никогда не стану роботом. Я верю, что огненная девушка существует, и обязательно найду её.
– Верить в сказку обязательно надо. А с Ноной я промахнулась, – вздохнула мать. – Ой, как промахнулась! А ты у меня смотри… – и вдруг она посмотрела на него подозрительно: – Подожди-ка, любезный! Что это ты говорил, что найдешь эту девушку? Смотри мне, – пригрозила она. – Найдёт он девку-огонь! Наверно, уже какую-нибудь рыжую плутовку подцепил? – она остановила на сыне испытующий взгляд.
– Что ты, мама, – Андрей сделал наивные глаза, – у меня пока знакомых нет, и жениться я не собираюсь. А сказки люблю. Без них окружающее превращается в холодный и скучный мир трезвого рассудка. Здесь всё ясно, всё объяснимо и поэтому неинтересно. А за Нону не беспокойся, я постараюсь вернуть ее к жизни. Кстати, человек, который интересовался ею, действительно обворожён ею.
Лицо матери озарилось надеждой.
– Ой, хотя бы не остыл раньше времени, хотя бы до ЗАГСа довести, а уж после пусть остывает.
Мать встала.
– Ладно, пойду. Дела надо делать.
Андрей вернулся к своему аппарату, представляющему пока набор крошечных деталей, проводков, соединенных в сложную схему, понятную только самому изобретателю. Над своим аппаратом он работал давно. Сначала уяснил физический и механический принцип действия будущей конструкции, идя от обратного: в первую очередь установил, что желает получить в итоге, а затем разработал систему, которая должна была обеспечить желаемый результат. Многое пришлось вычислять математически и физически. А когда схема была разработана, начались трудности с деталями, достать которые оказалось не так-то просто. Не менее сложным было и исполнение работы, требующей ювелирной точности и чистоты.
Обычно, когда он приступал к работе над своим изобретением, забывалось всё на свете, но сегодня его мысли то и дело возвращались к увиденному явлению и рассказанному матерью.
"Что же это за странный огонь, который не обжигает, и энергия, которая не дает тепла? Да и сама девушка – это человек или оптический обман? – думал он. – Быть может, это чье-нибудь изобретение?… – раздумывал он. – Хотя нет, сумочку она мне дача прямо в руки, значит сама материальна. Жаль, я растерялся. Обхитрила она меня – сумочку дала и исчезла. Интересно, каким образом? Надо было не спускать с неё глаз. Проворонил. А если бы смотрел на неё, как бы тогда она исчезла? Слухи слухами, но кое-что из них извлечь можно".
Глава 2
А между тем слухи об огненной девушке, самые противоречивые, стали все чаще и чаще будоражить город. Говорили, что огненная девушка спасает по ночам людей от хулиганов, что она бродит по лесам, и часто, где проходит, начинают гореть леса.
Настоящее лето выдалось жарким, засушливым, и действительно, лесные пожары бушевали в Европейской части то там, то здесь. Леса горели вокруг многих городов. Запах дыма и гари ясно ощущался в жилых кварталах, на улицах и площадях. Дым проникал в окна домов, и спасаясь от городского удушья, жители выезжали за пределы города, на дачи или куда-нибудь еще дальше, где свободней было гулять ветру и быстрее менялся воздух.
На тушение лесных пожаров были брошены тысячи людей, десятки самолётов. Тушили снизу, тушили сверху, Там, где прошёл огонь, леса чернели, и на обугленной земле долго не росла трава. Обгоревшие стволы мрачно чернели в лесах, делая их безжизненными и жуткими. В мертвых лесах не пели птицы, не бегали зайцы, не прятались за деревьями хитрые лисы. Черные рвы опоясывали обугленные места. Ценой невероятных усилий людям удавалось прекратить парадное шествие огня. И там, где заканчивалась их борьба с пожаром, можно было увидеть, как по одну сторону рва или дороги мрачно чернел мертвый лес, а по другую сторону весело шелестела спасенная листва, земля была покрыта мягким мохом, и то там, то здесь краснели бусинками земляника, костяника. Весело сновала мошкара, подвывали над ухом комары, и жизнь казалась самой развеселой и беспечной. Ценой каких усилий удалось её отстоять, лесным жителям было не известно. Они просто жили и радовались.
Но лето было ещё в самом разгаре, огонь, прятавшийся неизвестно где, неожиданно начинал пожирать новые площади, и люди вновь бросались в схватку с ним. Была ли тут причиной огненная девушка или необычная жара, трудно сказать. Но когда в природе или погоде появляется что-то необычное, люди всегда придумывают свои истории: ученые объясняют гипотезами и пишут научные труды, а простой народ придумывает легенды и забавляется ими с не меньшим удовольствием, чем учёные своими трудами.
Дом, в котором жил Андрей с сестрой и матерью, принадлежал к старым деревянным постройкам, расположенным в глубине двора. Слева от дома тянулся старый яблоневый сад. К крыльцу от калитки вела длинная цементная дорожка, с обеих сторон которой росли цветы.
Солнце еще барахталось в ветвях, не в силах освободиться от утренней дрёмы. Лёгкий утренний туман продолжал сонно лежать на земле, когда Нона, выйдя на крыльцо, обнаружила перед дверью ведро огурцов. Сами они овощи не выращивали, поэтому ведро сразу же показалось ей подозрительным.
– Андрей! Это твоя работа? – крикнула она в дверь дома.
Из окна высунулась взлохмаченная голова и, увидев огурцы, радостно воскликнула:
– Какие огурчики! Как раз к завтраку.
– Я тебя спрашиваю: твоя работа или твоих дружков?
– Представления не имею.
Голова скрылась, и вскоре Андрей появился на крыльце.
– Уверена, ты знаешь, чьих рук это дело. В прошлое воскресенье редиску подложили, два дня назад морковь, а сегодня огурцы. Я их есть не буду! – Она гордо задрала носик кверху и отвернулась от огурцов.
Андрей попробовал один из них и, лукаво посматривая на сестру, проговорил:
– Самое главное – чтобы они не были отравлены. Если я через шесть часов не умру, и вы можете есть.
– Ешь сам! Позориться только. Другим женщинам цветы дарят, а мне – овощи. – Она раздосадовано поджала губы.
– Значит, твой поклонник или агроном, или заведующий овощебазой, – предположил брат, аппетитно похрустывая огурцом.
– Хорошо. Это мы выясним, – твердо сказала Нона и скрылась в комнате.
У калитки замаячила голова Сергея, старого приятеля Андрея. Заглянув через забор во двор, он поприветствовал:
– Доброе утро. Принес тебе кое-что.
– Так что же ты топчешься на месте, заходи, – обрадовался Андрей. Приятель открыл калитку и, подойдя ж изобретателю, торжественно протянул ему небольшую коричневую коробочку.
Лицо Андрея вспыхнуло радостью, он жадно схватил её и, открыв, обнаружил внутри четыре выпуклые линзы, аккуратно уложенные на ребро между мягкими прокладками.
Посмотрев сквозь них на свет, он удовлетворенно воскликнул:
– То, что мне нужно. Думаю, теперь недели через две закончу. Подожди меня, я сейчас.
Он торопливо скрылся в комнате.
В ожидании Сергей облокотился о перила крыльца и задумался, не слыша, как сзади, мягко ступая, подошла Нона. Её резкий голос заставил его вернуться в реальный мир.
– Не ты ли это огурцы принёс нам сегодня?
– Зачем? У нас своих нет. Мы сами покупаем.
– Так ты, наверно, знаешь, кто из знакомых брата занимается овощеводством?
Не подозревая, зачем ей понадобились такие сведения, он задумался и сообщил:
– Жора. Он любит на огороде копаться. Это у него хобби. На работе он с техникой возится, а в свободное время торчит на огороде. Селекционер – вторая его профессия. Вывел поздней редис и ранний картофель.
– Так значит, это лысый преподносит мне свои дары! – возмутилась она.
– Зачем же оскорблять человека, тем более, что это несправедливо: он не лысый, у него просто высокий лоб. Но это от большого угла. В тонкостях мужской прически надо бы разбираться, – вступился за приятеля Сергей.
– Удивительно, такой старый – и туда же, строит из себя поклонника.
Андрей, выскочивший на крыльцо при последних словах и понявший, о ком речь, возмутился заносчивым тоном сестры. Георгий был его лучшим другом с раннего детства, а поэтому он всегда испытывал к нему самые родственные чувства. К тому же, это был очень добрый, мягкий человек с большим чувством юмора, не унывающий в трудные минуты и готовый поделиться с тобой последним кусков в случае нужды. Так что он оскорбился за него вполне искренне.
– Между прочим, он на два года моложе тебя, – отпарировал он сестре и, насладившись произведённым эффектом, постарался смягчить удар. – Но благодаря своим залысинам, он выглядит на пять лет старше тебя, так что можешь смело выходить за него замуж.
Лицо сестры то конфузилось, то искажалось негодующей гримасой, а он с иронией продолжал: – Лысина для молодого человека – это то же самое, что и причёска для девушки – придаёт солидность, облагораживает и просветляет.
– Некоторые мужчины сверкают не столько от лысины, сколько от потертости, – наконец, нашлась, что ответить сестра и, гордо вскинув голову, отправилась на работу.
А спустя три дня они вновь обнаружили на своем крыльце два огромных мешка картошки.
– Ну, это уж слишком! – воскликнула гневно Нона. – Придется принимать меры.
Вечером, взяв раскладушку, подушку и одеяло, она направилась в сад. Андрей тут же сыронизировал:
– Не ложись под яблоню, упадет гнилое яблоко – заикой станешь.
– Ничего, заики тоже бывают учёными.
И Нона расположилась именно под яблоней. Она спала ночь, вторую, неделю.
Никто не появлялся и ничего не приносил. Но в ночь с пятницы на субботу, однако, произошло событие.
Андрей успел предупредить своего друга о появлении в их саду сторожа, и поэтому целую неделю Георгий бездействовал, и крыльцо пустовало. Но в эту ночь он не мог сидеть дома. Душа требовала любви или, по крайней мере, созерцания предмета своего обожания. Сидя с матерью у телевизора и слушая концерт, Георгий думал:
"А она сейчас под яблоней… Стережёт меня… Не сходить ли, чтобы ожидания не были напрасны. Или издали взглянуть на неё? Кто знает, что будет, если она увидит меня? Все-таки женщина умная. А от них можно ожидать только отрицательных поступков. Возьмёт и взашей прогонит… или граблями огреет…. А что, если всё по-хорошему? – Он размечтался: – На огород ее, конечно, не затащишь, ни копать, ни сажать она помогать не будет. Но, собственно говоря, это и не женское дало. Зато какие у нее глаза! – И он сладостно зажмурился, но в голове тут же мелькнуло: – Обед она, наверно, тоже не станет готовить. Да я и сам прекрасно готовлю. Зато когда я с ней под ручку пройдусь по улице, все будут смотреть на меня и думать: "Ишь ты, у такого невзрачного – и такая красавица! Чем же он её завлёк?" – Здесь мечтательная улыбка слетела с его лица, и на нем появилась озабоченность. – В самом доле? Чем же её завлечь, овощами? Для такой девушки этого мало. Андрей убеждал, что девушки любят таинственность. Поэтому овощи я посылал ей таинственно. Но как оказалось – она к ним не притронулась. Все сожрал братец. Интересно, ради кого я стараюсь? Ради кого мучаюсь? Таскаю по ночам целые мешки, а в итоге – все оказывается в – животе её брата. То-то он за последнее время округлился".
Но появившееся недовольство и некоторое раздражение от того, что положение оставалось неопределённым, и он ни на шаг не приблизился к предмету своей любви, вскоре снова сменилось лирическим настроением.
Из телевизора неслась чудесная мелодия. Красивая девушка пела о любви. И он словно погрузился в сладостный сон. Волшебные звука творили свои чудеса, и он увидел, как они вместе с Ноной вышли из ворот его дома, и сосед слева, тот, у которого дача, гараж и машина, открыл рот от изумления. Ну что же! У кого дача и машина, а у него жена – красавица и кандидат наук, почти доктор.
Лицо Георгия выражало высшую степень блаженства. На протяжении всего концерта они гуляли с Ноной под ручку, а сосед ехал за нами следом на машине с открытым от удивления ртом, пока не наткнулся на столб. Тут Георгий даже засмеялся вслух от удовольствия, но мать отнесла это к выступлению артиста, занявшего в это время место на экране телевизора, и подумала, что молодежь всегда находит смешное в том, что пожилым людям кажется серьезным.
Но концерт кончился. Он вздохнул и почувствовал, что ему стало грустно. Было уже одиннадцать часов вечера. "Что я все мечтаю, мечтаю. А она сейчас спит под яблоней, – вернулся он к прежней мысли. – Пойти, что ли, проверить, не храпит ли она во сне?" – придумал он для себя шутливый предлог и направился к двери.
– Ты куда это, на ночь глядя? – остановила его мать.
– У меня свидание.
– Так поздно?
– Самое время. Жара спала, коты запели ночные серенады, – и он выскочил за дверь.
Их дом находился всего в двух кварталах от дома Андрея, так что через пять минут Георгий очутился у знакомого забора, тихо открыл калитку, проник во двор и бесшумно приблизился к старому саду. Глаза его стали шарить между темными стволами.
Ночь выдалась звездная, к тому же свет, отбрасываемый уличными фонарями, позволял различать предметы внутри двора, так что вскоре под одним из деревьев он заметил нечто светлое и осторожно подкрался к нему.
Нона спала, натянув одеяло до самого подбородка. Черты её лица едва угадывались в густой тени деревьев, но и в кромешной тьме он видел бы ее с такой ясностью, какую дает яркое солнце. То, что скрывала темнота, с поразительной отчетливостью хранила его память.
Неизвестно, долго бы он любовался ее туманными чертами, но вверху, в кроне дерева что-то вдруг зашуршало, и на одеяло мягко шлепнулось яблоко.
В тот же миг он тёмной стрелой метнулся к забору, не подозревая, что в нем дремлют такие колоссальные спортивные задатки. Двадцать метров он пролетел на одном дыхании. Ему даже удалось занести одну ногу на забор, но кто-то с еще большими спортивными задатками настиг его в этой нелепой позе и схватил рубашку. Кому доводилось так воровски бежать от любимой вместо того, чтобы радоваться, что она проснулась!
Но, видимо, кто-то из его предков был большой жизнелюб, иначе бы у него не сработал так молниеносно, чисто механически, инстинкт самосохранения. Он ясно ощущал в себе желание бежать, спрятать лицо, голову, быть неузнаваемым. Но сильные женские руки стащили его с покоренных высот на землю.
– Так. Это вы! – презрительно воскликнула Нона. – Никого другого я и не ожидала.
Он опустил голову. Нона сердито приподняла ее за подбородок и язвительно произнесла:
– Вы хоть не показывайте даме на свидании свою лысину. Пойдемте, выясним некоторые детали.
Она потащила его снова под яблоню. Георгий покорно следовал за ее сильными руками. Сердце его замирало от чего-то нового, неизведанного. Он одновременно чувствовал что-то неприличное в своём поведении, и в то же время во всем происходящем было нечто романтичное, необыкновенное. Страх и романтика перемешались, смесь пьянила его, как вино.
Нона дотащила нарушителя до раскладушки и только тут отпустила.
– Можете сесть, – предложила она, указывая на край раскладушки, и сама уселась в изголовье.
Как и многие деятели науки, полностью посвятившие себя постижению неизвестного, она мало верила в чувства, была решительна и деловита. Поэтому схватить мужчину за рубашку, проволочь его за собой двадцать метров и сидеть с ним на одной раскладушке для нее ничего не стоило и не вызывало ни малейшего трепета или волнения. Он же, наоборот, как малообразованная часть населения, весь был соткан из ощущений, инстинктов и последнего достижения природы – чувств. Георгий отстал от нее в своём развитии на одну кандидатскую и готовившуюся докторскую диссертацию и поэтому трепетал, как осиновый лист – мысли самые разнообразные, начиная от таких низких, как "убежать", до таких высоких как "на коленях умолять ее стать его женой", проносились в его лысеющей голове. Рука, за которую держала его Нона, нервно подрагивала, продолжая ощущать жжение. А сознание того, что он сейчас находятся всего в полутора метрах от предмета своего обожания, заставляло его сердце биться подобно набату. Жаль, что кроме него самого этот набат не слышал никто.
– Наконец, вы соизволили явиться, – металлическим голосом начала Нона своё нравоучение. – Я целую неделю торчу здесь, жду, а он дома отсиживается. А если бы дождь, гроза? Что мне здесь, душ принимать? Что-то вы нарушаете расписание посещений нашего дома.
– Я не знал, что вы хотите со мной встретиться, – робко промолвил Георгий.
– Я давно хочу знать, кто таскает чуть ли ни каждый день мне овощи?
Георгий сразу понял, что ему хотят сделать выговор, и попытался увильнуть.
– Про овощи я ничего не знаю. Я к другу хожу.
– Не отпирайтесь, – настаивала Иона тоном судьи.
– Кроме вас… – с ее губ чуть не сорвалось "некому". Но зачем унижать свое женское достоинство и признаваться, что кроме него, за ней никто не ухаживает; и она несколько изменили ход своих мыслей, подчеркнув, примитивность его мышления и не уронив своего достоинства: – … никто не мог додуматься дарить девушке овощи. Ваша фантазия очень приземлена.
Георгий тоже решил не сдаваться. Такая формулировка его немного обидела.
– Сейчас, между прочим, в век техники и прогресса каждый сознательней человек должен помнить, что букеты – это вредительство, это гибель для цветов, – делая ударение на слове "сознательность", заявил он. – На клумбе они дольше будут нас радовать. А овощи сам Бог велел рвать.
– Да? – озадаченно переспросила Нона, не зная, что ответить, и дальше заговорила не очень уверенно: – Признайтесь, те овощи, что мы находили у себя во дворе, принесли вы?
– Нет, – твердо заявил Георгий, – и не думал.
– А почему вы тогда защищаете овощевода?
– Должен же у человека быть адвокат.
Наступила пауза: Нона не знала, какими доводами оперировать далее, чтобы уличить его в содеянном.
– Но почему тогда вы оказались сегодня у нас в саду и убегали от меня, как трусливый заяц? – Наконец, нашла она подходящий вопрос для продолжения допроса. – Вы, наверно, принесли свёклу или морковь.
– Нет, как раз наоборот – я собирался нарвать ваших яблок, но вы мне помешали, – постепенно смелея, отпарировал он. – Моя мама их обожает.
– Как? У своих знакомых? – удивилась Иона. – Андрей же ваш лучший друг!