- Еще год назад я бы вполне согласился с вами, Игорь. Я и сейчас с вами соглашусь – насчет того, что среди людей, называющих себя экстрасенсами, процентов девяносто составляют шарлатаны и сумасшедшие. Однако мы с вами здесь затем, чтобы подобрать реальных людей для реальной работы. Николай Васильевич очень четко представляет себе, что такое отдел "Т.О.Р." и каким он должен быть – собственно, именно поэтому я и согласился с ним работать. А вот вы, Игорь, совершенно не верите в успех его замысла, с самого начала – и своим неверием отсеяли уже две сотни кандидатов, среди которых, я уверен, было хотя бы несколько действительно способных людей. Вы просто заранее считали их шарлатанами, только и всего.
- Я считаю, что плох тот экстрасенс, который не может работать в атмосфере неверия в его способности, - пожал плечами Валуйский. – Нам ведь не нужны "потомственные колдуны", раз в год попадающие пальцем в небо под аплодисменты поклонников. Покажите мне экстрасенса, дающего стабильный результат – я первый порадуюсь. Да только нет что-то таких.
- Ну почему же, - счел нужным вмешаться Горячев. – Вот как раз Ярослав Олегович демонстрирует неплохие результаты…
- Да? – иронически поднял бровь Игорь. – Разгадывание шифров, поиск преступников по имеющимся данным? На мой взгляд, они обусловлены хорошими аналитическими способностями, может быть, интуицией.
- Дело идет к демонстрации, как я понимаю, - невозмутимо произнес Краснов, отхлебывая чай из кружки. – Это неизбежно, иначе ничего толком у нас и не получится. Ну что ж…
Он потер ладони, на секунду прикрыл глаза. Внимательно посмотрел на каждого из своих собеседников по очереди – на внимательного Горячева, вновь надевшую очки Лену, иронично усмехающегося Игоря…
- Итак. Горячев Николай Васильевич, тысяча девятьсот шестьдесят третьего года рождения, старший следователь по особо важным делам. Женат, в браке двадцать лет, двое детей. Проживаете непосредственно здесь, с женой и младшей дочерью. В экстрасенсорику верите – в юности столкнулись с чем-то необъяснимым.
Горячев невозмутимо кивнул. Ярослав перевел взгляд на Лену.
- Марченко Елена Валерьевна, тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года рождения, следователь-стажер. Не замужем, постоянного партнера нет. Отчаянно любите путешествовать, объездили несколько десятков стран. Также любите покупать там красивые безделушки, ваша квартира уставлена сувенирами со всего света. Верите в чудеса, экстрасенсов побаиваетесь – настолько, что надели темные очки, чтобы я вас, видите ли, не сглазил. Не беспокойтесь, я не по этой части.
Лена насупилась, но очки сняла. Ярослав перевел взгляд на всё так же иронически улыбающегося Валуйского.
- Валуйский Игорь Александрович, тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения. Следователь по особо важным делам. Разведен, дочери десять лет. Несколько командировок в Чечню во время второй кампании, пулевое ранение в правое плечо. Азартны, любите играть и рисковать, увлекаетесь скалолазанием, рукопашным боем, вообще неравнодушны к экстриму. В экстрасенсов не верите совсем.
- Впечатляет, - кивнул Горячев.
- Очень, - сглотнув, согласилась Лена.
- Нет, не впечатляет, - усмехнулся Валуйский. – Это называется "ментализм". Аналитические способности, интуиция, плюс доступ к интернету. Как любой фокус, всё это готовится заранее.
- Вот как? Что ж, давайте тогда чуть-чуть углубимся, - прищурился Краснов. Закрыв глаза ладонью, он двумя пальцами помассировал виски, словно пытаясь избавиться от головной боли – Мм-м… Что бы такого четко опознаваемого вам выдать... О’кей. День сегодняшний, утро: "Хренов ты урод, купил себе "Инфинити" и думаешь, что теперь всё можно!" Что еще… "Ненавижу группу "Руки Вверх", выключи немедленно, ты что…". Так. "Черт, какие у нее ноги всё-таки! И глаза. Ну, глаз не видно под очками, но ноги-то каковы!" Так, дальше не буду озвучивать. Ну, сторонник ментализма, что теперь скажете?
Но Валуйский ничего не говорил. Он на глазах багровел, растерянно моргая. Спрашивать, угадал ли экстрасенс, было явно излишним.
- Ноги, значит? – звенящим голоском спросила Лена, поднимаясь. – Вот теперь всё понятно, окончательно и бесповоротно. И почему про год бесплодных попыток ни слова не прозвучало, и почему вы, Игорь Викторович, так наставали на моем переводе в отдел "Т.О.Р.". Знаете, что я вам скажу? Идите вы ко всем чертям, занимайтесь своими делами сами.
Она вылетела в прихожую, обулась и хлопнула дверью. Кинувшегося было ее останавливать Валуйского придержал Горячев.
- Не надо лишних движений, Гоша, - сказал он, усаживая оперативника обратно в кресло. – Ты Лену не знаешь, что ли? Вспыльчивая она, да, но отходит быстро и потом еще и сама извиняется. Но вот под руку ей лезть, когда она вспыхивает, чревато.
- Она меня на "вы" назвала, Николай Васильевич, - потрясенно проговорил Валуйский, не слыша его. – Представляете?
- Представляю, - сухо отозвался Горячев. – Но мы вообще-то сюда не сердечные драмы разыгрывать пришли. Мы, напомню, расследуем весьма подозрительное самоубийство, и у нас чертовски мало времени.
- Это убийство, - подал голос Краснов. – Совершенно определенно.
- Ах да, действительно… - саркастически передернул плечами Игорь. - И кто убийца?
- Вот этого пока не знаю, - отозвался экстрасенс, покачав головой.
- Что ж вы так-то, - ядовито посетовал Валуйский. – Как всякую дрянь – так сразу можете увидеть и рассказать всем подряд, а как что-то стоящее…
- Игорь, - укоризненно посмотрел на него Горячев. – Работаем мы здесь, а не топчемся друг другу по мозолям.
Валуйский потер лицо ладонями, потряс головой.
- Виноват, - хрипло сказал он. – Действительно. По крайней мере, могу вам точно сказать, Ярослав Олегович…
- Можно просто Ярослав, - махнул рукой Краснов.
- …могу вам точно сказать, Ярослав – ваши способности будут покруче, чем у всех, с кем мы до сих пор имели дело. Те две сотни человек вам в подметки не годятся. И, я предполагаю, других таких уже и не будет…
На столе вдруг завибрировал телефон Краснова. Ярослав нахмурился - номер был ему незнаком. Поколебавшись, он включил громкую связь и нажал на "принять вызов".
- Алло.
- Здравствуйте, - сказал звонкий и чистый голос на том конце. – Меня зовут Сергей Скрипка. Вы сегодня хотели мне позвонить, даже набрали номер наполовину. Кто вы и что хотите от меня?
- Меня зовут Ярослав, и я к вам с предложением, - отозвался Краснов, не отказав себе в удовольствии протянуть руку и захлопнуть отвисшую челюсть Валуйского.
Глава 4
Скрипка приехал на удивление быстро, особенно по московским меркам – через двадцать пять минут. Словно сидел и ждал, когда же его позовут работать в отдел ТОР при Следственном Комитете.
"Белый маг и целитель" был худ и похож на древнерусского юношу, как их любят изображать в учебниках истории для младших классов – льняные волосы до плеч, правильное и красивое лицо с общим выражением устремленности куда-то не то вглубь, не то вдаль. Неплохой, в общем, костюм сидел на нем мешковато, а непропорциональная ширина плеч наводила на мысль о подплечиках в пиджаке.
Забавный парень, в общем. Краснов непроизвольно улыбнулся, когда это чудо появилось на пороге горячевской квартиры. Валуйский же, наоборот, заметно напрягся – вместе со Скрипкой, непринужденно держа его под руку, вошла Лена.
- Здравствуйте, - приветствовал Скрипку Горячев. – Разувайтесь и на кухню проходите. Я всё же намерен сегодня поработать, и, надеюсь, вы нам в этом поможете.
Краснов едва не фыркнул – слово "поработать" Горячев выделил голосом и весьма красноречиво посмотрел при этом на подчиненных. Лена смешалась, и ее явно заготовленная для Валуйского фраза так и не была произнесена.
- Здравствуйте, - ясным голосом произнес Скрипка, с интересом оглядываясь. – А ведь я вас знаю. Ваша фамилия Горячев. Вы приходили к папе с тем же предложением, и остались, насколько помню, недовольны.
- Ваш отец, к сожалению… - замялся Горячев.
- Папа не обладает достаточной силой, - спокойно признал Скрипка. – Но он отличный психолог. Его пациенты, как правило, всё делают сами, не подозревая об этом.
- Точнее не выразишься, - согласился следователь.
- Тем не менее, кое-что он всё же… - начал Сергей, но вдруг осекся на полуслове, остановив взгляд на Краснове. – Ух ты! Это же вы – Ярослав? Это с вами я разговаривал?
- Да, - слегка удивленно кивнул экстрасенс.
- Ёлки-палки! – искренне восхитился Скрипка, обходя вокруг Краснова, как ребенок вокруг Деда Мороза, принёсшего мешок подарков. – Вот это да!
- Что такое? – с интересом спросил Горячев. Валуйский и Лена, между тем, не очень-то обращали на них внимания: Ярослав чувствовал нарастающее напряжение между ними, сильно и явное, чуть ли не гудящее трансформаторным гулом.
- Вы сильный, - констатировал Скрипка. – Невероятно! От вас силой так и светит, вы словно маяк в темноте. Тело абсолютно здоровое, у взрослых не бывает таких тел! Как вы умудрились? Впрочем, чего я, о таких вещах рассказывают, только если захотят…
- Это всё замечательно, господа экстрасенсы и следователи, но пойдемте уже всё-таки обсудим текущее, - в очередной раз воззвал Горячев. На этот раз его всё-таки послушались.
… - Итак, к делу, - потер переносицу Николай Васильевич, садясь во главе стола. Наконец-то все были рассажены по местам, чай – налит, а в ноутбуке Горячева открыта папка "Градовск".
- Итак, мы имеем дело с убийством, замаскированным под самоубийство, - начал он. – По крайней мере, так утверждает Ярослав Олегович. В целом, официальная версия, и правда, выглядит хлипковато: девочка, мол, находясь под разрушительным воздействием сатанического культа, совершила ритуальное самоубийство через повешение. Место – заброшенная стройка на окраине Градовска. На территории стройки, действительно, есть следы отправления сатанистских ритуалов: стены изрисованы всякими там пентаграммами, цифрами "666", есть следы черного воска от свечей. Однако на той стройке кто только не собирался – от всяких панков-шманков до обычных выпивох. Никаких следов свежего ритуала. Никаких предсмертных посланий. Девочка вполне нормально общалась с родителями, на ее страничках в социальных сетях, конечно, много специфической ерунды – субкультура "готы", как мне сказали, близка сатанизму – но никаких долгих обсуждений-приготовлений, свойственных подростковому суициду, там нет.
- А что с телом? – поинтересовался Скрипка. – Есть какие-то другие, э-э, следы?
- Никаких, - покачал головой Валуйский. – Я читал отчеты судмедэкспертов. Странгуляционная борозда – единственный неестественный элемент. Ни синяков, ни прочих следов насилия. Девственная плева не нарушена. Это, кстати, стало одним из основных доводов в пользу версии самоубийства.
- Какая… борозда? – переспросил Скрипка.
- Странгуляционная, - любезно пояснил Горячев. – Характерный след от веревки на шее. Он есть у всех задушенных.
Валуйский с легкой усмешкой покосился на побледневшего Скрипку и продолжал:
- Девочка, действительно, водилась с сатанистами. Она и ее друзья-приятели, по рассказам родителей и знакомых, постоянно наряжались в черное, болтались по кладбищам. На ее компьютере обнаружены фотографии с каких-то ритуалов, в которых она участвовала. А также литература - например, "Сатанинская Библия".
- Если принять версию убийства… - задумчиво начала Лена. – То получается, что эта сатанистская тусовка – самые вероятные кандидаты. Обычно девочек убивают либо маньяки-педофилы, либо пьяные родители. В любом случае, все они оставляют дополнительные следы. А тут всё указывает на что-то особенное. "Сатанинская Библия", брр…
- Весьма занятное чтиво, кстати, - меланхолично отозвался Краснов. Лена с ужасом посмотрела на него, и Ярослав ей залихватски подмигнул. – Рекомендовано к прочтению всяким товарищам, привыкшим воспринимать сатанизм как нечто страшное, с жертвами, черными мессами и поклонением Сатане.
- А разве оно не так? – полюбопытствовал Горячев.
- Не так. Многие сатанисты и в Сатану-то не верят.
- Это почему? – удивилась Лена. – Что-то я ничего не понимаю.
- Ну, так как нам с вами предстоит работать с делом о "сатанистах" - хотя собственно сатанизмом там совершенно не пахнет, сразу говорю – я могу немного рассказать, что это такое и с чем едят. Хотите?
- Можно, - кивнул Горячев. – Но только если буквально в двух словах.
- Я попробую покороче. М-м… В общем, историю в основном опустим, ладно? Достаточно будет сказать, что сатанизм в его вульгарном понимании – все эти черные мессы, оргии и жертвоприношения – возник в воспаленных мозгах отцов-инквизиторов в начале Средневековья. За это пытали и сжигали, выдумывая обвинения одно фантастичнее другого, а сами обвинения тщательно записывали. Декадентствующие потомки на основе их записей и создали это показушное "христианство наоборот" с поклонением Сатане. Так что, получается, главная книга сатанизма – вовсе не "Сатанинская Библия", а "Молот Ведьм". Ирония, да? Инквизиторы собственноручно создали то, за что казнили.
- Ирония, ирония. А поближе к теме можно? – попросил Валуйский.
- Можно. В общем, все эти черные мессы как были развлечением для скучающих декадентов и протестующих юнцов, так и остались. Повод нарушить общественный порядок, принять дозу чего-нибудь психоактивного, в оргии поучаствовать… В современном мире это теперь называется "подростковый сатанизм". И к сатанизму настоящему он не имеет ни малейшего отношения.
- А настоящий – это как? – широко открыв глаза, спросила Лена.
- Ну, как. Можно долго рассказывать про Путь Левой Руки, про ЛаВея и Кроули, но оно того не стоит. В общем, сами для себя они определяют сатанизм как "разумный эгоизм", в Сатану могут запросто и не верить, а жизнь посвятить самосовершенствованию.
- То есть они что – хорошие парни, получается? – не поверила Лена.
- Всякие они парни, - пожал плечами Краснов. – Как правило, плохие, потому что думают строго и исключительно о себе.
- Давайте всё-таки вернемся к нашим баранам, - напомнил Горячев. – К чему вся эта лекция, Ярослав Олегович?
- К тому, что искать древний и хитрый сатанинский ритуал бесполезно, - ответил Краснов. – Это тусовка подростков, в которой все "ритуалы" подростковые. Убить кошку – это они еще могут, и то половину вырвет, особенно девочек. Но хладнокровно задушить живого человека… Не думаю, в общем. Разве что в их игры играли какие-нибудь рецидивисты или бывшие военные. Что сомнительно.
- Может, всё-таки, самоубийство? – задумчиво спросил Горячев. – А то как-то не сходится у нас ничего.
- Не самоубийство, - покачал головой Ярослав. – Уж в этом я уверен на сто процентов.
- Я соглашусь, - подал голос Скрипка. – Картинки пока приходят обрывочные, но девочку явно задушил кто-то другой.
- Ну, раз вы оба так уверены, то остается только… - начал было Горячев, но осекся на полуслове: зазвонил его телефон. Взглянув на номер звонившего, следователь скривился, как от зубной боли. Извинившись, он взял телефон и вышел с ним в другую комнату.
Краснов, пользуясь паузой, оглядел диспозицию и покачал головой – назревала буря. Скрипка непринужденно осматривался, улыбаясь при взгляде на Лену. Валуйский при виде этого на глазах мрачнел и того и гляди начал бы плеваться ядом.
- Сергей, как вы с Леной пересеклись? - решил взять инициативу в свои руки Краснов. – К слову, это Игорь, а вышел – Николай Васильевич. Забыли представить.
- Очень приятно, - вежливо наклонил голову Скрипка. – А просто пересеклись. Смотрю, идет по улице девушка и плачет. Я подошел и спросил, кто ее обидел. Ну, она сказала, что какой-то… м-м… в общем, нехороший человек какой-то. Ну, я ее успокоил, сказал, что он не со зла и на самом деле ее очень любит, она улыбнулась, мы разговорились - и оказалось, что нам по дороге. Со мной так часто бывает. Оказываюсь в нужном месте в нужное время
- Понятно, - усмехнулся Ярослав. – Полезное свойство, черт возьми!
Кажется, ситуация немного разрядилась. Валуйский снова сидел красный, как рак. Лена опустила глаза и лишь изредка бросала на него косые взгляды. Скрипка беззаботно барабанил пальцами по столу и улыбался.
- Плохие новости, господа, - вошел в комнату Николай Васильевич, разом возвращая компанию к рабочим проблемам. – Всё, как и предсказывал Ярослав наш Олегович, да... В общем, мне сейчас звонил непосредственный начальник. Папа погибшей девочки подает в суд. Сегодня пятница, и заявление будет на столе у судьи в понедельник. За выходные подъедут несколько приглашенных папой журналистов из Москвы, и завертится катавасия. В общем, у нас есть два с половиной дня на всё. Более того, ставки повысились. Если мы сможем что-то сделать – мы на коне, отделу существовать. Не сможем – мало того, что закроют, так еще и всех собак на нас повесят. Всё равно расформировывать, мол.
- Узнаю родную контору, - мрачно проговорил Валуйский.
- Ты же еще не знаешь самого интересного, - сказал ему Горячев, саркастически ухмыляясь. – Завтра в полдень нас с тобой вызывают на ковер, отчитываться по результатам за год. В субботу, ты понимаешь? Короче, нас с тобой явно готовятся чехвостить и вообще с помпой погнать из рядов, в случае чего. Если это заткнет пасть журналистам. Они бы и Лену вызвали, но она пока стажер и вообще не при делах.
- Вот это круто, - потер лоб Игорь. – Ох, круто… А расследовать-то когда, если завтра на ковер?
- Да никто уже не верит ни в какие расследования, - махнул рукой Горячев.
- Ну и что делать? – спросила растерянная Лена.
Горячев промолчал, налил себе чаю, позвенел ложечкой в стакане. Валуйский откинулся на спинку стула, нахмурившись и сложив руки на груди.
- А вообще, Градовск – это не так уж и далеко,– тряхнул льняной челкой Скрипка. - А, Ярослав Олегович?
- Вот и я так думаю, - кивнул Краснов. – В общем, Николай Васильевич, мы в деле. Пособим, чем можем.
- И я с вами! – решительно прищурилась Лена.
Скрипка протянул Краснову сжатый кулак, и он, секунду помедлив, стукнул по нему своим.