Он, конечно, не был моложе ее самой, но, как со скупой похвалой сказал Варди, "Коллингсвуд не в счет". Пусть ее методы расследования неортодоксальны, знания - неполны, но она серьезно изучала мир, в котором действовала. Главы из его истории она читала в хаотичном порядке, но все-таки читала. Как же могла она не узнать Госса и Сабби?
Пресловутый обход пабов "Козлищами Сохо" с Кроули во главе, закончившийся четверным убийством, - при воспоминании о фотографиях Коллингсвуд до сих пор закрывала глаза. Расчленение Сингеров, пока Лондон с трудом оправлялся от Великого пожара. Ходоки на Фейс-роуд в 1812 году - это были Госс и Сабби. Несомненно, они. Госс, Король Укокошников - такой титул присвоил ему один цыганский интеллектуал, не пожелавший, явно из крайней осторожности, обнаружить свое имя. Сабби, который, по слухам, был выведен в стихотворении Маргарет Кавендиш как "дитя мяса и злобы".
Госс и долбаный Сабби. Парочка, скользящая сквозь историю Альбиона, исчезая на десять, тридцать, сто благословенных лет, чтобы вдруг вернуться, всем привет, мырг-мырг, с антиобщественным блеском в глазах - да и устроить по найму очередное кровавое месилово.
Госс и Сабби были специалистами широкого профиля. Пытаясь выяснить, в чем заключалось их умение, - сверхсила, как по-прежнему считала Коллингсвуд, - она получала лишь одно: Госс - это убийственное дерьмо, какого больше нет. Сверхдерьмо, Чудо-дерьмо, Главный, Законченный Ублюдок. И ничего смешного. Называйте это банальным, если вам от этого легче, но зло есть зло. Чтобы разделаться с человеком, Госс якобы мог вытянуть губы на целый фут, пробить кулаком дыру в теле, исторгнуть языки пламени. Что угодно.
Впервые Коллингсвуд прочла о них в факсимильной копии документа семнадцатого века, где описывался злодей с длинными руками и его при жизни мертвый сын. Несколько недель она, незнакомая со старинными шрифтами, полагала, что их зовут Гофф и Фабби. Позже они с Бэроном от души над этим посмеялись.
- Фначит, так, - сказала она. - В фамом ли деле это работа Гоффа и Фабби? - (Бэрон и теперь коротко усмехнулся.) - Похоже это на их обраф дейфтвий?
В этом и состояла проблема. Никакого образа действий у Госса и Сабби не было. Бэрон, Варди и Коллингсвуд разглядывали законсервированное тело под разными углами, обращались к своим записям, делали новые, кружили вокруг трупа, бормоча что-то себе под нос или вполголоса переговариваясь.
- Точно известно лишь одно, - сказал наконец Бэрон, напряженно вглядываясь в лица коллег. - А именно: насколько мы знаем, в прошлом они не совершали ничего подобного. Я просмотрел все файлы. Варди?
Варди пожал плечами.
- Мы летим вслепую, - сказал он. - И прекрасно это понимаем. Хотите знать мое мнение? Думаю, в конечном счете… по-моему - нет. Насколько я знаю их методы, это всегда был непосредственный контакт - руки, кости. Это же… нечто иное. Не знаю, что это, но тут, думаю, были не они.
- Хорошо, - сказал Бэрон. - Значит, мы преследуем Госса и Сабби, а также разыскиваем кого-то еще - того, кто своих врагов маринует. - Он покачал головой. - Господи, что угодно отдал бы за честные, без выкрутасов, Тяжкие Телесные. Леди и джентльмены, давайте займемся этим клиентом. Надо как можно скорее установить личность нашего бедолаги. И ответить на кучу других проклятых вопросов.
Глава 19
Идти в новый Лондон? Город проявляет к вам огромное и отнюдь не сочувственное внимание, сказал тевтекс. За вами охотятся. Билли представил, как он с выпученными по-рыбьи глазами появляется на поверхности, а Лондон - где его ждут Тату, Госс, Сабби, мастерская - тут же его замечает. А, вот ты где.
Под городом он расхаживал почти свободно. Мимо не раз проходили кракенисты, пристально его разглядывая, и он отвечал им тем же, но никто его не останавливал. Местами серые барельефы с изображениями цефалоподов обвалились, обнажив старинную кладку. Билли нашел дверь в ярко освещенную комнату.
У него перехватило дыхание. По размерам помещение соответствовало небольшой гостиной, но пол располагался очень глубоко. Глубоко до нелепости. Вниз уходили ступеньки. Комната-шахта, сплошь увешанная книжными полками. Со стеллажей свисали стремянки. По мере того как владения церкви разрастались, подумал Билли, многие поколения почитателей Кракена распространяли библиотеку вглубь, из-за невозможности делать это вширь.
Спускаясь, Билли читал заглавия. Тибетская книга мертвых рядом с Бхагавадгитой, два или три Корана, Заветы - Ветхий и Новый, эзотерические сочинения и теономиконы ацтеков. Книги о Кракене. Предания о головоногих; биология; юмор; искусство и океанография; дешевки в бумажных обложках и антикварные редкости. "Моби Дик" с вытисненным на обложке силуэтом кита. "20 тысяч лье под водой" Жюля Верна. Гербовый щит медали Пулитцера, прикрепленный к единственной странице некоей книги, где из-под краски оставалась видна лишь строка: "Гигантский спрут, поднимающийся со дна моря в холодной темноте". "Высочайший прилив" Джима Линча, пригвожденный вверх тормашками, как что-то богохульное.
Книги Теннисона и Хью Кука смотрели друг на друга, раскрытые на стихотворениях, посвященных кракену. Билли прочел поэтический ответ Кука лорду Альфреду:
КРАКЕН ПРОБУЖДАЕТСЯ
Мелкая серебряная рыбешка
Разлетается в стороны, как шрапнель,
Когда я ныряю кверху
Из черноты преисподней,
Зеленые волны вздымаются по бокам:
Устремляюсь наверх, подгоняем своею порой;
Не успев сосчитать до десяти,
Я почувствую собственный жар -
Никакой ветер не студит, как океан.Еще до полудня
Смертным потом я весь пропитался.
В кишечнике буря
Вздувает мне кожу.
Так тошно, что сил нет бороться, -
Вишу, охваченный пламенем боли,
Лишь воплями противостоя тягучему
Подъему навстречу паденью.И безумие боли моей
Все вокруг заражает -
Города изрубают друг друга,
Корабли тонут в огненных смерчах,
Армии молотят палками и костылями,
Тучность бредет к сердечному приступу
По улицам истощения.
- Господи, - прошептал Билли.
Самиздат, роскошные издания в твердых обложках, рукописные тексты, сомнительного вида продукция мелких издательств. "Apocrypha Tentacula", "О поклонении Кракену", "Евангелие от Стенструпа".
"Мы не можем видеть вселенную", - прочел Билли во взятом наугад тексте.
Мы не можем видеть вселенную. Мы пребываем во тьме котлована, глубокой впадины, в темной воде, которая тяжелее Земли, - видимости, освещаемые нашей собственной кровью, маленькие биолумы, героические и жалкие Прометеи, слишком пугливые или слабые, чтобы украсть огонь, но все же способные мерцать. Боги среди нас, и они совсем на нас не похожи, и нет им до нас никакого дела.
Вот в чем наша храбрость: мы поклоняемся им, несмотря ни на что.
На старинных фолиантах, вспученных дополнениями, было вытиснено: "Катехизисы". Альбомы с вклеенными вырезками. Примечания, снабженные опять-таки примечаниями, и так далее, интерпретации интерпретаций, - безжалостная тевтическая герменевтика.
На одной из книг, озаглавленной "Шахматы Алисы", значились имена "Дикинс" и "Джеллисс". В ней пространно описывалась разновидность этой игры с загадочными правилами, где слонам и пешкам придавалась странная сила, преобразованные фигуры звались ящерами, торами и антикоролями, а одна - кракеном. Ферзь, "свободно ходящий", обычно считается самой сильной фигурой, читал он, поскольку может ходить оттуда, где стоит, на любую клетку на доске. Но это не так. Самая сильная фигура - кракен. Кракен = свободно ходящий + ноль, читал он, = свободно ходящий. Он может перемещаться на любую клетку, включая ту, на которой уже стоит. Свободно ходящий куда угодно, хоть никуда.
На доске и в жизни для Кракена, внутри пустоты, ничто не есть ничто. Неподвижность Кракена не есть отсутствие. Его ноль - это повсеместность. Это движение, которое выглядит как неподвижность, и это самое могучее движение из всех возможных.
Скачки цен проистекают из нейтральной плавучести, прочел Билли. Ар-нуво - зависть к спиральности. Войны - тусклые отблески предполагаемой политики кракена.
Спустя бессчетные часы Билли поднял взгляд и в дверном проеме, далеко вверху, увидел молодую женщину. Он помнил ее по какому-то мигу просветления среди своих видений. Стоя в неприметной лондонской форме - флисовка с капюшоном и джинсы, - она закусила губу.
- Здравствуйте, - застенчиво сказала женщина. - Такая честь… Говорят, что вас, э-э-э, ищут все, кто снаружи. Ангел памяти и все такое, по словам Дейна, - (Билли моргнул.) - Тевтекс спрашивает, не желаете ли вы прийти, если да, они будут рады… если хотите, то следуйте за мной, потому что они ждут.
Билли прошел вслед за ней в комнату поменьше, с одним большим столом и множеством людей, среди них - Мур с Дейном. Несколько пожилых мужчин и женщин были в таких же мантиях, что и у Мура; большинство же - в обычной одежде. Все выглядели обозленными. На столе стоял цифровой диктофон. При входе Билли бурный спор сразу стих.
- Билли, - сказал Мур через пару секунд. - Пожалуйста, присоединяйтесь.
- Протестую, - возразил кто-то. Раздались шепотки.
- Присоединяйтесь, Билли, прошу вас, - повторил Мур.
- А что это такое? - спросил Билли.
- Такого времени, как сейчас, никогда не было, - сказал Мур. - Вас интересует будущее? - (Билли ничего не ответил.) - Вы когда-нибудь читали свой гороскоп?
- Нет.
- Разумно. Видеть конкретное будущее нельзя: его не существует. Все это только ставки. От двух ясновидцев никогда не получишь одинакового ответа. Но это не означает, что кто-то из них не прав.
- Может, оба не правы, - заметил Дейн.
- Может, - согласился Мур. - Но разница в степени вероятности. Хочется, чтобы предсказатели твоего будущего спорили между собой. Вы так и не сказали, Билли, что вам снилось. Что-то поднимается? Все чувствуют: что-то поднимается. С тех пор, как исчез кракен. И ни у кого нет возражений. - Он свел ладони, изобразив нечто обратное взрыву. - А это неправильно. Вот запись консультаций с лондонмантами…
- С кем?..
- Ну, тебе-то спрашивать позволительно, - заметил Дейн.
- Голоса города, - пояснил Мур.
- Как им хочется думать.
- Дейн, пожалуйста. Старейшие оракулы из М-двадцать пять.
- Прошу прощения, - извинился Дейн. - Но Фитч давно уже никуда не годится. Говорит то, что от него хотят услышать. Все только следуют традиции…
- Кое-кто проницательнее остальных, - вставил один из присутствующих.
- Вы забываете, - сказал тевтекс. - Именно лондонманты первыми указали на это. Фитч, может быть, уже не в форме, это верно. Многие отказываются от традиции, это тоже верно.
- Сантименты, - проронил Дейн.
- Возможно, - кивнул Мур. - Но на сей раз именно он об этом сказал. Он всех умолял обратить на это внимание.
Мур нажал на кнопку воспроизведения.
"…вы бы лучше спросили", - произнес резкий цифровой голос.
- Это Саира, - вставил Мур.
"…о том, ради чего сюда пришли".
"Что-то такое поднимается, глубоко подо всем". Это проговорил тевтекс.
"Мы ищем линию между возможными…"
"Не в этот раз. - Стариковский голос, бормотавший то связно, то бессмысленно. Звучал он настойчиво и с оттенком замешательства. - Веруйте, но вам надо что-то делать, понимаете? Вы правы, это надвигается, и вы должны… Это конец всему".
"Веровать во что? - спросил тевтекс. - В Лондон?"
Старик Фитч стал плести что-то о закоулках и сокрытых историях, распространяясь о пентаграммах в банальностях городской планировки.
"Было время, когда я уже говорил об этом", - сказал он вдруг.
"Не понимаю…"
"И никто не понимает. Я знаю, что вы думаете. Что они вам сказали? Говорил вам хоть кто-нибудь, что именно надвигается? Говорил? Нет. Все они знают: что-то близится. И никто не видит возможности ускользнуть, так? Что-то, - сказал Фитч, и его голос прозвучал как голос праха, - надвигается. Лондон давно говорит вам об этом. Что-то случилось, и нет смысла вести расчеты. На этот раз не поспоришь. От этого не ускользнуть".
"Что же это такое?"
"Миру крышка. Что-то поднимается. И - конец. Если какие-то авгуры предсказывают вам обратное, увольте их. - Билли услышал отчаяние в его голосе. - Они либо лгут, либо заблуждаются".
- Нам надо искать, - сказал Дейн. - Надо выйти и заняться поисками Бога. Там всем заправляет Тату. Он не позволит никому обладать источником такого могущества.
- Ты говорил о человеке, который с ним враждует, - напомнил Билли. - Может, это он забрал кракена?
- Гризамент? - сказал Дейн. - Нет. Он не был ни злодеем, ни божьим человеком. К тому же он мертв.
- Все же думают, что кракена забрали вы, разве нет? - сказал Билли.
Все уставились на него.
- Каждому понятно, что мы не стали бы этого делать, - ответил тевтекс. - Он не наш. И ничей.
Да, эти ни за что не умыкнули бы кракена, асимптоту их веры.
- Что же вы хотите делать? - поинтересовался Дейн. - Говорите, нам надо разобраться в ситуации? Но нам надо охотиться. Мы сможем освободить его от сил зла.
- Хватит, - сказал тевтекс. Остальные замолкли. - Разве вам не приходит в голову, что это испытание? Вы в самом деле думаете, что Бог… нуждается в спасении?
Билли впервые увидел, что он держится как подлинный глава церкви.
- Разве вы не помните свой катехизис? Какая фигура на доске самая сильная?
- Самая сильная фигура - это Кракен, - после долгой паузы сказал Дейн.
- Почему?
- …Движение, которое представляется отсутствием движения.
- Действуйте так, словно понимаете, что это значит.
Мур поднялся и вышел. Билли ждал, наблюдая. Вышел и Дейн. Прихожане, один за другим, покидали комнату.
Глава 20
Штаб-квартира ПСФС - средних размеров комната - была обставлена дешевыми креслами и офисной мебелью из "Икеи". Коллингсвуд не объявляла ни один из столов своим и вообще редко ими пользовалась, предпочитая работать с ноутбуком в глубоком кресле.
- Что такое с нашей злобной задницей? - обратилась она к Бэрону.
- А кто сегодня у нас злобная задница? - осведомился тот.
- Варди. С тех пор как заварилась эта каша со спрутом, он стал тише и злее обычного.
- Думаете? А по-моему, он всегда был такой.
- Нет. - Коллингсвуд подалась к экрану. - Чем он вообще занимается, кстати?
- Влезает в шкуру спрутопоклонников.
- Ясно. Значит, дрыхнет.
Коллингсвуд приходилось видеть, как работает Варди. Он рыскал по всему Лондону, допрашивая неформалов, проводил огромную работу по онлайновому тралению. Иногда с исступленной сосредоточенностью он шел по следу от книги к книге, прочитывал абзац в одной, бросал ее и хватал другую из осыпающейся груды у себя на столе, а то вдруг вскакивал, находил на полках третью и читал ее по пути обратно: когда он снова садился, с книгой уже было покончено. Казалось, он обнаружил целостную увлекательную историю, доставленную контрабандой по кусочкам в бесчисленном множестве книг. А еще Варди медитировал - бывало, подолгу сидел с закрытыми глазами, обхватив руками подбородок и порой раскачиваясь. Такой транс длился от нескольких минут до часа.
"Как по-вашему, что скрывается за всеми этими костями панголинов?" - мог спросить его Бэрон, имея в виду новосозданную причудливую секту, или: "Есть догадки насчет того, что жрица разумела под "кровяным клеем"?", или: "Где, по-вашему, могли они принести в жертву мальчика?"
"Не знаю в точности, - отвечал Варди. - Есть пара идей. Мне надо подумать". И его коллеги притихали, а Коллингсвуд, если была в комнате, строила рожу - ну и задница, мол, - а иногда притворялась, что собирается плеснуть в него кофе, и тому подобное.
В таком состоянии Варди пребывал долгое время, потом открывал глаза и говорил: "К панцирю это никакого отношения не имеет. Панголины, они двуногие. Вот в чем все дело. Вот почему похитили танцора…" Или: "В Гринфорде. Ну конечно. Где-нибудь в раздевалке неработающего бассейна. Быстрее, времени мало".
- Он никак не может продвинуться с этим спрутом, - заметил Бэрон. - Когда я в последний раз его видел, перед ним лежали заметки о консервации Арчи и куча статей о метаболизме спрутов. А еще несколько брошюр о плавании "Бигля".
Коллингсвуд задрала брови.
- Я ни черта не могу разнюхать о том деле в Путни, - сказала она. - Слишком много всего происходит. Долбаный спрут всех довел до края. Вы не поверите, сколько чудил сюда названивает.
- Как же вы управляетесь?
Коллингсвуд издала непристойный звук.
- Идите подальше, шеф, - сказала она.
Рассказывать Бэрону о новом навязчивом кошмаре - ее выбрасывали из машины, мчащейся прямо на кирпичную стену, - Коллингсвуд не стала.
- Но оно определенно по нашему ведомству, это дельце в Путни?
- Да уж, никак не отвертеться. Этакие синячища.
На каменистом берегу нашли безжизненное тело, неприличными толчками колышущееся в приливной волне. Это оказался журналист, специализировавшийся по трудовым отношениям, - его, видимо, забили насмерть. Дело передали в ПСФС после того, как патологоанатом указал, что четыре обширные раны на груди мужчины немного смахивают на след от одного-единственного удара невозможно огромного кулака.
Бэрон глянул на свой экран.
- Почта от Харрис.
- Значит, я права? - спросила Коллингсвуд.
Она отвергала версию, что тело, найденное в подвале - "Забудем на минутку, что оно не могло влезть в ту долбаную бутыль, босс", - не имеет отношения к пропаже спрута, что это свидетельство давних и темных бандитских разборок, а Билли набрел на бутыль в момент повышенной чувствительности. "В нем что-то такое есть, - говорила тогда Коллингсвуд. - Несомненное чутье. Может, из-за сильнейшего стресса он что-то и уловил".
- Та-ак, - протянул Бэрон, откидываясь к спинке. - Порядок, значит. Вам, Кэт, это должно понравиться. Вы были правы.
- Что? - Она так быстро подалась вперед, что расплескала кофе. - Класс. Серьезно, шеф?
- Харрис говорит, что, по ее прикидкам, тело засунули в бутыль добрую сотню лет назад. Столько оно проторчало в болотной жиже.
- Мать честная! Вот так оборот, да?
- Погодите. Это еще не все. Есть одно "и" - а может, одно "но". Есть слово для того и другого сразу?
- Не тяните, шеф…
- Значит, это тело мариновалось таким вот манером целый век. Но-дефис-и. Слыхали о Дж. Дж. Аллине?
- Это что еще за хрен?