- Это понятно. Назови номер.
Я продиктовала ей цифры, которые мне дал Андрей, и Карина почему-то застыла на несколько секунд с выражением неимоверного удивления на лице.
- Откуда у тебя этот номер? - поинтересовалась она.
- Это телефон одной могущественной ведьмы, которая напрямую общается с Высшими Силами. Я хочу знать, кто она такая.
- Она совсем не могущественная. Просто любит болтать о Высших силах, и всё. О них, а не с ними, понимаешь?
- Вы с ней знакомы? - удивилась я.
- Да. Это телефон Эвелины, доверенного секретаря нашего губернатора.
- Она чисто говорит по-русски?
- У неё небольшой акцент. Она родом откуда-то из Прибалтики, но давно живёт здесь.
Карина ушла, а я всё пыталась понять, как в схему шантажа вписывается секретарша губернатора в роли помогающей Андрею ведьмы. Всё, что мне удалось придумать, это предположение, что Эвелина - любовница Мэрского. Но я и сама в это не верила.
* * *
Кабинет давно пустовал, и всё это время его не убирали. Стол покрывал заметный слой пыли, остальное я даже проверять не стала. Дома мне бы пришлось наводить чистоту самой, но здесь в мои обязанности входило только защищать город от наводнений, и ничего больше. Я попросила Карину вызвать уборщицу, но она не захотела, просто назвала мне внутренний номер АХО и разрешила позвонить со своего аппарата.
Вопреки моим ожиданиям, уборщица пришла быстро. Окинув профессиональным взглядом мой кабинет, она заявила, что в магию не верит, а убирать что-то дополнительное за свою маленькую зарплату не намерена. Выпалив всё это, она упёрла руки в боки и смотрела на меня с неприкрытым вызовом.
- Вы не верите, что я смогу превратить вас в жабу? - ледяным голосом осведомилась я. - Что ж, давайте проведём небольшой эксперимент. Эне, бене, раба, квинтер, финтер…
Уже через двадцать минут моё рабочее место блистало не просто чистотой, а стерильностью, вполне приемлемой в операционной лучших мировых клиник. Закончив, перепуганная уборщица сразу же умчалась прочь.
А я первым делом собрала со стола хрустальные пепельницы и спрятала их в нижний ящик. Сама я не курю, и мне не хотелось, чтобы пепельницы вызвали у кого-нибудь желание пускать дым в моём присутствии. После этого я переместила свои пальто и шапку с кресла в одёжный шкаф, который теперь тоже сверкал и снаружи, и изнутри. Нашлось там место и для сапог, так что я переобулась в тапочки.
Но когда я сняла тёплые колготки и собралась надевать капроновые, дверь внезапно распахнулась, и в кабинет вошёл мальчик с двумя большими сумками на колёсиках. Увидев меня в наполовину надетых колготках с упирающейся в стол ногой, он застыл на месте и густо покраснел. Я тоже немного смутилась, поза моя была, мягко говоря, не самая выигрышная.
- Вы кто? - мрачно поинтересовалась я, сдёрнув с ноги колготки и обувая туфли.
- Я - Митяй, - представился мальчик. - Ко мне можно на ты.
- Митяй - это не профессия! - категорично заявила я.
- Ну, да. Я тут, в общем, всякое для вас принёс, Елена Михайловна. Компьютер, принтер, телефон, и ещё канцтовары всякие. Мне выйти или отвернуться, пока вы переодеваетесь? Извините, пожалуйста, что не постучал, но вы же могли бы и дверь запереть, вон, видите, ключик в замке торчит?
Я выставила паршивца за дверь, кое-как привела себя в порядок и позвала его обратно.
- Вам в колготках гораздо лучше, - с порога сообщил он. - А то у вас ноги бледные. Кстати, если интересно, тут неподалёку солярий есть. Работникам муниципалитета - большая скидка, хотя всё равно очень дорого. Не смотрите на меня так, пожалуйста. Я боюсь.
- Правильно боишься.
- Вы же не будете превращать меня во что-нибудь плохое? Я ведь денег не прошу, вот только если бы вы немного поколдовали, чтоб я сдал сессию без проблем, было бы очень хорошо. Вам же не трудно?
- Сделаю, что смогу, - пообещала я, сердиться на мальчишку не удавалось, очень уж у него была невинная мордашка. - Только какая ещё сессия?
- Летняя, конечно. Это ещё нескоро.
- Понятно, что не зимняя, та уже кончилась. Ты что, студент?
- Ну, да, учусь в универе, на втором курсе, а в мэрии подрабатываю. Вы далеко не первая, кому я кажусь ребёнком. Однокурсницы мне тоже говорят, что они не педофилки, и дружить со мной не хотят. Ну, вы понимаете, в каком смысле дружить. Но в этих делах я уж как-нибудь сам разберусь, магию сюда замешивать ни к чему.
Не переставая молоть языком, Митяй подключил телефон, затем - компьютер и принтер, очень понятно рассказал, как из их внутренней сети выходить в интернет, спросил, какие программы мне нужны и очень быстро установил всё необходимое.
- Если что-нибудь ещё понадобится, или с этим проблемы возникнут, не стесняйтесь обращаться, - предложил он. - Я завсегда помогу, со всем уважением. Это ж никто не поверит, что я настраивал компьютер самой настоящей ведьме! Только вы, пожалуйста, не раздевайтесь перед моим приходом, а то мне как-то неудобно.
Я тем временем разбиралась с канцтоварами, кое-чего привычного среди них не нашлось, зато неожиданностью оказалась дешёвая китайская зажигалка. Степлер и скоросшиватели Митяй пообещал принести после обеда, а на мой вопрос о зажигалке пояснил:
- Наверно, она чтобы прикуривать, для чего же ещё?
- А почему включена в канцтовары? При проверке головы полетят за нецелевое расходование средств!
- Этого я не знаю. Пусть бухгалтера переживают о таких вещах. Нам-то с вами какое дело?
Наверно, только после этого вопроса Митяя я окончательно поверила, что теперь я не бухгалтер, а непонятно кто. Несмотря на табличку на двери моего кабинета, почувствовать себя настоящей ведьмой мне пока что не удавалось.
Мальчишка уже собирался уходить, как дверь распахнулась, и в мой кабинет ворвался лично Мэрский. Лицо его искажала бешеная злоба, дышал он тяжело, и то одна его ладонь, то другая нервно сжималась в кулак. Следом за ним вошли излучающая самодовольство уборщица и Карина, сохраняющая свою обычную царственную осанку.
- Вы что это себе позволяете, Елена Михайловна? - заорал на меня Мэрский. - Кто вам позволил превращать в пресмыкающееся эту достойную труженицу метлы и швабры?
- Жаба - это земноводное, - невозмутимо поправила его Карина.
- Какая разница? Вот скажите мне, жаба сможет вымыть пол? Нет! Даже сотня жаб этого не смогут! А она - может! - Мэрский благоговейно указал на уборщицу. - Так вот, я требую, чтобы всё так и оставалось! А то, знаете, летать на метле может любая дура, а вот грамотно использовать этот инструмент по назначению - далеко не каждая! Где я найду новую уборщицу на зарплату по нашему убогому штатному расписанию? Да нигде! Даже если Елена Михайловна зимой где-нибудь изыщет жабу и превратит её в уборщицу, это всё равно проблемы не решит!
- Успокойтесь, пожалуйста, - попросила его Карина. - Вам нельзя нервничать.
- Как тут можно оставаться спокойным? - возопил Мэрский, но уже намного тише. - Вот скажите мне, что это такое на полу? Что это за стоптанные вонючие тапки? Вы - уборщица, так уберите их на помойку, где им самое место!
Она с брезгливой миной схватила мои любимые тапочки и собралась их куда-то нести, но когда я прошептала ‘Ква!’, содрогнулась и незаметно для Мэрского отправила их под стол, после чего трижды перекрестилась.
- И ещё, Елена Михайловна, я вас просил ходить на работу в брюках! И что же я вижу? А вижу я вас в мини-юбке, и, как следствие, ваши ужасные ноги!
- Нормальные у неё ноги, - рыцарски вступился за меня Митяй. - Только слишком бледные, ну, так зима же, какой тут загар?
- Бледные? - удивился Мэрский. - Как ты это заметил? Под колготками же не видно.
- А я её без колготок видел. Она переодевалась.
- Прекратите обсуждать мои ноги! Вы сами сказали, что дресс-кода здесь нет!
- Ладно уж, раз дресс-кода нет, можете ходить без брюк, без юбки, без колготок и даже без…
- Вы опять разнервничались, - отметила Карина.
- Да, действительно. В общем, одевайтесь, как хотите. И переодевайтесь тоже перед кем хотите. Лишь бы с работой справлялись, остальное уже не так важно. А ну-ка, продемонстрируйте нам свою магию. А то грозить превращением в жабу любая может, для этого достаточно только иметь язык и уметь им трепать. У большинства женщин проблем с этим не бывает. А вы докажите, что это не пустая болтовня!
- Запросто. Эне, бене, раба, - начала я.
- Нет! Не надо! - не обманув моих ожиданий, испуганно закричала уборщица.
- И вправду, не нужно, - поддержал её Мэрский. - Жабой-то вы её сделаете, тут я даже ни секунды не сомневаюсь, а вот обратное превращение может не получиться. И тогда нас ждут разнообразные проблемы, наименьшая из которых - чем жабу кормить зимой. Давайте лучше вы меня введёте в транс. Только, естественно, не в гипнотический, а в магический.
Разницы между двумя трансами я не понимала, а потому сразу перешла к чтению заклинаний. Авось что-то, да получится.
- Транс, альянс, Минтранс!
- Как так можно? - скривился от отвращения Мэрский. - Что это за рифма такая, транс - Минтранс?
- Транс, фаянс, пасьянс!
- Не действует, - ухмыльнулся он. - Потому что я заблокировал ваши способности, направленные на введение людей в магический транс.
- Так нечестно! - заявила я.
- Глупости! В случае чего, вы должны спасти город от наводнения, даже если какой-нибудь злой колдун вас заблокирует. Вы должны уметь снимать блокировку или прорываться сквозь неё! Иначе грош вам цена, как ведьме!
Я решила, что полностью заблокировать мою прежнюю, бухгалтерскую сущность Мэрский не мог, потому вторую рифму взяла из жаргона бухгалтеров.
- Транс, баланс, брейк-данс!
С лица Мэрского сползла наглая ухмылка, оно вообще окаменело. Взгляд стал совершенно бессмысленным, губы сжались. Постояв несколько секунд неподвижно, он начал бить чечётку, размахивая при этом руками на уровне груди.
- Ну, ни фига себе! - высказался Митяй. - А это верхний или нижний брейк?
- Ква! - заявила перепуганная уборщица.
- Это, мне кажется, не брейк-данс, - с сомнением произнесла Карина. - Больше на степ похоже.
- Нет, скорее, лезгинка, - решила я, тоже без особой уверенности.
Услышав мои слова, Мэрский немного изменил ритм чечётки, а взмахи его рук стали более акцентированными.
- Молодая грузинка потеряла резинку! - запел он, неимоверно фальшивя. - Асса! Асса!
- Действительно, лезгинка, - согласилась со мной Карина. - Только, Леночка, Мэру вредно столько танцевать. Верни его в нормальное состояние, пожалуйста.
- Не хочу. Ему не нравятся мои ноги. Я обиделась. Да и немного физических нагрузок ему не повредит.
- Асса! - с энтузиазмом подтвердил Мэрский.
- Очень тебя прошу! Верни его в нормальное состояние, и пусть перестанет петь и танцевать. Он же этого совершенно не умеет.
Я и сама понимала, что это безобразие рано или поздно придётся прекратить.
- Очнуться! Стоять! Заткнуться, - заклинание я завершила первой попавшейся рифмой, которая оказалась нецензурной.
Мэрский замер на несколько секунд, потом его лицо приобрело осмысленное выражение, и он принял естественную позу, опустив руки.
- Неплохо, - похвалил он меня. - Вижу, магией вы действительно владеете, не очень, но тем не менее. Для защиты города от наводнений этого достаточно. Только не пойму, зачем вам понадобилось называть меня женщиной непристойного поведения, да ещё и при подчинённых?
- Я не это имела в виду. Это, в общем, слово-паразит…
- Неопределённый артикль, - пояснил Митяй.
- Так, а вы тут что делаете? Всем работать! И ни слова о том, что вы видели и слышали! Вам же, уважаемая Елена Михайловна, я настоятельно рекомендую не употреблять в рабочее время ненормативную лексику, ни в прямом её значении, ни с целью связки слов. Женщина, особенно сотрудница муниципалитета, должна изъясняться культурно, даже если у неё отвратительные ноги, а она выставляет их напоказ.
Все ушли, а я решила от обиды поплакать. Села за стол и уткнулась лицом в ладони. Но тут некстати вспомнился танцующий лезгинку Мэрский, и плакать перехотелось.
* * *
О танцах в моём кабинете сотрудники узнали во всех подробностях ещё до обеда. Мэрский распорядился никому не говорить, но вряд ли сам надеялся, что приказ исполнят. Карина, быть может, и промолчала, но уборщица и Митяй - уж точно нет. Они оба выглядели так, будто взорвутся изнутри, если ни с кем не поделятся увиденным.
Уже через полчаса после их ухода ко мне в кабинет стали один за другим заглядывать коллеги. Каждый из них ошибся кабинетом, и у каждого лицо выражало смесь страха и любопытства. Я не сомневалась, что здание гудит от сплетен, в центре которых моя персона. Когда я зашла в столовую, там наступила такая тишина, что лязг чьей-то упавшей вилки прозвучал набатом. Пока обедала, постоянно ловила на себе настороженные взгляды, а когда перехватила взгляд какого-то мужчины, бедняга сразу же подавился и долго откашливался.
Даже через месяц я не стала там своей. Седьмого марта все работники мэрии, кроме самого Мэрского и его замов, пошли в кафе, чтобы отметить приближающийся женский праздник. Я идти с ними не хотела, но Карина меня уговорила. Она была чуть ли не единственной, кто меня не боялся, она, да ещё Митяй. Вот только эти двое на корпоративе со мной и разговаривали, остальные всячески старались держаться подальше. Парнишка даже разок со мной потанцевал, оттоптав мне при этом все пальцы. К концу танца Митяй был бледен и явно готовился превращаться в самца лягушки, а когда этого не произошло, исчез из кафе от греха подальше. Я тоже надолго там не задержалась.
Нельзя сказать, что мне объявили бойкот. Ничего подобного, многие приходили ко мне в кабинет и просили помочь магией в разных житейских ситуациях. Я никому не отказывала, только заранее предупредила, что заклинание далеко не всегда действует с первого раза, Высшие Силы вовсе не обязаны внимательно прислушиваться и терпеливо ждать, не надумает ли Елена Михайловна произнести какое-нибудь заклинание. А повторять я не стану, это не входит в мои должностные обязанности. Если кто-то готов платить, повторю, а бесплатно - извините, нет. Желающих платить ни разу не нашлось. Как оказалось, действовало примерно каждое третье моё заклинание, и никто не роптал.
Слухи о могущественной ведьме на муниципальной службе вышли и за стены мэрии. Если повышение оклада маме ещё можно было посчитать совпадением, то звонок бывшего шефа в рамки случайности никак не вписывался. Шеф испуганным голосом горячо извинялся и заверял меня в своём полном раскаянии и осознании. Что именно он осознал, объяснить ему так и не удалось, а когда я спросила о невыданной тринадцатой зарплате, оказалось, что на неё раскаяние не распространяется. Повесив трубку, я наложила на мерзавца страшное проклятие. К сожалению, оно совсем не подействовало.
В работу я с трудом, но как-то втянулась. От меня для начала требовалось составить план мероприятий для коммунальных служб на тот случай, если вода при потопе преодолеет выставленные мной магические барьеры.
Мне кажется, все, с кем я согласовывала план, отлично понимали, что для нашего города, расположенного бесконечно далеко от ‘большой воды’, угроза наводнения значительно уступает опасности падения метеорита и вполне сравнима по вероятности с высадкой инопланетян. Тем не менее, каждый пункт рассматривался всерьёз: вносились дополнения, уточнялись источники финансирования, и всё такое прочее.
В конце марта план едва ли был готов на треть. Всё это время Мэрский старательно меня избегал, и общались мы с ним только заочно, адресуя друг другу служебные записки или электронные сообщения. Видимо, обиделся на меня за лезгинку и больше не желал видеть. Я же старательно продолжала составлять судьбоносный для города документ: ‘И разверзнутся хляби земные и хляби небесные, и вострубят ангелы, и грянет гром…’. Священник из ближайшей церкви сказал, что в этой фразе смешаны разные фрагменты Писания, но я составляла документ не для Священного Синода, так что оставила всё как есть. И гром действительно грянул. Правда, совсем не с той стороны, и никакого отношения к погоде не имел.
* * *
В один из дней в конце марта, во вторник, если это кому-то интересно, незадолго до начала обеденного перерыва в дверь моего кабинета уверенно постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл незнакомый мне представительный мужчина в строгом костюме. Я молча уставилась на него, ожидая, что он объяснит цель своего визита. Но он с объяснениями не спешил.
- Вы действительно ведьма? - недоверчиво уточнил он.
- Название занимаемой мною должности написано на двери моего кабинета.
- Бред какой-то…
- Вас забыли спросить!
- Ладно, это неважно. Дело в том, что вы мне нужны не как ведьма, а как женщина.
Я окинула его ледяным взглядом и прошипела:
- Пошёл вон! Или я сейчас превращу тебя в червяка!
- Вы меня неправильно поняли! И вообще, какое право вы имеете превращать людей?
- Это кто тут человек? - процедила я сквозь зубы. - Женщина тебе нужна? И ты, тварь, ко мне припёрся? А я тебя неправильно поняла? Не лягушкой, не жуком, становись ты…
- Подождите! - плаксивым голосом попросил посетитель, вся представительность которого мгновенно куда-то испарилась. - Я не имел в виду ничего неприличного. Просто пошутил неудачно. Простите меня, пожалуйста!
- Хорошо, так что ты, шутничок, в таком случае имел в виду?
- Я из прокуратуры, - из внутреннего кармана пиджака он вытащил ‘корочки’, повертел их в руках и, не раскрывая, сунул их обратно.
- У меня такой жизненный принцип - никому не верить на слово. Даже себе. Документы надлежит предъявлять в развёрнутом виде!
- Успокойтесь, очень вас прошу, - он протянул мне своё удостоверение.
- И что дальше? - поинтересовалась я, прочитав всё, что там было написано и сверив фотографию с оригиналом.
- Ксиву верните, - попросил он.
- Держи. Так зачем я понадобилась?
- Мы проводим обыск. Нам нужны понятые. Вот я и хотел попросить вас поучаствовать в этом качестве. А теперь, право, даже не знаю.
Начиналось всё это несколько комически, но дальше ничего смешного не было. Я сперва отказалась, но когда прокурорский заявил, что за отказ от сотрудничества со следствием по какой-то там статье грозит до трёх лет общего режима, я испугалась и дала согласие. Потом мне объяснили, что он нагло соврал, но это уже не имело значения.
Вслед за этим типом я вошла в кабинет Мэрского. Хозяин кабинета с потерянным видом стоял, прислонясь к стене, между двумя не то милиционерами, не то полицейскими, чёрт их разберёт со всеми этими переименованиями. Здесь же была и Карина, я впервые за всё время видела её растерянной. Ещё тут толклось немало незнакомых людей в штатском, но, судя по повадкам, явно из силовых структур.
Впрочем, один из них, лет примерно сорока, очень сильно из толпы выделялся. Он тоже был в деловом костюме, но рядом с ним Мэрский выглядел одетым в лохмотья. Густые волосы незнакомца явно прошли процедуру завивки, а ногти сверкали бесцветным лаком. На среднем пальце правой руки красовался массивный золотой перстень с огромным бриллиантом, и если камень был настоящим, то стоил дороже квартиры в престижном районе. Что удивительно, при всём этом мужчина совершенно не был похож на гомосексуалиста.
- Кто он такой, тот, с перстнем? - шёпотом поинтересовалась я у Карины.