Эйзенхарт скривился и еще раз осмотрел улицу: кроме уже виденных нами трамвая и телеги никого не было. Тогда он все же уселся на переднее сиденье.
Причину его столь странного поведения я понял, забравшись внутрь и увидев водителя. Вернее, еще до того, когда почувствовал аромат растертой между пальцами полыни, пропитавший собой салон.
- Следуйте за той машиной, - хмуро велел Эйзенхарт. - Вы вообще умеете водить?
- Глупый вопрос, - хмыкнула леди Гринберг (а это была она), без лишних вопросов вновь разгоняя автомобиль. Обернувшись ко мне, она улыбнулась, как мне показалось, с искренней радостью. - Как здорово видеть Вас, доктор! Как ваши дела?
Я был уверен, что за минувшие с нашей встречи месяцы леди позабыла обо мне, однако это оказалось не так ("Первое обвинение в убийстве не забывается, доктор," - с усмешкой поправила она меня). Леди Эвелин с интересом расспрашивала меня о работе, университете и неудачных биржевых сделках, не забыв даже о моем ошибочном вложении в акции Южно-Роденийских Железных Дорог, корпорации столь же фальшивой, сколь и убыточной для инвесторов.
Я осторожно отвечал ей, хотя после произошедшего вести светскую беседу, да еще и на опасной для города скорости, казалось чем-то сюрреалистичным.
- А как ваши дела? Я вижу, вы научились управлять автомобилем. Весьма необычное хобби для молодой леди, должен сказать.
Автомобили, хотя и набирали популярность, все еще оставались диковинами. Ими пользовались, но мало кто изучал их самостоятельно, когда существовали специально обученные вождению люди.
- О, это недавнее увлечение, - беззаботно прощебетала леди.
Мы с Эйзенхартом невольно переглянулись.
- И как давно вы за рулем?
- В машинах или в неделях? - не давая нам выбрать, она сама ответила на вопрос. - Четыре.
- Недели, я надеюсь?
- И машины тоже, - леди надавила на педаль газа сильнее, отчего деревья стали проноситься мимо окна с угрожающей быстротой. С другой стороны, расстояние между нами и Николасом Хардли тоже существенно сократилось.
- И в чем же была причина их столь частой замены? - с осторожностью поинтересовался я.
- Слишком низко летали.
С переднего пассажирского сиденья донеслось ядовитое хмыканье.
- Возможно, потому что они для этого не предназначены?
Автомобиль резко остановился, чтобы не повалиться вперед, я схватился здоровой рукой за спинку переднего кресла.
- Можете выйти, - предложила леди Эвелин, закуривая сигарету. - Если вас не устраивает мой стиль вождения или что-то еще…
Эйзенхарт уставился на нее во все глаза.
- Вы что, с ума сошли?! Вы хоть представляете, что вы творите?
- Нет, - равнодушно бросила леди, стряхивая пепел в окно. - Возможно, потому что вы забыли сообщить мне, в чем дело? Как в прошлый раз, когда пообещали все рассказать, а в итоге о судьбе своих убийц я узнала из газет спустя лишь несколько месяцев.
- Я был не прав, - скрепя сердце признал Эйзенхарт, как мне показалось, чтобы отвязаться, а не из раскаяния - Вы это хотели услышать? Мне плевать, как вы водите, плевать, если мы разобьемся. Теперь вы можете вновь завести вашу проклятую машину?
- Нет.
- Тогда что вы от меня хотите?
- Все. Я хочу узнать все, если уж собираюсь опять ради вас рисковать жизнью.
- Леди, - из губ Эйзенхарта это слово приняло угрожающий оттенок, - в той машине опасный преступник, и если из-за вас я его упущу…
- Не упустите, - перебила его леди Эвелин. - Это, - ее руки любовно погладили обтянутый кожей руль, - "Луиза Н6", способная разогнаться до девяноста четырех километров в час за двадцать секунд. Она догонит вашего преступника за считанные мгновения, а вы пока успеете мне все рассказать.
- Он не может, - вступился я за Эйзенхарта. - И дело не в его желании. Поверьте мне, леди, я сам допытывался у него подробностей этого дела, и безрезультатно.
- Вам я верю, - леди Эвелин перегнулась через сиденье и посмотрела мне в глаза. - Но тогда пообещайте мне рассказать хотя бы то, что знаете сами.
Я с легким сердцем дал ей слово. Я не знал, какими причинами руководствовался Эйзенхарт, оставив леди Эвелин в неведении касательно судьбы ее покусителей, однако в любом случае считал это слишком жестоким наказанием. И если рассказ о моих догадках позволит искупить вину Виктора, я с радостью пойду на это.
Когда автомобиль тронулся с места, мне стало ясно, что ранее мы видели далеко не всю его мощность. Картина за окном почти слилась в одно размытое пятно, и я покрепче ухватился за подлокотник, словно это могло спасти меня в случае аварии.
"Луиза" действительно была способна догнать автомобиль Хардли. Стремясь избавиться от преследователей, тот нырнул в один из прилегавших к бульвару проулков.
Это было умно. На прямой дороге у Хардли не было ни единого шанса, однако здесь, в старых кварталах, где улочки были проложены задолго до появления автомобилей, и ни одна из них не была вычерчена по линейке, леди Гринберг была вынуждена сбавить скорость, следуя за Хардли по городскому лабиринту.
- Не переживайте, доктор, - утешила меня леди Гринберг, лихо вписываясь в очередной поворот. - Может, я за рулем не так уж и долго, но километров накрутила достаточно. Это так… невыносимо - сидеть все время взаперти из-за траура. Я не могу еще появляться на людях, поэтому часто беру машину и просто выезжаю в город на целый день.
Я обратил внимание на тоску в ее голосе - и на то, что за исключением набивного гардарикского платка в ее внешности не осталось ярких пятен. Даже канареечные перья в волосах были спрятаны под шапочку черного ханского меха. Действительно, убийство ее жениха (как оказалось, фиктивного) произошло менее полугода назад, и по обычаям эти месяцы леди Эвелин должна была проводить, не выходя из дома и не принимая посетителей. Зная, что ее и покойного барона Фрейбурга не связывали никакие отношения кроме деловых, я и не подумал о том, что леди Эвелин будет соблюдать необходимый церемониал. Оставалось только посочувствовать ей: за время знакомства леди Эвелин показалась мне энергичной и деятельной натурой, которая должна была с большим трудом переносить подобное заточение.
- Раз уж мы заговорили о трауре… разве вы не получили наследство? - подал голос Эйзенхарт, не отрывавший взгляда от преследуемой машины.
- Ах да, - леди бросила на него косой взгляд. - Когда, спустя несколько недель тишины, газеты разразились историей об убийстве Ульриха ревнивой любовницей, я очень удивилась. Но представьте себе мое удивление, когда спустя какое-то время со мной связался поверенный Ульриха и объявил меня единственной наследницей! Случайно не ваша работа, детектив? В любом случае, я отказалась.
- Моя, - легко признался он. - Я подумал, что общественности необязательно знать всю правду. Но отказаться от права наследования? Почему? Разве вам не нужны были деньги, чтобы уехать в колонии?
Всю авантюру с фиктивной помолвкой леди Гринберг затеяла ради денег, оставленных ее бабушкой. По условиям завещания, получить их леди Эвелин могла только выйдя замуж или обручившись до своего совершеннолетия - что она совершенно не собиралась делать. Тогда и родился спорный с моральной точки зрения план по получению наследства.
Смерть барона Фрейбурга, исполнявшего роль жениха в этом спектакле, разрушила все, лишив леди Гринберг шанса на получение денег и новую жизнь вдали от родственников. Какая-то часть меня сочувствовала ей, но до сегодняшнего дня я не думал, что Эйзенхарт разделяет мои сантименты.
- Я передумала. Я нашла кое-что, ради чего стоит здесь остаться.
Мы не успели узнать, что это было. Неожиданно для всех, лобовое стекло жалобно звякнуло и пошло трещинами вокруг небольшой дырочки прямо посередине.
- Кажется, в нас стреляют.
- А ведь я был уверен, что после четырех пуль в плечо двигать правой рукой он не сможет, - пробормотал Эйзенхарт. - Я ошибался.
Второй выстрел заставил нас отнести к опасности серьезней.
- Пригнитесь! - крикнул я леди Эвелин.
- Еще чего! Если вы не заметили, мне нужно видеть, куда ехать, иначе мы разобьемся.
Машина опасно вильнула, огибая препятствие; только эта случайность позволила нам избежать встречи с третьей пулей.
Сжимавшие руль пальцы побелели от напряжения, губы были сжаты в нитку, однако, если бы я знал леди Эвелин ближе, я бы посмел предположить, что леди была скорее рассержена, чем напугана.
Мне вспомнилось, какой хладнокровной, даже отрешенной, она казалась, когда пришла в полицейское управление после покушения. Тогда меня восхитило ее самообладание, в данной же ситуации оно стало отдавать чем-то неестественным, принадлежащим той грани бытия, где нет места жизни в нашем понимании этого слова. Она не падала в обморок, не прижимала руки к груди, не всхлипывала от страха - хотя многие в такой ситуации испытали бы подобное желание. Но не леди Эвелин.
- Сколько еще у него выстрелов? - вместо этого практично поинтересовалась она у Эйзенхарта. Она сосредоточилась на управлении автомобилем на узкой мощеной мостовой, подернутой еще утренним инеем.
- Девять. У него два военных "Кригера" на шесть патронов каждый.
Леди пробормотала что-то нецензурное себе под нос.
- Будем надеяться, что он не попадет в бензобак.
Словно услышав ее мысли, следующий выстрел ушел ниже. Как и два последовавших за ним.
- Шины, - сердито прошипела леди Эвелин, - он стреляет по шинам!..
Мы и сами это поняли, когда после громкого хлопка машина просела на один бок, и все перед глазами завертелось. Теряя управление на повороте, леди Гринберг ударила по тормозам, но было слишком поздно. Последним, что я запомнил, прежде чем закрыл глаза, была кирпичная кладка стены впереди.
Глава 7
Вопреки моим ожиданиям, столкновения я не почувствовал. Машину ощутимо тряхнуло при торможении, но когда я открыл глаза, стена была на том же месте, а я все еще был жив. Автомобиль остановился меньше чем в десяти сантиметрах от кирпичной кладки - везение, достойное вмешательства Духов. Леди Эвелин, поправив съехавшую набок шапочку, легко выскользнула со своего сиденья и присела на корточки у простреленного колеса.
- Что там? - поинтересовался Эйзенхарт, выходя вслед за ней. - Починить можно?
Леди Эвелин что-то пробормотала на иньском наречии.
- Шина в лохмотья и трещина в ободе, - повторила она громче, поднимаясь на ноги и выбрасывая испачканные во время осмотра перчатки прямо на землю. - Тут и вулканическая мастерская не поможет, которой я, кстати, поблизости не вижу, - язвительно добавила она, обращаясь к Эйзенхарту. - Смиритесь, погоня окончена.
Тот смерил ее внимательным взглядом.
- Не думаю. В конце концов, - подмигнул он ей, - не зря же из всех машин в городе навстречу мне выехала ваша.
Леди Эвелин дернулась, словно ее ударили.
- Совпадение, - отрезала она.
Между ними явно что-то происходило. Со стороны леди Эвелин сейчас мало походила на Канарейку; если в начале нашей встречи она просто была рассержена на Эйзенхарта за его поведение, то сейчас она походила скорее на хищника, оценивающе кружащего возле противника - и в любой момент готового ударить. Эйзенхарт же наоборот был расслаблен и весел, как уверенный в своей правоте человек - хотя я не мог найти причин для этого. Преступник, которого он искал вот уж несколько недель, скрылся в неизвестном направлении, найти его не было никаких шансов, а сами мы, лишь чудом избежав смерти, застряли неизвестно где.
- Возможно, - беспечно сообщил он. - но если и так, то счастливое. А, значит, мне может снова повезти.
Позади нас послышались шаги.
- В таком случае, может, спросите у них, нет ли у них автомобиля? - елейным тоном предложила девушка. - Вы ведь так удачливы. Вдруг вам повезет опять.
К нам приблизились двое молодых мужчин, заметно взволнованных и явно собиравшихся на улицу в спешке. Один из них, добродушного вида парень с взъерошенными волосами и удивленным взглядом янтарных совиных глаз, выбежал только лишь в рубашке и на ходу натягивал пальто.
- Эй, вы в порядке? Мы видели вашу аварию в окно…
- Все хорошо, - отмахнулся Эйзенхарт, внимательно изучая незнакомцев. - Леди очень вовремя удалось затормозить.
- Леди Эвелин? - молодой Филин удивленно моргнул и склонился в легком поклоне перед вышедшей из-за кузова "Луизы" девушкой.
- Мы знакомы?
Она, отвлекшаяся от перепалки с Эйзенхартом, так же недоуменно посмотрела в ответ, словно перебирая в уме знакомых, которых могла бы встретить в столь нелепой ситуации.
Нелепой была не только ситуация, но и внешний облик Филина. Если безупречное произношение и знакомство с леди Гринберг и могло навести на мысли о достойном положении в обществе, то состояние его одежды сразу заставляло отбрасывать эту теорию. Ни один приличный человек (кроме Эйзенхарта, чьи вещи хотя и были всегда баснословно дорогими, быстро приходили в негодность после поисков расчлененного трупа на городской свалке, прыжков из окон доходных домов и трехдневных "мозговых штурмов" в кабинете) не позволил бы себе появиться на людях в пальто полувекового возраста с полуоторванным карманом и пятнами машинной смазки на груди.
- У вас случайно нет машины на ходу? - совершенно серьезно поинтересовался Эйзенхарт, пришедший к тем же выводам что и я.
- Нет.
- Oui , - одновременно ответил спутник Филина, молодой и худощавый джентльмен, до сих пор хранивший молчание.
Между ними завязался оживленный спор на арнуальском. Я провел пять лет на войне то в союзе с Арнуалем, то против него, но все же знал язык недостаточно бегло, чтобы понять, о чем шла речь. Ухо выхватывало отдельные слова: "expИrience" , "charge" , "puissance" …
- Полиция, - Эйзенхарт перебил спорщиков и достал жетон. - Я вынужден реквизировать ваш автомобиль. Если вы не против, - подумав, добавил он, обращаясь к Филину.
Тот только взмахнул рукой, дескать, делайте, что хотите.
- Пойдемте.
По ту сторону кирпичной стены, столкновения с которой мы только чудом сумели избежать, оказался бывший каретный двор.
- Мы только переехали и еще не успели повесить табличку, - пояснил Филин, заметив, как все обратили на лежавшую при входе вывеску "Электромастерская Э. Дюбаль и партнер". - Леди Гринберг, господа, это мой напарник, Эжен Дюбаль…
- Тот самый Эжен Дюбаль? Я ваша горячая поклонница!
Я обернулся. На кумира девичьих грез арнуалец походил мало, но восторг, прозвучавший в голосе леди Эвелин, заставил меня задуматься, не видел ли я его прежде на сцене.
- EnchantИ , - месье Дюбаль, явно польщенный таким вниманием, церемонно поклонился. - Если, конечно, Вы ни с кем меня не спутали.
- Но что вы делаете в Гетценбурге? Вы, самый молодой член Арнуальской Академии наук…
- Бывший член, мадемуазель. Это долгая история… - в его голосе слышался тяжелый континентальный акцент.
- И это не та, которую следует рассказывать леди, - вмешался Филин.
Леди Эвелин только рассмеялась.
- Вы пытаетесь меня отпугнуть или заинтриговать?
Мастерская выглядела так, словно была не новой, а функционировала еще со времен императрицы Клементины - и все это время без уборки. Пробираться между завалами конструкций и запчастей приходилось с великой осторожностью. Зато стало понятно плачевное состояние одежды забывшего представиться партнера: я и сам неловко зацепился за какую-то деталь, оставившую на рукаве липкий темный след.
- Зачем вам машина? - спросил я Эйзенхарта. - Хардли уже все равно не нагнать.
- Вы знаете, где мы, доктор?
Я понятия не имел. Я не слишком хорошо ориентировался в городе, а после той бешеной гонки и вовсе не представлял, где мы оказались.
- Мы у восточных ворот. А как раз за ними, - предупредил он мой вопрос, - ну, почти за ними, живет человек, который точно знает, куда отправился Хардли.
- Откуда? Или это опять ваш загадочный информатор?
Эйзенхарт рассмеялся:
- Поверьте, когда мы приедем, он сразу перестанет быть для вас загадкой. Хотя, - честно добавил он, - менее таинственным от этого он быть не перестанет.
Через анфиладу бывших конторских помещений мы прошли на задний двор, где нашему взору предстало… нечто. Стоявший под открытым небом автомобиль напоминал первые "самоходы", лишенные отделки и поражающие сложностью выставленного напоказ каркаса.
- Я говорил, что это экспериментальный образец, - попытался оправдаться Филин.
- Ага… - у Эйзенхарта, как у всех нас, перехватило дыхание от увиденного. - Ничего, мы просто обожаем эксперименты… Оно точно ездит?
- Oui, - оскорбленно ответил арнуалец, помогая леди Эвелин забраться на заднюю скамью; я не знал, почему, но Эйзенхарт, отказывавшийся сперва садиться к ней в машину, попросил леди сопровождать нас в дальнейшей поездке, а она только этого и ждала: у нее единственной глаза при виде этого чудовища загорелись не ужасом и отвращением, а восторгом, - и отлично.
- Ладно… - Эйзенхарт предпочел не спорить и уселся впереди. - Доктор, вы с нами?
Я с сомнением посмотрел на латунные цилиндры и трубки, высовывавшиеся из-под передних сидений. Я не ретроград, но почему-то идея прокатиться на этом… образце не вызывала у меня энтузиазма.
- Разумеется.