- Ха! - фыркнул Полишинель. - Превратилась в пивной клуб. Никто палец о палец не ударил. Никакого сопротивления электростанции!
- К середине сороковых большинство разбрелось, - добавил Робинзон.
- Куда? - поинтересовался Суинберн.
- Дай сообразить… Олсоп, Фрайзер, Эд Чорли, Карл Гудкайнд, Сид Скиннер и Марк Уайт приказали долго жить; Барт Стивенс уехал в Эссекс; старый Шепард с семьей - в Южную Африку; Фред Адамс тоже куда-то… в Чизлхёрст, вроде.
- В Чизлхёрст? - переспросил Бёртон.
- Или куда-то рядом. Эдмунд Котл по-прежнему здесь, регулярно пьет у меня; Эрни Льюит тоже тут, по соседству; его дочка с мужем просиживают у меня каждый вечер по пятницам, хотя, наверно, больше не увижу этих бедолаг - их дочь, Люси, пару недель назад съехала с катушек, и они поместили ее в Бедлам. Да, еще Эрик Сейдо. Этот тоже пьет здесь, но скоро гикнется… чахотка. Вот и все; нас было четырнадцать, ну еще жены, дети.
- Короче, бригада самораспустилась, - заметил Бёртон, - и тогда вы отказались от "Борова в загоне"?
- Да. Мне надоело это чертово место и идиоты-либертины, я продал его, купил эту пивнушку и назвал ее "Дрожь", потому что все вокруг были уверены, что электростанция технологистов вызовет землетрясения, и земля будет дрожать, как в лихорадке.
- Вы хорошо повеселились, - сказал Бёртон. - Что за компания: технологисты, либертины, Эдвард Оксфорд и Джек-Попрыгунчик!
Полишинель громко рыгнул:
- Он притягивает чокнутых.
Робинзон засмеялся.
- Ты сам ходишь ко мне почти тридцать лет, Топлтри, так что тебе виднее. Ладно, джентльмены, мне надо обслуживать посетителей. Крикните меня, если захотите дозаправиться.
- Приятно было поболтать, - поднялся Полишинель. - Пойду выкурю трубочку на воздухе. Может, все-таки купите Фиджета, а? У него нос - восьмое чудо света!
- Решительно не куплю! - отрезал Суинберн.
Они попрощались, и Полишинель поплелся с собакой к выходу.
- Что думаешь, Ричард? - тихо спросил Суинберн.
- Что думаю… - задумчиво ответил Бёртон, - …мы получили очень ценную информацию, и мне надо завтра с утра первым делом поговорить с инспектором Траунсом!
- Во всяком случае, весьма вероятно, не так ли? Жаль, что я не могу поговорить с Дженнифер Шумахер. Не думаю, однако, что это так уж необходимо; и ты, скорее всего, согласишься со мной, когда услышишь остальные истории. Пошли дальше. Мистер Бартоломью Стивенс.
- Отец Мери Стивенс.
- Да. - Траунс набил трубку табаком.
Стивенс в 1821 году женился на Элизабет Прингл, через год родилась Мери. Как ты помнишь, на нее напали в 37-м, когда ей было пятнадцать. Пять лет спустя она вышла замуж за Альберта Файевезера, вся семья переехала в Эссекс, где живет и теперь. У них четверо детей: три сына и дочь. Их дочери, Конни, сейчас семнадцать лет. Третий парень - Карл Гудкайнд, умер пять лет назад. Его вдова, Эмили, жива, я говорил с ней. У них была дочь, Дебора, которую в 1838 году заперли в Бедламе, потому что она внезапно сошла с ума. Отчего - непонятно! Во всяком случае миссис Гудкайнд не смогла мне внятно объяснить это. Девочка умерла в психушке двенадцать лет назад.
- Опять думаешь на Джека? - вяло заметил Бёртон.
- Ты же видел рапорты, капитан, и знаешь, что были зарегистрированы случаи, когда жертвы теряли рассудок. И я подозреваю, что Дебора Гудкайнд - одна из них. И нечего удивляться, что о таких случаях не всегда становилось известно: это же стыд для родителей признаться, что их дочь свихнулась, после того как на нее напал какой-то ублюдок!
Бёртон задумчиво кивнул.