Эша допила вино, сменила "Lesiem" на "Fleetwood Mac" и несколько минут задумчиво созерцала написанное, прогоняя страницы туда-сюда. В щелку между приоткрытой дверью и косяком медленно просунулись было зловеще шевелящиеся лохматые лапы, но Шталь издала раздраженный возглас, и лапы тотчас исчезли. Эша подлила в ванну горячей воды, после чего вновь защелкала клавишами.
Еще одно дополнение к отчету.
Чем занимались известные мне старшие Говорящие шесть лет назад?
Мишка - бывший токарь. Валера - бывший школьный учитель. Нина Владимировна - бывшая связистка украинской военной части. Сева - очень больной ребенок матери-одиночки. Гриша - продавец бытовой техники. Тетя Тоня - бывший почтовый оператор и бывшая уборщица. Галина Алексеевна - библиотекарь. Спиритуалист и Нумизмат - уже не первый десяток на пенсии. Глеб - человек без определенного рода занятий, нигде долго не задерживавшийся. Юля-Энтомолог - третий курс историко-филологического. Модистка, старший Садовник и старшая Швея не в счет, ибо шесть лет назад были совсем еще сопливыми школьницами и детсадницами. Яне-Домовой было, вероятно, лет семнадцать - тоже, возможно, где-то училась, как и покойный Юра-Часовщик... Две тысячи третий год... Совершенно разные люди совершенно разных профессий. Непохоже, чтоб у них могли быть какие-то общие интересы. Что может объединять таких людей?
Материальное положение.
Достаток студента чаще всего зависит от родителей, и бедных студентов полным-полно. Много ли заработаешь на должности почтового оператора или учителя государственной школы? Сколько платили связисткам украинских вэчэ? Мишка, по его же высказываниям, шесть лет назад постоянно сидел без работы, как и Глеб. Пенсионеры - что с них взять? У матери Севы все деньги уходили на больного сына.
А если все остальные представители первого поколения шесть лет назад тоже были людьми весьма небогатыми?
Ейщаров, правда, в эту схему не вписывается, но кто знает, чем он занимался шесть лет назад? Кто знает, кем он был? Он ведь появился из ниоткуда. Разное в жизни бывает. Может, он поднялся только в последние годы?
Где могут оказаться все вместе люди небольшого достатка?
В очереди.
Нет-нет, какая очередь? В паспортный стол? К кассе какого-то недорогого маркета? Леденящее душу происшествие в отделе кисломолочных продуктов...
В общественном транспорте.
Троллейбус? Трамвай? Маршрутка... нет, слишком много народу для маршрутки. Это, скорей, караван маршруток...
Поезд.
Мы все где-то были...
Я вижу поезд... Много людей...
...был поезд, и там были люди - очень много людей! Помню, что там было страшно!..
Электричка, старая электричка, которая снится ей так часто...
Это, конечно, тут не при чем.
Но электричка подходит даже лучше, чем поезд. Она еще более общественная. Не говоря уж о цене билета.
Только в Шае нет железной дороги. Есть лишь в отдалении от города, и там ходят только грузовые составы. Ветку до Шаи собирались тянуть в будущем году.
Зато по всей Российской Федерации удручающе много мест, где железная дорога есть.
Также таких мест много в Белоруссии и Украине.
Ну и еще есть всякие другие страны.
Хотя, основную ставку стоит делать на Россию и Украину.
Эша переместилась из ванной в спальню, где долгое время лежала на кровати на животе, бездумно покачивая согнутыми ногами, умостив перед собой ноутбук и наблюдая, как Бонни прогуливается по клавишам, создавая на экране удивительные слова. Знать бы, откуда родом Говорящие... Да только вряд ли они скажут. Если у них теперь даже лица другие. Стоит ли вообще это все ворошить? На носу полно других проблем - карающий рейд Местных.
Голубой вампир-журналист-атеист.
Лжец, который, возможно, организовал сегодняшнее покушение и наверняка организует что-нибудь еще, Говорящий-начальник, творивший в автобусе нечто странное, собственные способности, не поддающиеся никакому контролю, завтрашнее отскребание института исследования сетевязальной промышленности... Тут не то, что исследованиями - личной жизнью заняться некогда. А личной жизни хочется. Очень даже.
- Бонни, детка, - Шталь подперла подбородок кулаком, - ты же ведь тоже девушка взрослая... Как ты относишься к спариванию?
Паучиха резко остановилась, будто и впрямь уловила суть вопроса, потом стремительно пересеменила на подушку и вдруг сиганула оттуда на штору, тем самым разрушив убеждение Эши в том, что прыгать Бонни практически не умеет. Опасно раскачиваясь и бесподобно смотрясь в закатных солнечных лучах, птицеед устремился к карнизу. Пришлось вставать, отцеплять его от шторы и обещать больше никогда не задавать столь жестких личных вопросов. Бонни была переправлена обратно на кровать, по которой и принялась свирепо бегать взад-вперед, словно негодующая матрона в ожидании запаздывающего автобуса. Эша еще немного поворошила имеющуюся в голове информацию, водя глазами вслед мельтешению пушистых лап, потом потянулась за телефоном и вновь позвонила Севе.
- Чего еще? - неприветливо сказал старший Мебельщик.
- Знаешь, Сев, я тут думала...
Абонент на сей раз явно был не в духе, потому что тут же поздравил Эшу с этим знаменательным событием и предложил отметить его всем городом, после чего отключился. Но смутить эш шталь не так-то просто, и она тут же позвонила снова. На сей раз, когда Сева отозвался, Эша сразу выпалила:
- Если б ты не хотел со мной говорить, то не стал бы отвечать!
- Просто пытаюсь хоть немного научить тебя вежливости, - пояснил Сева. - Ты знаешь, Эша, людям обычно неприятно, если трубку бросают посередине разговора и без всяких объяснений. А ты так делаешь постоянно!
- Ты стал таким рассудительным, Сева, - вкрадчиво проворковала Шталь. - Я тебя не узнаю. Где тот милый мальчик, которому я так невежливо спасала жизнь?..
- Ты мне теперь до пенсии будешь этим в нос тыкать? - кисло вопросил старший Мебельщик. - Ладно, чего тебе надо?
- Я хочу задать один вопрос, который тебе, вероятно, будет неприятен.
- Только один? Девушка, вы кто?
- Помнишь, ты мне рассказывал, как... пропала твоя мама, а ты... изменился...
- В смысле, перешел из дебильного состояния в осмысленное? - с холодком произнес Сева. - Разумеется помню.
- Севочка, не обижайся, пожалуйста. Я не из любопытства об этом спрашиваю...
- Тогда зачем ты это делаешь?
- Ты сказал, что не сомневаешься в том, что твоя способность к беседам с мебелью и твое... э-э...
- Называть это "изменением интеллекта" вполне вежливо, - сообщил Сева.
- Точно?
- Ага.
- Ладно. В общем, ты не сомневаешься, что эти вещи взаимосвязаны. Я тоже в этом не сомневаюсь, потому что это...
- Чудо, - закончил за нее Сева. - Да, я так думаю. Олигофрения - не грипп, ее не вылечишь. Научный эксперимент? Возможно, но вряд ли кому-то вздумалось сделать из меня Чарли Гордона.
- Насколько я помню, повесть "Цветы для Элджернона" закончилась очень грустно, а у тебя пока все...
- Почему ты меня об этом спрашиваешь?
- Ты сказал, что вдруг оказался в какой-то комнате с какими-то людьми, и ты понимал их иначе, чем раньше. Тогда же ты начал слышать мебель.
- Если нужны детали, то должен тебя огорчить - тогда у меня было довольно размытое представление об окружающем мире, все было ново, целый водопад впечатлений, к тому же, это было шесть лет назад.
- Мне не нужны детали. Ты сказал, что оказался в комнате. Где была эта комната?
После длинной паузы Сева сказал:
- Это была комната в здании вокзала. Очень-очень маленького вокзала.
- Какого города?
- Я не помню. Я же говорю, все было как в тумане. Я толком в себя пришел только в Дальнеозерске.
- Но разве дядя тебе ничего не говорил. Он ведь забирал тебя...
- Шталь, я знаю, что ты хочешь сделать.
- Я...
- Не делай этого.
- Неужели ты не хочешь знать...
- Может, и хочу. А может, и нет! Я не знаю! - голос Севы резко изменился, сел, стал сиплым и сварливым, словно трубку у старшего Мебельщика отнял какой-то чрезвычайно раздраженный старец. - Да, я хочу знать, что случилось с моей матерью, но мне не больно-то хочется знать, что там случилось со всеми нами, если мы там все были, а мне кажется, мы там все были, потому что иначе как можно объяснить...
- Подожди...
- Мне только известно, что большинство Говорящих ничего знать не хочет! Они ничего тебе не скажут, даже если ты круглые сутки будешь орать им в уши, а это тяжелое испытание для вменяемого человека, потому что голос у тебя...
- Сева, послушай!..
- Я сам когда-то пытался узнавать. Они не хотят вспоминать. Это не осознанное желание, это инстинкт. А город, где я очнулся, тут не при чем. Это мог быть какой угодно город! А они все из разных городов. И все под чужими фамилиями, а про настоящие в жизни не признаются! А ты тут вообще не при чем!
- Просто скажи мне город!
Сева обреченно вздохнул.
- Да это и не город. Так, городок. Почти село. Маленькое крымское село. Слушай, я его правда не помню, и самого Крыма не помню, даже когда дядя увозил меня... домой. Я знаю только то, что он мне рассказал, да и сам он мало что знал. По исчезновению моей матери велось следствие, но оно ничего не дало. Единственное, что они сделали - это проследили наш с мамой путь от Дальнеозерска до Симферополя. Что случилось потом - неизвестно. Дядя сказал, что мама собиралась отвезти меня в какой-то санаторий под Евпаторией, а до этого заехать к своим друзьям в Симферополь, но имен друзей дядя не знал. Это было в июле. Городок называется Веселое. Я помог тебе, Эша?!
- Веселое? Что это за название?
- Название как название, - буркнул Сева уже своим прежним голосом. - В Крыму полно таких названий. Веселое, Приветливое, Отрадное, Красивое. Наверное там живут очень жизнерадостные люди, не знаю. Пока, Эша!
Он отключился прежде, чем Шталь успела еще что-то сказать. Эша опустила руку с телефоном, глядя на Бонни, которая все так же неугомонно семенила поперек кровати. Потом поискала в Интернете село Веселое. Село нашлось не сразу. Это был крошечный населенный пункт в Крыму, в котором на сегодняшний день проживало примерно семь с половиной тысяч человек. Просидев в сети еще час и обшарив бесчисленное количество форумов, Эша выяснила, что в селе Веселом есть одна школа, три детских сада, рынок, кинотеатр, переделанный под диско-бар, редакция газеты "Вечер", гостиница "Дом отдыха виноградарей" и два магазина сотовых телефонов. Эта информация, вероятно, была очень важна для жителей села Веселое, но для Шталь не представляла никакого интереса. Село не было приморским, туристов ничем не привлекало, и основным занятием его жителей являлось сельское хозяйство. Как там оказался двенадцатилетний мальчик из Дальнеозерска, неожиданно начавший слышать мебель? Потерялся, отстал от поезда? В Веселом была железнодорожная станция, но поезда следовали через нее без остановки. А вот электрички останавливались.
Эша схватила себя за волосы и просидела так минут десять, после чего снова начала искать в сети что-нибудь шестилетней давности, что имело бы отношение к селу Веселое, но не нашла информации даже недельной давности. Тогда она попыталась найти сайт газеты "Вечер". В конце концов, Эша его нашла и хмуро уставилась на многообещающую надпись на экране, сделанную бледными зелеными буквами.
Сайт закрыт.
Это было плохо, но еще не являлось поводом сдаться в самом начале поисков. Эши шталь редко сдаются. Если им чего-то надо, они это получают, отнимают, вымогают, выклянчивают, а отступают только в самых крайних случаях. Этот случай не был крайним. Так, чепуха.
Еще через десять минут Эша добыла телефон редакции газеты "Вечер" и тут же позвонила по нему, пока еще не зная, что будет спрашивать, и рассчитывая исключительно на свои журналистские инстинкты. Бонни хмуро смотрела на нее с края подушки. Вечерний ветерок развевал легкие шторы. Все в квартире было погружено в дрему, и только новенький холодильник, с которым Шталь познакомилась в Пижманке, очень резко и радостно ощущался из коридора, где Эша и подключила его, не в силах дотащить куда-нибудь еще.
Прослушав серию длинных гудков из Веселого, Эша положила трубку и посмотрела на часы. Семь - конечно, из сельской редакции все давным-давно разбежались. Может, подумать о том, что ей суждено как можно скорей узнать, откуда взялись Говорящие... но нет, не стоит дергать судьбу всякий раз. Ейщаров прав, это действительно может быть опасно. Может, и к лучшему, что Эша не слышит судьбу. Ведь, получается, что в последнее время Шталь только и делала, что что-нибудь у нее выпрашивала. Вряд ли судьба сказала бы ей что-то хорошее.
А-а, Эша Шталь. Опять пришла канючить? Жаль, я не в силах тебе отказать в стечении обстоятельств, но ты, честное слово, уже достала!
Решив обойтись собственными силами, Эша перерыла все записи в памяти своего мобильника и, наконец, нашла нужный ей телефон. Какое счастье, что она слишком ленива для того, чтобы стирать номера телефонов, в которых отпала необходимость! По этому телефону она точно никогда больше не собиралась звонить.
Аркадий Алексеевич Гречухин ответил после третьего гудка. Вероятно, в данный момент у Севиного дядюшки что-то не ладилось - в его голосе отчетливо звучали предгрозовые погромыхивания, и Шталь невольно поежилась, с трудом удержавшись от того, чтобы не сбросить вызов.
- Да?
- Здравствуйте, вы меня не помните, но не так давно я у вас работала! - протараторила Эша.
- И что же? - мрачно спросил Аркадий Алексеевич.
Хотела узнать, как там поживает ваша мебель?
- Я присматривала за вашим племянником, Севой. Меня зовут Лера.
- Ты? - удивился Гречухин. - Как же, помню! То, что ты Севку выручила, это, конечно... но ничего бы не случилось, будь ты, девочка, побдительней!
- Дыра в голове несколько снижает человеческую бдительность, - дерзко заметила Эша заслуженному дальнеозерскому предпринимателю. - Впрочем, я звоню не по этому поводу.
Аркадий Алексеевич заверил, что ему неинтересен любой из ее поводов, и Эша поспешно сказала:
- Я насчет Севы.
- А что с ним? - голос Аркадия Алексеевича ничуть не изменился, в нем не появилось ни малейшего оттенка тревоги или даже простого интереса. Упаси боже иметь такого родственника!
- О, у Севы все прекрасно. Понимаете, мы пытаемся восстановить то, что произошло шесть лет назад, понять, что случилось. Севина мама...
- Тебя это не касается! - отрезал Гречухин. - Если Сева хочет говорить на эту тему, пусть сам звонит! Или сильно гордый стал, чтоб с родственниками общаться?!
Эша решила пойти ва-банк. Конечно, если Сева об этом узнает, он почти наверняка перестанет с ней разговаривать, зато на славу пообщается со всей окружающей Шталь мебелью. Ничего, придется рискнуть.
- Мне интересно, Аркадий Алексеевич, когда именно вы собираетесь рассказать Севе, что именно ваша жена по пьяни сбила его мать, когда она была беременна, и бросила ее на дороге?
На несколько секунд в трубке наступила потрясенная тишина, а потом Аркадий Алексеевич оглушительно грохнул: "Да ты..." - после чего в течение трех минут не произносил ни одного приличного слова. Эша тихонько ждала, глядя на колыхающиеся шторы и отталкивая Бонни, снова начавшую подбираться к ноутбуку. Разумеется, она не собиралась говорить, что Сева сам ей об этом рассказал. Наконец, Гречухин снова перешел на относительно литературный язык.
- Ты хоть понимаешь, что я с тобой сделаю, если ты...
- Я понимаю, что может сделать Сева, если узнает эти подробности из биографии своей веселой тети. Например, слегка испортить репутацию такого серьезного бизнесмена, как вы. Я знаю, что вы очень цените свою репутацию. Как и покой.
На этот раз Аркадий Алексеевич молчал гораздо дольше, и молчание это было зловещим. В ту секунду, когда Эша уже решила, что их диалог окончен, собеседник снова заговорил, и теперь от его голоса на Шталь повеяло могильным холодом.
- Что ты хочешь знать?
- Что произошло шесть лет назад, когда пропала Севина мать?
- Откуда мне знать, что произошло?! Они нашли меня только через три дня, Сева ведь не знал ни телефона, ни адреса. Спросили, есть ли у меня племянник, дали его описание... - Гречухин шумно откашлялся. - Сказали, парнишка в невменяемом состоянии голяком бродил возле путей. Дали поговорить с ним по телефону, и тут я, конечно, засомневался. Голос был его, но то, как он разговаривал... Я, вначале, даже решил, что это какой-то... но я все же приехал, - в голосе Аркадия Алексеевича отчетливо проскользнула гордость за самого себя. - Оказалось, действительно Севка. Но как он стал нормальным... этого я до сих пор не могу понять.
Он не был ненормальным, ты, старый осел! Он просто был болен!
- Вы сказали, он голый бродил возле путей?
- Да. Ни вещей, ни документов - ничего! Вероятней всего, их ограбили, и Севку выбросили из поезда. Представления не имею, что случилось с Валей. Вряд ли она еще жива.
- Значит, он был один?
- Разумеется, он был один! Я забрал его и уехал. Мне некогда было все выяснять, у меня бизнес стоял. Насколько мне известно, расследование ни к чему не привело - что я мог сделать?! Я сказал тебе достаточно. Не вздумай позвонить снова!
Эша бросила телефон на подушку, перевернулась на спину и уставилась в потолок. Что же такого случилось в июле шесть лет назад? Это определенно был точный срок, потому что именно тогда Сева изменился. Двенадцатилетний мальчик, бродивший вдоль путей без одежды, совсем один... Его ограбили и бросили? Привезли и бросили...
Привезли откуда?
- Я пойду ужинать! - свирепо сказала Шталь лежащему на подушке телефону. - А потом пойду погулять! Или может, наоборот. С меня на сегодня хватит загадок! И странностей хватит! За один день я их получила больше, чем за все время работы на Георгича! Я в этом институте статистики сетевязания чувствую себя, как Алиса в кроличьей норе! Говорящие и их собеседники хороши в небольших дозах! Мне вполне хватает самой себя! К тому же, теперь еще Поля собирается в Шаю на постоянное местожительствование! Я не смогу врать, когда мне вздумается! Это кошмар! А если она устроится в мою контору?! Конечно, ее возьмут - такой крутой детектор лжи! Все их камешки по сравнению с ней - тьфу!
От хризолита немедленно пошли негативные эмоции - ему явно не понравились ни тон, ни определение "тьфу!" Шталь сердито сдернула его с шеи и сунула под подушку, потом наклонилась, почти касаясь губами телефонного дисплея.
- Ты считаешь, что я должна куда-то позвонить?! Считаешь?! А?!