- Мистер Брок, - с укором в голосе обратилась мисс Гринвуд к тому, кто столь искусно выдавал себя за кассира, - не будете же вы в такой день требовать у людей входные билеты!
Анвин вспомнил это имя, оно часто встречалось в рапортах Сайварта, - Теодор Брок. Он тоже приехал в город вместе с бродячим цирком Калигари в качестве метателя ножей и пребывал в должности одного из заместителей Хоффмана. Это именно его неудачный бросок много лет назад оставил Клео хромой. Он выплюнул сигарету им под ноги и процедил сквозь зубы:
- Смотрите-ка, да это же сама несравненная Клеопатра Гринвуд! Не иначе как явилась проведать старых друзей!
- Я здесь вовсе не для того, чтобы восстанавливать прежние отношения. Это просто небольшая прогулка с моим новым другом, кажется, несколько меня опередившим. - И она бросила на Анвина игриво-сердитый взгляд.
- Вот поэтому вам и нужен входной билет. Это стоит денег - полюбоваться на уродцев. - Он улыбнулся. - Вы же сами это знаете, Клео. Как ваша нога? По-прежнему болит в дождливую погоду?
Она придвинулась ближе к его оконцу.
- Мой гость - частный детектив из Агентства, - строго пояснила она. - И пришли мы сюда по делу, расследуемому им в данный момент. Я думаю, мне удастся убедить его не замечать кое-чего, пока мы будем гулять по парку, но для этого вам следует быть вежливым.
- Из Агентства? - переспросил Брок. - Но шляпа-то у него неправильная!
Мисс Гринвуд подняла руку и прикрыла ладонью губы. Отгородившись таким образом от Анвина, она что-то сказала Броку шепотом на ухо. Тот наклонился вперед, потом отпрянул, размахивая ножом и дико вращая глазами. Что она ему сказала, Анвин не расслышал. А Брок между тем прикрыл глаза, опустив дрожащие веки. Кинжал выпал у него из пальцев и вонзился в подоконник; голова Брока с тяжким стуком склонилась рядом с ним. Метатель ножей уснул.
Мисс Гринвуд оглянулась по сторонам, потом закрыла оконце кассы.
- Пошли, быстро! - скомандовала она.
Они направились по дорожкам, усеянным битыми бутылками, сломанными игрушками, перьями, театральными афишами. Сооруженные много лет назад и расположенные по обе стороны центральной аллеи, павильоны парка имели вид гигантских животных, точнее, их голов с разинутыми пастями, через которые открывался доступ к экспонатам, выставленным под сводами их черепов. Рыло свиньи служило тоннелем, ведущим в зловонную темноту, глаза рыбы выступали в роли выпирающих наружу окон, клыки кошки являли собой сталактиты.
Они миновали эти павильоны и вышли к узкому тротуару, сбитому из досок, уложенных на шлакобетонные блоки. Мисс Гринвуд возглавила шествие, Анвин следовал за ней.
- Что вы сделали с Броком?
- Я велела ему спать, - ответила она.
В своих рапортах Сайварт не раз намекал на то, что Клео Гринвуд обладает некоторыми странными способностями, доведенными до совершенства за годы работы в странствующем цирке. Анвин тогда решил, что детектив просто чудит, фантазирует или даже прибегает к поэтическим преувеличениям ("Воистину, - написал он однажды, - эта леди - совершенно сногсшибательная женщина!"), так что Анвин убрал все подобные характеристики. По всей видимости, он был не прав, когда это делал.
Они сошли с тротуара и пошли вдоль ларьков и шатров. Под сводами каждого из них был оборудован тир. Там на ржавых подставках сидели механические утки, все в дырках от настоящих пуль. Дождь барабанил по брошенным тележкам для продажи поп-корна и неподвижно застывшим каруселям, отбивая свою меланхоличную мелодию.
- Господи, как же это отличается от парка развлечений, с которым я когда-то приехала, - заметила мисс Гринвуд.
Это было истинной правдой: шестнадцать лет назад Анвин видел шумную и веселую кавалькаду красных, оранжевых и желтых грузовичков, проехавших через его район в направлении ярмарочной площади, где с тех пор и располагается луна-парк. Западный мост в то утро был закрыт для муниципального транспорта, чтобы не чинить помех проходу через него слонов. В газетах тогда часто встречались фотографии животных, вставших на дыбы на потеху публике. Весь город украшали афиши, обещавшие непривычные и хватающие за душу развлечения: Николаи, читающий мысли, великанша Хильдегард, "Тот, кто все помнит". Но более всего посетителей луна-парка привлекал чревовещатель Енох Хоффман.
Анвин никогда не видел его выступлений, но много слышал про них еще в те времена. "Человек с тысячей и одним голосом" являл собой необычное зрелище - никогда не носил ни колпаков, ни шляп, предпочитая одеваться в мешковатый, плохо сидящий на нем серый костюм и засучивать рукава пиджака. Выступая на сцене со своими номерами, он всегда небрежно отставлял в сторону мизинец; он быстро завоевал огромную популярность, причем его фокусы и иллюзионистские номера реализовывались как бы независимо от него самого, его магия словно бы проявляла себя совершенно самостоятельно. Те, кто видел его выступления, в один голос утверждали, что это нечто совершенно небывалое и невообразимое: по сцене разгуливали призраки, животные и неодушевленные предметы разговаривали со зрителями голосами знакомых им людей - родственников и друзей, живых и уже умерших. И этим призракам были известны самые заветные тайны и секреты, и многие из публики при их разглашении падали в обморок.
- Прием, только что примененный мной к Броку, известен мне с тех времен, когда я здесь работала, - пояснила мисс Гринвуд. - У нас с Енохом был отдельный номер. Гипноз, предсказание судьбы - нечто в этом роде. Конечно, все здесь теперь переменилось. А эти бренные останки отнюдь не могут служить местом развлечения.
Руины луна-парка Калигари неоднократно упоминались во многих рапортах, которые годами подшивал Анвин. Все бывшие работнички этого заведения оставались рассадником гнусных интриг, являлись порождением криминального прошлого; здесь обосновались отъявленные негодяи, заговорщики и воры - такими тут были все и каждый. Без них Хоффману никогда не удалось бы захватить власть в здешнем уголовном мире. Анвин заметил, что они внимательно наблюдают за ними с момента, когда они с мисс Гринвуд миновали билетную кассу. Эти люди-призраки стояли в своих обтрепанных пальто под навесами крыш игровых павильонов или прятались в тени заброшенных конюшен, готовили себе на открытом огне завтрак - мрачно скалящиеся бывшие униформисты, озлобившиеся клоуны, страдающие от артрита акробаты. Одни о чем-то разговаривали между собой шепотом, другие гоготали или разгуливали поодиночке, сплевывая на ходу. Анвин чувствовал запах жарящихся сосисок и видел дым, тонкими струйками поднимающийся от них в пропитанный дождем воздух.
- Все они ненавидят Агентство, - пояснила мисс Гринвуд. - Но со мной вы в безопасности, пока я не изменю отношение к вам.
Она даже не озаботилась как-то замаскировать эту угрозу - сейчас она была хозяйкой положения, проводником Анвина и его надсмотрщиком. В этом логове преступников Хоффман рекрутировал всех своих агентов и убийц, поэтому здесь предоставляемое ею прикрытие трудно было переоценить. Сколько негодяев из бывших служащих парка было взято под стражу благодаря усилиям Агентства? Больше, чем можно было бы предположить. Он стиснул зубы и постарался, чтобы в голосе не прозвучали горькие нотки.
- Эта история, что вы мне рассказали, про открытые окна и розы. Вы же с самого начала знали, в чем тут дело.
- Я не одна такая, кто прибегает ко всяким уловкам, детектив Анвин. Мне же нужно было увидеться с Эдом Намеком, вы не забыли?
- Но вы намеревались заманить меня в клуб "Кот и тоник".
- Мне нужен был кто-то способный стать там моими глазами.
- И что я должен был там увидеть?
- Ну, всякие странные вещи, - уклончиво ответила она. - Начальный этап весьма масштабного и страшного преступления. Мог повстречаться и сам Хоффман.
- В придачу к убийству.
Мисс Гринвуд на секунду потеряла равновесие, и Анвин подхватил ее под локоть и помог устоять на ногах. Она подогнула больную ногу.
- О чем это вы? - переспросила она.
- Сэмюела Пита. Братишки Рук застрелили его.
Она отвернулась.
- Это ужасно. Не поймите меня неправильно. Сэм всегда был просто чучелом, напыщенным ничтожеством. К тому же он знал, чем рискует. Но тут он был совершенно ни при чем, если уж совсем откровенно. Должно быть, правила игры изменились.
- А в ней есть какие-то правила?
- Агентство не единственная организация, требующая от своих сотрудников строгой дисциплины, детектив Анвин. А теперь расскажите, что еще произошло вчера ночью.
- Вы спели пару песен, - напомнил Анвин.
Она остановилась и повернулась к нему так, что лица их под зонтиком сблизились чуть ли не вплотную.
- Вы ведете себя как детектив, - заметила она. - А вы только-только начали мне нравиться.
Целая свора циркового отребья следовала за ними, укрываясь теперь за углом павильона кривых зеркал. Их было с дюжину, а может, и меньше, но искаженные отражения в зеркалах создавали иллюзию толпы. Они стояли, скрестив руки на груди, и настороженно наблюдали.
- И что бы вы хотели узнать? - спросил Анвин.
- Для начала - что вы здесь делаете.
- Хочу увидеться с братьями Рук.
- Не существует, по крайней мере в живых, того, кто хотел бы увидеться с братьями Рук, детектив Анвин. Они были милыми ребятишками, когда прибыли сюда вместе с парком развлечений. Но тогда они еще были сиамскими близнецами. После того как Енох заплатил за операцию и их разделили, они научились ходить каждый по отдельности, но это их обоих во многом изменило.
- Что вы имеете в виду?
- Они что-то утратили, - ответила мисс Гринвуд. - Не знаю, как это назвать. "Совесть" - не совсем то слово. Некоторые люди проявляют жестокость, но братья Рук - это сама жестокость, воплощение жестокости, они звери, монстры. И они никогда не спят.
- Никогда?
- Во всяком случае, за последние семнадцать лет они не спали ни минуты.
Анвин решил, что это кое-что может объяснить, но не совсем понимал, что именно.
- Вы тоже уже долгое время не спали, - осторожно заметил он.
- Это совсем другое дело. Братья Рук не более чем орудия в руках их хозяина. А теперь все же расскажите, что произошло вчера ночью.
По-своему расценив его замешательство, она повернулась и махнула рукой бывшим циркачам, стоявшим возле павильона розыгрышей. Те выдвинулись на несколько шагов вперед, и кривые зеркала многократно повторили их маневр. Сайварт, возможно, придумал бы выход из такого положения, но Анвину это было не под силу.
- Хорошо, я расскажу вам, что видел, - стараясь не выдавать своего волнения, сказал он, и она снова махнула рукой, давая банде сигнал подождать.
Анвин описал ей игорный зал, столы, будильники, ее собственное выступление, каким-то образом привлекшее лунатиков на эту вечеринку. Рассказал, как близнецы наблюдали за всей операцией и как уборщик играл на аккордеоне, аккомпанируя ей.
Все это ее страшно заинтересовало, но у него возникла уверенность, что она пытается уяснить нечто другое.
- Я хочу, чтобы между нами была полная ясность, - заявила она. - Я, вероятно, кажусь вам чем-то вроде бандитки и убийцы. А правда заключается в том, что я вернулась в ваш город, чтобы помочь одному человеку. Вы ошибались, когда обвиняли меня в том, что я раскрыла вашему другу правду касательно "Старейшего убитого человека". Дело в том, что это была моя дочь.
Анвину не пришлось долго вспоминать содержимое досье Клеопатры Гринвуд, хранящееся в Агентстве, чтобы осознать, что там нет ни слова ни о какой дочери. Либо мисс Гринвуд лжет, либо только что открыла Анвину нечто, до чего Сайварт так и не докопался.
- Боюсь, она попала в какую-то беду, - продолжала мисс Гринвуд. - Она выросла очень похожей на меня - вот в чем главная проблема.
- Вы полагаете, что она каким-то образом вовлечена в планы Хоффмана, да?
Она оглянулась через плечо, дабы убедиться, что бывшие коллеги ее не слышат, потом тихо сказала:
- Я помогу вам остановить его.
- Мисс Гринвуд, я вовсе не собираюсь останавливать Еноха Хоффмана.
На ее лице вновь проявилась снедавшая ее усталость. Со стороны гавани налетел сильный порыв насыщенного запахами моря ветра с дождем, и она прищурилась.
- А вам не приходило в голову, что Трэвис к настоящему времени уже мертв? - спросила она, повышая голос, чтобы перекричать усилившийся ветер. - Единственный для вас выход из создавшегося положения - сделать то, что он не сумел.
Звук, похожий на гром, заставил их обернуться. Это было громыхание огромной тяжелой колымаги по разбитой, ухабистой дороге. Анвин попытался разглядеть ее, но ряд рваных палаток и тентов загораживал обзор. Циркачи-расстриги уже подходили ближе к ним. Даже при том что отражение этого сброда осталось в зеркалах далеко позади, их было очень много.
- Сайварт был слишком глуп, чтобы понять, что проиграл, - вздохнула мисс Гринвуд. - Не допустите такой же ошибки.
Анвин сложил зонтик и бросился бежать. В следующий момент толпа отпетых весельчаков оказалась всего в нескольких шагах от него; они кричали и вопили, наслаждаясь погоней под проливным дождем. Анвин подбежал к ближайшей палатке и юркнул внутрь. Здесь сильно пахло плесенью, через дыры в брезенте внутрь заливалась дождевая вода. Он пробежал к задней стенке и ударил по ней зонтиком, проткнув ткань, потом еще одним ударом разорвал полотнище до самой земли.
А сзади к нему по дороге уже приближался паровой грузовик братьев Рук. Он раскачивался на ухабах и проваливался в рытвины, выбрасывая из своей трубы клубы черного дыма, а его фары пронзали пропитанный дождем воздух двумя лучами желтого света. Анвин пробежал вдоль стены палатки, а грузовик тем временем замедлил ход, чтобы совершить поворот. Анвин вскочил на его задний бампер, открыл зонтик и пристроил его над головой. Свободной рукой он держался за дверцу грузовика.
А позади него мисс Гринвуд осталась стоять посредине дорожки вместе с бывшими коллегами. Ее красный дождевик ярким пятном выделялся в толпе обтрепанных и оборванных людей. Она наблюдала за ним, пока грузовик снова не свернул, миновав ряд заброшенных сценических площадок, и не направился к самому центру парка "Дальше некуда".
Первое столкновение детектива Сайварта с парком развлечений и бродячим цирком Калигари случилось вскоре после прибытия парка в город, за несколько месяцев до начала событий, связанных с "Делом о старейшем убитом человеке". В рапортах, поступавших в то врем в Агентство, указывалось, что глава шайки может представлять угрозу безопасности города. Он давно уже числился в розыске более чем в дюжине городов за разнообразные преступления, от грабежа до контрабанды, от шантажа до подделки документов. Поговаривали, что даже имя у него краденое - он позаимствовал его у своего предшественника в криминальном бизнесе, к тому времени бесславно сошедшего со сцены.
Сайварт был одним из тех, кому поручили сбор информации и расследование этого дела. Придя в луна-парк, он предпринял неторопливую прогулку по его центральной аллее, а потом забрался в один из павильонов в отдаленном углу ярмарочной площади. Там сидела огромная женщина - ростом футов восемь. Склонившись над столом, она отмеряла и смешивала отвратительно пахнувшие порошки, черпая их из бочонков и коробок.
Им бы следовало подобрать этой бабе помещение побольше, - писал потом Сайварт в своем рапорте. Хильдегард, а именно так и прозывали великаншу, как он выяснил, отвечала за пиротехнические номера труппы. - Мы легко сошлись с ней, прямо как старые приятели, и через некоторое время уже сидели и выпивали. Ну, сказать "выпивали" было бы не совсем правильно, потому что она осушила мою фляжку одним глотком. Я отправился отыскивать что-нибудь еще и в итоге притащил бочонок чего-то очень экзотического, заплатив за него деньгами Агентства - за что последнему отдельное большое спасибо. Если уж приходится пить на работе, платить за это я не намерен.
Они просидели вдвоем несколько часов. Хильдегард, кажется, отлично знала, что ему нужно и каковы его задачи, и охотно рассказывала о своих ролях в бродячем цирке, о городах, посещаемых в ходе гастролей. Пока они беседовали, она продолжала составлять свои смеси из черного пороха, засыпать их в корпуса ракет и вставлять капсюли-детонаторы. Когда Сайварт слишком уж настырно начал совать нос в ее дела, она просто оттолкнула его своей огромной ручищей.
Самая милая девушка из всех, с кем я беседовал в последние месяцы, - писал Сайварт. - С ней все в порядке, она не в курсе здешних темных делишек.
И только когда Сайварт подвел разговор к самому Калигари, великанша начала проявлять признаки неудовольствия и скрытничать. Бочонок со спиртным уже почти опустел, так что ему пришлось попробовать более прямой подход. Правда ли то, что парк и цирк служат убежищем для всяких уголовников и преступников? И что именно на Калигари лежит ответственность за все коррупционные и прочие скандалы во всех местах, где он появлялся?
Великанша молчала. Она снова занялась своей работой, полностью его игнорируя.
Тогда я взял сигару, откусил ее кончик и поднес к ней зажигалку. Но прежде чем я успел крутануть колесико, она обхватила мою руку своей ладонью, сжав ее в кулак. Я предъявил ей мою самую любезную улыбку и сказал: "Я вполне понимаю, что тебе не хочется об этом говорить, мой ангел. Тогда, может быть, мне самому побеседовать с этим человеком?"
Хотя рапорт Сайварта, описывавший это расследование, не был напрямую связан ни с каким конкретным делом, он имел важное значение как единственный документальный отчет о встрече детектива с Калигари. Владелец парка сидел в палатке, где располагалась конюшня для слонов. По описанию Сайварта, это был юркий седобородый мужчина в старом, сильно тронутом молью костюме, с голубыми глазками, прятавшимися за круглыми стеклами очков в тонкой металлической оправе. Он сообщил Сайварту, что тот явился как раз вовремя, чтобы помочь с уборкой.
Маленькая девочка - лет семи - вручила Сайварту швабру и сказала: "Они любят, когда им чешут за ушами".
Далее в рапорте говорилось:
По всей видимости, Калигари и его юная помощница сами выполняют тут всю грязную работу, убирая почти ежедневно. Это вряд ли назовешь приятным развлечением, да и разит от тебя после этого отнюдь не благовониями. Если вы когда-нибудь заметите, что я в скверном настроении, дорогой мой клерк, напомните мне, что я всегда могу поступить на работу в цирк.
- Уши! - еще раз напомнила мне девочка. Я тер с мылом спину этого огромного малого, а девочка держала стремянку, чтобы я не свалился, что было очень мило с ее стороны, поскольку у меня в брюхе так и переливалось спиртное.
- Ага, помню, - сказал я ей. - Уши.
Мы все время разговаривали, все трое, и Калигари успел скормить мне пару-тройку порций всякого вздора. Сообщил, что особенно внимательно заботится о слонах, потому что сны у них прозрачные как хрусталь.
Это вызвало у меня смех.
- И что вы с ними делаете? - спросил я. - Отверзаете им веки и светите туда фонариком?
- Все, что я вам рассказываю, истинная правда, - ответил он. - И все, что вы видите, такое же реальное, как вы сами.