- Но товарищ генерал! Командование официально объявило, что каждый имеет право раз в месяц отправить домой посылку весом до двенадцати килограмм.
- Никаких но! Тут я твое командование, понял лейтенант? - генерал замолчал, и довольно долго сидел, вперившись остановившимися глазами в шкаф со старинной посудой. Часть уникального сервиза была разбита, часть кем-то похищена. Генерал перенес взгляд на каминную полку, где недавно стояли старинные часы, кем-то уже взятые в качестве трофея. Лейтенант молча ждал дальнейших указаний. Генерал схватился за голову, будто от внезапного приступа мигрени и тихо стал говорить, словно ни к кому не обращаясь: - Грабежи, убийства штатских, повальное мародерство, трупы, трупы... Горы ненужных трупов. Зачем? На только что захваченный вокзал прибыло несколько эшелонов с гражданскими беженцами. Женщины, дети, старики… Они-то думали, что едут в свой тыл, а попали... Я опоздал, оказался там уже после прибытия немецкого поезда, и увидел лишь результаты. Все платформы вокзала, всё, сплошь завалено кучами чемоданов, распотрошенных узлов, баулов, повсюду одежонка, детские вещи, распоротые подушки. Все в лужах крови... Изнасилованные женщины, девушки, почти дети… трупы, трупы... И это наша армия? Армия унизила себя. Наш народ унизил себя, вот что самое страшное на этой войне…
Наконец генерал очнулся, поднял глаза на обалдевшего лейтенанта и, будто устыдившись, совсем другим голосом и тоном жестко произнес:
- Короче так, лейтенант: - за мародерство и пьянство, за моральное разложение расстрел на месте, читал приказ? Как проверите подвалы, об исполнении доложить.
- Есть проверить и доложить, товарищ генерал.
Когда лейтенант вернулся, командующий дивизией как раз собирался начать пить чай. Несмотря на войну, чай он всегда старался пить только из собственного стакана в ажурном серебряном подстаканнике.
- Ну? Все прочесали? - спросил генерал, прихлебывая из стакана.
- Так точно, товарищ генерал! Проверили.
- Чисто в подвалах?
- Да как посмотреть, товарищ генерал.
- Что такое? - на повышенной ноте переспросил генерал. Чувствовалось, что лейтенант его чем-то раздражал. - Докладывай, лейтенант.
- В подвале нашли какие-то бумаги, товарищ генерал. Много бумаг. Может пустить на топливо? А то с дровами тут у них…
- Что за бумаги?
- Не могу знать, товарищ генерал. Там по-ихнему всё. Пачки папок веревками перевязанные. Еще книги какие-то старые. Явно в спешке прятали.
- Прятали, говоришь? Эх, переводчика мы потеряли… Кто у нас тут сейчас немецкий знает?
- Командир связистов знает, товарищ генерал. Капитан Данилов. В совершенстве.
- Так что ж ты… почему он еще не здесь?
- Отдыхает он, товарищ генерал. Три дня не спал, все связь налаживал.
- Разбудить. И пусть проверит эти бумаги… много их там?
- Полон подвал, товарищ генерал. Если всё проверять…
- Да, это долго получится. Тогда так - пусть посмотрит самое главное, по верхам, ничего не развязывая, а потом отправим всё как есть в тыл, пусть там разбираются. Иная бумага, знаешь ли, на войне сильнее пушки стреляет.
* * *
1995 год.
- Здравствуйте, Евгений Иванович, - сказал посетитель, входя в шикарный кабинет бизнесмена.
- Добрый день, Вилен Николаевич. Проходите, присаживайтесь. Чай, кофе? Мои люди объяснили цель нашей встречи?
- Чашечку кофе, если вас не затруднит. А цель встречи не вполне ясна. Знаю только, что вы хотели со мной побеседовать.
- Понятно, - Евгений Иванович - шкафоподобный тридцати с чем-то летний мужчина, похожий на охранника переодетого в дорогой костюм, нажал кнопку и сказал: - Танечка, нам два кофе, а меня ни для кого нет, пока наш гость не уйдет… Так, - Евгений Иванович повернулся у своему гостю, - теперь никто мешать нам уже не будет. Дело вот в чем. Я тут на Грибанале купил здание под свой новый офис. Со всем содержимым купил, со всей обстановкой. Но какая к черту там обстановка? Старый хлам какой-то, позапрошлый век. Сам дом тоже старый, раньше там какой-то военный архив сидел, что ли... Ну, я и приказал сделать евроремонт, а весь хлам вывезти на свалку. Все бы хорошо, только среди моих людей один очкарик оказался, раньше работал в каком-то ученом институте. Нельзя, говорит, на свалку, там, говорит, важный архив, имеющий огромное историко-культурное значение. Вот я и решил, может - правда? Но наш очкарик в таких делах не больно-то петрит, поэтому и обратились к вам. Сам я все эти "сокровища" не видел, только фотки. Вот, - и Евгений Иванович показал несколько снимков запечатлевших пыльные связки папок аккуратно и педантично перевязанных добротной веревкой. - Вот адрес и пропуск для вас. Посмотрите, может и правда есть что ценное? И можно ли на аукцион выставить? Оцените тот уровень, с которого стоит начинать торги.
- Дело интересное, но, к сожалению, сейчас занят в университете. Может кто-нибудь из коллег…
- Погодите. Я же не даром. Такая сумма вас устроит? - и Евгений Иванович что-то написал карандашом на желтой бумажке стикера, и положил перед своим гостем.
- Все это очень заманчиво, - рассеянно сказал профессор, разглядывая желтую бумажку с несколькими цифрами и тремя буквами, - но время, время… Никто же его не вернет! Мало кто знает, что сегодня международный день пофигистов, ведь они его никогда не празднуют.
- Профессор, а не желаете ли прямо сейчас взглянуть на некоторые документы из этого архива? - С какой-то хитринкой в голосе спросил Евгений Иванович. В этот момент открылись двери, и длинноногая девица с внешностью фотомодели и в юбочке, даже не прикрывавшей ягодичные складки, вкатила сервировочный столик с двумя чашками эспрессо. - О, спасибо, Танечка. Молодец.
- Любопытно было бы взглянуть, - задумчиво выговорил профессор, провожая взглядом уходящую секретаршу хозяина кабинета.
- Вот это я сам достал из одной связки папок, что они принесли. Контрольный образец, так сказать. А там таких сотни.
С этими словами Евгений Иванович протянул гостю современный офисный файловый регистратор с многочисленными прозрачными пакетами вместо страниц - "файлами", содержащими в себе пожелтевшие листки с текстом, написанным красивыми готическими буквами.
- Да, материал интересный, - рассеянно произнес профессор, аккуратно перелистывая содержимое. - Пожалуй, займусь, как только улажу дела в университете. Так во сколько вы оцениваете мои услуги?
- Я оценил ваше чувство юмора, профессор! - улыбнулся Евгений Иванович. Потом он взял стикер и нарисовал перед цифрами знак доллара.
* * *
Поставив последнюю табличку перед соответствующим ей черепом, Алексей Сергеевич отошел на шаг, и некоторое время созерцал получившуюся композицию. Потом закрыл стеллаж занавеской, вышел из темной кладовки и запер ее на ключ. Пора было ехать на вокзал - до отхода петербургского экспресса оставалось менее часа. Уже в эту полночь в клубе "Вечерний звон" его ждали поклонники танцевального танго.
28. Петербургское танго
Однажды в России появился новый вирус. Не компьютерный и не биологический. Эмоциональный. Сначала он отравил жителей двух столиц, а затем начал медленно, но верно расползаться по другим городам. Заболевшие этой хворью всюду таскают с собой туфли в мешочках, называют друг друга "тангеросами", а по ночам собираются на "милонги". Милонга, это такая тематическая вечеринка, где танцуют танго, играет музыка танго, и собираются фанаты танго. Ежедневно проводятся разные милонги, и любую из них можно посетить, дабы ознакомиться с танго поближе. К утру люди разбредаются по домам, чтобы переодеться в повседневные костюмы и слиться с безликой окружающей средой. На международных фестивалях и в российской тусовке можно встретить лица влиятельных чиновников, шефов фирм, известных бизнесменов, топ-менеджеров. От этой болезни не избавляет ни возраст, ни профессия, ни общественный статус, ни должность.
Мы сидели за столиком в одном тихом клубе, где проводилась такая вот милонга и потихоньку пили свои коктейли. Я заказал себе "b-52", а Лена - "Cosmopoliten". Играло танго. Несколько пар увлеченно танцевали в свободной от столиков части зала. Среди танцующих выделялся высокий седеющий господин, который показался смутно знакомым. Я молчал и рассеянно слушал свою собеседницу, ожидая, когда же она, наконец, доберется до сути. Было непонятно, что я вообще делаю в этом клубе.
- …Для меня петербургское танго более родное, - говорила она, следя взглядом за одной из танцующих пар. - Хочу сделать акцент именно на культуре, вернее, на ее многообразии и нынешней многогранности. В Питере разные школы, замечательные стили, более дружелюбная атмосфера. Люди здесь, на мой взгляд, более открыты, они чаще улыбаются, они танцуют душевно, с интересом. Все-таки, это по-настоящему здорово. А еще здесь можно все смешивать. Современная питерская культура и ее люди, хоть чуть-чуть мнящие себя интеллектуалами, просто невообразимо эклектичны. Жанры, течения, школы, субкультуры в конце концов. Они появлялись и развивались с течением времени постепенно, а сейчас мы имеем возможность выбирать что угодно из того, что уже создано или иметь все сразу. Человечество в своем истинном виде живет уже четверть миллиона лет, но только последние четыре тысячи имеют хоть какое-то значение. Что делали люди почти двести пятьдесят тысяч лет? Сначала они ютились в пещерах и у костерка, которого боялись и не понимали. Поклонялись тому, что сильнее, признавая силу и страшась ее. Это было не больше, чем объяснение, почему взошло солнце, это была тайна огромных нелетающих птиц, каменных людей и живых камней. Люди назвали их богами и демонами, их просили о защите, им молились о спасении. Со временем их число сократилось, а число людей выросло. Мир людей стал более умным, но не сделался более разумным. И бояться люди стали меньше. Они никогда не освободятся от непонятного, также и Вселенная никогда не перестанет быть для людей темной и опасной. Однако человечество может вернуться к состоянию первобытного страха, и современная ситуация этому весьма способствует. Никто не защитит людей, они обязаны сами заступиться за себя, и пока все остальное человечество живет при свете дня, мы живем во тьме ночи. Эта ночь борется с человечеством, и мы защищаем ее от чужих глаз, чтобы другие могли жить в обычном мире.
- М-м-м-м…- неопределенно промычал я. Сказанное Леной не доходило до моего сознания и воспринималось как бессвязный набор слов.
- Что?
- Не совсем понятно, если ночь борется с человечеством, то от кого вы ее защищаете? Какие другие могли жить?
- Другие - это другие. Это раньше люди защищались от них, но теперь роли поменялись. Поэтому необходимы вот такие регулировщики реальности. Модераторы, способные в нужный момент внести необходимые правки.
Сейчас она была в черной помаде и ярко-белом парике.
- А какие коррективы и почему их надо вносить? - не утерпел я с очередными вопросами.
- Мы…
- Вы - это кто? - не выдержал я и снова перебил свою собеседницу.
- Мы - это мы. Я же сказала, модераторы реальности. Мы всеми силами стремимся затормозить ряд губительных для цивилизации процессов. Всем очень легко придираться к чужим ошибкам. Хаять тупую и некрасивую социальную рекламу, изрекать злые шутки над теми, кто болен и обижен, бить слабого и травить наивного. Право на это никто никогда не отберет. Право на это нам дает собственное мнение, вернее - самомнение, и свобода его выражения. Жаль только, что все чаще за собственным мнением не стоит ничего, кроме этого самомнения. У меня на такое простой ответ - можешь сделать лучше - делай. Нет? Пшел вон и не звезди. Человек, у которого все хорошо, не будет самоутверждаться за счет другого, не будет насмехаться над больными и слабыми.
- А ты сама? - спросил я. Похоже, мы ушли от темы.
- А что я? - риторически переспросила Лена. - В рамках того, чем я занимаюсь, стараюсь делать лучше. Просто иногда создается впечатление, что у всех все настолько хреново, что развивается тотальная слепота.
- Это у них не хреново, или они думают, что хреново и отсюда слепота?
- Думают, что хреново. Они просто не видели тех, кому плохо на самом деле. Возможно, очень часто у каждого из таких людей его собственный пупок и есть центр вселенной.
- Перл, однако.
- Да ну, какой там перл, - отмахнулась Лена.
- Тебе надо писать колонки в какую-нибудь газету для пенсионеров.
- Я давно ждала, что кто-нибудь скажет нечто подобное, и очень расстроена, что им оказался именно ты. Понимаешь, одной из наиболее важных наших функций является сбор, обработка и консолидация информации об артефактах, находящихся вне нашего распоряжения или наблюдаемых нами вне нашей сферы влияния. Еще давно было установлено, что в случае утечки секретной информации лучший способ исправить ситуацию - дискредитация первоисточника путем распространения плохо написанных текстов на ту же тему. Если этот вариант проваливается, удаляется сам носитель информации. Понятно?
- Не вполне. Может, объяснишь?
- Что тут объяснять. Я и те самые люди, с которыми ты отдыхал в пансионате, мы делаем эту тяжелую, но важную работу. Звучит немного пафосно, зато верно. А ты думал что, перед тобой агентство киллеров на отдыхе? Корпоративка обычных наемных убийц?
- Честно говоря - да, - немного растерянно признался я.
- Фу, как пошло. А после того, как ты очертил вокруг себя круг мелом, они поняли, что ты свой и трогать тебя не надо. Своего рода, пароль. Вначале-то они приняли тебя за какого-то бандитского шпиона, подосланного криминальными структурами.
- Минуточку… а… а как же Голубика? Это же она передала мне тот мел.
- Ты о чем?
- Тогда, в пансионате. В первое же утро захотелось вдруг прогуляться…
И я рассказал всю историю своего знакомства с Голубикой. Все рассказал, со всеми подробностями.
- Вот зараза, - засмеялась Лена. - Нет, Танька - это что-то! Ее, кстати, Таней зовут, она подруга моя, тоже из нашей команды. Отдыхает там диким образом в палатке или на маяке, обожает экстремальный туризм. Она без памяти от всякой мистики и фэнтези, поэтому очень любит дурить головы мужикам. И так ловко у нее все получается, что даже ты повелся. Она вообще странная девка, ее трудно найти, мы последний раз виделись только прошлым летом. Вообще исключительно летом видимся, а в другое время лишь переписываемся иногда.
- Да, но она же меня спасла! Я сломал ногу, а она одними только пустыми руками вылечила!
- Уверен, что сломал? У тебя был, наверное, легкий вывих или растяжение, а Татьяна, да, очень хороший мануальный терапевт. Может и боль снять, и отек согнать. Все-таки мы что-то умеем, кое-что знаем, не зря же столько лет делаем свое дело. Ей надо было просто встретить тебя после прибытия, и передать пароль.
- А этот пароль… - не понял я, - ты сама не могла мне передать?
- Каким образом? Я его тогда даже не знала.
- Какие сложности. Для чего столько всего понакручено? Как в плохом шпионском детективе, честное слово. Не проще было бы все объяснить, сказать на словах?
- Что сделано - то сделано, о чем теперь говорить?
- Верно, черт побери… да, а этот ее шрам?
- Да, есть такой шрам, и что? Она прыжками в воду увлекалась, вот и прыгнула как-то в незнакомом месте, что, кстати, строжайше запрещено по технике безопасности. Знала только, что там хорошая глубина, а то, что там торчат какие-то железяки, понятия не имела. Вот и распорола себя от уха и до пятки. Ее тогда один моряк спас, чудом успел вытащить. Травма оказалась просто глубокой царапиной, ее даже зашивать не стали. Таньке повезло - прыгни она чуть в сторону и все, пропоролась бы насмерть.
- Это ты видела, или она рассказала?
- Рассказала, конечно, как я могла видеть? Мы тогда и знакомы-то не были, когда все произошло.
- А нерпа?
- Какая еще нерпа? - судя по удивленному тону, Лена меня действительно не поняла. На сей раз, удивляться пришлось ей.
Я рассказал о встрече с нерпой во время своего купания.
- Так ты что, - издевательски спросила Лена, - действительно решил, что Танька превратилась в тюлениху? И ушла в пучину морскую?
- Ну… как тебе сказать… Я тогда совершенно серьезно подумал, что она такая русалка, или кто-то типа того. На русальную неделю приняла человеческий облик, а в другое время выглядит как нерпа. Ты можешь смеяться, но там, на острове, все это воспринимается совсем не так, как на вечеринке в питерском клубе.
- Вот именно поэтому тебе и передали эту лабуду с мелом. Чтобы повелся на необычность ситуации. Ты увидел какого-то тюленя с полосой вдоль тела, и сразу же решил, что это такой оборотень. Не усомнился даже! Надо было, чтобы был не просто какой-то там человек, а способный поверить в чудо, и то, настоящее чудо, не показалось бы чем-то таким уж невозможным. Что-то я корявыми фразами заговорила, а всё из-за тебя, видимо.
Я опять ничего не понял. Видимо, сказывалось обилие впечатлений последнего времени.
- Какое еще чудо? А с какого бодуна пароль надо было обязательно передавать человеку, способному поверить в чудо?
- Чтобы проникся.
- Но, к сожалению, я провалил это твое "задание", - грустно сказал я.
- В смысле - провалил?
- Ну, как же. Я ведь так и не выяснил, что там был за маньяк.
- То есть, как это - не выяснил? Эти твои вечные шуточки иногда выводят меня из себя. Бесят просто. Впрочем, ладно, - будто о чем-то вспомнила моя подруга. - Пора тебя кое с кем познакомить.
Как раз в этот момент к нашему столику подошел один из "тангеросов".
- Добрый вечер. Разрешите? - спросил высокий, немолодой уже человек с чисто выбритым лицом и седеющими волосами, стрижеными под ежик, которого я уже краем глаза замечал среди танцующих. Я вздрогнул, когда увидел этого человека вблизи. Его дымчатые очки "слезками" блестели металлической оправой.
- Извините, но вы похожи на одного моего знакомого, - невольно сорвалось у меня.
- Естественно. Человек обычно сам на себя бывает похож. Это такой закон природы, знаете ли.
- Погодите… это - вы?