Но у меня не было записки. Болтун Ирвин оказался прав: маньяк выманивал своих жертв записками. После чего устраивал чёрно-бело-чёрную "икоту", подкрадывался и убивал. Впрочем, ничего бы не изменилось, если бы о записках было известно раньше. Разве что тактику "бродить в одиночестве и выманивать" заменили бы на "бродить в толпе" - с тем же результатом.
Завтра вся станция узнает правду, которая изменит их навсегда - ещё больше, чем бунт "бэшек". Будет референдум, неприкосновенные законы падут, и мы вернёмся к сумрачным порядкам, царившим до 38-го года. Последствия этого события предсказать невозможно. Время пойдёт вспять, и прошлое, о котором благополучно было забыто, предстанет во всей своей мерзости. Люди станут чужими друг другу, а логосы и камиллы превратятся в соглядатаев. Зато маньяк будет пойман, и больше никто не умрёт… По крайне мере, от его рук.
Что он скажет, когда его поймают? Захохочет безумно? Или назовёт себя "героем, спасающим человечество"? Что бы с ним ни сделали потом, это не вернёт умерших и не успокоит живых, запертых на станции. Через два года, когда откроется СубПорт, уходящий корабль будет набит под завязку, и "Тильда-1" лишится репутации благополучной станции…
Растревоженное воображение нарисовало апокалипсическую картину: люди покидают "осквернённый" дом, и остаюсь я один. Прогулка по ночным коридорам поддерживала эту болезненную фантазию. Тишина, пустота, неяркий свет. Несколько раз мне попадались люди, но все они были ремонтниками - проходили мимо, спешили по своим делам. Маньяка среди них не было - всех, кто работал в вечернюю и ночную смену, проверили в первую очередь. "Вот так оно и будет", - сказал я себе. - "Будешь видеть в каждом человеке потенциального врага".
Я шёл куда глаза глядят, на перекрёстках выбирал дорогу наобум, однако ноги привели меня в Лифтовую зону. Она была наполнена светом, и казалось, буквально через минуту сюда хлынет толпа людей. Но тишину нарушал только стук моего сердца, плеск фонтана да нежное стрекотание датчиков КТРД - словно кузнечики на летнем лугу. До конца вечерней смены оставалось два часа, и вряд ли кто-нибудь сюда заглянет.
Проходя мимо столовой, я вспомнил своё "озарение". Здесь я узнал об убийце "из прошлого", здесь же впервые по-настоящему осознал, как мало значу. Однако самым важным помещением была игровая. Здесь я "сбросил шкурку". Здесь мне вернули право чувствовать стыд и смущение.
Стоило зайти, как в глаза ударил яркий свет.
- Не надо, оставь, как было, - попросил я, и камилл послушно вернул мягкий сумрак.
- Спасибо!
Он не ответил. Ученик? Возможно, его поставили сразу после загрузки базового эго, и он ещё не знает, как правильно коммуницировать. А может быть, чем-то занят и не может включить голос.
Я осмотрелся, вдохнул прохладный воздух с лёгким запахом соснового леса. Аналоговые столики, привлекшие моё внимание в первый раз, никуда не делись. Пожалуй, стоило изучить правила игры… И вдруг я ощутил движение за спиной.
- Напугал?
Резко обернувшись, я увидел стрекозиные очки и бледную кожу. Цзайчжи Саласар собственной персоной. Сторонник морали. Коллега Ирвина.
- Вы следили за мной? - спросил я.
К моему удовольствию, он смутился - похоже, не ожидал прямого вопроса.
- Я бы не стал это так называть! Я увидел, как ты сюда зашёл, и решил полюбопытствовать. Время-то позднее! Тебя камрад Кетаки сюда отправила? Или ты что-то забыл?
Хорошо хоть не заподозрил, что я готовлю побег!
- Я просто гуляю, - ответил я и постарался, чтобы прозвучало невинно - всё-таки в полночь "просто" не гуляют.
- Я тоже! - откликнулся Саласар. - Бессонница.
- И что говорят врачи?
Он продолжал стоять в дверях, демонстративно загораживая проход, поэтому я присел на крайний столик - разговор предстоял долгий, и у меня не было ни малейшего желания стоять перед ним навытяжку.
Два независимых журналиста на сектор - это многовато. Им приходится из кожи лезть, чтобы добывать свежий материал, конкурируя со школьными, профсоюзными и научными командами, не говоря уж про передачи от камиллов и логосов. А ещё есть журналисты в других секторах и обязательные выпуски официальных новостей.
При таком раскладе, если Ирвин взял себе тему "хорошего андроида", его противнику ничего не оставалось, кроме как изображать нового секретаря Главы в самых чёрных красках. Но негатив на станциях не в чести: шахтёры, вахтовики со станций терраформирования и операторы с производства хотят после рабочей смены услышать что-нибудь хорошее. Значит, Саласар должен постараться, чтобы развить свою линию и при этом обойтись без нагнетаний.
Разумеется, он следил за мной, и это - интервью, без договорённости, фактически нелегальное. И чтобы получить мои ответы, ему придётся дать что-нибудь взамен.
- Врачи ничего не говорят, - притворно вздохнул он, снял феску и погладил безволосую макушку, покрытую тонкой сеточкой шрамов. - Когда меня восстанавливали, метод профессора Хофнера считался экспериментальным. Особенно для тканей мозга. Использовали то, что было. Я вообще мог остаться слепым!
- Вам повезло! - отметил я. - Но теперь-то можно всё исправить!
- Наверное. Но я сомневаюсь, что заслужил право на такую операцию. Правда, не спится мне по другой причине.
- По какой же?
- А разве ты не понимаешь? - удивился он. - Ты же умный, как все говорят. Обязан понимать!
- Не такой уж я и умный, - возразил я, утомлённый абсурдностью нашей беседы. - Объясните, пожалуйста!
- Ну конечно, - кивнул он. - Не такой! Всё дело в правде. Я догадался, зачем тебя прислали к нам. Я знаю, кто ты!
В стёклах очков отражалось моё искажённое лицо. Я не видел глаз собеседника, и потому создавалось ощущение, что разговариваю с роботом.
- И кто я?
- Хватит притворяться! - закричал Саласар, делая шаг ко мне. - Ты - человек!
Словно по команде свет в игровом зале начал пульсировать. Яркая вспышка, превратившая все окружающие предметы в черновой набросок, сменилась тьмой, которая через секунду взорвалась миллиардом фотонов, и опять стала тьмой, и вновь - светом.
Я резко выпрямился, готовясь к нападению, но Саласар был удивлён не меньше меня. Его искусственные глаза, защищённые стрекозиными очками, гораздо хуже переносили световую икоту. Он закрыл лицо руками, ссутулился - и рухнул на пол. "Припадок?" - была моя первая мысль.
Ничего подобного - сквозь судорожную пульсацию проступили очертания человеческой фигуры. Я не мог разглядеть цвета комбинезона, не говоря уж про лицо. В левой руке незнакомец держал круглый предмет, похожий на фонарь, а в правой - что-то вроде палки. Увидев её, я облегчённо вздохнул. Наконец-то! Сейчас маньяк перешагнёт через журналиста и набросится на меня! Или нет, не набросится - прикажет "опустить голову". Это было бы весьма кстати!
Маньяк нагнулся, чтобы поставить "шар". Потом поднял "палку", поднёс её край к своему горлу, после чего дёрнулся. Я услышал "пффф!" - на лицо мне брызнули тёплые капли. Одна попала на губу, и я рефлекторно слизнул. Солёное. Кровь.
Тело повалилось на пол - прямо на Саласара.
Два трупа у моих ног. Их альтеры отметили время смерти с точностью до секунды. А я не успел включить "маяк" и тем более задействовать свой альтер. Андроид А-класса и два мёртвых - убитых! - человека. И никаких видеозаписей.
Время продолжало бежать, и моё сердце отмечало каждую потерянную секунду. Толком не осознавая, что делаю, но чувствуя абсолютную уверенность, что поступаю правильно, я поднял руку, нащупал кнопку пониже затылка и нажал.
"Не забывайте меня!"
…Но почему так не сделал Чарли? Если он хотел умереть, он мог всё сделать сам! Всего-то надо - поднять руку, нащупать кнопку и нажать. Или духа не хватило? А мне? Если бы я, по обыкновению, принялся рассуждать, взвешивая и подсчитывая плюсы и минусы, то наверняка бы нашёл повод сохранить себе жизнь. Чем дольше думаешь, тем слабее готовность. Проделать такое чужими руками гораздо проще: достаточно задать последовательность событий, которая начнётся с твоего обычного поступка, а закончится поступком кого-нибудь ещё. Многие люди, осознанно или подсознательно ищущие смерти, совершали этот же трюк.
А может быть, Саласар прав, и на самом деле я - человек? И поэтому постоянно сомневаюсь, на что-то надеюсь, во что-то верю? Никаких физических отличий нет, их можно обнаружить только на клеточном уровне. Впрочем, в своё время мы обошлись без лабораторных исследований: сопоставили факты, провели анализ, сообщили результат Проф-Хоффу. А он выдал нам "правду".
Саласар тоже искал её… Саласар - последняя жертва безумного убийцы. Или предпоследняя, если считать самоубийство. А я?!
Я не сразу осознал, что могу мыслить, что предполагало два варианта: либо я по-прежнему жив, либо после смерти мозга моё сознание перенесли в машинный носитель. Если последнее, то прямо сейчас должна начаться реструктуризация личности, и я перестану быть Рэем - стану записью с правом накопления информации.
Дикое желание вернуться в человеческое тело и остаться собой подбросило меня на постели - и я сел, да так резко, что в голове помутилось, и я упал обратно, сбросив простыню, которой был укрыт.
- Лежать! - насмешливо приказали мне. - Вот ведь торопыжка!
Глава Станции - её голос. Я медленно открыл глаза и увидел лицо Леди Кетаки, такое родное, такое знакомое! Такое красивое. Или это сон - последняя причуда умирающего разума? Простите, Леди Кетаки! Я умер за вас! Не забывайте меня!..
- Спасибо большое, но после такого я тебя точно не забуду! - рассмеялась она. - Давай, отдышись и поднимайся. Только осторожно.
Смущённый и послушный, словно маленький мальчик, я аккуратно спустил ноги и наконец сел. Огляделся. Глава Станции сидела на стуле у моей постели - у обычной медицинской койки, какие стоят в дежурных лазаретах возле лифтов.
На соседней койке лежал… Когда я увидел стрекозиные очки, то забыл о приказе "не спешить" и резко встал на ноги. Но в этот раз удержался. Саласар! Его грудь поднималась и опускалась. Голову журналиста обхватывал полушлем с прозрачной студенистой начинкой. Такие "умные компрессы" используются при повышенном давлении и лёгких травмах головы.
- Он жив, - пояснила Леди Кетаки, избавляя меня от сомнений. - Сотрясение.
- Странно, - пробормотал я, снова присаживаясь на койку. - Я думал, что он хотел насмерть… Что он не будет жалеть…
- А он и не жалел! У Цзайчжи Саласара замещено шестьдесят семь процентов тканей мозга. Поэтому и уцелел.
- Странно, - повторил я. - Мне он говорил, что ничего такого с ним не делали. Что когда его восстанавливали, матрицы Проф-Хоффа ещё не применяли.
- Ему виднее! Но скорее всего, он подразумевал, что ему не пересаживали те ткани, из которых сделан ты. У него предыдущее поколение, - Леди Кетаки поднялась, протянула мне руку. - Пошли завтракать, герой!
Столовая Лифтовой зоны не была заполнена и на треть. В отличие от первого раза, стены работали - я увидел медленно раскрывающиеся розы, усыпанные бриллиантами капель. Редкий сюжет! Похоже, всё дело в количестве посетителей. Обычно выбирали что-нибудь понейтральнее. Из-за неестественно увеличенных цветов люди выглядели словно представители сказочного "маленького народца".
Наше появление вызвало серию дежурных приветствий. Мы заняли столик в дальнем углу. Леди Кетаки набрала на экране меню свой заказ - и демонстративно отстранилась, предоставляя мне право выбора.
- Лучше вы, - попросил я. - Не могу я об этом думать.
- Хорошо, - она пробежалась пальцами по меню. - А о чём можешь?
Я решил действовать напрямую - и зашептал:
- Почему я жив? Кнопка не действует? Или действует, только если это будет делать кто-то другой?
- Иди, принеси нам завтрак, - велела Глава Станции. - Давай, давай!
Спорить с ней было бесполезно: второй Проф-Хофф! Я медленно двинулся в сторону буфета. В голове немного гудело, как бывает от недосыпа, но только и всего. Хотя приходилось внимательнее смотреть под ноги.
На стойке уже стоял поднос, заставленный порциями - на двоих.
- Вы плохо себя чувствуете? - поинтересовался заботливый камилл. - Вам нужна помощь?
- Справлюсь! - буркнул я, подхватывая еду.
Вообще-то заказанные блюда могли доставить к нашему столику через систему автоматической выдачи, которая действовала в столовой. Вот только андроид, пользующийся услугами камилла, выглядел бы как минимум странно. Особенно в окружении людей, которые не ленились встать и забрать свой завтрак.
Пока я нёс поднос, аккуратно переставляя ватные ноги, экраны, демонстрирующие меню, переключились на программу ньюсов. Первым шёл выпуск фаворита. "Шесть процентов правды". Новая серия. Душка Ирвин с улыбкой от уха до уха допрашивал насупленного Нортонсона. Интервью было взято вчера - до убийства девушки. И до того, как… Но почему ему позволили?!
Я прибавил шаг, опустил поднос на столик и вознамерился засыпать Главу Станции вопросами. Надо было шептать, и поэтому я нагнулся к ней, но она демонстративно взяла меня за кончик подбородка, отодвинула, указала глазами на экран - мол, дай послушать! - и принялась расставлять тарелки с едой.
- Да, ему было тяжело! Ему угрожали. Даже пришлось провести голосование. Потому что его не хотели пускать в салон со всеми.
- Кто не пускал? Команда "Рима"?
- Пассажиры.
- О! И каким был результат голосования?
- Я не помню. Почти поровну.
- Но вы победили?
- Мы остались в салоне.
- А вы не могли сразу отправить его куда-нибудь ещё? А сами бы остались - и никаких проблем!
- Нет, если бы голоса были против нас, я бы ушёл вместе с ним.
- Почему?
Но этом месте Нортонсон должен был что-нибудь сделать. Я бы сделал! Если бы я был человеком, а Ирвин не был бы инвалидом… Да, он умел это использовать!
- Потому что я отвечал за Рэя.
- А он об этом знал?
- Конечно, он об этом знал! Он не дурак. Он прекрасно всё понимал. И ничего не мог с этим сделать. Он соблюдал правила.
- А как вы думаете, он был обижен на тех, кто хотел его выгнать?
- Нет. Он не обижается. Он всё прекрасно понимает. Он не дурак. Ему это не нравится. Мне это тоже не нравится.
- И мне!
- Правда он милый? - улыбнулась Леди Кетаки, поддевая на вилку лист салата.
- Кто? - я смотрел в свою тарелку и даже не знал, на что реагировать в первую очередь: на несработавшую кнопку, на интервью или на мясо.
Глава Станции заказала мне поджаренный бекон, двойную порцию сосисок, ветчину и курятину под грибным соусом и кусочки чего-то ещё, явно не растительного происхождения.
- Тебе полезно мясо, - сказала она. - Проф-Хофф рекомендовал в случае осечки.
- "Осечки"?
- Он так это назвал. Первая активация не смертельна. Ты отключился, а когда мы тебя нашли, ты крепко спал.
- А вторая? - спросил я, уже зная ответ, но продолжая надеяться.
- А вторая - последняя.
- И кто об этом знал?
- До сегодняшней ночи - только я. Теперь - Генрих Нортонсон и Матеуш Ланглуа. Остальные уверены, что тебя он тоже оглушил.
- А как же… - я указал на экран.
- Генрих дал согласие. Не волнуйся! В группе А-112 прошло новое голосование. Встреча сегодня в девять. Будем обсуждать сохранение секретности и закрытие проблемы. А потом - фестиваль. Нам надо там быть. И тебе придётся что-нибудь сказать. Ты же тоже новичок!
Я занялся содержимым тарелок. Надо восстановиться после "смерти". Надо придумать речь для фестиваля. Надо сосредоточиться на важном, потому что поступок Чарли остаётся такой же тайной, как причина бунта "бэшек".
Свою кнопку он нажал раньше. А когда ничего не случилось, решил, что всё ложь. Он не стал ничего говорить Проф-Хоффу, потому что перестал ему верить, и решил продемонстрировать всем - мне, ребятам, "коллегам" из лаборатории, комиссии - что спектакль окончен. Может быть, он надеялся таким образом задержать меня? Может быть, профессор Нанда так спокойно отключал Чарли именно потому, что думал - это понарошку? И все остальные - тоже? И меня вытолкнули оттуда без объяснений именно потому, что Чарли должен был воскреснуть через пару часов, но мне об этом знать было нельзя?
Слишком много вопросов. И я никогда не узнаю ответ. Никогда не узнаю правду. По крайней мере, об этом.
- Он ведь умер? - тихо спросил я.
- Убийца? Да. Покончил с собой. Тем же оружием, которым убивал. И у него с собой было устройство, которым он воздействовал на освещение и видеозапись. Так что это точно он. И он мёртв.
- Но вы же знаете, что это не я его… убил?
- А что, мы должны сомневаться? - лукаво улыбнулась она.
Я пожал плечами, доедая сосиски. Было очень вкусно - с каждым куском я всё больше осознавал свой голод. И всё сильнее радовался тому, что остался в живых. Вкус и запахи еды, голоса людей из-за соседних столиков и с экранов, свет и тепло - приятные ощущения бытия. И ещё у меня есть работа, место, дело, перспективы. Люди, которым я нужен. Ради этого стоило потерпеть…
- Он сделал всё так, что можно было заподозрить.
- Если бы ты не отключил себя, - напомнила она. - Девять секунд прошло с того момента, когда остановилось его сердце, и до того, как твой альтер зафиксировал активацию выключателя. Как заявил наш бесценный инспектор Хёугэн, ты бы не успел убить его и вложить оружие ему в руки так, чтобы это было похоже на самоубийство.
- Но он хотел, чтобы меня заподозрили, - пробормотал я.
- Если бы ты промедлил, мы бы заподозрили. И я бы с тобой сейчас так не разговаривала. Ты молодец! Ты его переиграл!
- Но зачем он вообще всё это затеял?! - в отчаянии воскликнул я, осознав смысл её слов и увидев, по какому узкому краю я прошёлся.
Все мы прошлись. Девять секунд! Если бы я затормозил, если бы задумался, то не только на мне - на ребятах, на Проф-Хоффе, на лаборатории и всём матричном клонировании лежало бы несмываемое пятно. "Подозрение в убийстве". Это перечеркнуло бы десятилетия работы. Это стало бы концом целого направления.
- А вот это и будет твоим следующим заданием, - ответила Леди Кетаки. - Я хочу, чтобы ты это выяснил. Все "почему" об этом человеке и его поступках. Всю правду.
КОНЕЦ ДЕЛА № 1