Среди гостей наблюдались представители разных возрастов и социальных статусов. Здесь отдыхала и "золотая" молодёжь, и седовласые мужчины. Юные барышни предавались пляскам, громко смеялись, обнимались, а некоторые, не в силах скрыть чувства, раздевали себя в приватном танце и целовали друг друга. Многие с интересом следили за подобными выходками, а вот чопорные дамы, которым можно было дать чуть за сорок, с омерзением кривили губы, сидя в глубине зала с бокалами согревающего вина. Не слишком обеспеченные молодые люди, как мышки, жались по углам с пивными банками. Уж больно разношёрстная публика, подумал Молохов, следуя за Венерой, которая попутно знакомила его с местными обитателями. Изображая радость, парень кивал и улыбался в знак почтения, но краем глаза продолжал обследовать необычную обстановку.
Всех этих господ явно что-то объединяет, и Саша начал строить версии. Во-первых, невзирая на облик, все носили тёмные одежды, словно пришли на поминки или даже похороны. Во-вторых, у всех не наблюдалось золотых украшений, что невольно наталкивало на прежнюю мысль о дьяволопоклонниках. В-третьих, жанр музыки, звучащей в зале. Тут играли миксы исключительно на готические темы. Возможно, здесь проходила встреча общества готов. Тогда бы всё встало на свои места. Но готы предпочитают мрачные макияжи, украшают себя цепями, ошейниками и вообще очень оригинально выглядят. А здешняя публика совсем не такая. В-четвёртых, удалённость сей вечеринки от города. Саша запомнил показания километража, "Мазда" увезла его на добрых 20 км от областной столицы.
Музыка внезапно стихла, свет перестал мигать, и гости вскочили со своих мест, дружно повернувшись к дверям, через которые несколько минут назад вошли Молохов и его странная компашка. На пороге застыла нечеловеческая фигура. Вернее это был, конечно же, человек, только слишком высокий и тощий, даже чересчур тощий. Единственный, кто двинулся навстречу уродливому посетителю, был Кабал.
- Это Филипп, - прошептала Венера, вновь тронув Сашу за его платиновую пентаграмму, как если бы пытаясь сорвать её с груди, - он сейчас поприветствует нас.
- В этот скорбный вечер, - начал Филипп, почему-то не решаясь пройти дальше дверного проёма, - мне ещё отраднее видеть вас. Моё сердце переполнено счастьем, оттого что вы не покидаете меня после случившейся беды. Естественно, среди вас есть те, кому непонятны наши традиции и кому мы кажемся ещё не совсем здоровыми людьми. Но осталось всего полчаса, и я хотел бы напомнить моим дорогим гостям, что ровно после полуночи все обязаны принять участие в траурной церемонии.
- Его уже привезли, достопочтенный? - поинтересовалась одна из тех зрелых дамочек, зажав в ладонях чёрный веер.
- Тело готовят к погребению, - едва сдерживая слёзы, ответил Фил и ещё раз обвёл туманным взглядом всех присутствующих.
Сквозь дымку Молохов худо-бедно изучил странный облик смотрителя поместья. Глазки уродца были маленькими, их с трудом удалось приметить на его такой же нестандартно продолговатой голове с торчащими вверх рыжими волосиками, заплетёнными в узорчатые косички. В плане одежды вообще всё осталось непонятным. В первую минуту Саше почудилось, будто на нем висит зелёное платье с перьями. Пока тот толкал речь о какой-то скорби и трауре, зрение сатаниста выдало новый мираж - пышный плащ и широкие брюки. А уж под конец показалось, словно хозяин имения одет во фрак. Перед тем, как удалиться, Филипп одёрнул длинный рукав, открывая абсолютно тощие серые ноги. Разглядеть его получше Молохов не успел, и громоздкие двери закрылись, будто бы сами собой.
- Он сегодня немного не в себе, - прокомментировала Винес, вовсю поглаживая грудь парня, озадаченного внешностью смотрителя. - Я забыла тебе сказать, у нас тут небольшое горе, умер один из членов местной тусы…
- Я не совсем разобрал… Этот твой Фил, он говорил про какую-то церемонию? - унимая лёгкое волнение, переспросил Молохов.
- Да, - кивнула красавица. - Извини, мне нужно поздравить Веркуна. Ты можешь понаблюдать за моим выступлением. Уверена, тебе понравится.
Напоследок "богиня" поцеловала его в румяную щеку и быстро пропала из виду. Саша остался один среди незнакомых ему людей. Хотя нет, ещё был Кабал, который потягивал пиво и беседовал с таким же звероподобным типом. Несколько шальных девиц продолжали ласкаться у арены, пары заходились в танце, сексапильная барменша играла рюмками и протирала их вафельным полотенцем. Молохов решил сохранить ясность сознания и предпочёл не брать ничего из спиртного. К тому же на него продолжал снотворно действовать испробованный в "Devilry" джин, а в столь необычном окружении надо быть на чеку.
- Как настроение, пацаны? - огорошил Саща Кабала и его приятеля, подкравшись к ним сзади. - Тоже соблюдаете траур?
Парни недобро посмотрели на новичка и отвернулись.
- Да ладно вам рыдать, - назойливо лез к ним сатанист, хлопнув обоих по плечам и вскарабкавшись на соседний стул. - Жизнь продолжается, сейчас вон Венерка нам что-нибудь этакое спляшет, вашего этого Воркуту поздравит…
- Веркуна, - поправил его незнакомый тип с жёлтыми глазами. Ох, чуял Саша, балуются ребятки цветными контактными линзами.
- Вот ведь не повезло челу днюху отмечать в момент общего траура, - продолжал играть в простофилю Молохов, стараясь допечь хотя бы одного из них. - Прямо как-то не по-братски горе с весельем совмещать…
- Умерший нам не брат, - заговорил Кабал, стараясь скрыть ненависть к приставале.
- А Фил-то ваш какой-то странный персонаж. Он болеет, что ли?..
Напарник Венериного "волка" кинулся было в сторону Саши, но задеть не успел - его остановил сам Кабал, требуя сесть на место.
- Угомонись, Корп, - шикнул на него парень. - Мы должны вести себя тихо, не то Зерданский опять запретит нам бывать у него.
Обладатель любопытного прозвища наградил Сашу холодным взглядом и послушно вернулся на табурет.
- С вами неинтересно, - обидчиво заключил Молохов, уставившись на Кабала. - Какие-то вы нервные, ребятки.
- У нас горе, - оправдался тот, - так что не надо тревожить нас.
В этот момент Саше как никогда захотелось почесать кулаки с желтоглазым верзилой, однако на небольшой арене появился молодчик с микрофоном, и всё внимание переключилось на него.
- Дамы и господа, - обратился к гостям парень в красном пиджаке и в синих ботфортах, - мы отмечаем сегодня прекрасный праздник - тридцатилетие нашего дорогого Веркуна…
Публика зааплодировала. Яркий луч прожектора устремился в боковую часть помещения, где поднялся неприметный с виду мужчина: светленькие волосы, жиденькие усики, кривой нос, бесцветные глазёнки, голубая бабочка, которая плохо сочеталась с бежевым костюмом. Молохову он вообще показался обрюзглым сорокалетним пижоном, который по воле случая очутился в некомфортной для себя обстановке. Так или иначе, но присутствующие радостно выкрикивали ему реплики вроде "Поздравляем!". Веркун смущённо откланялся, словно вовсе не хотел поздравлений, и быстро вернулся в кресло, из спинки которого торчали воздушные шарики и цветочки. Детский сад, констатировал Александр, и посмотрел на сцену.
- …Уже много подарков получено нашим уважаемым именинником, - вещал паренёк в ботфортах, женственно приглаживая свои чёрные волосы. - Но очаровательная Винес изъявила желание исполнить танец в качестве своего поздравления, а аккомпанировать ей согласились братья Аморины. Итак, встречайте!..
Гости вновь наполнили зал аплодисментами, освещение пропало, а арену озарил слабый синий луч. Заиграла грустная скрипка, и в сумраке сцены возникла новая непонятная фигура. На сей раз в роли музыканта был толстый коротышка, облачённый в кафтан с торчащими кружевными манжетами и жабо. Царящая в зале дымовая завеса в мгновенье рассеялась, и Саша удивился еще больше. На сцене стоял вовсе не карлик, а ребёнок. Причём не один ребёнок, а сиамские близнецы. Два мальчика уродливым образом срослись в одно тело, которое поначалу показалось сатанисту слишком плотным для коротышки. У близнецов были общие ноги, руки, туловище, но вот головы у них торчали, как у гидры, на разных шеях. Впрочем, их лица тоже отличались. Одна голова была абсолютно лысей, с толстыми губами, с большими ушами, крупным носом и чёрными-пречёрными глазами. Другая принадлежала мальчику более симпатичному: с густыми тёмными локонами и тонкими чертами лица. Такая внешность, тем не менее, не мешала им наигрывать мелодию на скрипке, причем с очевидным упоением. Близнецы блаженно закрывали глаза и дёргались из стороны в сторону как маститые музыканты. Поджимал скрипку своим подбородком черноволосый брат, и, кажется, он же вёл основную партию. Второй лишь делал вид, что наслаждается игрой, копируя мимику соседа по телу. Хотя, может, он и управлял правой рукой, держащей смычок.
Зрители зачарованно молчали, слушая скрипичное соло сиамских близнецов. Саша обратил внимание на тот факт, что никто особо не удивился появлению на сцене таких специфичных артистов. Разве что некая девица в очках зажала рот ладонью и выпучила глаза, наблюдая за выступлением Амориных. Примерно так же отреагировала широкоплечая женщина, которая сидела возле Веркуна. Остальная публика просто наслаждалась музыкой.
Венера выпорхнула из-за кулис подобно призраку, размахивая длинными рукавами. Надо отметить, что её сценический костюм был довольно пикантен. Он состоял из прозрачной чёрной накидки, под которой её умопомрачительное тело украшало тёмное эротичное бельё. На голову "богиня" нацепила диадему, которая переливалась всеми цветами радуги. Её густые волосы ниспадали на хрупкую спинку, а изящные ножки выделывали витиеватые движения, словно она опытная акробатка, которая исполняет гимнастический танец. К пиликающей скрипке добавились ударные и клавишные инструменты, отчего мелодия стала более живой. Брюнетка начала ритмично подпрыгивать и вытягиваться на краю сцены. Она, словно птица, махала рукавами и развевала позади себя сетчатый подол. Получалось очень красиво. Гости Филиппа явно были удовлетворены таким зрелищем.
Пробегав по сцене ещё минут пять, Винес сделала последний прыжок, ловко приземлилась на носочки, покрутилась, как балерина, и совершила низкий поклон. Сиамские близнецы доиграли свою невесёлую мелодию и тоже поклонились, получив взамен шквал аплодисментов. Однако вслед за овациями высокие двери в западной стене раскрылись, и к присутствующим вновь пожаловал смотритель поместья Гординских.
- Друзья мои, час настал, - объявил он каким-то жалобным голосом, и Александру опять не удалось как следует рассмотреть его. Видно было лишь, что Филипп облачён в нечто зелёное, но во что именно, оставалось загадкой. Вроде на этот раз долговязый великан вырядился в кимоно с широким поясом, однако верить собственным глазам Саша не торопился. Кто знает, какая одежда будет на нём через минуту.
Гости мигом сменили радостные лица на кислые физиономии. Те, у кого позволял наряд, накинули капюшончики. Дамы опустили вуали, молодёжь нацепила чёрные очки и бейсболки. Словом, все разом впали в траур и стройной вереницей двинулись на выход. Братья Аморины подобрались к краю сцены и попросили Сашу опустить их на пол, однако его опередил желтоглазый Корп. Он с какой-то патологичной яростью оттолкнул чужака в сторону.
- Сашенька, подожди меня, - пропела Венера, быстро надев туфельки на высоком каблуке. Переодеться у неё не было времени, поэтому красавица шла на поминальный ритуал в том же сетчатом балдахине и со сверкающей диадемой на длинных волосах.
- А что мы сейчас будем делать? - полюбопытствовал Молохов, взяв её под руку.
- Филипп организует похороны, - будничным тоном ответила Винес, как будто это вполне нормальное явление.
- Что, прямо сейчас, ночью???
- Ну да, у них так положено.
- И далеко ли кладбище?
- Нет, оно прямо на острове, на заднем дворе.
Траурная процессия медленным шагом выбралась на крыльцо, по которому уже кто-то расставил множество чёрных свечей. Саша знал, что эти атрибуты были довольно дорогим удовольствием. На "чёрных" мессах такие использовали в единственном экземпляре, потому что раздобыть их крайне сложно при том спросе, который существует на колдовские предметы в современные дни. Хотя, может, это всего лишь подделки.
Ворота, за которыми располагался мост на сушу, оказались закрыты, так что никто посторонний не мог помешать странной ночной церемонии. Филипп стоял перед медным памятником, который, видимо, изображал одного из помещиков Гординских. Смотритель ожидал, пока гости выстроятся по бокам массивных ступенек. Венера потянула Сашу влево, а когда они втиснулись в ряды скорбящих, на лестницу что-то со звоном упало. Пощупав свою грудь, Молохов понял, что это его платиновая пентаграмма, и хотел подобрать её, но брюнетка не позволила ему покинуть строй.
- Потом, - прошептала она и уставилась на входные двери, через которые четверо рослых желтоглазых мужчин вытаскивали чёрный лакированный гроб. Одним из них был Кабал, который сейчас выглядел еще демоничнее.
Саркофаг был закрыт, поэтому взглянуть на покойника не представлялось возможным. Зато Саша заметил крест на его поверхности, который оказался перевернутым. Это же сатанинский знак! Парень еле удержался от восхищения.
Опустившись на площадку перед тёмным домом, желтоглазые без спешки зашагали куда-то влево, увлекая за собой остальных. Молохов наклонился было, чтобы подобрать упавшую вместе с цепочкой пентаграмму, однако её там уже не оказалось. Она просто исчезла!..
Шествие возглавляли сиамские близнецы Аморины и две юные барышни, которые активно ласкали себя во время вечеринки. Филипп шёл позади гроба, неся какое-то знамя на длинном древке. Саша не переставал изучать этого господина, и его в очередной раз приводила в недоумение изменчивость одежды смотрителя поместья. Стоило глазу моргнуть, как костюм Филиппа становился совершенно другим: сначала в виде халата, потом в виде плаща, а затем и вовсе превратился в платье. Венера, ни на секунду не отпуская нового кавалера, горестно опустила голову и двигалась, словно верная вдова.
- А кого вы хороните? - попытался уточнить Саша. - И что случилось с вашим другом? Почему он умер?..
- Валера стал жертвой несчастного случая, - прошептала брюнетка. - Он был видным мужчиной, между прочим. Это такая утрата для всех нас…
И дальше "богиня" захныкала, очевидно, не желая вдаваться в подробности происходящего безумства. Аллея, по которой шагала процессия, вела в сосновый бор. Отсюда усадьба казалась уже не такой грандиозной, как с парадного входа, а задняя сторона здания вообще нуждалась в ремонте, судя по осыпающейся штукатурке. Из-за остроконечной башни на гостей выглянула бледная луна, и многие не удержались от соблазна поглазеть на неё. Мрак, витавший меж громадных сосен, рассеялся, и вскоре появились надгробные монументы.
Александр ощутил страх. Всё это грозило обернуться весьма плохо для него, но отступать было уже поздно. Он продолжил осматривать кладбище, невесть откуда взявшееся на территории родового имения. Хотя, если подключить скудные знания по истории, благородные семьи из высших сословий наверняка хоронили своих родственников в фамильном погосте, каким, скорее всего, и считался тот, на который пожаловали странные друзья Венеры. Кого они собирались предать земле, Молохову теперь тоже стало ясно. Вопрос же касался другого - как уродливому Филиппу удалось заполучить останки Пашиного декана и почему именно он отправляет убитого в последний путь?
Пока шли мимо могил к освещённой луной полянке, Саша вглядывался в надгробные плиты, пытаясь прочесть фамилии тех, кто под ними закопан. Однако от старости буквы обтёрлись. Ещё одно подозрение вызывал сам участок предполагаемого погребения. Никакой ямы для Валерия Георгиевича тут не оказалось. Лишь стояла какая-то кирпичная выкладка. Для чего её возвели в этом месте, было непонятно. Куда разумнее добавить к ней цельную стену, которая бы огораживала всё помещичье кладбище, ведь на нём, по неточным подсчётам, находилось около тридцати захоронений. Впрочем, судя по разбросанным рядом кирпичам, стену всё-таки возводили. Просто на ночь оставили эту работу.
- Бедный Веркун, - вдруг заголосила Винес, обнимая Сашу за талию. - Так несправедливо заставлять его в свой день рождения читать упокойную…
Именинник вышел из толпы скорбящих уже не таким, каким его видели гости на вечеринке. За эти несколько минут он сменил неприметный бежевый костюмчик на чёрную мантию, снял очки и утратил простоватое выражение лица. Веркун держал в руках смутно знакомую Александру книгу с сатанинской символикой, и через мгновенье принялся цитировать извечное произведение любого приверженца "чёрного" учения - "Сатанинскую Библию". На душе Молохова сразу потеплело.
- В каждом из нас сидит сатана, - начал толкать Веркун погребальную речь, стоя над гробом, - и задача заключается лишь в том, чтобы выявить и познать его…
Между тем Кабал раздавал присутствующим чёрные свечи, которые быстро осветили кладбищенскую полянку. Кто-то из гостей стал шептать заповеди из "Чёрной библии", хорошо знакомые Саше. Теперь он чувствовал себя более комфортно. Правда, ему ещё не приходилось присутствовать на похоронах сатаниста. Веркун очень кратко напомнил адептам о личности умершего, признал, что его кончина весьма трагична и безвременна, а завершил свою речь очередными цитатами из книги Ла Вея:
- Сатана величайшей милостью разрешает и дарует человечеству все так называемые "грехи", которые ведут человека к физическому, интеллектуальному или эмоциональному удовлетворению… Загробной жизни не существует, мои уважаемые товарищи, по крайней мере райской. Поэтому надо спешить наслаждаться земными радостями.
- Да восславится имя великого Мастера, - хором произнесли присутствующие, и Веркун кинул "Библию Сатаны" в стену. Однако книжка не упала, а была кем-то подхвачена и быстро спряталась за кирпичами. Саше показалось, будто там стоит еще кто-то.
Филипп жестом приказал подручным Кабала взять гроб, и те быстро подтащили его к стене. Саша вновь удивился, думая, что после сумбурной "Упокойной" самое подходящее время предать тело земле. Но внезапно в траурный процесс вмешалось нечто…