- Ну, они ничего… - призналась девушка, - напоминают породистых жеребцов. А женщины - кобылиц. Иногда они мне кажутся слишком гладкими. И потом, у них совсем плохо с чувством юмора.
- Да, - согласился Интон, - они как грудь с имплантантами. С виду вроде ничего, но, в то же время, что-то не то… Нет, у тебя все в порядке, - добавил он, заметив, что направление его взгляда Долорес определила верно.
- А что про их состав известно? - спросил я. - Там хоть на базовом уровне все нормально? Углерод там, кислород, водород разный…
Агенты посмотрели на меня как на ребенка, встрявшего в разговор взрослых.
- Ах, я старый идиот! - раздался вскрик из угла, где в ворохе бумаг закопался Гор Говард, - А вы, Федор, гений!
- Принимается, - сказал я, - кто еще на основании моих слов, которых, кстати, я уже не помню, готов признать себя идиотом, а меня гением?
- Если профессор идиот, - тихо сказал Интон, - то, как можно доверять его утверждению, что вы гений.
Говард подбежал ко мне и обнял за плечи (для чего ему едва хватило размаха рук).
- Я чувствовал, что не зря к вам обратился. Считайте, что отработали свой гонорар.
Это он про те жалкие пятьсот марок? Я отработал их уже раз двадцать. Во всяком случае, я так считал.
- Профессор, - сказала Долорес, - раскройте нам эту научную тайну. Почему Ильинский гений? Возможно, я приму его предложение.
- Таинственный сигнал из галактики NGC 1275. Один - четыре - двенадцать, повторяющиеся много раз. Это же атомные числа водорода, гелия и углерода. Как же я сразу не догадался!
- Нет, - сказала Долорес задумчиво, - принимать предложение еще рано. Он не угадал гелий.
- Слава богу! - сказали мы с Интоном хором.
Эдвардс не дал развить тему:
- Не будем мешать профессору работать.
- А вы мне не… Ага, понял, - и Говард вернулся к своим бумагам. Но долго он там не просидел. Частыми шагами он начал мерить комнату отдыха экипажей, временно превращенную в полевой штаб Интерпола.
- Предложение Долорес звучит интересно, - сказал Эдвардс, непроизвольно следя глазами за Говардом. -Я его обдумаю. Но главное внимание мы должны сосредоточить на Командоре. Мы будем мониторить все станции, фиксирующие гравитационные волны. Как только "Спрут" вынырнет, от него пойдет специфическая гравитационная волна, и мы ее засечем… Да, профессор, его вы можете забирать спокойно. Чем дальше вы его уведете, тем лучше.
Я обернулся. Говард шел ко мне с раскрытыми объятиями. Наверное, он думал, что вырывает меня из жестоких лап полиции.
- Пойдемте, - он взял меня за рукав, - нам надо пошептаться.
Я знал, как отомстить Эдвардсу.
- О, понял. Новое сообщение от Мореля. Больше ни слова. Здесь слишком много ушей.
Теперь я взял Говарда за локоть, и мы направились к дверям. Эдвардс надулся от злости, но останавливать нас посчитал ниже своего достоинства.
Мы нашли кафетерий, в нем - кофе и свободный стол. Два агента Интерпола с невинным видом уселись за соседний.
- Это, Федор, самое главное, - прошептал Гор.
- Что "это", профессор?
- Сигнал. С него все началось. Клемм знал о нем и пропал. Морель попытался разобраться, и видите, что случилось? Вы прияли участие в моей с Морелем беседе о сигнале, и вас попытались убить. Сигнал! Вот в чем дело.
- Допустим, связь есть. В том смысле, что определенные события произошли одновременно. Но нет связи логической. Вы поняли, что означает сигнал?
- Я же сказал. Водород, гелий, углерод.
- Допустим. Но для чего нам их перечислили? Может, чтобы сказать, что отправители из них состоят?
- Нет, - он покачал головой, - не думаю. Гелий - инертный газ, он не вступает во взаимодействие. Это, во-первых. Во-вторых, частота повторения. Они повторили сигнал миллионы раз. Только эти три числа и ничего больше. Если бы они хотели рассказать о себе, то дали бы больше информации. И они бы не стали фокусировать луч в одно определенное место наше галактики. Это, в-третьих.
- Хорошо, ваши варианты.
- Цикл звезды. Холодное водородное облако сжимается, пока в нем не начинает происходить термоядерный синтез. В результате синтеза получается гелий. Когда водород вырабатывается, начинается синтез углерода из гелия, звезда взрывается со страшной силой. Но это уже фактически агония звезды, это начало ее конца. Таким образом, мы получаем: водород - рождение, гелий - жизнь, углерод - смерть. Вот смысл сообщения!
- Вы хотите сказать, что они предупреждают о взрыве сверхновой? И сфокусированным лучом указывают, где его ждать?
- Это одна из версий. Но я в нее не очень верю. За двести миллионов световых лет гнать сигнал, чтобы предупредить о, в общем-то, рядовом для Вселенной событии… Лично я бы не стал заморачиваться. Предупреждать имеет смысл только тех, кто способен воспользоваться предупреждением. Только тех, кто способен покинуть опасную звезду. Но такие цивилизации спрогнозируют взрыв сверхновой и без чужой помощи. Предупреждать их не нужно. Да и кандидатов на серьезный взрыв в нашей области нет. Что, кстати обидно, потому что я бы с удовольствием понаблюдал за этим зрелищем. С безопасного расстояния, конечно.
Он мечтательно посмотрел в потолок.
- Если не сверхновая, тогда что? - спросил я.
- Далекая цивилизация потратила огромные ресурсы, посылая нам этот сигнал. Если бы для них такое предприятие не было бы затратным, мы бы наблюдали его чаще - я так думаю. Без сомнения, они предупреждают нас об опасности. Рождение - жизнь - смерть. Дальше ничего нет. Неужели, они хотят сказать нам, что мы прошли весь цикл?
- Это было бы обидно. Лично у меня были планы.
- И у меня, - кивнул он. - С другой стороны, сигнал шел двести миллионов лет. Так что у нас может быть еще не один миллион лет в запасе.
- Тогда я все успею.
- И я, - снова кивнул он.
- Что, напугались? - спросил я агентов за соседним столом.
- Вы о чем? - искренне спросил один из них.
Может быть, они действительно не подслушивали?
Комлог Говарда от имени Эдвардса пригласил его вернуться в штаб. Я пошел следом, и попробовал бы кто-нибудь меня остановить! Когда я узнаю, что мне осталось жить всего каких-нибудь пару миллионов лет, я становлюсь опасен. Даже для самого себя.
Ночью я думал о том, как в прошлом году отказался доставить клиенту ДНК эолийца. Я действительно ответил ему, что это не мой профиль. Но на самом деле я побоялся потерпеть фиаско. Новость о том, что двое дилетантов справились с задачей, было большим ударом по моему самолюбию. Не стоит ли исправить прошлую ошибку?
Эдвардс оставил меня не у дел. Наверное, я просил слишком многого. Он предлагал стать кем-то вроде осведомителя - на этот случай у них предусмотрен бюджет. Если я соглашаюсь, он оставляет меня в деле. Я же хотел, чтобы он нанял меня в качестве детектива. Он ответил, что у меня нет лицензии. И что он, как и я, печется о своей репутации. "Агент Эдвардс нанял детектива?" "Он что, сам не справляется?"
Я позвонил Долорес. Она сняла трубку после шестого гудка.
- Чего вам, Ильинский?
Голос был у нее сонный.
- Хорошо, что вы не спите. Я по поводу Вилли. Вы его не найдете.
- Подождите, я передам трубку Эдвардсу.
От ревности у меня перехватило дыхание. Последовал длинная пауза.
- Вы еще здесь? - спросила она.
- Да.
- Куда-то пропало ваше красноречие. Эдвардс не хочет с вами разговаривать. Но я вас слушаю.
- Он правда там?
- Вам что за дело? Что там про Вилли? Почему мы его не найдем?
- Потому что мы не можем найти Клемма. Потому что Рош Морель до сих пор у пиратов. Потому что до Опоссума я добрался, когда тот был уже мертв. А Красноглазый, которого упустил Интон, рассыпался на кварки. Нам оставляют выжженную землю.
- Между ними и Вилли нет никакой связи.
- Между ними и без Вилли связей не много. Не тратьте силы на его поиски. Я достану вам ДНК непосредственно из первоисточника.
- Спятили? С вашими манерами вы добьетесь только дипломатического скандала.
- И все же я попробую. Я лицо частное, и я не первый, кто пытается поскрести их шкуру. Ни вы, ни наши официальные власти не будут ни в чем замешаны.
- Тогда к чему этот разговор? Запретить вам ломать шею я не могу.
Действительно, зачем я звонил? Я пожелал ей спокойной ночи.
Мало того, что у меня не было плана, как достать ДНК эолийцев, так Гор Говард еще и пытался его испортить.
- Мы договаривались, что вы найдете Клемма и его семью, - говорил он мне на следующее утро.
- Чем я могу помочь? Интерпол обшарил все терминалы, все телепорты. Ваше святое семейство нигде не появлялось.
- Значит, их вывезли на ДК.
- Деформационный корабль? Что ж, может быть. Кстати, установить это не сложно. Есть специальные сканеры, которые чувствуют гравитационную волну, которая идет от Д-корабля, когда он делает прыжок или, наоборот, из прыжка выходит. Возле Энно должны быть такие сканеры. Запросите их данные за начало марта. Скажите, что вам для ваших физических исследований это позарез необходимо. Возможно, вам повезет, и вы найдете тот корабль.
- Это идея, -сказал он.
Уходя, в дверях он столкнулся с Долорес.
- Вам, - сказал я девушке, - задание попроще. Кофе, свежевыжатый грейпфрут, яичница, тосты.
- Повезло вам, - сказал ей Говард, - а мне он велел тащиться назад на Энно.
- О, да, - подтвердил я, - я сегодня в ударе.
Она пришла прощаться. У Долорес, в отличие от меня, был план. Она не согласна с Эдвардсом, и, по мере возможности, будет держать меня в курсе.
Растроганный этим обещанием, я отменил свое прежнее распоряжение и угостил ее завтраком. Точнее, завтракал я, она ограничилась соком.
Мы немного подумали над тем, как можно подобраться к эолийцам. Самая близкая к ним обитаемая планета - Прима. Не случайно там была база ДАГАРа - та самая, которой двадцать лет назад командовал Опоссум Лей.
Торговля с Эолом была основным источником дохода Примы. Мы продавали находки с тысяч освоенный и неосвоенных планет, взамен получая некоторые технологии - в основном, медицинского направления. При этом эолийцы делали вид, что находки того не стоят, но совсем ничего не давать нам было бы не по-соседски. Наши считают, что другие технологии они не передают, потому что боятся, что мы будем использовать достижения эолийцев против них самих. Честно говоря, тут я Эол понимаю.
От того, что мы станем здоровее, им, видимо, никакого вреда. Даже учитывая, что нас шестьдесят миллиардов, а их… Видимо, гораздо меньше. Они утверждают, что их миллиард. Наши оценки скромнее - от 200 до 300 миллионов. Поэтому мы их не боимся. Побеждает тот, кто быстрее размножается, а не тот, чьи Д-корабли дальнобойнее и менее чувствительны к сильным гравитационным полям.
У Долорес мысли шли в двух направлениях, и это ее страшно мучило. С одной стороны ей хотелось разобраться с теми женским исследованиями, что проводил "Центр репродукции человека" и его филиалы. С другой стороны, ее интересовала биография Олафсена-Командора.
Чем он торговал с эолийцами?
Что могло в те времена считаться контрабандой?
Согласно начальной информации, документы по делу восемнадцатилетней давности не сохранились. Но Долорес в это не верила. В наше время информация не исчезает. Даже черные дыры, как теперь многие ученые считают, не совсем безнадежны.
- А женского пола эолийцы на Приме есть? - спросил я только потому, что хотел располагать всей полнотой сведений.
- И не пытайтесь.
Я принял ее ответ за утвердительный. Из телевизионных репортажей я уже знал, что эолийки отлично сложены, что у них приятные лица и что у земных мужчин перед эолийскими нет никаких шансов. Я предложил:
- Я могу попробовать сделать два дела. Во-первых, узнать про ту контрабанду, за которую арестовали Командора. Во-вторых, ДНК.
- Не надо. Командор и Опоссум остаются в моем ведении.
Она еще раз пообещала держать меня в курсе. Я, в свою очередь, пообещал добыть не просто ДНК, а целую руку или ногу эолийца.
- Свои сберегите, - попросила она.
31
23.04 апреля, Земля
Флаер-такси был готов ждать не больше получаса. "Разговор может затянуться", - подумала Долорес. Она спросила, как быстро ее смогут отсюда забрать, если она отпустит машину. Бортовой компьютер ответил, что среднее время ожидания составит сорок пять минут. Долорес это не устраивало. Она осмотрела приборную панель, хотя уже знала, что нужно делать. Под панелью есть разъем, который положено закреплять винтами, но этого никто никогда не делает. Она протянула руку и, прежде чем комп успел возразить, выдернула разъем. Приборная панель погасла, двигатель заглох. "Будешь ждать, сколько надо", - сказала она с мстительной интонацией.
Весна сюда еще только подбиралась. Земля была сырой и холодной, черные ели взбирались друг за другом к заснеженным вершинам. Внизу расстилалась зеленая долина, в сизой дымке виднелся городок, в котором Долорес взяла такси. Она в впервые была в Альпах, но уже их полюбила.
Хлюпая по грязи, она добралась до каменистой дорожки, ведущей к небольшому двухэтажному шале. Хозяин был предупрежден о ее визите. Облокотившись о деревянные перила, он ждал ее на балконе.
Вероятно, ему сейчас за семьдесят, думала Долорес, глядя, как пожилой мужчина осторожно спускается по внешней лестнице на веранду первого этажа.
- Бойд Макмайер?
- Он самый. Надо будет сказать, чтобы привинчивали разъемы, - ответил Макмайер, кивком указав в сторону флаера.
- Разъемы? - переспросила Долорес и оглянулась на машину.
- Я совладелец таксомоторной компании. Точнее, старший партнер.
"Ноль - один", - подумала Долорес.
Прежде чем она успела еще что-то подумать, она уже сидела перед большим камином, в котором пылали дрова, и в руке у нее был бокал Мерло. Она не собиралась пить, но бокал было некуда поставить.
Ей не раз говорили, что во время допросов она слишком много жестикулирует. Долорес начисто отрицала эту привычку, но сейчас, с вином в руке, она не могла ничего толком сформулировать, потому что как только она начинала говорить, жидкость сразу грозила оказаться на полу.
Если вину все равно там быть, то пусть так и будет. С этой мыслью она поставил бокал на пол рядом с креслом. Получив свободу движения, она приступила к допросу, замаскированному под дружескую беседу.
- Вы ведь раньше жили на Приме? - спросила она.
- Не раньше, а в другой жизни. Восемнадцать лет уже прошло.
- Почему вернулись?
Он улыбнулся ровным рядом искусственных зубов.
- Это слишком общий вопрос. И вы не сказали, что вас сюда привело. Какое дело вы расследуете?
- На Приме у вас была торговая компания, "Прима-Брокер". Среди ваших сотрудников был некто Дин Олафсен, бывший офицер ДАГАРа. Этот человек нас крайне интересует.
- Имя мне знакомо. Но как я сказал, прошло уже восемнадцать лет. Многое стерлось из памяти. Да, вероятно, он у меня работал. Но я не могу помнить всех своих подчиненных.
- Понятно. А чем именно торговала ваша компания?
- Правильнее было бы сказать, что мы оказывали посреднические услуги. Через нас шло все, чем можно было заинтересовать Эол. В основном это были биологические материалы с других планет. Кажется, они строили генетическое древо Вселенной, или что-то вроде этого.
- Медицинские цели тоже преследовались?
- Да, но это уже не относилось к торговле. Вы ведь о ней спросили? Был обмен информацией, связанной с лечением генных и хромосомных болезней. Наши медицинские организации предоставляли им генетический материал для исследований. Часть этого материала проходила через нас. Но мы осуществляли только доставку. То есть в данном случае мы выступали, скорее, как транспортная компания.
- И, кажется, это вас подвело…
- Да, было бы странно, если бы вы об этом не знали. Но, послушайте. Я ведь был простым перевозчиком. Мне сказали, где взять контейнер и кому его передать. Я не имел ни малейшего представления, что в нем. Фирма-заказчик оказалась подставной, и из нас сделали крайних. Слава богу, справедливость восторжествовала.
- А что было в контейнере?
- Не помню уже. Какие-то человеческие ткани. Кстати, ничего незаконного в этой перевозке не было. Просто документы не были оформлены должным образом.
- Если не было ничего незаконного, почему поставщик спрятался за подставной фирмой?
- Тысяча причин может быть. Налоги, например. Или им дали грант на собственные исследования, а они, воспользовавшись благотворительной программой, перекинули работу на эолийцев, забрав деньги от гранта себе. Честно говоря, медицина для меня - темный лес. Не надо было связываться.
- Вас что, никто не консультировал? У вас не было партнеров?
- Самое смешное, что был, и он был медик. Но в тот момент он отсутствовал, и я взял заказ без его одобрения.
- Как звали партнера?
- Доктор Хопкинс… что, вы его знаете?
Имя прозвучало настолько неожиданно, что Долорес не успела взять себя в руки, и выражение лица ее выдало. А ведь ей было известно, что Хопкинс учился медицине на Приме.
Она скроила очаровательную улыбку, в которой, кстати говоря, ей следовало бы поупражняться. Например, на мне.
- Возможно, я знаю, о ком вы говорите, - сказала она.
- В самом деле? Давно о нем ничего не слышал. Кажется, он тоже переехал. Если вы собираетесь с ним побеседовать, передавайте привет.
- Обязательно передам. У вас остались какие-нибудь документы, связанные с работой "Прима-Брокер"?
- Только почетный диплом за развитие там чего-то… В то время сотрудничество с Эолом только начиналось, и нас поощрили. Даже от налогов избавили на два года. Правда, документов взамен требовали столько, что зарплата дополнительного бухгалтера съела всю экономию на налогах. Ну, это обычное дело, вы же понимаете…
Она понимала, что Макмайер не сказал и десятой доли того, что знает. Но упоминание Хопкинса означало, что к "Центру репродукции человека" ей следует обязательно вернуться.
О своем прошлом до "Прима-Брокер" Макмайер отвечал уклончиво.
- Мои слова могут быть использованы против меня, - улыбнулся он, - а почему вы не хотите сказать мне, зачем вам Олафсен?
Долорес спряталась за тайну следствия. Макмайер ответил, что для его молчания есть оправдание получше - старческий склероз. Следующие полчаса не принесли Долорес никакой новой информации. Она отказалась остаться на обед, хотя запах домашнего сыра показался ей восхитительным.
Вежливый хозяин помог ей завести выведенный из строя флаер.