Стоя перед некрологом, я никак не мог прийти в себя. Я всегда плохо себя чувствовал, когда умирал знакомый мне человек. А сейчас умер не просто знакомый, а очень хорошо знакомый, можно даже сказать близкий мне человек. Умерла Ирка Антонова, молодая женщина, которую я давно и весьма хорошо знал. Но ни о какой ее тяжелой болезни я даже и понятия не имел. Вообще-то я давно уже не видел Иру. Последнее время она была прикомандирована к другому институту, и редко мелькала у нас, поэтому ее нечастые приходы на работу никому не бросались в глаза.
Не совсем понятна фраза о коллегах, они, что, диссертацию что ли за нее защитят? Не мог я понять и высказывание об отсутствии "тепла и неги", которых Ирка вроде бы не знала - и то, и другое она прекрасно знала и испытала в полном объеме. Сразу нахлынул поток воспоминаний…
- Сань, ты это чего? - Меня тронул за плечо Пашка Ермолов. Мой приятель, один из очень немногих, кто у нас в институте вполне профессионально разбирался в компьютерной технике. - На тебе просто лица нет!
- Поминаешь, когда умирает тот, которого я знал, я всегда чувствую себя очень плохо. Ты не в курсе, что у нее было?
- Ты разве не слышал?
- Нет, откуда? А что я должен был услышать?
- Что, правда, ничего не знаешь? У нее был мелкоклеточный рак - один из наиболее скоротечных форм рака. Средняя продолжительность жизни без лечения не превышает и четырех месяцев. Его до настоящего времени удается диагностировать только на последних стадиях, когда ни химиотерапия, ни облучение, ни операция помочь уже не могут. У Ирины за три месяца все кончилось…
- Слушай, а что значит фраза о том, что она обладала каким-то "научным тоном"? Никогда не слыхал подобного выражения.
- Черт его знает. Вообще, Ирка была очень неплохим человеком, всегда всем помогала, даже тогда, когда это может, и не следовало бы делать. Вероятно, кто-то так хотел выразить свою признательность. Я даже не знаю, кто у нас тут пишет такие некрологи.
За последние двенадцать месяцев это, наверное, уже десятый некролог. Или около того. В прошлом году, примерно в это же время умер наш главный инженер. Умер от инфаркта, прямо за рабочим столом. Его так и нашли - упершимся лбом в стол, рядом с недопитым стаканом чая. Затем скоропостижно скончался зав. мехмастерской. Тоже инфаркт. Вышел на субботник - два раза махнул метлой - и упал. Все забегали, забегали, кто-то вызвал "скорую", но никто не догадался попробовать сделать массаж сердца или искусственное дыхание. Диагноз - внезапная смерть. Далее умирали научные сотрудники разных рангов. Человек восемь. Но среди них не было ни одного начальника, академика или хотя бы члена-корреспондента. Все умершие были, в подавляющем большинстве, сравнительно молодые люди, до пятидесяти лет. Причем люди, активно работающие.
Не секрет, что всех сотрудников академических институтов можно довольно четко разделить на четыре категории. Во-первых - те, кто активно работает, и регулярно появляется на рабочем месте. Во-вторых - обремененные семьей женщины, приходящие попить чаю, пожаловаться на свою трудную жизнь, на вечную усталость еще с утра, на начальника, который заставляет работать, на мужа или еще кого-нибудь. Они обычно имеют навечно приклеенное к лицу постоянно недовольное выражение. Они поздно приходят, рано уходят, да и бывают на работе не чаще двух раз в неделю. В-третьих - те, кто приходит только за зарплатой. И, наконец, чисто виртуальные личности, вообще не появляющиеся в институте, а числящиеся лишь в списках, ведомостях и приказах на получение денежных надбавок. Большинство этих "сотрудников" получает зарплату переводом на банковский счет, или по доверенности на какое-нибудь другое имя.
Так вот, среди умерших, почти все активно работали в лабораториях. Люди гибли от самых разных причин. Скоропостижно умирали от каких-то внутренних болезней, от несчастных случаев, было даже одно убийство. Убийц, правда, до сих пор так и не нашли…
2
В полночь, на круглой площади недавно построенного элитного коттеджного поселка, собралась большая группа людей в белых одеждах. Белые накидки с капюшонами покрывали обычную демисезонную одежду состоятельных людей. Люди образовывали круг, в центре которого размещался постамент или языческий алтарь, короче - возвышение, похожее по форме на гигантскую хоккейную шайбу. Верх "шайбы" был, видимо, сделан из толстого стекла, а внутри помещался мощный прожектор. Прямо в середине световой колонны стояла высокая красивая молодая женщина. Ее пушистые, белокурые волосы были пышно всклокочены, и, благодаря подсветке снизу, светились как нимб, обрамляя классическое лицо древнегреческой богини. Одета она была в такой же, как и все, ниспадающий до ступней белый хитон, хорошо просвечивающий в луче голубовато-белого света. Было отчетливо видно, что этот хитон - единственное, что есть на ней из одежды. Гармоничная, практически идеальная фигура женщины вызывала восхищение своим совершенством. Широкий, направленный прямо в небо, луч белого света со стройной фигурой внутри него производил сильное впечатление. Несмотря на холодную погоду, женщина не выглядела замерзшей. Черное небо и полная круглая луна служили естественным фоном.
Усиленный электроникой голос женщины обращался к толпе:
- …не обольщайтесь, универсального рецепта не существует. Но у нас есть Путь Вечной Жизни. И наша Церковь - Церковь Имморталов, знает этот Путь! Доподлинно известно, и доказано современной биологической наукой, что человеческий организм рассчитан на вечную жизнь. Смерть не запрограммирована изначально, и чисто физически продолжать жизнь человека можно неограниченно долго - и наши ученые братья помогают нам в этом. Если это так, то в чем же причина смерти? Почему организм изнашивается, сгорает? Возможно, если дело не в физиологии, причина в психологии? Я попытаюсь объяснить все простым и понятным всем языком. По мере развития цивилизации средняя продолжительность жизни человека стабильно росла. С двадцати - тридцати лет у первобытных людей до шестидесяти - восьмидесяти и больше в наши дни. Естественно, короткая жизнь первобытного человека связана и с враждебной средой и ранней смертностью, а "длинная" жизнь современного человека напрямую зависит от антибиотиков, прививок и прочих благ цивилизации. Но не только. Источники свидетельствуют о том, что первобытные люди действительно старели и умирали за двадцать - тридцать лет. Сорок лет - уже по всем признакам глубокий старик. Но почему? А вот почему. Тогда человек еще не был человеком. Он был животным и жил инстинктами, а инстинкт - самая сильная психологическая связка с реальностью. Лабораторная мышь живет максимум три года. Собака - двенадцать лет. Кошка часто доживает до двадцати с лишним. Чем более развито животное, тем дольше оно живет. Человек стареет и умирает, так как он слишком тяжел, слишком многое связывает его с этим миром. Друзья, любовь, квартира, дети сопливые. То есть те чувства, которые он испытывает, не дают ему взлететь, а накрепко привязывают цепями родственников, дружбы, собственности.
Красавица прервалась на несколько секунд, для того, чтобы грациозным движением поправить волосы и перевести дух.
- Вернемся к первобытным, - продолжала она. - Люди жили на уровне инстинктов, что куда мощнее чувств, на уровне которых существуем мы, люди современные. Таким образом, с развитием цивилизации наша связь с реальностью ослабевала по мере отмирания инстинктов и формирования чувств, влияние которых на нас гораздо слабее. Соответственно этому росла и продолжительность жизни человека. Процесс смены инстинктов на чувства вполне эволюционный и закономерный. Он увеличил продолжительность нашей жизни. Ну и что дальше? Нечто новое. Если продолжительность жизни увеличилась в результате смены инстинктов на чувства, значит для дальнейшего "удлинения" жизни нужно ослаблять испытываемые чувства, постепенно отказываясь от них. В идеале, чтобы жить вечно, человек должен вовсе отказаться от чувств, желаний и всяких привязанностей. Для вечной жизни ничто не должно связывать вас с миром. У вас не должно быть ничего постоянного. Ни друзей, ни врагов, ни любимого человека, ни частной собственности. Точнее все это может быть, но мы не должны испытывать привязанность к другу, ненавидеть врагов, любить и иметь постоянные интересы. Для вечной жизни любить надо только того, кто в данный момент находится рядом с тобой. А к себе относится с легким пренебрежением. Бессмертный не может долго находиться на одном месте - человек быстро пускает корни. Существует два принципа бессмертия Ничего постоянного в жизни! С глаз долой - из сердца вон! Следовать этим принципам придется до тех пор, пока чувства не отомрут окончательно. Когда будете применять это, подумайте - готовы ли вы к такой жизни - жизни без чувств? Для тех, кто решился, я всегда готова дать ряд практических советов. Подумайте, сможете ли вы, вот прямо сейчас, сию минуту, ни с кем не прощаясь, бросить все?
Женщина выдержала небольшую паузу, окинула взглядом притихших людей, а потом продолжила:
- А, если нет денег, продать квартиру, машину и улететь, например, в Африку, Австралию - куда будут билеты? Ведь ни деньги, ни что другое вам больше не понадобятся Что? Как же мама…? Как Университет… Работа… Устроенная жизнь… Любимый человек… Вопросы сами лезут в голову… Вот! Вот ваши цепи и их-то вам и придется рубить! Причем не только показательно - "А пошли они все!". А рубить надо и в душе. Самого себя не обманешь. Рубить надо до тех пор, пока при произнесении слова "мама" вы не будете получать ни единого отклика внутри. "Рубить" - это, естественно, метафора. Вам нужно наплевать на общечеловеческие ценности, детей, жизнь ближнего своего и свою собственную жизнь. Только тогда эту жизнь можно растянуть до бесконечности. Запомните - Вечность - это безумие, а время подобно воле, способной обуздать это безумие. Плюс ко всему вам помогут одиночество, джунгли, пустыня, или сообщество ваших духовных братьев и сестер. Вопрос чисто психологический. Однако место жительства вам сменить придется. Отсутствие цивилизации пойдет вам на пользу. Так вы порвете много связей, и вам будет легче растить в себе безразличие, в котором не будет места ни чувствам, ни ощущениям. И не приведи Создатель вам испытывать надежду - это самое бесполезное из чувств!
Женщина закончила свою речь спустилась с "шайбы" и заняла место среди остальных людей, смешавшись с толпой.
Повинуясь какому-то невидимому сигналу, вся компания стала производить многократные рубящие движения - как будто люди кололи воображаемые дрова, повторяя вслух хором:
- А пошли они все! А пошли они все! А пошли они все! А пошли они все!..
Фраза, очевидно, носила ритуальный характер и действие, ею сопровождаемое, выполнялось на полном серьезе. Потом народ стал расходиться. К выступавшей женщине сзади подошел мужчина в таком же, как и все белом балахоне и тихо сказал:
- Зайди ко мне. Срочно.
Потом он затерялся в толпе, которая разбредалась по своим домам и автомобилям. Некоторые "братья и сестры" направились в "общественный центр" - приземистое трехэтажное здание, похожее на новый спортивный клуб, где-нибудь в Калифорнии или Майями.
Никто не обратил внимания, что к одной из самых красивых и дорогих вилл подошла выступавшая на "алтаре" женщина. Она быстро открыла незапертую дверь и бесшумно вошла внутрь - ее уже ждали. В просторном холле горел сложенный из дикого камня камин, и было тепло и уютно. Слабо освещенный интерьер холла был тщательно продуман и, несомненно, выполнен опытным дизайнером.
- Давай, заходи. Садись. Ты чего это всякую отсебятину тут вставляешь? Я тебе еще неделю назад написал эту лабуду, а ты даже не удосужилась выучить все как следует!
- Так никто ничего же не заметил! Я забыла-то всего один кусочек! Ма-а-а-аленький! - Она, с детской интонацией, притворно картавя и складывая губки бантиком, тянула слова. - Добавила пару слов… Ну, простите меня, я больше так не буду. Никогда-никогда!
- Хватит кривляться! Ты же знаешь, я этого терпеть не могу! Пару слов! Это еще что такое - "дети сопливые", а главное, я дословно запомнил - "…подумайте - готовы ли вы к такой жизни - жизни без чувств?". Это еще чего? Ты что, с ума сошла? Ты должна была сказать - "…подумайте - вам надо отдать чувства и все что у вас есть в этой жизни за жизнь вечную!"
- А чего?
- Дура! У них даже мысли не должно возникнуть уйти отсюда! Готовы они, не готовы - это мне решать! Я тебя из того говна вытащил только за твою фигуру и лицо! Ты выглядишь - как античная статуя!
- Чего? Кого - статуя?
- Дура ты! Если еще раз, запомни, последний раз допустишь отсебятину, или чего доброго забудешь кусок текста, я тебя вышвырну к чертям собачьим!
- Но я - харизматический лидер!
- Что? Какой лидер? Шлюха ты подзаборная, проститутка уличная! Я тебе покажу - лидер! Ты тут у меня для рекламы, для красоты, поняла? Как красивая вывеска! Вот тепло станет, совсем голая будешь выступать, в одном балахоне. И не возникай! Будешь умничать, отсебятину молоть, уже не на Тверской окажешься, или где ты там еще промышляла, а в арабском борделе! А если недели тебе мало, я тебе через пять дней принесу новый текст, и чтобы к следующему полнолунию его выучила!
- Не могу я так больше! У меня голова от всего этого раскалывается!
- Ну, хорошо. - Мужчина смягчился. - Сократим текст проповеди раза в три. Короткая - может даже и лучше будет. Но это - последняя уступка тебе, поняла?
- Ой, спасибо!
- Ладно. Костюмчик не жмет? Не мерзнешь там?
- Нет, что вы! Он такой мягкий и теплый, эластичный такой, так всю меня облегает, прям как вторая кожа! Мне так нравится его одевать! Я когда дома его одеваю - вот так себя разглаживаю, вот тут и здесь, чтобы никаких складок видно не было. Потом еще несколько раз вот так вот руками делаю, чтобы ни одной случайной складочки не осталось! А после, когда домой прихожу так вот его скатываю с себя, медленно так, чтобы…
- Давай, иди сюда. Я сам с тебя все сниму. Только сначала - двери покрепче запри.
3
В этот день доктор наук, профессор Сергей Николаевич Аргедов много ездил. Ему сначала пришлось отправиться в одну лабораторию, потом через весь город - в другую, встретить в Шереметьево прилетавшего француза, устроить его в гостинице, потом заехать в Президиум Академии Наук и там решить ряд неотложных вопросов. Академические чиновники перепутали документы, потеряли официальное письмо от Европейской Ассоциации, и Аргедов потратил впустую целый час. После он заехал в издательство, отвез рукопись новой монографии и получил корректуру предыдущей. Только к вечеру он немного расслабился. Сегодня был его вечер. Его уже ждали. Немного посидев в машине и позвонив кому-то по мобильному телефону, Сергей Николаевич направился на восток столицы. С самого утра, и весь день за ним неотрывно следовал мотоциклист. Бесформенная кожаная куртка, кожаные джинсы, прилегающий рюкзак на спине и непроницаемый шлем - все это делало мотоциклиста совершенно неузнаваемым. Его железный конь был тоже черным, только на правой стороне просматривалась надпись - "Suzuki". Мотоциклист никогда не придерживался определенной дистанции. Он то сильно отставал, то наоборот - обгонял автомобиль Аргедова, то дворами срезал углы на перекрестках, и потом уже поджидал машину.
Забавная история происходит со всеми мегаполисами. Каждый мегаполис состоит как бы из множества отдельных городов, а эти "города", как правило, не очень-то годятся один другому. Хотя, казалось бы, они должны образовывать единое целое, подобно кусочкам головоломки. В действительности же реки улицы и железные дороги разъединяют, а мосты, путепроводы, туннели и эстакады тщетно пытаются соединить в единое целое город, отдельные районы которого и по застройке, да и просто по внешнему виду могли бы находиться где-нибудь в другой стране - настолько они непохожи друг от друга.
Если вы поедите по Рязанскому проспекту в сторону области, минуете Карачаровскую эстакаду, а затем повернете направо в один из боковых проездов, то углубитесь в самую большую промзону Москвы, отличную от остальной Москвы, как картина от ее обратной стороны. Поравнявшись с платной автостоянкой, вы увидите, справа от себя, длинный и унылый бетонный забор, который тянется от самого поворота. Как раз напротив будки охранника стоянки, в заборе имеется калитка - глухая и ровная стальная дверь без ручки и каких бы то ни было опознавательных символов. Дверь не бросается в глаза, поскольку выкрашена той же краской, что и забор, и, если не знать о ее существовании, то можно пройти мимо, даже не заметив ее. Около двери имеется закрашенная пупочка электрического звонка. Нажав на нее, вы ничего не услышите, и ничего не произойдет. Но если вы ровно через десять секунд нажмете вторично, то дверь откроется и возникнет охранник в камуфляже и с оружием. На его молчаливый вопрос, надо ответить ежедневно меняемым паролем и показать яркую пластиковую карточку стандартного размера. Если все правильно и карточка совпадает, то вас пропустят в один из самых закрытых клубов Москвы. Сейчас почти у каждого клуба и ночного заведения столицы имеется свое представительство в Интернете - WEB-сайт. Но у этого клуба нет своего сайта. Есть только телефоны.
Проделав все вышеперечисленные действия, профессор Аргедов скрылся за железной калиткой, и она бесшумно за ним закрылась.
Мотоциклист ждал. Черный цвет его машины и черный костюм делали его малозаметным в наступающих сумерках. Растущие рядом кусты дополняли маскировку. Изредка к калитке подходили люди. Очень редко приходили женщины, значительно чаще - мужчины. Эти люди обычно появлялись из приехавших на автостоянку дорогих иномарок. Совершив все вышеописанные процедуры, они получали право на вход. Два раза странную калитку посещали пары. Иногда какие-то люди выходили из калитки и направлялись в сторону автостоянки. Потом заводился мотор, и очередная машина покидала паркинг.
Мотоциклиста заинтересовало, что никто из приехавших и покинувших стоянку даже не делал попыток заплатить за парковку.
Прошел час, потом еще сорок минут, наконец, из-за железной двери показался Сергей Николаевич. Это был, несомненно, он, но его походка изменилась, и стала какой-то особенной, как у моряка малотоннажного судна, сошедшего на берег после длительного похода. Дойдя до своей машины, Сергей Николаевич завел мотор и направился в сторону Рязанского проспекта. Когда огни его машины стали едва заметны, за ним последовал мотоциклист. На проспекте машина Аргедова прибавила газу и поехала в сторону области. Сергей Николаевич направлялся в подмосковный коттеджный поселок "Поляны".