Тяжело вздохнув, Джузеппе положил руку на столь любезно предложенную опору, даже не попытавшись привстать, неуклюже перетащил правую ногу через холку Гладиолуса, поерзал в седле, готовясь спрыгнуть на землю, дрыгнул левой ногой, которая запуталась в стремени… Теперь уже навсегда останется неизвестным, то ли пожилому мерину надоела эта возня наверху, то ли он просто заинтересовался охапкой сена, на которой совсем недавно лежал долговязый, одним словом, Гладиолус резко дернулся, даже подпрыгнул слегка, стряхивая с себя Джузеппе и, освободившись, невозмутимо отошел в сторону ворот.
Джузеппе, не ожидавший такого коварства, с совершенно не соответствующим его массивному телосложению тонким визгом упал вниз, прямо в подставленные руки работника. Арра зажмурилась. Сейчас магистр истинной магии грохнется о землю, наверняка себе что-нибудь сломает, и что тогда, спрашивается им делать дальше?
Но незнакомец, ухнув от неожиданности гулким густым басом, что так же не шло его тощей фигуре, как Джузеппе недавний визг, сумел подхватить рухнувшее на него тело. Подержав его пару секунд на вытянутых руках, он осторожно поставил магистра на землю. Посмотрел с интересом, как тот стоит, судорожно хватая ртом воздух и, вынув из кармана несвежий платочек, старательно обмахнул им ворот и плечи Джузеппе.
– Вот и с прибытием вас, господин! Прошу, пройдите в помещение, там вы с дамой можете отдохнуть, пивка попить. А я пока ваших лошадок устрою, не возражаете?
– Позвольте поблагодарить вас за помощь. Я, видите ли, никак не ожидал, что эта скотина, – последнее слово Джузеппе произнес с большим чувством и покосился на мерина, который, как ни в чем не бывало обнюхивал и пробовал сено, – способна на такую подлость. Благодарю вас от всего сердца, и позвольте представиться. Мое имя, Джузеппе Трио, а спутница моя, – он обернулся к ней и помахал рукой, – Арра, подойди же, наконец сюда! Вот, прошу, госпожа Арра Даман.
Арра, не слишком охотно оставившая кобылу, кивнула. Незнакомец же, сорвав с головы воображаемую шляпу, неожиданно ловко изобразил наигалантнейший поклон и разразился потоком изысканных восторгов по поводу знакомства со столь приятными господами. Потом резко, на полуслове остановился и представился буднично:
– А я буду Ганц.
Слегка ошарашенный Джузеппе моргнул и спросил:
– Просто Ганц? Без фамилии?
– Почему без фамилии? – слегка обиделся Ганц и мечтательно закатил глаза. – Фамилия у меня будет… Оббермотт!
– Обормот! – прыснула Арра.
– Не нравится? – он нисколько не огорчился. – Ладно, сейчас другую придумаю.
– Не надо! – Джузеппе выставил ладони вперед, и даже слегка отодвинулся. – Пусть будет так. Я – Джузеппе, она – Арра, а ты – Ганц. Зачем нам фамилии?
– Да в общем, незачем, – согласился Ганц.
Арра дернула плечом и направилась обратно к Искорке, бросив на ходу:
– Некогда мне.
– Да не извольте беспокоиться, госпожа, – попробовал вернуть ее Ганц, – идите отдыхать после дороги, пивка попейте, пиво хорошее, вам понравится. А о лошадках не беспокойтесь, я позабочусь, в лучшем виде.
– Вот еще! – Арра даже не обернулась. – О своей лошади я всегда забочусь сама.
– Характерная госпожа, – Ганц с удовольствием смотрел на удаляющуюся девушку. – А вы как, доверите мне своего скакуна?
– Доверю, – снова тяжело вздохнул Джузеппе. – Все равно у меня с лошадьми не очень…
– Бывает, – сочувственно покивал Ганц. – Вы идите пока в дом, отдыхайте. Там сейчас хорошо, прохладно, кресло-качалка есть, для отдыха самое лучшее. И жбан с пивом на столе.
– Спасибо, – Джузеппе повернулся и, неуверенно переставляя ноги, направился к открытым настежь дверям. А Ганц, проводив его взглядом, подошел к мерину, провел ласково рукой по пегому боку:
– Что приятель, похоже нагулялся ты сегодня не по возрасту? Ну пойдем, пойдем, я тебя почищу, попоной укрою, вода у нас здесь хорошая, чистая, сено вкусное…
Когда он завел вычищенного Гладиолуса в конюшню, Арра уже заканчивала накладывать сено в кормушку Искорки. Одним опытным взглядом он оценил работу девушки и одобрительно кивнул. Она немедленно задрала подбородок вверх. Еще не хватало, чтобы этот деревенский недотепа… впрочем, все равно было приятно.
Ганц наполнил кормушку мерина, подмигнул ему:
– Кушать подано!
Гладиолус не заставил себя уговаривать, наклонил голову, ухватил мягкими губами большой клок сена и начал жевать. С минуту Ганц с удовольствием наблюдал за ним, потом прошел вглубь конюшни, к самому дальнему стойлу. Навстречу ему, словно приветствуя, высунулась крупная лошадиная голова.
– Ну как ты тут, Булка? – он потрепал ее, почему-то, за уши. – Видишь, соседи у тебя появились, ты рада? Надоело, наверное одной?
Лошадь переступила с ноги на ногу, сделала небольшой шажок вперед, так что Арра смогла увидеть ее шею, тихонько, словно для одного хозяина, заржала. Гладиолус, не обращая на нее внимания, продолжал флегматично жевать, а Искорка встрепенулась и потянулась в сторону Булки так, что девушке пришлось придержать ее.
Пока Ганц возился со своей кобылой, Арра, делая вид, что все еще занята возле Искорки, незаметно косилась в его сторону. Непонятный он какой-то. На вид хлипкий, а Джузеппе удержать сумел, когда тот падал. С лошадью управляется уверенно. И вооружен, пара метательных ножей в чехлах пристегнуты специальными ремешками на бедрах. Удобно, стоит только опустить руку и ладонь сама ложится на рукоять.
Странно это, метательные ножи… Не самое обычное оружие для простого работника на захолустном постоялом дворе. В таких местах народ обычно незатейливый – в случае необходимости, хватаются за ближайшую оглоблю.
– А почему твою кобылу так странно зовут, Булка? – с удивлением услышала она собственный голос.
Ганц тут же обернулся, расцвел улыбкой и объяснил охотно:
– Так она булки любит, просто страсть! Особенно с изюмом.
– Ясно, – Арра безразлично отвернулась.
А что на него смотреть? Мужчина, как мужчина, ничего особенного. Сам худой и лицо узкое, длинное и тоже худое. Высокие скулы, прямо-таки, обтянуты загорелой кожей. Да, красавцем его не назовешь, все у него как-то слишком. Девушка снова осторожно покосилась на занятого своей кобылой Ганца. Узкий подбородок слишком сильно выдается вперед, хотя, надо признать, ямочка на нем очень симпатичная. Слишком длинный нос, слишком густые черные брови. Они почти срослись на переносице, но почему-то не придали лицу того выражения суровости, какое обычно появляется в таких случаях.
Ганц заметил обращенный на него взгляд и на губах, слишком тонких, но вполне уместных на худом лице, снова заиграла улыбка. Арра поморщилась.
– Где здесь можно умыться? – высокомерно спросила она. А что, с такими нахалами надо сразу держать дистанцию. Раз ты здесь работник, так и работай, знай свое место.
– У колодца! – демонстративной холодности девушки явно не хватало для того, чтобы смутить и заморозить эти два метра веселого обаяния.
– А чего-нибудь более… цивилизованного нет?
Он состроил уморительно-серьезную физиономию, наморщил лоб, глубоко задумался…
– Есть!
Арра даже подпрыгнула от его радостного вопля.
– Есть! Умывальник за домом! Сейчас, госпожа, я туда воды натаскаю, – он подмигнул и добавил шепотом, – из колодца.
А Джузеппе, с трудом протащившись тридцать метров, отделявших его от дома и с трудом вскарабкавшись на низкое крылечко, вошел, наконец, в комнату и огляделся в поисках обещанного кресла-качалки. Долго искать не пришлось – мебелью комната не была перегружена.
Большой, сколоченный из не слишком тщательно подогнанных досок стол (на нем действительно стоял жбан, размером с хорошее ведро), грубо сделанная длинная лавка, пара массивных табуретов и то самое кресло, довольно облезлое, но очень мягкое и уютное на вид – вот, собственно, и все. Да к стенке напротив окна приколочены десяток крючков, на которых висят разного калибра кружки. То ли они служат украшением комнаты, то ли крючки незатейливо заменяют отсутствующий буфет.
Постанывая, Джузеппе добрался до кресла и осторожно опустился на вытертую подушку. Кресло мягко качнулось, принимая его вес, и усталый магистр со вздохом блаженного облегчения закрыл глаза.
Открыл он их, когда услыхал шаги и голоса на крыльце. Первой вошла Арра, уже умытая, с разрумянившимися щеками и, похоже, чем-то довольная. Следом за ней шел Ганц, вытирая мокрые волосы все тем же платочком и громко объясняя, почему он считает, что обливаться водой у колодца гораздо гигиеничнее, чем возиться с умывальником.
Джузеппе пошевелился и едва не застонал от боли. Похоже, из этого кресла ему сегодня лучше не вставать. А Арра весело плюхнулась на лавку и, ударив обеими ладонями по столу, громко объявила:
– Есть хочу!
– Вот пиво, – Ганц радушно придвинул к ней жбан.
– Пиво, это хорошо, – одобрила она. – А что на ужин?
– Не знаю, – жизнерадостно ответил Ганц. – А что у вас есть?
– У нас? – Арра бросила уничтожающий взгляд на своего спутника. – Ничего. Мы, видишь ли, немного торопились, когда уезжали из города, так что не успели прихватить с собой ничего съестного.
– Жаль, – в голос Ганца прозвучала искренняя печаль. Он подошел к висящей на стене полке, снял самую большую кружку и вернулся к столу. – Кушать, и верно, хочется.
Аккуратно, не пролив ни капли, наполнил кружку и сделал несколько больших глотков. Зажмурился, тряхнул головой и шумно выдохнул.
– Я рассчитывал на вас.
– Причем здесь мы? – Джузеппе начал понимать положение вещей и оно ему крайне не понравилось. – Это же постоялый двор, значит здесь должны кормить! Позови хозяина, я с ним поговорю.
– Хозяина… – Ганц оглядел комнату так задумчиво, что магистру показалось, будто он рассчитывает обнаружить хозяина где-нибудь, под лавкой. Потом он уставился на Арру и вдруг просиял радостной улыбкой. – А! Хозяином я буду!
– Вроде ты недавно служил здесь работником, – напомнил Джузеппе.
– И работником, – Ганц был сама покладистость. – Целую неделю трудился здесь работником, потом стал хозяином. Я эту развалюху в карты выиграл… – он слегка загрустил, – кажется.
– Ничего не понимаю, – нервно дернулась Арра. – Как это, "кажется"?
– Мы пиво пили, пока играли, много пива, так что я плохо помню, как все случилось. Но на постоялый двор играли, это точно. Выиграл, выходит, – Ганц развел руками и снова огляделся, теперь уже с любопытством. – Просыпаюсь я два дня назад, и вот… я здесь хозяин.
– Хорошо, ты хозяин, а еда где? – вернулась Арра к главному вопросу.
– Так я же говорю, нету, – удивился ее непонятливости Ганц.
– Ерунда! – Джузеппе сердито стукнул по ручке кресла и оно тут же закачалось. – Ел же ты что-то эти два дня?
– Ел? – Ганц уставился на него круглыми глазами. – Я пиво пил. Пиво есть, много еще. В подвале три бочонка стоит.
Арра встала, с грохотом отодвинув лавку. Громко топая ногами вышла в сени, повозилась там, потом ее каблуки простучали по крыльцу. В маленькое окошко было видно, как она зашла в пристроенный к дому сарай. Мужчины молча ждали ее возвращения.
– Мешок муки в сенях стоит, а в сараюшке есть корзина лука, связка горького перца и немного фасоли, – доложила Арра результаты своих изысканий. – Из этого много не наготовишь.
– Еще соль есть, – встрепенулся Ганц и потащил из под лавки большой рогожный куль.
– Арра! – Джузеппе с надеждой смотрел на нее, – хоть пресную лепешечку!
– Слушай, господин магистр истинной магии, – хотя Арра обращалась к Джузеппе, смотрела она на Ганца. И ее холодный взгляд не сулил ему ничего хорошего. – А что, если превратить нашего любезного хозяина-работника, в курицу? Тогда у нас будут яйца.
– Э, э… – Ганц бросил куль с солью и попятился. – Мы так не договаривались! Я же не нарочно, я сам уже сколько времени на одном пиве…
– Не выйдет, – старательно демонстрируя сожаление, вздохнул Джузеппе. – Изменить физическую оболочку можно, но биологическая суть… Против природы не попрешь, курицы из него не получиться, только петух.
– Жаль. Петух нам ни к чему. Не варить же его, в самом деле.
– Не надо! – горячо поддержал ее Ганц. – И вообще, если вы, господин, такой могучий чародей, почему бы вам не оставить меня в покое и не сотворить приличный ужин каким-нибудь вашим, магическим способом?
– А? – Арра вопросительно посмотрела на Джузеппе. – Сумеешь?
Он поморщился:
– Увы. Боюсь, что ты здесь единственная, кто может совершить подобное чудо.
– Ясно. Вставай.
– Зачем?
– Воды принесешь, – распорядилась девушка и начала закатывать рукава. Или ты собрался отдыхать, пока я стану тут…
– Все, все, понял, уже встал!
– Ганц, дай ему ведро. А сам займись дровами, растопи печь.
– Слушаюсь, госпожа! Только я не знаю, где тут ведро и где дрова.
– Найди! – рявкнула она.
– Слушаюсь! – Ганц пробкой вылетел на улицу. Следом за ним, кряхтя, заковылял Джузеппе.
Оставшись в одиночестве, Арра топнула ногой, выругалась, и, сняв с крючка на стене еще одну кружку отправилась в сени за мукой.
После того, как мужчины обеспечили девушку всем необходимым, она приказала им убраться куда-нибудь подальше.
– А то на нервы действуете! Сидите тут, как два кролика, смотрите голодными глазами…
Ганц послушно увел Джузеппе в соседнюю комнатушку, меблировка которой была еще более проста, чем в гостиной – просторная кровать, да деревянная лавка вдоль стены – и занялся измученным магистром. Он притащил откуда-то большую брезентовую сумку и, покопавшись в ее многочисленных карманах, достал дюжину разноцветных скляночек. Расставил их в рядок на лавке, сел рядом на пол и тщательно осмотрел каждую. Потом убрал в сумку половину, принес из сарая тазик, сполоснув его по дороге, и, тщательно отмеряя порции, начал смешивать содержимое склянок, оставшихся стоять на лавке. Какой-то бурый порошок из одной, несколько капель маслянистой зеленой жидкости из другой, щепотка остро пахнущих измельченных листочков красного цвета из третьей. Содержимое четвертого пузырька, больше всего было похоже на дорожную пыль, а из пятого Ганц вытряхнул десяток ярко-фиолетовых лепестков. Непонятным образом, они выглядели совершенно свежими, словно их только что сорвали с цветка.
– Не великовата посуда? – спросил Джузеппе, глядя, как все это размазывается по дну тазика.
– Нет, как раз будет, – Ганц, осторожно работая странно изогнутой стеклянной палочкой, аккуратно перемешал свое снадобье. Вздохнул. – Жидковато получилось. Давно не приходилось…
Не договорив, он взял с лавки шестую склянку, которую до сих пор не открывал. Взвесил ее задумчиво в ладони, потом долго что-то высчитывал, беззвучно шевеля губами. Наконец, вынул пробку и вытряхнул на ладонь три бесцветных кристалла. Внимательно их осмотрел, по каким-то, ведомым только ему признакам – все три выглядели абсолютно одинаково – выбрал один. Забракованные вернул в пузырек, а оставшийся кристалл бросил в тазик. Жижица на дне моментально вскипела, покрылась белесой пленкой. Ганц снова перемешал ее, потом, действуя своей стеклянной палочкой, как лопаткой, собрал в центре примерно столовую ложку неаппетитно выглядевшей кашицы.
– Вот теперь хорошо, – удовлетворенно кивнул он и, достав из очередного кармана сумки специальный венчик, начал взбивать кашицу. Это простое действие дало удивительный результат – смесь на глазах разбухала, превращаясь в ароматную, с приятным пряным запахом желтовато-зеленую массу.
Джузеппе, распластавшийся на жесткой кровати и с интересом наблюдавший за действиями долговязого хозяина постоялого двора, снова подал голос:
– Ты что же, из лекарей будешь?
– Почему из лекарей? – удивился Ганц.
– Как же, – магистр со стоном приподнялся и дотянулся до тазика. Зачерпнул пальцем чуть-чуть смеси из тазика, понюхал ее, осторожно дотронулся языком. – Я не специалист, конечно, но основы врачевания входят в общий курс, а ничего подобного… – он втер маленький комочек в кожу чуть повыше запястья. Мазь моментально впиталась, не оставив следа. – Нет, даже не слыхал не разу, – твердо закончил Джузеппе.
– Университетский общий курс, – усмехнулся Ганц, – это все теория, это для столиц. Здесь, в глуши, все проще, мы медицину не по учебникам изучаем. Мы по старинным фамильным рецептам, которые еще прадеды наши… – он медленно поднял венчик из загустевшей смеси. – Ага, вот так хорошо будет. Ну-ка, господин магистр, подготовьте для меня поле деятельности! Сейчас натру вас этой мазью, сразу облегчение почувствуете, а к утру и вовсе забудете, где что болело.
Хотя времени у нее ушло немало (на дворе совсем стемнело) Арра все-таки умудрилась соорудить вполне приличный ужин: сварила похлебку из фасоли с луком и испекла целую гору маленьких пресных оладий вместо хлеба. Кроме того, хмуро поглядывая на Джузеппе, которому стало настолько легче после натирания Ганца, что он этих мрачных взглядов не заметил, и ворча, она достала из своего рюкзачка три тонких жгутика вяленого мяса. И пива, естественно, было вдоволь.
– Арра, птичка моя! – даже в тусклом свете масляной лампы было видно, как нахальные синие глаза Ганца затуманились нежностью. – Зачем тебе куда-то ехать? Оставайся лучше здесь, со мной. Место тихое, климат здоровый, работы мало… Ты не думай, я тебя ничего по хозяйству делать не заставлю, только готовить будешь, и все! Если только иногда, простирнуть там мелочь какую, или прибраться…
Девушка молча встала из-за стола и одним точным ударом ноги выбила из-под него табурет. Она ожидала услышать испуганный вопль, но Ганц только ухнул, словно филин, непонятным образом успел сгруппироваться, слегка спружинил, упав, и повалился на бок. В общем, приземлился довольно удачно и теперь лежал, вольготно раскинувшись на полу и с интересом глядел на нее снизу вверх.
От этого Арра еще больше разозлилась:
– Размечтался! Вот именно для того я заканчивала лучшую школу воинов-магов, чтобы тебе здесь похлебку варить? И не смей называть меня птичкой!
– Хорошо, птичка, – рассеянно согласился Ганц и, не вставая с пола, обратился к Джузеппе: – А что это она про воинов-магов тут говорит? Ты понимаешь?
– Разумеется, – с неожиданным для себя удовольствием, сообщил тот. – Я, видишь ли, тоже считаю, что третья по списку выпускница этого года Эсмеррской школы, может рассчитывать на более заманчивые предложения, чем место кухарки на постоялом дворе.
– Эсмерра? Вы шутите?
Подбородок Арры немедленно принял привычное положение.
– Ага. И это тоже шутка, – она шевельнула плечом и рукоять меча за ее спиной выразительно качнулась. – Забавная игрушка, правда? Или ты ее до сих пор не заметил?
– Заметил, конечно, но мне и в голову… – Ганц легко поднялся и зашел Арре за спину, не пытаясь, впрочем, дотронуться до меча. Посвистывание в его дыхании стало заметнее, особенно, когда он вздохнул: – Хорошо, снимаю свое предложение. А ты что, действительно третья по списку?
Девушка развернулась, медленно и плавно, снова оказалась с ним лицом к лицу:
– Показать диплом?
– Не надо, – Ганц, качнул головой, сделал шаг в сторону.