На улице она зашла в подъезд соседнего дома, код на двери которого знала, потому что там жила ее дальняя знакомая. Выбросила рукой в перчатке в мусоропровод пленку и цветы. Вышла из подъезда, пошла вдоль по улице к остановке, запихивая в рюкзак пакет с рубашкой. Рубашку из пакета она выбросила в мусорный бак уже на автовокзале, сам пакет - следя, чтобы не коснуться его голыми руками - в картонную коробку с мусором у ларька, торговавшего пивом и закусками.
Купив билет до Ростова на автобус "Москва-Кострома", Танька уселась в зале ожидания и стала мирно читать сборник повестей Бушкова, слушая плейер. До автобуса было часа четыре. Танька обошла ларьки, купив пару упаковок батареек и от души поскандалив с продавщицей, давшей ей рваную десятку сдачи. Зашла в туалет, переругалась там с уборщицей. Она знала, что время смерти определяют с интервалом в два-три часа, и то если находят свежий труп. Ей нужно было, чтобы ее запомнили на этом вокзале в это время.
Обнаглев окончательно, Танька подошла к дежурившему в зале милиционеру и поинтересовалась у него, который час.
Милиционер удивился и молча показал ей на здоровенный циферблат на стене.
– Я близорукая… - состроила глазки Танька.
– Очки купи или часы… - схамил милиционер.
– Ну ничего себе! Моя милиция вот так меня бережет? - деланно возмутилась Танька.
– Гражданка, покажите ваши документы, - ожидаемо отреагировал мент.
Танька гордо показала безупречный паспорт с московской пропиской. Мент кивнул, отпуская. Танька не унялась.
– Во-первых, вы не представились. Во-вторых, который час все-таки?
– Сержант Петрищенко. А время полдесятого. Еще вопросы будут?
– Спасибо, - кротко поблагодарила Танька и отстала.
Из вокзального окна ей было прекрасно видно, как рабочие вытряхнули в контейнер тот самый мусорный бак, и это прибавило ей счастья.
В автобусе Танька заняла положенное по билету место за номером один, и это оказалось место справа от водителя, правда, не у окна, но обзор через лобовое стекло был великолепный. Впрочем, минут сорок полюбовавшись ночным шоссе, Танька накрепко заснула. В Ростове ее еле-еле разбудил водитель. Танька проснулась мгновенно, но еще минуты три притворялась спящей. Билет она тщательно спрятала - в паспорт.
В ноябре в шесть утра было еще совсем темно. Танька попыталась вспомнить свой путь от дома Герцога до автовокзала и вывернуть его наоборот. Часть дороги она прошла уверенно, но потом все-таки заблудилась и три раза выходила на площадь возле кремля, где стояли разнообразные магазинчики. К восьми утра, когда Танька вконец замерзла и устала, они открылись. Ее начинало трясти - но не от холода, это был обычный отходняк после происшедшего.
Еще должна была начать болеть голова. Но Танька уже почти забыла, когда это случалось в последний раз. Потом вспомнила - тогда, в июне. Последний раз был в день, когда она познакомилась с Маршалом… и Герцогом. С тех пор еженедельные мигрени как отрезало. А она и не заметила…
Никаких благ цивилизации вроде кафе с горячими напитками вокруг не наблюдалось. Танька зашла в хозяйственный, где оказалась единственной в это утро покупательницей, долго ходила вокруг разных товаров для дома. Наконец купила зачем-то кусок мыла для рук и отправилась в соседний книжный. По книжному ходить было и интереснее, и теплее. Новинок, правда, не было, но Танька нашла старое издание "Дюны" Херберта, в котором ей нравился перевод. Купила. Пора было выметаться и отсюда.
Танька вновь вернулась к автовокзалу и отправилась по частично знакомому маршруту. Еще через час кружения по городу она каким-то чудом вышла к дому Герцога.
Калитка была по обыкновению не заперта. Танька поднялась на крыльцо, постучала в дверь. Никто не открыл. Танька подождала еще пять минут и толкнула дверь, заходя в прихожую. В доме было тихо и, как всегда, чуть попахивало пылью.
– Есть кто живой? - крикнула Танька, выглядывая из прихожей в коридор.
Тишина. Злая, настороженная тишина. Таньку совсем сплющило. На цыпочках, словно кто-то мог ее услышать, она прокралась в комнату Герцога. Дверь была полуоткрыта. Танька прислушалась. Ни звука дыхания, ни звука включенного компьютера. Она постучала, уже зная, что ответа не услышит. По спине потекла струйка холодного пота.
Танька на минуту закрыла глаза и еще раз прислушалась. Что-то неправильно было в доме, по-настоящему неправильно. Из-за полуоткрытой двери тянуло чем-то темным, холодным и страшным. Танька сунула голову в дверь и увидела ногу, лежащую на полу. Нога была обута в солдатский ботинок, дальше были камуфляжные штаны. Танька прошла в комнату, по-прежнему на цыпочках, и увидела на полу распростертое тело Герцога.
В спине его торчала рукоять ножа, и даже на черной майке было видно, что она насквозь пропитана кровью. Кровь была везде - на отросших с лета волосах, на полу, на зеркале…
Танька прижала к губам ладонь, давя вопль, и вылетела прочь из дома. Она не помнила потом, как оказалась на автовокзале, как купила билет на ближайший автобус до Москвы, как попала в кремль.
Пришла в себя она на берегу крошечного, покрытого корочкой льда прудика. Танька смотрела на снег и видела на нем пятна крови. Кровь была и на беленых стенах кремля, и на зданиях соборов, и на Танькиной одежде - везде были неровные багровые потеки. Танька отправилась петлять по кремлю, зашла в собор и тут же вылетела оттуда - запах ладана напоминал о смерти, отпевании, могиле. Вернулась на городскую площадь, зашла в какое-то кафе, заказала кофе и коньяка.
– Большую чашку.
– Мы подаем в таких… - сморщилась официантка.
– Мне плевать, в каких вы подаете. Возьмите большую чашку, сделайте кофе и дайте мне, - тихо проговорила Танька. Официантка посмотрела на нее и удалилась искать чашку.
Кофе ей подали в чашке для бульона, и это было то, что нужно. На эту кружку Танька высыпала всю сахарницу, с трудом размешав ложкой получившуюся смесь. Рюмку коньяку она отправила туда же, выхлебала залпом бронебойное пойло и стала думать, что же делать дальше.
Жить не хотелось. Умирать не хотелось тоже. Хотелось уснуть, оказаться у родителей, в лечебнице, в лесу, где угодно, там, где можно орать в голос и не бояться быть услышанной.
Оставив пятисотку в оплату, Танька пошла к вокзалу. Всю дорогу в автобусе ее непрерывно трясло мелкой дрожью. На лицах окружающих, на стекле, на сиденьях ей виделись пятна крови. В виске что-то чесалось, как сон, который не можешь вспомнить.
С вокзала в Москве Танька на машине отправилась к Маршалу. В последние полчаса поездки она вспомнила об оставленном в квартире пакете.
Уже внизу она набрала его номер.
– Я сейчас зайду.
– Я занят.
– Я внизу. Это срочно.
И, оборвав разговор, шагнула в подъезд.
Маршал выглядел помятым и усталым. Он открыл ей дверь, глядя на нее с глубоким отвращением.
– Что случилось, зачем ты пришла?
– Налей мне кофе, и я тебе расскажу.
Танька, не спрашивая разрешения, прошла на кухню. Маршал, в одной рубашке и плавках, пошел за ней. Должно быть, она подняла его с постели.
Выпив кофе - пять ложек "Carte Noire" на небольшую чашку - Танька рассказала об истории с мужем и пакетом. Что-то остановило ее раньше, чем она собралась рассказать о Герцоге. Танька не поняла, что именно - но оно было здесь, рядом, на этой кухне.
Дослушав ее, Маршал грубо выругался.
– Сейчас я в душ схожу, и поедем, посмотрим, что там. Я сам только что вернулся, поспать хотел.
На столе лежало роскошное мачете. Таньку передернуло, но под пристальным взглядом Маршала она сделала вид, что от холода.
– Экая штука. И где ты их берешь?
– Купил недавно. Настоящая "Трамонтина".
– А тот, ноксовский, где? - медленно спросила Танька, глядя мимо Маршала.
Даже краем глаза она заметила, что тот слегка вздрогнул.
– А, потерял недавно, жалко. А то бы тебе подарил, любительница… - очень небрежно и потому неестественно ответил Маршал.
Танька прикусила себе язык. Она уже поняла, какой именно нож торчал в спине Герцога.
– Сейчас сполоснусь, и поедем. Посиди тут, - повторил Маршал и ушел в ванную.
Танька прокралась в комнату.
Обычно, когда она приезжала к Маршалу, в его квартире царил идеальный порядок. Сейчас в комнате не было бардака, но кое-что выбивалось из нормы. На полу валялась одежда, постель была смята и не заправлена. На постели лежал пакет, похожий на те, что возила Танька, но на этот раз он не был запечатан. Танька посмотрела внутрь - там лежали вовсе не бумаги, а аккуратный ряд туго набитых белых пакетов.
Танька смотрела телевизор редко, но что упаковывают таким образом - знала.
Наркотики.
В глазах что-то вспыхнуло и померкло. Мир опять стал черно-белым.
На полу около кровати стояла спортивная сумка. Танька потянула молнию, и увидела там что-то непонятное. Засунула руку - и достала пачку долларов. Таких пачек в сумке было больше десятка.
Танька повесила сумку на плечо и отправилась к телефону. Набрала "02".
– Дежурная.
Танька знала, что звонки записываются.
– В квартире на Добролюбова… - Танька продиктовала адрес, - труп мужчины, Потапова Андрея Николаевича. В коридоре - пакет с наркотиками, героином или кокаином. Упакован в синюю папку и заклеен скотчем. Потапова убил Михаил Шувалов, с номера которого я звоню. На пакете его отпечатки пальцев. В квартире Шувалова - склад наркотиков.
И повесила трубку. Сунула ноги в ботинки, схватила с вешалки куртку. Прислушалась. Маршал плескался в душе. Танька взяла сумку, тихо-тихо прикрыла за собой дверь и побежала вниз по лестнице.
Вышвырнула в мусоропровод мобилу. Поймала тут же у дома машину.
– Куда? - спросил водила.
Танька на секунду задумалась.
– На Курский вокзал.
Ехать было минут двадцать. За это время Танька прикинула самые первые действия. "Снять у бабульки на ночь комнату. Выспаться. Посчитать деньги. С утра - переодеться, изменить внешность. Там посмотрим…"
Бабулька нашлась быстро. Через полчаса бабка уже открывала дверь обшарпаннейшей квартиры, в которой помимо Таньки было еще пятеро или шестеро приезжих и какие-то дети. То ли бабкины внуки, то ли дети этих самых приезжих. Спать предлагалось на разнообразных диванчиках, которыми была забита огромная, метров на сорок, комната.
– А можно я на полу, на матрасе посплю? - спросила Танька.
– Зачем же на полу, когда на постели можно? - не поняла бабка.
– Спина у меня больная. А диваны у вас мягкие.
Бабка пожала плечами, стащила с дивана матрас, бросила на пол, что-то прикинула и засобиралась. Видимо, за квартирантом на освободившийся диван.
Танька оглядела комнату. В комнате воняло - немытыми телами и грязной пропотевшей одеждой. Танька поняла, что сама она после двух автобусов выглядит ничуть не лучше. Вышла из комнаты, посмотрела на ванную. В ванной были авгиевы конюшни. Но душ выглядел вполне рабочим.
– А за мытье и стирку бабка дополнительных денег требует… - тут же сунулась следом какая-то толстая тетка-провинциалка.
– И сколько требует? - прищурилась Танька.
– Сто рублев… - неодобрительно покачала головой тетка. - Жадная, жуть. Кипятильник включить не дает без денег, говорит, света нажжем много.
Танька рассмеялась.
– Сколько вас там?
– Шестеро с тобой. Да еще два пацаненка Тамариных.
Танька извлекла из кармана кошелек, достала три пятисотки.
– Так. Сейчас все моются. Потом пьем чай. За всю эту роскошь кто-нибудь пойдет и купит банку растворимого кофе.
Тетка обалдело похлопала глазами, но деньги взяла. Танька закрыла за собой дверь, поставила спортивную сумку Маршала так, чтобы на нее не попадала вода. Залезла в душ, ощущая противную сальность дна ванной. Вымыла себя доисторическим туалетным мылом "Яблоневый цвет", считавшимся хорошим во времена детства Таньки, когда других еще не было. Голову пришлось мыть тем же мылом. В результате волосы воняли яблоками, а на ощупь были как мочало. Вымывшись, выстирав майку и трусы и влезая в мокрое, хоть и хорошо отжатое белье, Танька почувствовала себя не то беженкой, не то бомжом. В этом была своя правда.
После последних двух дней она была и беженкой, и бомжом. Плюс ухитрилась украсть некую сумму денег у наркомафии в лице Маршала. "Кстати, о деньгах…" - вспомнила Танька и полезла в сумку. В пачках были стодолларовые купюры. В каждой пачке - по сто штук. Пачек было пятнадцать. "Сто пятьдесят тысяч долларов", - свела нехитрую арифметику Танька.
В комнате царило оживление. Когда она вошла, кофе уже был куплен, и в трехлитровой банке булькал кипятильник.
– Ты извини, меня там менты на улице тормознули, пришлось им двести рублей дать… - подкатилась давешняя толстая тетка.
Танька отмахнулась, пошла на кухню и взяла чашку побольше, долго драила ее губкой и хозяйственным мылом.
– И за посуду тоже денег берет… - тут же наябедничали сотоварищи по несчастью.
– Вернется - придушу… - пообещала Танька и уселась на свой матрас с кружкой горячего кофе, подкладывая сумку и рюкзак под спину вместо подушки.
– А чего ж ты в гостиницу не пошла, если деньги есть? - спросил кто-то.
– Паспорт потеряла, - бесстыже соврала Танька. - Паспорт на вокзале сперли, а деньги - нет.
– Что ж ты так?
– Дура. В карман положила, чтоб быстрее доставать. Ночью в поезде и сперли.
Тетки долго охали и ахали, обсуждая воров, ментов и прочие неприятности жизни. Танька пила свой кофе и расслаблялась. Чем больше она расслаблялась, тем хуже ей делалось. Вновь виделись на всем пятна крови, и распростертое на полу тело Герцога, и проклятая рукоять ножа. Никакого успокоительного с собой не было. К тому моменту, как весь контингент приезжих вымылся, - в комнате ощутимо посвежело, - Таньку уже просто трясло.
Она лежала на грязном матрасе, застелив сумку и рюкзак жилеткой, накрывшись курткой, и пыталась заснуть. Гомон голосов, горящий свет ей не мешали. Боль была внутри - и в этом все дело.
Ей уже казалось сквозь марево дремы, что все могло быть совсем иначе, не так, как сложилось. Ведь можно, можно же было приехать в Ростов. Приехать и остаться. Любой ценой. Рядом - с живым…
Танька много лет не плакала - не могла и сейчас. Боль перехватывала горло, резала желудок, крутила суставы. Боль "душевная" оказывалась вполне реальной, ощутимой всем телом. Она тихонько кусала себе пальцы, чтобы не взвыть во весь голос раненым волком.
Его нет. Нет. И уже не будет. Ничего не будет. Выдумывай, не выдумывай.
Сероглазый мальчик, умевший лечить одним прикосновением рук. Поседевший рано мужчина, испытавший в своей короткой жизни столько, сколько другим не выпадало и за две. Полковник имперских ВДВ.
Герцог.
Рэй Альба.
Пообещав себе отомстить Маршалу любой ценой, Танька уснула, держа руку на сумке с деньгами.
Утром она проснулась от шума соседей по комнате, которые собирались, заваривали макароны, будили детей. Игнорируя вопли бабки о деньгах, зашла в ванную, умылась и причесалась. На часах - семь утра. Лицо бледно-зеленое, опухшее, глаз почти не видно. Вернувшись в комнату, Танька дождалась своей очереди на кипяток, вытряхнула в кружку последние остатки кофе, выхлебала стоя и пошла одеваться.
Пришлось побродить по улицам в районе Курской часа полтора, пока не начали открываться магазины. В первом Танька выбрала себе удобные, но редкостно вульгарные ярко-красные брюки из плотного трикотажа, переоделась в кабинке и оставила там же свои джинсы. В следующем магазине она приобрела обувь - удобные "Кроссинги" сменила на "Мартенс", тоже достаточно удобные, но какие-то слишком навороченные. В третьем магазине пришлось расстаться с курткой. Черную "аляску" заменил полушубок из чего-то искусственного, фиолетово-черный. Вместо кожаного рюкзачка и спортивной сумки Маршала - "элегантный" дамский баул из лакированной кожи. На выходе Танька посмотрелась в зеркало. Она походила не то на проститутку, не то на деревенщину, дорвавшуюся до шальных денег.
Это-то и требовалось. От прежней стильной и аккуратной Таньки не осталось почти ничего.
В ближайшей парикмахерской она попросила постричь ее до подбородка под "каре" и покрасить в гранатовый цвет. Парикмахерша охнула.
– Девушка… такие волосы…
– Красьте, пожалуйста! - фыркнула Танька, привыкая к роли вульгарной стервы.
То, что отразилось в зеркале после сушки и укладки, было ужасно. И этим Таньку вполне устраивало. Встреться она сейчас нос к носу с Маршалом - ему потребовалось бы несколько минут, чтобы узнать ее. Макияж, маникюр - все в том же салоне. Поярче, повульгарней. Пока Танька сидела в шапочке с краской на голове, она тщательно изучала "Услуги и цены", и даже выдрала оттуда несколько страниц с объявлениями охранных агентств.
Почему-то ей больше всего понравился модуль объявления агентства, которое находилось на Выхино. Разменяв в обменнике, где не требовали паспорта - третьем по счету - пятьсот долларов, Танька поймала машину и поехала в агентство, предоставлявшее услуги охраны для частных лиц.
– Чем я могу вам помочь? - встретила ее улыбкой симпатяшка-секретарша.
– Ничем, - отрезала Танька, продолжая играть свою роль. - Директор на месте?
– Да, - ответила девочка. - А что ему сообщить?
– Что клиент пришел, - ответствовала Танька, мысленно прибавляя "…дура!". - Что же еще?
– Но это не к директору… - замялась девочка.
– А к кому? К Васе Пупкину? Звони директору или - ариведерчи…
Через десять минут ее провели к директору агентства. Директор Таньке понравился с первого взгляда - должно быть, из отставных военных. Перед ним даже противно было ломать комедию, но приходилось держаться в рамках роли.
– Чем могу вам помочь? - буркнул директор с видом, говорящим о том, что сейчас, утром, он не может и не хочет никому помогать, что у него должны быть сотрудники, а он желает просто тихо и мирно почитать утреннюю газету, пока не началась обычная суматоха.
– Это сложный вопрос, - задумчиво ответила Танька. - Думаю, что можете. Но начнем с начала.
– Вот-вот, - кивнул согласно директор. - Как вас зовут, для начала?
– Та…мара, - сказала Танька, не особо надеясь, что ее заминка не будет заметна.
– И в каких же услугах вы нуждаетесь, Тамара?
– Мне нужен охранник. Профессионал. Он нужен мне двадцать четыре часа в сутки на ближайший месяц.
– Вы представляете себе, сколько это будет стоить?
– Мне все равно, - равнодушно ответила Танька. - Пусть стоит подороже. Я не уверена, что это безопасно для меня и для охранника.
– Криминал? - чуть внимательнее посмотрел на нее директор.
– Пожалуй, - согласилась Танька.
– Мы не можем с вами работать, если вы нарушили закон. Могу порекомендовать хорошего адвоката.
– Хорошо, - устало вздохнула Танька. - Вы не можете. Но у вас есть знакомые. Возможно, кому-то все равно, что и как я нарушила. Мне не нужен адвокат, мне нужен профессиональный телохранитель. Я вам заплачу.
– Заплатите. Если мой знакомый, побеседовав с вами, согласится с вами работать.
Танька согласилась.