Клинок, пройдя в непосредственной близости от головы смотрителя, уверенно перерубил тонкий сухой дрын (торчащий из плетёного забора), на который был надет старый глиняный горшок. Горшок, отлетев далеко в сторону и ударившись о дверной косяк курятника, звонко разлетелся на мелкие куски и кусочки.
– Зарублю на фиг! – очень достоверно пообещал Пётр, в глубине души удивляясь сам на себя. – Говоришь, что в лукошке не хватает двух яиц? Ну-ну…. Хочешь, я прямо сейчас отыщу пропавшую парочку, отсеку и сложу в корзинку? Хочешь, гнида скользкая?
Тутошний Иван Павлович, громко и неприлично испортив воздух, присел на корточки, и, испуганно прикрыв лицо ладонями, захныкал, всхлипывая через каждую вторую фразу:
– Нет, не хочу! Не хочу, честное благородное слово…. Нет! Не надо…. Не губите! Ради Господа нашего…. У меня двое детишек маленьких! Не надо…. Всё исполню, что скажете! Всё….
– Молчать! – жёстко прикрикнул Петька и добавил – уже гораздо более мягким тоном: – Пятнадцать минут у тебя на всё про всё, Палыч. Жду у крыльца светёлки. Время пошло…
Проходя мимо конюшни, он услышал, как за досчатой стенкой один ямщик тихонько говорит другому:
– Вот оно как, Проша. Денис-то Васильевич, он ещё ангел небесный во плоти, только рукам волю даёт. А этот-то, который Бурмин…. Ну, чисто волк лесной, оголодавший. Зарубит насмерть и не поморщится. Сторонкой его, упыря, надо обходить, сторонкой…
"Вот, даже, как оно, братец!", – неслышно для окружающих хохотнул внутренний голос. – "Если и дальше так пойдёт, то ты очень скоро станешь местной легендой – страшной такой, знаменитой, чёрной…. А твоей старинной фамилией будут пугать маленьких детей, чтобы они излишне не баловались, не капризничали и хорошо кушали по утрам…".
Оставалась, вернее, непреодолимо надвигалась, ещё одна существенная проблема. А, именно, надо было ещё как-то умудриться – забраться на коня. Типа – ерунда ерундовая…
Естественно, что за время своего многолетнего увлечения историческими "реконструкциями", Пётр ездил верхом на лошадях бессчетное количество раз. Более того, отбросив ложную скромность, он считал, что владеет этим высоким искусством вполне даже пристойно. Однако существовало одно, но весьма существенное "но"…. Не мог он – по причине избыточного веса – самостоятельно взобраться: хоть на коня, хоть на лошадь. Первые годы "реконструкций" ещё пробовал – регулярно и упрямо, но, при этом, всегда неудачно. А потом и пробовать перестал, не стесняясь, сразу же звал приятелей на выручку: один добровольный помощник крепко держал лошадку под уздцы и шептал ей в ухо успокоительные слова, а двое других усердно подталкивали Петьку под жирный зад.
"Здесь этот метод (способ, принцип?) категорически не годится", – ворчливо известил внутренний голос. – "Гусарский подполковник не может самостоятельно забраться на коня? Бред! Кошмар! Нонсенс! Ерунда ерундовая, короче говоря…. Надо было, братец, просить конную повозку. То есть, требовать…. Эх, голова садовая – два уха! А всё гордыня твоя непомерная, желание покрасоваться перед публикой. Любовь к дешёвым и сомнительным понтам, если смотреть в самый корень…. Впрочем, умолкаю. Как говорится, твои, братец, проблемы и трудности. Сам впутался, не спрашивая совета, теперь сам и выпутывайся…".
Наконец, простоволосый мужик в рваном зипуне подвёл за уздечку к крыльцу серого в яблоках коня под стареньким потёртым седлом. Жеребец нервно и зло взбрыкивал задними ногами и недоверчиво косил на Петьку лилово-аметистовым глазом.
– Молодой он ещё, барин, – шмыгая длинным вислым носом, принялся смущённо оправдываться мужик. – Зато шустрый. Очень бойко ходит рысью. А, вот, галопа совсем не любит, сразу начинает крутиться на месте – что та китайская юла…
"Да, похоже, что я серьёзно влип", – запечалился Пётр. – "Что теперь делать, а? Может, ну его совсем? Типа – отказаться? Мол, конь плохой и уродливый, то есть, не достойный благородного седока? Даже галопом не ходит…".
– Тише! Тише! – раздалось сбоку, и из-за угла избы, тяжело опираясь на чёрный костыль, показался юродивый. – Куда торопитесь, детишки? Не полагается так! Не полагается…. Сейчас я поговорю с жеребчиком. Успокою. Приласкаю. Договорюсь…
– Шёл бы ты, Вьюга, по своим делам, – неуверенно предложил мужик, вопросительно косясь на Петра, а усмотрев его согласный кивок головой, резко поменял тон: – Конечно, побеседуй, старинушка! Орлик, он страсть как любит душевные разговоры. Млеет, прямо…. Вот тебе уздечка, держи! А я, чтобы не мешать, отойду в сторонку…
Конь доверчиво положил юродивому голову на плечо, а тот что-то размеренно зашептал в заиндевевшее ухо. Через две-три минуты Вьюга чуть отстранился, достал из кармана своей хламиды-рванины кусок серого хлеба, поднёс к конской морде. Жеребец радостно заржал и с видимым удовольствием, смешно перебирая мягкими губами, принялся жевать предложенное угощение, роняя хлебные крошки по сторонам.
– Вот и всё, – по-доброму усмехнулся юродивый. – Орлик будет вести себя хорошо. Он мне твёрдо пообещал. Садись, Странник! У тебя всё получится, не сомневайся. Счастливой дороги!
Пётр ухватился ладонью левой руки за луку седла, вдел гусарский ботик в широкое стремя, приподнялся над землёй, точнее, над снегом, занося другую ногу…. Раз! И оказался в седле…. После этого он правой рукой подхватил уздечку, слегка натянул, каблуками ботиков легко коснулся конских боков и браво скомандовал:
– Вперёд, Орлик! – не сдержался и уже на полном скаку завопил, подражая американским ковбоям: – Й-о-хо-хо!
– Князю и княгине передавай привет! – долетел далёкий голос Вьюги.
Он ходко, почти не понукая жеребца, ехал по дороге, вернее, по широкой наезженной тропе в снегу, ведущей к заветному холму. Орлик шёл размеренной рысью, время от времени, сугубо по собственной инициативе переходя на галоп. Было безветренно, заметно холодало, иногда сквозь рваные серые облака проглядывало, подмигивая недоверчиво и тревожно, скупое зимнее солнышко.
"Напрасно я ввязался в эту авантюру", – подумал Петька, имея в виду своё повторное посещение 1812-го года. – "В насквозь авантюрную и невероятную авантюру. Чего мне, спрашивается, не сиделось в уютном и, безусловно, в очень комфортном двадцать первом веке? Ах, да, эти лазорево-синие, бесконечно печальные и загадочные глаза…. Такие в двадцать первом веке уже не встречаются. Это чистая правда. Ради таких волшебно-неземных глаз можно запросто нырнуть и в более суровые Времена. Например, в эпоху отвязанных и кровавых динозавров. Или же в Средние века, где вовсю пылают яркие костры безжалостной Инквизиции…. А каким же это князю и княгине я должен передать привет от юродивого? Очередная загадка, блин гусарский…".
Впереди показались три телеги, в каждую из которых было запряжено по две лошади.
– Это возвращается обоз, посланный Денисом. Вон же он, Антип, давыдовский кучер, – удивился Пётр. – Неужели, так быстро управились с заданием? Нет, похоже, подводы пустые…
Телеги остановились, поджидая всадника, Антипка, соскочив с передовой подводы, торопливо заковылял на встречу.
– Что случилось? – подъезжая спросил Петька. – Машина…. То есть, непонятная зелёная железяка, исчезла?
– Дык, это, барин, Пётр Афанасьевич, милостивец…, – сдёрнув с головы войлочный колпак, смущённо забубнил Антип. – Не виноватые мы. Христом Богом клянусь. Опередили, шустрые ироды, морды наглые…
– Кто опередил-то? Говори толком, не юли!
– Дык, людишки князя Нефёдова. Они уже половину нашей найденной железяки раскурочили и вывезли на подводах. Сейчас вторую половину доламывают…. А нас прогнали. Княжеский управляющий даже пригрозил пистолем. Сказал, мол, что это их…. Как же он, злыдень сердитый, сказал? Ага! Мол, это их – "средство передвижения". Пообещал шкуру спустить и выбить все зубы…
– Это какой такой князь Нефёдов? – на всякий случай уточнил Пётр. – Как его зовут?
– Дык, молодой князь Глеб, который лет шесть тому назад пропал-сгинул за границами…. Вот, теперь бают, что он возвернулся. Живой и здоровый, с молодой жёнушкой-раскрасавицей, какой-то польской графиней…
Глава двенадцатая
Родовое княжеское гнездо
Пётр, реагируя на эту неожиданную новость, только восхищённо помотал головой, широко улыбнулся и спросил:
– А как…. То есть, где можно найти данного князя Глеба Нефёдова, нашедшегося таким волшебным образом? Да ещё и с княгиней-графиней-красавицей благородных польских кровей?
– Дык, барин, в Нефёдовке, понятное дело, – недоверчиво и подозрительно посматривая на Петьку, объяснил Антип. – Самое большое и знатное поместье в наших небогатых краях, целых восемь деревенек приписано к нему. Неужели ни разу не слышали о нём? Как такое может быть?
– Как может, как может…. Воли взял – вопросы задавать разные и непочтительные! – грозно нахмурился Пётр. – Хочу – помню. Хочу, хлебнув намедни лишнего, временно забываю. Дело моё, барское насквозь…. Понятно излагаю?
– Понятно, Пётр Афанасьевич! Понятно, милостивец! Не гневайся на раба недостойного! Не подумавши, ляпнул…
– Ладно, прощаю! Живи покуда…. Говоришь, что на холме присутствует княжеский управляющий?
– Ага, присутствует! Серьёзные такой дяденька, прям, как вы, Пётр Афанасьевич. Глаза внимательные такие, холодные, льдистые…. Нефёдовские холопы бают, что он новенький. Мол, приехал надысь вместе с князем и княгиней из заграницы…
– Из заграницы, говоришь? Ну-ну…. Значится так. Передай, Антип, Денису Васильевичу, что я поехал в Нефёдовку, с визитом вежливости. Мол, обуреваемый сильнейшим желанием – узнать от вновь прибывшего князя, как оно там живётся, за рубежами нашего обожаемого отечества. Понял?
– Всё понял. Обязательно передам, Пётр Афанасьевич. Не забуду. Не сомневайтесь…. "Обуреваемый желанием…, за рубежами нашего обожаемого отечества…", вот!
– Молодец, Антипка! Если же не вернусь к ночи, то это будет означать, что меня приняли хорошо и предложили заночевать. А я, соответственно, согласился, так как услышал много любопытного и познавательного для себя…. Ясно?
– Ясно. Передам. Счастливого вам пути, Пётр Афанасьевич!
На заветном холме вовсю кипела работа: гулко стучали о металл ломы и кувалды, горели-дымили два небольших костерка, мимо Петра, низко кланяясь, прошёл бородатый и широкоплечий мужик, крепко прижимающий к животу переднее колесо внедорожника.
"А, вот, и господин княжеский управляющий!", – кисло усмехнулся внутренний голос. – "Вернее, Николай Николаевич из двадцать первого века, заслуженный рыцарь плаща и кинжала в отставке. Впрочем, и в Будущем он являлся управляющим поместью. Видимо, планида у него такая, предназначенная кем-то Свыше. Одет, кстати, уже по-современному, в полном соответствии с текущей эпохой. То есть, как успешный купчина средней руки…".
– Эй, Николаич, старина! – громко крикнул Петька. – Сколько лет, сколько зим! Ты почти не изменился с момента нашей последней встречи…
Он ловко соскочил с коня и, набросив уздечку на нижний сук отдельно стоящей сосны, шепнул жеребцу:
– Стой, Орлик, спокойно и не балуй. Договорились? Я скоро вернусь, даже не успеешь соскучиться.
Конь коротко, обещающе и послушно всхрапнул в ответ.
Встреча с Николаичем прошла спокойно и буднично: они, не сговариваясь, решили не ломать дешёвой комедии – с радостными воплями, охами и ахами – а ограничились, отойдя в сторонку от остатков-обломков джипа, крепким рукопожатием. Впрочем, и в глазах отставного "фээсбэшника" не наблюдалось радостно-весёлых искорок, было сразу понятно, что данная встреча оказалась для него полнейшей неожиданностью. Причём, неожиданностью – с негативным оттенком…
– Получается, уважаемый, ты тоже решил немного попутешествовать по Временам иным? Не сдержался? – криво усмехнулся Пётр. – Сделал вид, что уехал к шоссе, а сам, значит, вернулся к профессорской красно-бурой палатке и принялся старательно подслушивать? Нехорошо это, однако. Несимпатично – с точки зрения этических правил и норм…
– Пошли они, нормы эти, куда подальше! – зло и раздражённо сплюнул под ноги Николаич. – Вместе с занюханной этикой…. Естественно, сразу же стало понятно, что дело нечистое. Мол, сплавляете вы меня, конспираторы хреновы, чтобы посекретничать вволю, без свидетелей. Кого захотели обмануть, ребятишки самоуверенные? Старого "фээсбэшного" воробья? Битого-перебитого, виды видавшего? Эх, наивность штатская! Ладно, проехали…. Сообразив, что к чему, я немного погудел автомобильным мотором, потом вернулся к палатке и послушал (хорошо, подслушал!) ваш с профессором базар. Потом, Магистр, пошёл за тобой…. Что было дальше? Зелёная ветвистая молния шандарахнула дальше. Одна "ветвь" в тебя угодила, а вторая, соответственно, в меня…. Через некоторое время, как и полагается, я пришёл в себя, но афишировать данный позитивный факт не стал и продолжил – на всякий пожарный случай – таиться. Смотрю, Денис Давыдов подъехал на тройке. Причём, самый настоящий Давыдов, без всяких дураков и "реконструкторского" маскарада. Ну, тут я всё и понял окончательно…. Потом, уже утром, встретил каких-то крестьян. Расспросил их о местных населённых пунктах. Как услышал про Нефёдовку, так и осознал, куда мне надо следовать дальше…. Говоришь, мол, что я вёл себя, э-э-э, несимпатично? Кому-то и подслушивать надо, и подглядывать, и, даже, вынюхивать. Работа, как работа, приносящая реальную и действенную пользу. Например, как в данном конкретном случае…. Если бы я тогда не узнал всей информации, то, что было бы?
– И что же? Право, даже интересно.
– Абсолютно ничего хорошего! Оказался бы Глеб Сергеевич в непростом 1812-ом году один, как перст. Без реальной поддержки и помощи. Что согласись, Пётр Афанасьевич, не есть – хорошо…
– Подожди. А как же Ольга? – непонимающе нахмурился Петька. – Разве это не она – знатная польская графиня?
– Она, родимая, она! Куда же без неё…, – расстроено и раздражённо махнул рукой управляющий. – Только какая, спрашивается, от Ольги может быть польза, а? Вред один, причём, голимый и ничем неоправданный! И в двадцать первом-то веке она постоянно сбивала хозяина с прямого и накатанного пути, придумывая всякие глупости и чудачества. То уговорит в отпуск поехать ни в Анталию (или, там, в Барселону с Мадридом), как делают все нормальные обеспеченные люди, а в заснеженный Магадан. Мол, очень охота посмотреть на развалины арестантских зон, в которых в сталинские времена чморили безвинно осуждённых политических заключённых. Ну, зачем ей это, спрашивается? Баловство одно и глупые капризы…. Или же предложит – ни с того, ни с сего – спонсировать заштатную футбольную команду второго дивизиона. Мол, вложимся финансами, за два года выведем в высшую лигу и продадим – втридорога – Роману Абрамовичу…. А тому оно надо? Его про этот бизнес-проект ставили в известность? Прожектёрка и авантюристка, каких поискать…. Ну, а здесь, в первой четверти девятнадцатого века, нашу непоседливую мадмуазель понесло – просто беспредельно и окончательно. Мама не горюй! Умереть и не встать! Неймётся ей, фантазёрке сопливой и безбашенной! Иногда такое говорит, что уши – сами собой, без отдельной команды – постепенно сворачиваются в трубочку…
– Небось, желает немного попутешествовать – с русской фантазией и размахом – по Европе?
– Если бы! Ты, Магистр, поезжай в Нефёдово. Там всё и узнаешь. Что называется, из первых сладких уст…
– Слушай, старина, а твои мужики уже вскрыли багажник джипа? – спросил Пётр. – Там лежала моя дорожная сумка.
– Сумки с вещами и тюки с "реконструкторской" одёжкой-обувкой Глеб Сергеевич забрал, они с Ольгой ранним утром самолично приезжали на холм в зимнем возке. Всю поклажу прихватили с собой, бумажки разные, включая остатки дамского детективного романа…. Ладно, Пьер, мне нынче недосуг болтать с тобой. Дел – выше крыши! Эти местные мужики – такая серость и дремучая бестолочь. Ничего толком не умеют делать, мать их! Впрочем, обучаются потихоньку, сообразительные, этого у них не отнять. Ты, Магистр, поезжай вот по этой дороге вниз с холма. На первом перекрёстке уйдёшь налево, на втором, наоборот, направо. По деревянному мосту переедешь через узенькую речку, тут оно и будет, Нефёдово…. Агафон, сукин ты сын! – сердито заорал на молодого мосластого мужика, неловко орудующего топором рядом с наполовину разобранным джипом. – Не смей портить на сиденьях кожу! Запорю! Так тебя, засранца, растак! Вот же, народец…. Я вас всех научу – беречь хозяйское добро!
До Нефёдова он добрался часа за два с половиной. Перед арочным деревянным мостиком Орлик испуганно остановился, нервно и неуверенно перебирая копытами. Пришлось потратить на уговоры три-четыре минуты, прежде чем жеребец перенёс его на противоположный берег реки.
"Славный такой мостик, очень красивый и широкий!", – охотно и увлечённо комментировал увиденное внутренний голос. – "Нет ни одной сваи, вбитой в речное дно, арка по-простому переброшена с одного берега на другой. При этом сама конструкция не вызывает ни малейших сомнений-опасений. Всё очень крепко и надёжно. Ширина позволяет всаднику – без каких-либо проблем – разъехаться со стандартной подводой. Поверхность моста ровная и гладкая, что называется – досочка к досочке. Высокие перила покрыты искусной резьбой. А в самой реке бойко плещется крупная рыба…. Ага, вот и усадьба княжеская. Впечатляет, ничего не скажешь! Впечатляет…. Сам господский трёхэтажный дом архитектурно напоминает "царский комплекс" в Детском Селе под Санкт-Петербургом: светло-жёлтый фасад с белыми массивными колоннами, широкая каменная лесенка, красно-коричневая черепичная крыша с печными трубами, по бокам пристроены аккуратные флигели. С правой стороны к дому примыкает старый ухоженный парк с длинной цепочкой прудов, соединяющихся между собой узкими и короткими протоками. С левой стороны – на приличном удалении – расположены здания хозяйственного назначения: конюшни, скотный двор, амбары, сеновалы, кузница, коптильня, многочисленные погреба и сараи…. Да, солидно, блин крепостной! Наверное, поместье полностью автономно. В том смысле, что запросто может существовать – в случае необходимости, понятное дело – не пересекаясь с внешним миром…. Вот и крестьяне нефёдовские – обоих полов – шарятся по округе. Несколько мужиков – в длинных зипунах и островерхих войлочных колпаках – на низком речном берегу усердно перегружают на подводы стог сена, в кузне звенят молоты, возле коптильни громко визжит свинья, очевидно, сейчас её будут забивать. Очень даже кстати, можно и перекусить…. Молодые девки в овчинных полушубках со смешками суетятся возле колодца-журавля: наполняют водой большие деревянные вёдра. Мальчишка-пастух гонит куда-то маленькое баранье стадо. Бело-серые овцы упитанные такие, невероятно лохматые, даже глаза из-за шерсти не видны. А чёрный баран, следующий впереди – видимо, вожак стада – просто красавец. Одни только мощные рога-спирали чего стоят…".
Пётр подъехал к господскому дому, несуетливо спешился и передал уздечку молодому, чисто одетому пареньку, оперативно выбежавшему навстречу из узкой двери правого флигеля, велел – небрежно, но, одновременно, и строго:
– Бока хорошенько очистить-обтереть от инея. Отвести в конюшню. Расседлать. Напоить. Накормить отборным овсом. Если что, шкуру спущу, – ласково потрепал жеребца по заиндевевшей морде: – А ты, Орлик, изволь вести себя тихо и прилично. Без всяких штучек и выкрутасов. Не позорь уж, братец, меня….
– Не извольте беспокоиться, барин! – заверил паренёк. – А с малолетства при лошадях. Понимаю, чай, что к чему….
– Как зовут? – спросил Петька.