Он был рад, что отец его понимает. Окончив институт, Павел стоял перед выбором, идти в армию на год, а то и два офицером, или устроиться на работу с таким расчетом, чтобы получить отсрочку. Решение пойти в милицию, родилось чисто случайно. На одной из вечеринок, в их компании оказался Володька Соловьев, который служил в милиции и оказался отличным, компанейским парнем, совсем не таким, как представлялись Павлу сотрудники милиции, вечно хмурые, с отвисшим животом и готовые тебе нахамить и забрать в отделение, если у тебя вдруг не оказалось при себе паспорта.
Знакомство с Соловьевым, переросло в дружбу, а вскоре Павел, к удивлению родных и близких, предстал перед ними в милицейской форме и на вопрос отца:
- Что и пистолет дали? - ответил:
- Батя, все как полагается.
- Покаж.
- Не положено, - шутя и в то же время стараясь придать голосу суровые ноты, произнес он, и добавил, - Батя, пистолет только при необходимости выдают, но при случае, покажу.
Автобус подъехал, и Павел с Лизой вошли в него и остались стоять на задней площадке.
- Пойдем, сядем? - предложил он.
- Не хочется, я за день так насиделась в кабинете, лучше постою, ты не против?
- Да нет.
Она стояла возле Павла в своей милицейской форме, которая смущала его, а так хотелось прижаться и обнять ей. Тем не менее, он чувствовал, что она рядом, совсем близко. Он нежно положил руку на её, которой она держалась за поручень. Лиза посмотрела на Павла и улыбнулась.
Они поняли, что испытывают друг к другу чувства, уже давно. Павел был по натуре весьма стеснительный, к тому же, в отличие от Лизы, не обладал такой эффектной внешностью. Нет, он не был ботаником, не страдал комплексами, просто имел заурядную внешность и к тому же, не слишком атлетичную фигуру, в силу чего чувствовал некоторую неловкость. И хотя ощущения, которые он испытал, при первом знакомстве с Лизой остались, и даже усилились, он понимал, шансов, что Лиза обратит на него внимание, не так много, а сделать попытку самому, он не решался.
Однако шло время. Сталкиваясь постоянно по работе, они здоровались и даже обменивались шутками или дежурными фразами, но все изменил Новый год. Так получилось, что Володя пригласил его и еще несколько человек к себе домой встречать Новогодний праздник. К удивлению Павла, в числе приглашенных, оказалась и Лиза. Как потом оказалось, она училась в школе вместе с Машей, женой Соловьева, правда не вместе, а в параллельных классах. Они знали друг друга и, хотя подругами не были, имели много общих знакомых по школе. А тут оказалось, что Лиза работает вместе с её мужем, и она, конечно же, пригласила её.
Павел до сих пор вспоминает праздник, как самый счастливый в своей жизни. Еще бы, ведь именно тогда, он впервые поцеловал Лизу и понял, что она ответила ему взаимностью чувств.
Они разошлись под утро и, проводив её, он возвратился домой на крыльях любви. Даже мать, увидев сына рано утром, не стала спрашивать, в чем дело, а лишь посмотрев на него, сказала:
- Никак стрела амура поразила тебя с новогодней елки?
- Ага, - только и смог ответить Павел, и довольный и радостный, побежал умываться.
- Эй, ты смотри, не вздумай такую рань трезвонить, дай ей хоть выспаться до обеда, - крикнула ему вслед мать.
- Е-гу-гу… - ответил он, наяривая зубной щеткой.
- Чего-чего? - улыбаясь, произнесла мать, глядя на сына.
- Ей сегодня с утра на дежурство заступать.
- Так она что, тоже милиционер? - удивленно спросила мать.
- А что? - обиженно произнес Павел.
- Да нет, ничего, я так просто сказала. Моя милиция меня бережет, как говорят.
- Мам!
- Что мам?
- Ничего.
- Так и я говорю, главное, чтоб тебе нравилась. А лет-то сколько? - спросила она, стоя у двери ванной комнаты.
- Двадцать.
- Да, и уже капитан?
- Мам, вечно у тебя шуточки какие-то плоские. Ну кому в двадцать лет, присваивают капитана? Скажешь тоже.
- Я же в шутку сынок, а ты сразу взъерошился.
- Я не взъерошился, а говорю, точнее отвечаю. Она ефрейтор, это самая маленькая после рядового ступенька. Но она поступила на юрфак и у неё сейчас сессия.
- Видишь, какая молодец, учится и работает, а ты ей мозги пудришь, - мать рассмеялась, и добавила, - Все молчу, с Новым годом тебя, сынок, - и протянула ему подарок.
Павел обернулся и, поцеловав мать, произнес:
- Мам, извини, с Новым годом тебя, а батя спит, небось?
- Дрыхнет, вчера засиделся у телевизора допоздна.
Он развернул пакет, в коробке лежала кожаная барсетка, о которой он давно мечтал.
- Мам, спасибо тебе огромное, - и счастливый и довольный, словно ребенок, пошел рассматривать её изнутри, так и забыв, выключить кран в раковине.
Автобус подъехал к остановке, Павел протянул руку и помог Лизе выйти. Они пошли по аллее к её дому.
- Ты какой-то сегодня усталый, произнесла она.
- Так, немного. Весь день мотался. Капитан подкинул дело, днем разговаривал с майором. Тухлячок, а воняет так, что того и гляди, лопнет и окажется, что там можно такое увидеть, что ого-го-го.
- Убийство?
- Похоже на киндепинг, но все под большим вопросом.
Они шли, держась за руки, и молчали. Наверно в наше время, они казались совсем старомодными. Они были знакомы уже пять месяцев, но дальше поцелуев, походов в кино и вместе проведенных вечеринок, дело не сдвинулось. Они словно проверяли свои чувства на прочность. Лиза остановилась и, посмотрев на Павла, спросила:
- У меня родители, вчера уехали на два дня к родственникам на юбилей. Останешься у меня?
- Ты, правда, этого хочешь? - произнес Павел, чувствуя, как волна нежности и одновременно страсти растет в нем.
- Очень, - произнесла Лиза, и тихо добавила, - и очень давно, а ты?
- Я тоже, - так же тихо, произнес он, и, не сговариваясь, смеясь, они бросились бежать к ней домой, забыв, что оба в милицейской форме.
-----
Николай проснулся и понял, что проспал несколько часов. Хотелось есть, и от этого даже заболела голова. Прямо перед ним стояла алюминиевая кружка с водой. Он взял её и залпом выпил. Облизнул губы, хотелось еще воды, но больше не было. Поднявшись, пошел в дальний угол, где стоял унитаз. Нажав на кнопку, он вспомнил, что надо было наполнить банку для анализа.
- А черт с ними, ударят, так ударят.
- Забыл поссать? - обратился к нему Виктор, мимо которого он прошел.
- Хер с ними.
- Дурак, выбьют зубы или и впрямь сломают руку.
- Все равно подыхать.
- Может и так, только чего зря мучиться от боли, пока живой. Давай налью, я еще не ходил в сортир. Николай криво ухмыльнулся и произнес:
- Вот хохма была бы, если бы мы все поссали в ведро, а потом разлили этот компот по банкам.
- Точно, - рассмеялся Виктор, впервые за те два дня, что они были вместе, - А че, давай так и сделаем?
- Так ведра-то нет.
- Ведра нет, зато, - и он протянул ногу, на которой был надет резиновый сапог.
- Блин, точно, он же резиновый. Подожди, а в чем ты-то ходить будешь?
- Куда, до стула и обратно? Не боись, он в момент высохнет. Главное не одевать и все.
Виктор снял сапог и, подойдя к унитазу, отлил в него. Слыша их беседу, также поступил Олег и Илья. Ира попросила ребят отвернуться и, извиняясь, произнесла:
- Я того, совсем чуть-чуть, облила.
Ребята засмеялись. Трогать тезку Николая не стали, он как затравленный кролик сидел в углу, но неожиданно вскочил и с возгласом:
- Я этим гадам, сюда еще и наблюю
- Ладно, ты хотя бы отлей и то хорошо.
Виктор поставил в ряд выданные банки и осторожно разлил в них собранную в сапог мочу, после чего, осторожно перенес их поближе к двери. Остатки вылил из сапога в унитаз, несколько раз потряс его и с возгласом:
- Ну и воняет же гад, - нажал на кнопку спуска, после чего вернулся поближе к Николаю.
Спустя короткое время дверь открылась и заглянувший охранник, произнес:
- Все отлили?
- Вроде, - за всех ответил Олег.
Охранник рукой, одетой в резиновую перчатку одну за другой взял банки и, поставив их на поднос, ушел. Спустя некоторое время дверь снова открылась, и появился очкастый вместе с охранниками.
- Так, выходит, у нас тут умник объявился, шутник, так сказать. И кто же это у нас такой, а? - он согнул шею и, выставив вперед свой длинный нос, стал рассматривать поверх очков сидящих на полу подростков, - Я спрашиваю, кто это у нас тут умник такой?
Все молчали, понимая, что шутка может плохо закончится для одного из них, а возможно и для всех.
- А впрочем, - неожиданно, успокоившись, произнес он, - к чему гадать и вычислять, кто придумал сию шутку. Без разницы, кто это сделал, наказан будет один из вас, любой, на выбор, - он снова посмотрел на ребят и, ткнув пальцем в Олега, произнес, - Вася, вот этот мальчик совершил плохой поступок, накажи его, чтобы другим неповадно было впредь заниматься подобными делами.
Охранник, который видимо и был Василий, подошел к Олегу и, взяв рукой за шиворот, поволок к двери.
- Знаешь, как я наказываю? - произнес он, - Как завещал нам товарищ Сталин, молча и без крови, - и вместе с другими охранниками заржал, после чего, один из них, неожиданно подсунул под руку Олегу свою ногу, обутую в кожаный ботинок, а Василий резко ударил. Рука треснула, словно сухая ветка. Вслед за этим раздался жуткий крик. Олег прижал сломанную руку к груди и, продолжая лежать на полу, съежился, полагая, что сейчас его начнут бить.
Однако очкастый, удовлетворенный произведенным эффектом, посмотрел на продолжающего стонать от боли Олега и произнес:
- Больно, верю, но это за непослушание. Я предупреждал, а вы подумали, что я шучу. Еще раз повторите такое, все подвергнетесь подобной экзекуции. Мне костей ваших некому пересаживать. Ясно?
Они повернулись и вышли, но через несколько минут дверь снова открылась, и охранник принес чистые банки с наклеенными на них номерами.
- Урок получили? То-то же, - и удалился.
Глава 5
Был второй час ночи. Они лежали на постели, и их дыхание постепенно приходило в норму. Причудливо мелькавшие на потолке тени, вызывали в голове Павла мысли, которые тут же возвращались к тому, что было между ним и Лизой несколько минут назад. Она повернулась на бок и обняла его рукой, закинула ногу на него и прошептала на ухо:
- Мне так хорошо с тобой, а тебе?
- И мне.
- Правда?
- И ты еще сомневаешься?
- Нет конечно, это я так в шутку, - она поцеловала, его, потом еще и еще. Уткнулась лицом в шею.
Его переполняли мысли и чувства, которые он хотел высказать, но не решался, словно боялся испортить, тот волшебный мир счастья, в котором пребывал.
- Скажи мне, что ни будь, - произнесла Лиза.
- Я те бя люб лю, - по слогам произнес он, стараясь растянуть эти волшебные слова во времени.
- Можно еще раз, пожалуйста.
- Я тебя очень люблю.
- Нет, ты скажи это так, как сказал первый раз.
- Первый раз, а как я сказал первый раз? - он понимал, чего она хочет, но ему было приятно, что она просит снова и снова повторить эти слова.
- Ну…, как ты говорил.
- Я те бя очень люб лю, - снова медленно повторил он, и потом добавил, - Нет, лучше так, Я очень люб лю те бя Ли за.
Она рассмеялась и снова его поцеловала. Её волосы расстилались по его груди, и он гладил их, а потом взял прядь и, приложив к губам, вдохнул их запах.
- Лиз, и чего ты во мне нашла? - вдруг спросил он.
- А ты чего нашел в этой очкастой девчонке?
- Ты, очкастая, девчонка? - чуть не задохнулся он от возмущения, - Да ты, ты, - он не знал что сказать, но понял, что слова есть, они готовы сорваться с его уст, просто он боялся их, что она будет смеяться над ним и скажет, что он просто смешной мальчишка, и все же он набрал воздуха и произнес:
- Ты самая красивая, самая лучшая на свете, - он повернулся к ней, и их губы слились в поцелуе. Больше слова не потребовались, они знали, чувствовали, что любят друг друга, и этого было достаточно. Весь мир сосредоточился в этот момент в этом жарком поцелуе, в сплетении тел, рук, губ. Они создавали свой мир, в котором им, возможно, предстояло прожить годы…
-----
- Товарищ майор, можно?
- Заходи. Кстати, ты у нас сколько работаешь?
- Скоро год.
- Вот видишь, год уже скоро будет, а все никак не привыкнешь меня по имени отчеству звать, все майор, да майор.
- Товарищ, майор, ой, простите, Геннадий Степанович…
- Ладно, присаживайся, Павел, дакладай, чего ты там накопал.
- Особо похвастаться нечем, но кое-что есть интересное, - и он, разложив перед собой бумаги, произнес:
- По данным, которые мне удалось получить, есть довольно много аналогичных случаев. Причем в самых разных местах и регионах страны, но преимущественно из центральной части. Вот посмотрите, я на карте изобразил несколько городов, где отмечались исчезновение подростков, в основном пятнадцати, двадцати пяти лет. Видите, Москва, Питер, Новгород, Тверь, Вышний Волочок, Клин. Есть еще несколько городов, но там и возраст другой и обстоятельства исчезновения отличаются.
- Это что же получается, что если это действительно киндепинг, они действуют по оси Москва-Питер?
- Выходит так. Только почему? Может у них где-то база или перевалочный пункт находится на этом отрезке пути.
Майор тяжело вздохнул и произнес:
- Я вот что думаю, Пора видимо нам наверх докладывать, потому как факты хоть и не шибко большие и разрозненные, но и то, что есть, настораживает и даже очень.
- А может немного подождать?
- Может и подождать, только сдается мне, что ты на верный след напал. Ты вот, что материалы мне пока оставь, а сам ступай, у тебя дела еще в производстве есть?
- Да.
- Вот и займись ими, а я доложу, и если что, вызову.
- Понял, разрешите идти?
- Валяй.
Павел вышел и подумал, а может, и правда заберут это дело от них, а заодно и мертвяк с рай отдела скинут. Все одним нераскрытым делом меньше будет. Да и он сможет заняться другими, не столь запутанными делами. Однако спустя три часа, его снова вызвал к себе в кабинет майор.
- Знакомься, капитан Волин с Петровки. Поступило указание, товарищ Лебедев, ты на время переходишь в распоряжение капитана. Так что знакомьтесь и за работу.
- Есть.
Отдав честь, Павел с капитаном вышли из кабинета и направились к нему. Соловьева не было, и они расположились за столом, разложив все собранные по делу документы. Павел подробно рассказал капитану, который попросил его называть просто Артемом, все, что сумел собрать по делу Гладышева.
- Одним словом вот такая картина складывается. Может, мы рано панику подымаем и вообще, все совсем иначе, но факты таковы, как я их вам описал.
- Пожалуй, не зря. Факты вещь упрямая. Стоит над ними поработать. Собирайтесь-ка, поедем к нам на Петровку.
Они вышли из отделения и сев в Жигули, на которых приехал капитан, отправились на Петровку.
-----
Лязг засова, выдача воды, потом снова лязг засова и очкастый приходит брать анализ. Опять лязг и снова вода. Монотонность и ожидание смерти. Хуже не придумаешь.
Николай прикинул, по его подсчетам получалось, что он здесь уже четвертые сутки. В обед принесли и бросили на пол новенького. Паренек, с цифрами на спине и груди тридцать девять, еще не пришел в сознание. Тихо лежал на бетонном полу у стены.
- Интересно, как там мать? Наверное, с ума сходит. Черт, а я как назло обозлился на неё, что денег не дала. Какой же я дурак. Ведь она без меня совсем одна останется. Бабка не в счет, ей уже за семьдесят, а вот мать. И почему я её обидел? Ведь она для меня все старается сделать. И комп новый купила и барахла у меня навалом и видак и телек. Все есть, а я вечно дай, дай. Может она права, горе мы не видели настоящего? Так вот оно, пришло и горе и испытание. Только что толку, если положат на стол и чик, тебя нету. Б…ть, суки, их всех к стенке бы и из автомата… Как же к стенке, это они тебя скорее к стенке, или вон как Олега, руки переломают, чтоб не выеживался. Зря я предложил всем поссать в сапог, а как отвечать, струсил, боли испугался. Жизнь - говно. Суки они все, суки поганые… Так, спокойно, кажется, и я, как тезка начинаю с катушек сходить. Погодьте, не рановато ли? Вздремну, пожалуй. Голова болит все сильнее, и жутко жрать охота. Сейчас бы черного хлеба с маслом и ветчиной и соленой огу… Заткнись падла, про жратву скажешь, заставлю палец собственный грызть, чтоб не повадно было думать о еде. Всё, главное не раскисать. Надо заснуть и хоть на время забыть этот кошмарный сон…
После очередной пробы на анализ крови, очкастый удалился, а новенький стал приходить в себя. Николай смотрел на него и думал:
- Наверно я тоже вот так себя чувствовал и вел, как и этот. Надо пойти помочь ему, поддержать, - он приподнялся и направился в его сторону. Вслед за ним подтянулись остальные.
- Где я? - подростки смотрели на него и понимали, что ответ у всех один. Виктор положил руку парню на плечо и, стараясь как можно спокойнее, произнес:
- В хреновую историю ты вляпался, как и все мы. Ты только не паникуй сразу и не ори, а то враз с катушек слетишь. Вон, видишь Николая, тот психанул раньше времени и п…ц, ботвой стал, словно дерма какого объелся.
- Ребята, где я?
- На органы нас взяли, - мрачно произнес Николай, - только не ори, а то мы все здесь и так на грани срыва, и уже который день. Если удастся выбраться, то хотя бы сейчас себя поберечь, чем потом всю жизнь нервы не лечить.
- Да верно, ты главное соберись и не особо мамкиной сиськи проси, - добавил Виктор.
- Я ничего не понимаю, объясните толком, что происходит?
Виктор стал объяснять картину происходящего и порядок жизни обитателей подземелья.
- Такие вот дела, тебя, кстати, как зовут?
- Петр.
- А сам, откуда будешь?
- Из Москвы.
- Я тоже из Москвы, - ответил Николай и, представившись, протянул парню руку. Остальные последовали его примеру, стали здороваться и называть свои имена. Снова лязгнул засов. В открытую дверь вошли охранники. Один из них покрутил головой, видимо ища кого-то. Его взгляд остановился на Николае, который сидел, скрючившись в дальнем углу и словно, предчувствуя, что это за ним, упал навзничь на пол и стал биться головой и выкрикивать что-то нечленораздельное. Двое подошли к нему и так же, как до этого поступили с Ингой, взяли за руки и за ноги. Он брыкался и корчился изо всех сил. Тогда, тот, что нес его за ноги, отпустил, и несколько раз ударил ногой
- Эй, ты того, полегче. Еще отобьешь ему чего, а потом отвечать, - произнес другой охранник.
- Не боись, мясо всегда, прежде чем жарить, слегка отбивают, чтоб мягче было, - и засмеялся.
- Так то мясо, а у этого наоборот, шкурка не важна, зато внутренности на вес золота, - и снова последовал смех.
Николай затих, его подхватили и понесли к двери. Очкастого не было с ними, видимо он готовился к операции, хотя это было лишь предположение, которое пронеслось в голове у Николая. Он смотрел, как его тезку несут, и подумал: