Илья вышел из кабинета, осторожно, чтобы не хлопнуть дверью, закрыл её, и, поискав в кармане пачку сигарет, достал и закурил. Стоя возле окна, он наблюдал, как в тени березы двое молодых сотрудника о чем-то оживленно беседуют. Одетые в белые халаты и шапочки, он не сразу сообразил, что это влюбленная парочка, и только когда они неожиданно стали целоваться, он увидел, как из-под шапочки развеваются огненно-рыжие локоны. Девушка обхватила молодого человека и буквально повисла у него шее. Они были счастливы, и вряд ли думали, что за ними мог кто-то наблюдать из окон института. Впрочем, им сейчас было все равно.
Илья улыбнулся и не заметил, как позади него возникла фигура Маши.
- Что это вы так пристально там рассматриваете? - неожиданно спросила она, испугав Илью. В вопросе слышались интонации, в которых звучали совсем иные слова: "Как нехорошо подсматривать за влюбленными".
- Смотрю на влюбленную молодежь, - стараясь не показать смущения, произнес Илья.
- А вы уже себя к молодежи не причисляете?
- Машенька, мне уже тридцать шесть. Можно сказать, экватор жизни.
- Что вы говорите, а в отделе вас считают очень даже молодым.
- Так уж и молодым. Это вы мне льстите.
- Точно, точно. А что шеф? Разгон дал или всё обошлось? - участливо спросила она.
- Обошлось.
- А я вся переволновалась. Он таким тоном приказал мне за вами сходить, что я думаю, всё, грозы не миновать.
- Как видите, жив, здоров. Пошел в лабораторию работать.
- Всего доброго.
- И вам того же.
Илья медленно шел по институтскому коридору, размышляя о разговоре с шефом. Подобный разговор был не первый в бытность работы в отделе, которым руководил Сиротин. Он был всего на четыре года старше Ильи, так же имел звание кандидата физико-математических наук, и слыл любимчиком начальства. Всегда умел вставить хвалебное слово на торжествах или какого-нибудь юбилея, отметить творческий подход руководства на собрании и непременно взять в соавторы в свою статью кого-то из начальства. По мнению Ильи, сам Сиротин был от науки весьма далек. Непонятно вообще разбирался он в ней или нет, ибо никогда не вступал в научные дискуссии, не высказывал каких-то интересных, пусть и спорных, вещей. И, тем не менее, именно его посылали на всевозможные симпозиумы, съезды и совещания. Впрочем, Илью это мало удивляло и еще меньше интересовало. Наука, вот что влекло его. И ей он мог отдаваться со всей страстью и увлечением. Идеи переполняли его, а практическая жилка, унаследованная от отца, всю жизнь проработавшего слесарем на авиационном заводе, позволяла не только рождать идеи, но воплощать их в жизнь.
Спустившись этажом ниже и пройдя по коридору, он распахнул дверь лаборатории, и, увидев о чем-то беседующих возле установки Васнецова и Шубина, моментально забыл о шефе. Мысли тут же переключились на проблемы, касаемые установки. Поэтому прямо с порога прокричал:
- Ну что, все проверили, можем начинать?
- Если бы, - хмуро произнес Олег Васнецов.
- Не понял. Что на сей раз?
- Вот, пожалуйста, сами взгляните, - и Олег протянул Илье пластину.
- На вид медь, а в действительности напыление на алюминий, - прокомментировал Василий Шубин.
- Твою мать, - мрачно произнес Илья, - эти хозяйственники меня точно в гроб загонят. Мы наукой занимаемся, а они копейки экономят и подсовывают нам туфту. Можно подумать, что мы ремонтируем сантехнику в местном ЖЭКе, где самый ходовой товар - это китайское дерьмо под видом немецкого и итальянского оборудования. Зюкину звонили?
- Звонили.
- И что он сказал?
- Клянется и божится, что такого не может быть.
- И когда обещал новую?
- На этой неделе.
- Как всегда. Хорошо, я сам к нему схожу и договорюсь, чтобы поискал на складе. Наверняка у него есть. Но будет канифолить, что в течение недели доставать будет. Любит, блин, когда ему пятки лижут. А пока, давайте пройдемся по схеме еще раз.
Стараясь унять злость на снабженцев, а заодно на шефа, Илья с головой погрузился в работу.
Установка, над которой он работал, вот уже третий месяц упорно не хотела запускаться. В теоретическом плане всё было десятки раз проверено и просчитано, но опытный образец, словно бы издеваясь, ни в какую не хотел показывать признаки жизни. И каждый раз находились явные причины этому. То одно, то другое оказывалось негодным, потом отказывала электроника, перегорала проводка, вылетали предохранители, и так без конца. От этого Илья стал нервным и порой срывал свое зло на всех, кто попадался под руку.
Он руководил лабораторией, в которой числилось шесть сотрудников. Грамотные, проработавшие много лет в институте, и что самое главное, так же как и он сам, окрыленные наукой люди, готовые за мизерные деньги сутками торчать в институте, пытаясь понять причины неудач и как можно скорее достичь результата. Их можно было назвать как угодно. Фанаты, одержимые, не от мира сего. Им было без разницы, потому что на работе они были по-настоящему увлечены своим делом, и поэтому вспоминали о деньгах и сетовали, что их так мало, лишь стоя у кассы в день зарплаты.
Для кого-то это покажется странным, даже непонятным. Новая Россия на пороге двадцать первого века открыла перед учеными новые горизонты. Молодые люди, получив образование, уезжали за границу, в надежде трудоустроиться и получать за свой труд приличные деньги. И это можно было понять, ведь помимо науки существовал мир с его бесконечными повседневными проблемами, желанием сделать научную карьеру, обзавестись семьей и обеспечить её достойную жизнь. Но кто-то оставался. На то были свои причины. Именно такие, одержимые, как Илья, наукой, работали с ним бок о бок в лаборатории.
К концу рабочего дня, когда сотрудники один за другим потянулись домой, Илья еще с полчаса посидел над чертежами, в сотый раз проверяя схему в надежде понять, где может скрываться ошибка. Ничего не найдя, он убрал чертежи в шкаф, снял халат, и, заперев дверь лаборатории, отправился домой.
- Привет, ты дома? - крикнул Илья, разуваясь в прихожей. В ответ услышал ничего не значащую фразу:
- Угу.
Это означало, либо супруга на кухне ужинает, либо с кем-то разговаривает по телефону. Прежде чем это выяснить, он по привычке зашел в туалетную комнату, ополоснул руки и лицо, и уже потом заглянул на кухню. Облокотившись о дверной косяк, посмотрел на Ольгу. Она стояла возле плиты и что-то готовила. На всех конфорках что-то кипело и скворчало, и это всегда удивляло Илью, как она сноровисто и жарила и варила одновременно. Он молча наблюдал, как она подняла крышку и, попробовав суп, добавила соли и специй, тут же помешала картошку, которая источала ароматный запах. На соседней сковородке румянились котлеты, и еще что-то варилось в небольшом сотейнике.
- Тебе бы поваром быть, а ты в науку подалась, - с теплотой в голосе произнес Илья, и, подойдя, поцеловал жену.
- Ты чего-то сегодня рано, случилось что?
- И да, и нет. Все как обычно. Пока был у шефа, ребята нашли фальшивую деталь в установке. Теперь надо ждать, когда снабженцы достанут новую.
- А что установка?
- Как всегда, без признаков жизни. Впрочем, это дело времени. Я уверен на сто процентов, что она заработает, только мне она уже не столь интересна, как прежде.
- Тебя опять посетила гениальная идея, - облизывая ложку, произнесла Ольга, глядя на мужа.
- Вроде того.
- И что на сей раз?
- Понимаешь, - Илья присел на табурет и стал рассказывать жене о той идее, которую обдумывал второй месяц.
- И что ты думаешь? Наш сундук как всегда счел мои идеи интересными, но обозначил в качестве главной задачи запуск и испытание установки, над которой мы трудимся.
- А ты полагал, что он сразу же даст отмашку её разобрать и приступить к новой?
- Да нет, - стушевался Илья, - я понимаю, что надо, но….
- Ты у меня мечтатель, наверное, за это я тебя и люблю, - Ольга наклонилась, и осторожно, чтобы не испачкать мужа фартуком, перепачканный мукой, поцеловала в щеку.
Илья смутился. Восемь лет, как он женат на Ольге, но иногда казалось, что они только вчера познакомились и его чувства к жене в момент становились такими же, какими были в первые дни встречи, оглушенными, окрыленными и волнующими. Вот и сейчас, стоило ей прикоснуться к нему, почувствовать в голосе интонации, которые, очаровывали, делали спокойным и уверенным, как все, что только что тревожило и волновало, отступило на задний план. Он взял Ольгу за руку и притянул к себе.
- Ой, ты сейчас перепачкаешься, - воскликнула она, но Илья не обращал на это внимание, и через секунду она уже сидела у него на коленях. Он покрывал её лицо поцелуями, и волна нежности накрыла обоих и погрузила в объятия.
Нет, она не была красавицей. Простая, худенькая, маленького роста, с ямочками на щеках. Скорее напоминала подростка, чем тридцатилетнюю замужнюю женщину. Но в её детских чертах лица было очарование, которое с течением времени лишь усиливалось. Чем старше она становилась, тем краше выглядела в глазах Ильи. Каштановые волосы, зеленые, как у кошки, глаза, и спокойная, вкрадчивая речь.
- Всё, всё, все. Мой руки и за стол, а то у меня картошка и котлеты подгорят.
- Я уже готов, - и в знак доказательства, смеясь, повертел ладонями.
- Нет, ты точно ребенок, - и поставив перед мужем тарелку, стала накладывать еду.
Глядя, как она режет огурец, он с нежностью посмотрел на неё. Ольга заметила его взгляд.
- Ты чего?
- Так, ничего. Иногда думаю. Пропал бы я без тебя, ей богу, пропал.
- Скажешь тоже. Жил бы, как и все холостяки. Неделями не снимал носки, пока они к полу не прилипли, был бы злым и нелюдимым на весь свет, и при этом всем женатикам говорил, как здорово быть свободным мужиком.
Илья рассмеялся.
- Может, ты и права.
- Конечно, права.
- Я все думаю, как в тебе уживаются два совершенно разных человека?
- Во мне!?
- В тебе, в ком же еще. Быть такой домовитой и одновременно заниматься наукой.
- Илюша, ну какой из меня ученый? Обычный научный сотрудник, да еще с приставкой "младший". Ты что, всех своих сотрудников учеными считаешь?
- Ну….
- Вот именно, что ну. Ты - ученый от Бога. А многие выбрали этот путь в жизни, прекрасно понимая, что не изобретут велосипед и не станут лауреатами престижных премий. Кому-то ведь надо быть просто рабочей лошадкой. Взять хотя бы твою установку. Идея твоя, а ведь отдельные узлы в разработке сделаны общими усилиями.
- Все верно.
- Вот видишь, ты даже не споришь, потому что мои доводы верны. И твой Сиротин такой же. Он мыслит прагматично.
- Сиротин! Это фрукт. Я тут как-то случайно взглянул на его кандидатскую диссертацию, и знаешь, так и не понял, за что ему дали степень. Какой-то сравнительный анализ всего того, что давно известно. Ликбез для студентов первокурсников физтеха. Может тебе такую же фигню написать и защититься?
- Мне это надо?
- Ну, я не знаю. Старшего научного дадут.
- Как же, дадут и добавят. Тут бы на работе удержаться, а ты о повышении, - Ольга произнесла последнюю фразу и осеклась, словно сказала лишнее, о чем вовсе не хотела говорить. Но было уже поздно, Илья сразу же понял в чем дело.
- У вас что, сокращение грядет?
- Вроде того. Соседний отдел уже на треть упразднили, а у нас, поговаривают, штатное расписание должны утвердить в конце месяца. Насчет того, кого сократят, не известно, но слухи такие, что ничего хорошего ждать не приходится.
- Не переживай. Уволят, найдешь себе работу в другом институте.
- Скажешь тоже. Ты забыл, что на дворе двадцать первый век, а не начало восьмидесятых, - произнесла Ольга. Тяжело вздохнув, поднялась, и, стараясь отвлечься от мрачных мыслей, стала помешивать ложкой суп, стоящий на плите, - Нет, если уволят, надо думать, что делать дальше.
- Хочешь, я поговорю с Сиротиным? У него нюх на людей, которые умеют вкалывать. В чем, в чем, а в этом он соображает. Недаром в отделе собралось столько работящих людей.
- Не думаю, что это самый лучший вариант. И потом, кем я к вам пойду? У вас же сплошная физика, а мой профиль геомагнетизм. Или ты считаешь, что ему наплевать, лишь бы численность отдела сохранить?
- Вряд ли.
- Вот именно, что вряд ли. Нет, нет, надо искать что-то иное. Может вообще сменить профессию и в торговлю податься?
- Ты, в торговлю!?
- А что? Валя Гайвороцкая пошла книгами торговать, и ничего. А Женя Шумилова, а Софья? Та вообще магазин цветочный открыла.
- Магазин! Небось, палатку…
- Пусть палатку, но ведь открыла, а была, между прочим, зам зав отдела. Кандидат наук, а сейчас такими хризантемами торгует, - Ольга мечтательно посмотрела в окно.
- А я то думаю, откуда в вазе такие роскошные цветы стоят. Думал, какой кавалер подарил, прямо ревность появилась.
- А спрашивать не стал.
- Боязно было. Вдруг и впрямь.
- Скажешь тоже, кавалер. Ездила позавчера по делам в одну организацию. Еду обратно, стою на остановке, вдруг слышу, меня окликают. Оборачиваюсь, Софья стоит. Разговорились, то да се. Оказывается, она еще до кризиса ушла из института. Ударилась в торговлю.
- А с чего вдруг цветочным бизнесом решила заняться? Там вроде как одни кавказцы промышляют?
- Они везде промышляют, но это не значит, что никто этим не должен заниматься. А почему цветочным, ты разве забыл, у неё дома всегда целая оранжерея была.
- Я не очень помню.
- Ну как же. Помнишь, лет пять назад мы ходили в гости, и ты еще удивлялся, как много у неё растений, даже в коридоре.
- Припоминаю, но смутно.
- Короче, устроилась в палатку продавцом. Год проработала, а потом решила своё дело начать. Почти год как этим делом занимается.
- И как, уже на иномарке ездит?
- Не язви, пожалуйста. Между прочим, это труд и еще какой. Палатка у неё круглые сутки работает. Напарницей у неё двоюродная сестра. Крутятся, вертятся и живут.
- Наверное.
- А какой у неё аромат в магазинчике! Просто чудо. У неё очень много комнатных растений в горшках. Она их дома выращивает.
- Не знаю, ты - и продавцом?
- А что?
- Да нет, ничего. Просто…
- Что просто?
- Ничего. Не обижайся, но я не очень представляю тебя в роли продавца. Хотя, сейчас закрою глаза и представлю, - Илья закрыл глаза, и улыбнувшись, произнес, - вот, вот вижу. Ты стоишь в валенках с галошами, в ватнике и фартуке, а перед тобой здоровенная бочка, в которой навалом лежат разные конденсаторы, микросхемы…..
- Чего!? - не удержавшись от смеха спросила Ольга, - Какие еще конденсаторы?
- Самые обычные. Я буду тебе таскать с работы платы. Вместе будем выпаивать из них разные электронные детали, а ты будешь ими торговать на рынке, под видом, что в них полно серебра, золота и других редкоземельных материалов.
Ольга залилась смехом, и, обняв мужа, поцеловала его и, повернувшись, неожиданно открыла дверь холодильника и достала оттуда торт. Поставив на стол и открыв крышку, игриво вздернула бровь, и вопросительно посмотрела на мужа.
Илья хлопнул себя по лбу и, сделав виноватое лицо, произнес:
- Елы-палы, у нас же сегодня годовщина.
- Да-да, восемь лет, как я замужем за одним чудаком, который забыл об этом, и…
- Олюшка, родная, прости, я…
- Знаю, знаю, что любишь. Поэтому быстренько доедай, и будем пить чай с тортом.
Глава 3
В пятницу, когда казалось, что еще одна неделя пролетела в безуспешных попытках запустить установку, она вдруг заработала. Все произошло весьма буднично, или может быть, ожидания этого события слишком затянулись, но, когда Илья дал команду на пробный запуск, и стрелки приборов, дрогнув, возвестили, что установка работает, все восприняли это как должное. Лишь спустя несколько минут пришло осознание, что наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки и можно начинать рабочую обкатку, съем параметров и, по существу дела, начинать основную работу. К концу дня в лабораторию заглянул шеф. Сиротин с умным видом посмотрел на радостные лица сотрудников, поздравил с успехом и, подойдя к Пирогову, спросил:
- Илья Сергеевич, не вижу радости на лице? Или вы уже мыслями в новом проекте? - и как всегда, сложил руки на груди и неестественно выпятил живот. Илье эта поза не то чтобы не нравилась, а скорее смешила. Она напоминала ему игру одного актера в роли Наполеона. Именно это сравнение и вызывало смех, который ему с трудом удавалось сдерживать. Справившись с накатившими на него эмоциями, он ответил:
- Это вам только кажется, Михаил Васильевич. Безусловно, я рад. Теперь дело пойдет гораздо быстрее. Полагаю, мы за два месяца обкатаем установку, снимем все необходимые характеристики, составим отчет и можно отправлять в утиль.
- Именно что-то в этом духе я ожидал услышать от вас. Не умеете вы радоваться достижениям. Все работает, все получилось, а вы…
- Это я так шучу, - пытаясь как-то сгладить невольно вырвавшееся перед этим слово, ответил Илья.
- Да ладно, так я вам и поверю. В любом случае, примите мои поздравления. Не зря я доказывал руководству, что необходимо продлить срок испытаний и увеличить финансирование проекта.
- Спасибо, - ответил Илья, и, не дожидаясь продолжения разговора, извинился и пошел к пульту управления, где в полном составе стояли его сотрудники.
Установка, над которой коллектив лаборатории трудился в течение полугода, функционировала в холостом режиме, и Илье хотелось, чтобы шеф как можно скорее удалился, и можно было приступить к настоящим испытаниям. Однако Сиротин не торопился уходить. Стоя в стороне, он как-то загадочно улыбался и внимательно рассматривал то ли установку, то ли сотрудников, стоявших возле неё. Весь его вид говорил, что он доволен достигнутым результатом. Можно было рапортовать руководству о том, что намеченные планы будут выполнены в срок. Поняв, что шефа можно выпроводить лишь чем-то экстраординарным, Илья нажал какой-то тумблер. Сразу же вслед за этим под потолком замигала желтая лампа, наподобие той, что на крышах скорой помощи и милиции, а из динамика раздался голос:
- Внимание всему персоналу лаборатории! Осуществляется запуск системы в режиме обкатки. Всем не занятым в эксперименте, просьба покинуть лабораторию. Участникам эксперимента занять рабочие места. Повторяю…
Подобная фраза, словно холодный душ подействовала на Сиротина, и он лишь кивнул головой и туту же поспешно удалился. Как только за шефом захлопнулась дверь, раздался дружный смех сотрудников, которые отлично поняли маневр руководителя.
- Рефлекс Павлова, - прокомментировал уход шефа Стужин.
- А как подействовало! - поддакнул ему кто-то.
- Ну что народ, приступим к нашим играм? - перебил всеобщее веселье, Илья, - Начальство слиняло, так что надо приступать к работе. Время не ждет. Точнее оно столь быстротечно, а работы впереди столько, что успевай только крутиться и вертеться. Поэтому, прошу не расслабляться.
После этих слов все, не сговариваясь, занялись делом, и рабочий процесс пошел в обычном режиме.