- Не поверю, - фыркнул Коулмен. - В Престмуте убивают детей, и вам все равно?
- Мне уже с полгода все равно.
- И это знаменитый Соверен? Почему, кстати, вас зовут Совереном?
- Второе имя мне дал отец. Именно во столько он меня оценил по рождению. А когда я начинал помощником констебля в Догсайд-филдс, одном из самых поганых райончиков Престмута, мне дали кличку Полпенса.
Коулмен затянулся снова.
- Забавно. Вы можете удалить слугу прежде, чем я перейду к самой просьбе? Не хотелось бы лишних ушей.
- Эмерс, вы свободны, - сказал Соверен.
- Да, сэр, - старик, поклонившись, прошаркал в холл. - Я пойду к машине. Посмотрю, что там.
- Да, конечно.
За Эмерсом вышла и тень с чемоданом.
Створки дверей сошлись, заставив пламя свечей сплясать какое-то подобие ирландского кейли.
- Что ж, - Коулмен оскалился, - вот мы и остались… - он оглянулся на свою вторую тень, все также неподвижно стоящую за креслом. - На слугу можете не обращать внимания. Я не привык оставаться один на один где бы то ни было.
- Предусмотрительно, - сказал Соверен. - И многое говорит, если не о вашем настоящем, то уж точно о вашем прошлом.
Коулмен сбил на газету сигарный пепел.
- Да, есть, что вспомнить… Но, впрочем, - оборвал он себя, - это не относится к нашим с вами делам. Мне нужно, чтобы вы доставили ко мне, в Пичфорд-Мэйлин, одного человека. Он сбежал, и, возможно, это, - его палец ткнул в фотографию, - его рук дело.
- Тогда вам следует обратиться в полицию, господин Коулмен.
- Здесь есть два момента, почему я не буду этого делать. Первый - моя репутация. Видите ли, этот человек - мой инженер и в некотором роде компаньон. Если вскроется, что второе лицо "Эфирных механизмов" - убийца, боюсь, на всем предприятии можно будет поставить крест. А прибыль, и весьма хорошую, я бы терять не хотел. Кроме того, и "Паровые машины" Корлисона, и "Электрические двигатели" Зиммерса, осевшие в Престмуте, видят в "Эфирных механизмах" своего конкурента, хотя, видит Бог, я всегда был за разумную кооперацию. Притопить меня им будет в радость. А в полиции полно желающих за несколько фунтов, если не шиллингов, поделиться закрытой информацией.
- Ваш компаньон сошел с ума?
- В некотором роде, - сказал Коулмен. - Он стал одержим смертью. Эфир - это не электричество, не пар. Многие называют его эссенцией жизни. К сожалению, в познании этой эссенции мой компаньон, видимо, зашел слишком далеко.
- В каком смысле? - нахмурился Соверен.
- Жизнь и смерть - процессы тесно связанные, - уклончиво ответил гость. - Эфир тоже, можно сказать, энергия пограничная.
Он снова занялся сигарой, видимо, посчитав, что ответил на вопрос. Соверен не стал упорствовать с разъяснением.
- Хорошо. А вторая причина?
Коулмен посмотрел, как дым, рассеиваясь, плывет к потолку.
- Вторая причина прозаичней. Вы же знаете, что Престмут сам по себе - королевство в королевстве. Правительство напрямую контролирует лишь три района - центральный Бассет и два прилегающих к нему южных - Вондеринг и Эссекс. Остальные районы отданы на откуп местным муниципалитетам. В некоторых муниципалитетах имею влияние я, в некоторых имеют влияние "Паровые машины" или "Электрические двигатели". Это, скажем, негласное разграничение зон деятельности. Но в некоторых районах, как в кстати упомянутом вами Догсайд-филдс, власти нет совсем, то есть, я имею ввиду - законной власти, и уже несколько десятилетий в них правят выборные старшины или, будем честны, преступные авторитеты. Полиция центральных районов, к сожалению, туда суется редко, больше с бесполезными облавами, чем исполняя свою функцию по охране порядка. Так вот, я полагаю, что мой инженер, которого зовут…
- Лефоруа.
- Не угадали. Лефоруа стоял у самых истоков "Эфирных механизмов", еще когда… - Коулмен осклабился, погрозив Соверену сигарой. - Вы умеете разговорить собеседника. Инженера зовут Матье Жефр. И я полагаю, что скрылся он в одном из тех районов, что не подконтрольны полиции. Как видите, связываться с ними нет смысла.
- Почему вы тогда не обратитесь к старшинам? - спросил Соверен. - Еще можно нанять "ловкачей" или "котов".
- Я неплохо знаю порядки, господин Стекпол. Ни один старшина не выдаст беглеца. Так он навсегда утратит доверие своего сообщества. Или, того чище, однажды ляжет в постель и уже не проснется. И ни одна престмутская банда не возьмется за "снычку" из района, не посоветовавшись с его старшиной. А договариваться с "залетной" бандой из другого города…
Коулмен поморщился и затушил сигару о газету.
- Кроме того, заподозрив в нем маньяка, старшины расправятся с Жефром. А я этого не хочу.
- Но если он на самом деле убийца…
- Это еще надо доказать.
- Тогда мне надо поговорить с кем-то, кто его достаточно хорошо знал.
- Зачем? Я хочу, чтобы вы привели Жефра ко мне, а не выпытывали у моих подручных о его пристрастиях!
Соверен помолчал.
- Господин Коулмен, вы же располагаете приличными средствами? Почему бы вам не пойти к старшине и не договориться с ним полюбовно? Ваш инженер все-таки чужд воровской и разбойной среде. Полсотни фунтов, и "общество" вполне может ненадолго отставить понятия чести в сторону.
- Черт побери!
Коулмен пружинисто встал. Несколько мгновений его сильные пальцы сжимались в кулаки, а ноздри раздувались, подобно обезьяньим, но он овладел собой.
- Мое появление в ничейном районе сродни объявлению войны Корлисону и Зиммерсу. Равновесие и так шатко. Знаете, что такое пожар на складе эфирных батарей? А я знаю! А взрыв парового котла? Нет, мне нужны именно вы, господин Стекпол, с вашим бесценным опытом, с вашими связями в Догсайд-филдс и Неттморе. Я навел справки. Я вам говорил про свой характер. Дотошность в делах - мой конек. Так вот, вы были единственным полицейским, которого уважали даже "живопыры".
- Еще был Громила Джон, - сказал Соверен.
- Да, но он, кажется, недолго был вашим напарником?
- Умер в больнице на Харвест-стрит. Сначала стал слышать голоса, потом увидел единорогов и брауни. После трепанации в его черепе нашли опухоль величиной с кулак.
- Печально, - Коулмен снова сел в кресло. - Но это лишнее. Я предлагаю вам найти Жефра или хотя бы установить, где он сейчас находится.
- А он не мог уже покинуть Престмут?
- Нет, - уверенно заявил Коулмен. - Я не думаю, что он решится уехать. Вернее, я знаю, что уехать он не сможет.
- Почему?
Коулмен, рассыпая пепел, потряс газетой перед Совереном.
- Безумие, господин Стекпол. Безумие намного более последовательно и логично, чем представляется большинству обывателей. А Жефр, если все обстоит так, как я думаю, еще не завершил начатого. Доставьте мне его, и я найду ему адекватное наказание.
- Мне кажется, вы не договариваете, - сказал Соверен.
- Может быть, - оскалился Коулмен. - Я никогда не выкладываю все карты. Но в качестве доброй воли и искренности намерений…
Он протянул вверх руку.
Тень за креслом качнулась и вложила в ладонь ему склянку размером раза в два больше, чем использовалась для куклы. Стекло, за которым спиралью завивался зеленоватый эфир, охватывали серебряные кольца. С одного конца крепилась резиновая груша, другой был заткнут пробкой.
- Вот, - сказал Коулмен. - Вашей Анне хватит этого где-то на двадцать четыре часа. Я готов оживить ее для вас на это время.
Соблазн был велик.
Соверен представил, как Анна, открыв глаза, с легким хрустом отдирает примерзший рукав, как подает руку, чтобы он помог ей встать, как улыбается, чуть виновато: прости, Джеймс, что я так долго была м…
Сжав зубы, Соверен мотнул головой.
- Простите, господин Коулмен, Анна… Анна подождет.
- Что ж, я тоже не люблю авансы. Значит, вознаграждение по факту. Это меня более чем устраивает. Но хочу вас предупредить, - Коулмен поднялся. - Я не волшебник. Чтобы поддерживать в Анне жизнь, вам придется периодически давать ей эфир.
- Я понял.
Они пожали друг другу руки.
- Найдите его мне, - еще раз сказал Коулмен. - Он невысок, курчав и голубоглаз. Это все.
Он распахнул кабинетные двери, выпуская сизый накуренный воздух в коридорный сумрак. Слуга бесшумно последовал за ним. В холле к ним присоединился второй слуга, с куклой в чемодане. Соверен дождался грохота двери и выглянул в окно, привычно отогнув уголок.
Владелец "Эфирных механизмов", оказывается, как и доктор, чурался паровой техники - у ворот стояла закрытая карета, запряженная парой лошадей, извозчик дремал на козлах.
Соверен хмыкнул.
Коулмен устроился в карете со слугами, задернул занавески. Извозчик стегнул лошадей. Показался или нет брызнувший из-под колес зеленоватый дымок?
Соверен поборол порыв вернуться к Анне, прошелся по кабинету, гася лишние свечи, и, сев, решительно повернул к себе "Хроники".
"Новая жертва найдена в Гэллопи-сквер", прочитал он.
Гэллопи-сквер тянулся по краю Десмонд-стрит и пересекал границу районов Неттмор и Сильвертон по каменному мостику. Мощеные дорожки извивались мимо кленов и постаментов, статуи с которых были давно украдены или разбиты.
Крупным шрифтом под заглавием было набрано: "Сегодня, пятого октября, в шесть часов утра в Гэллопи-сквер стекольщик Иона Райс обнаружил тело молодой девушки, впоследствии опознанной как Элизабет Хоттерби. Местные силы правопорядка, представленные Хэмилом Уордом и Уильямом Барнли, выяснили, что девушка, служившая горничной, по-видомому, поздно ночью возвращалась домой, в Сильвертон, на Лэндон-кросс, и наткнулась на грабителей, которых в последнее время развелось в Престмуте как голубей на площади Фаланг".
Мелким шрифтом заметка продолжалась на следующей странице.
"Редакция газеты все же позволила себе усомниться в выводах муниципальной полиции, поскольку располагает сведениями, что девушке было перерезано горло. Стоит напомнить нашим читателям, что это не первый труп в Догсайд-филдс, Неттмор и Сильвертон, который находят с перерезанным горлом. Только наша газета за последние два месяца писала о пяти таких случаях. При этом их никак нельзя списать ни на грязную кабацкую поножовщину с подбрасыванием трупа в укромное место, ни на грабителей, которые не были раньше замечены в подобной жестокости. Возраст убитых - десять, пятнадцать, пятьдесят, девятнадцать и тридцать лет - и их занятия, скорее, говорят о неком неразборчивом злоумышленнике, подстерегающем случайные и одинокие жертвы в ночной осенней темноте. Какой можно сделать вывод? Берегите себя, дорогие наши читатели. И не выходите поздно из дома, как бы вам это ни было необходимо".
Соверен задумался.
Два месяца и, получается, шесть человек. Что за план? Сколько нужно еще? Как это связано с эфиром?
Что ж, господин Коулмен…
- Эмерс! - крикнул Соверен, расстегивая сюртук. - Эмерс, черт тебя подери!
Он не дождался слуги и пошел по коридору, пиная двери комнат. Заперто. Заперто. Заперто. Бум-бум! - вторило из подвала. Бум-бум!
- Эмерс!
- Да, сэр.
Старик возник из полумрака, обеспокоенно поводя свечой.
- Горячей воды. Таз. Бритву. Чистую одежду. Надеюсь, у нас все это есть?
- Определенно, сэр.
- Прекрасно.
Следующая дверь поддалась, и Соверен ввалился в комнату, когда-то бывшую одной из гостевых спален. Несколько мгновений он соображал, зачем стоит посреди накрытой матерчатыми чехлами мебели, затем расхохотался и принялся сдирать с себя рубашку, панталоны и нижнее белье. Оставшись в одном крестике и прихватив подсвечник, он побежал наверх, пробуя босыми ногами холодное дерево ступенек.
В голове звенело: Анна, вот дела-то…
Зал, в котором при отце проходили многочисленные приемы, встретил его рассохшимися полами и голой тенью, промелькнувшей в пыльных ростовых зеркалах. Из тайничка под подоконником был извлечен ключ, сундук в углу звякнул замком, щелкнула дужка. Откинув тяжелую крышку, Соверен извлек на свет две коробки с револьверными патронами, нож-рыбку для носки за сапогом и шиллинг, хитро просверленный в десяти местах. Полгода, конечно, прошло, но вряд ли Хэмилтон Тибольт перешел на золотые гинеи.
Дерринджер с хитрым пружинным креплением на предплечье Соверен, поразмыслив, решил не брать. Саблю, чья круглая гарда мягко блеснула с сундучного дна, тоже.
У зеркала он все же не вытерпел, смахнул пыль ладонью, поднес подсвечник - где там Абрахам углядел, что у него все плохо.
Из мягкой, подсвеченной зеленоватой полумглы, почти эфирной, на него хмуро уставился узколицый человек с серыми глазами. Острые скулы. Упрямые губы. Щетина наползает на худые щеки. Неряшливые клочки бороды на нижней челюсти. Не сказать, чтоб безнадежная картина. Но да, наверное, не слишком приятная. Робинзон после полугода на острове.
В одиночестве.
- Сэр, - откуда-то снизу позвал Эмерс.
- Иду.
Не смущаясь наготы, Соверен спустился на первый этаж. Эмерс посторонился, пропуская его в полную пара туалетную комнату.
- Я подумал, что вам не лишне будет…
Из белых клубов протаяла до половины заполненная водой медная ванна.
- Вы меня не сварите здесь? - спросил Соверен, передавая старику взятое в сундуке.
- Нет, сэр, - с достоинством ответил Эмерс, исчезая в коридоре. - Вы меня пока устраиваете недоваренным.
- Наглец! - фыркнул Соверен и забрался в ванну.
От почти кипятка, слегка разбавленного холодной речной водой, он чуть не выпрыгнул обратно и мысленно пожелал старику гореть в аду. Но, странным образом, это его даже развеселило, разогнало кровь. Найдя кусок глицеринового мыла на краю ванны, Соверен принялся остервенело втирать его в кожу. Вода наполнилась хлопьями и помутнела.
Уши. Волосы. Живот. Грязь между пальцев ног.
Итак, подумал Соверен, оттирая с мылом предплечье. Дело кажется простым. Почему понадобился я? Потому что я служил в муниципальной полиции и Неттмора, и Догсайд. Кто мог посоветовать Коулмену меня в качестве решения проблемы? Кто угодно. "Жучки" с нужной информацией сами идут на запах денег.
Он замер.
Вот где нестыковка. Старшины никого не выдают властям. Это да. Но могут и устраниться, мол, ищите сами своего преступника. В случае с убийством леди Окленд в доме на Десмонд-ривер, Хоупа и Марша взяли именно так. Он, Соверен, разъяснил Папаше Тику, что детективам полиции Его Величества лучше дать схватить убийц прежде, чем в район зайдут армейские подразделения и разнесут все к дьяволу. Папаша Тик в свою очередь разъяснил этот момент "обществу", и когда Хоупа и Марша, сонных, повязали в заведении мадам Питфью, никто даже не пикнул против.
А владелец "Эфирных механизмов" - совсем не власть.
Тогда почему он так нервно отреагировал на предложение поговорить с районными заправилами? Не потому ли, что уже имел с ними опыт общения, и опыт этот, к общему неудовольствию, вышел взаимно-неприятным?
Странно. А я, получаюсь, лицо нейтральное…
- Сэр.
- Что? - обернулся Соверен на вставшего за спиной слугу.
- Вода остыла, сэр.
- Да, пожалуй. Именно что.
Соверен выбрался из ванны и закутался в поданный халат.
- Вашу одежду я перенес в кабинет, - сказал Эмерс, отставляя стул. - Пальто почистил, брюки взял из спальни. На жилете не хватает пуговицы.
- Пф-ф, - прокомментировал Соверен.
Едва он устроился у запотевшего зеркала, старик налил горячей, рыжеватой от ржавчины воды в плоский таз и принялся взбивать мыльный раствор в пену. Соверен с легким беспокойством следил, как ходит его рука.
- Эмерс, ты уверен, что сможешь меня побрить?
Старик сдвинул седые брови.
- Никто еще не жаловался, сэр.
- А кого ты брил до этого?
- Вашего отца, сэр.
Эмерс ловко замазал пеной половину Соверенова лица, делая его похожим на исхудавшего Санта Клауса. Соверен скосил глаза на бритву с черепаховой ручкой.
- Честно говоря…
- Доверьтесь мне, сэр, - сказал Эмерс, ловко зажимая хозяину нос. - И лучше не шевелитесь. Уж насколько крутого нрава был ваш отец, а на этом месте и он вел себя как агнец. Один раз даже читал молитву.
- Не мудрено, - прогнусавил Соверен с задранным к потолку подбородком.
Он почувствовал касание лезвия к шее и замер.
Бритва, чуть холодя кожу, скользнула по ней вверх, пролетела где-то на границе зрения бабочкой в пенной шапке и снова коснулась шеи. Новый прочерк. Новый полет.
Соверен в паузе выдохнул.
- Ловко.
- Если уж мне позволено будет сказать, - проговорил Эмерс, вытерев бритву о переброшенное через плечо полотенце, - то замечу, хоть это и не моего ума дело, что отец ваш, сэр, был не очень хорошим человеком. Много кому горя принес. И я вижу Провидение Господне в том, что перед смертью с ним случилось просветление, и он объявил вас своим наследником, а не отписал все состояние церкви, попечительскому фонду или в казну Его Величества.
- Возможно, в его глазах я с возрастом вырос в цене, - заметил Соверен.
- Возможно.
Эмерс двумя пальцами повернул голову Соверена вправо и, оттянув кожу вверх, занялся левой щекой. Движения его были уверены и точны.
- Сколько вам лет, Эмерс? - спросил Соверен, когда старик отвлекся на то, чтобы поправить бритвенную заточку о ремень.
- Я вас уже не устраиваю, сэр?
- Я в смысле… я не про заслуженный покой…
- Тогда голову, сэр. Нет, в другую сторону.
- Но…
- И помолчите.
Методично выскоблив правую щеку, Эмерс подрезал Соверену усы, которые стали смотреться в зеркале даже игриво, и сбрызнул кожу французской водой. Бритва еще, как кисть художника, нанося последние штрихи, спустилась к подбородку, царапнула пропущенный участок под нижней губой, затем подровняла виски и улеглась у тазика бойцом, павшим в неравной битве. Или куклой, в которой кончился эфир.
- Вот что, - Соверен прижал к лицу поданный теплый компресс и встал, - пойдемте-ка со мной, Эмерс. У меня есть для вас несколько поручений.
Он поморщился - французская вода все же жгла как адов огонь.
В кабинете Соверен скинул халат, одел панталоны, гольфы, тонкую сорочку, жилетку, светлые брюки и просунул руки в рукава темно-синего сюртука.
- Мне бы хотелось, чтобы вы взяли напрокат экипаж у Смитсонов, - щелкнув крышкой бюро, он выбрал из кучи медных и серебряных монет несколько шиллингов.
- С извозчиком?
- Обязательно, - монеты упали в ладонь старика. - А еще дошли бы до миссис Фрауч и наняли ее с сестрой на приведение дома в порядок.
Эмерс наклонил голову.
- Конечно, сэр, - произнес он. - Но осмелюсь спросить…
Соверен, заряжая "адамс" патронами из коробки, поднял глаза.
- Да?
После бритья его узкое лицо, помолодев, стало похоже на лицо упрямого мальчишки.
- Вы… вы хотите оживить мисс Анну?
Взгляд Соверена похолодел.
- Это не твое дело, Эмерс.
- Извините, сэр, но, боюсь, этот господин вас обманет.
Соверен защелкнул барабан револьвера.
- Почему это? Ты знаешь что-то об "Эфирных механизмах"?
- Нет, сэр, но эта кукла… В ней было что-то дьявольское.
Соверен рассмеялся, пряча оружие в сюртучный карман.
- То же самое ты говорил про паровой котел и поршни!
- Это другое, сэр! - затряс головой Эмерс. - Ходят слухи, что это и не эфир вовсе!