Соверен подумал, что из Паркера так и хлещет энтузиазм. Парень рад быть при деле. В сущности, Тибольт выбрал себе неплохого помощника.
Принесенный стейк Соверен с удовольствием раскромсал ножом и съел. Даже пожалел, что тот кончился так быстро.
Подоспевший Паркер вручил ему короткое пальто из парусины.
- Мы куда-то идем, сэр? - поинтересовался он.
Соверен просунул руки в рукава.
- Да. И ты мне будешь нужен. У тебя нет никаких других поручений?
- Нет, сэр! - отчеканил Паркер, расплывшись в улыбке. - Быть с вами, сэр!
- Мальчишка! - фыркнул Соверен.
- Вы не сильно меня старше, сэр!
- По крайней мере, лет на пять, - сказал Соверен и посерьезнел. - Нам надо решить вопрос с оружием.
- На Десмонд есть оружейный магазин, сэр.
- Десмонд? - Видимо, само Провидение отправляло Соверена туда. - Что ж, не будем медлить, - задумчиво произнес он.
Быстрым шагом они направились по Кэфулл-стрит.
Небо затянуло окончательно. Дымы с фабрик прибавили темных тонов. Где-то далеко два раза ударил колокол.
- Два часа пополудни, сэр, - сказал Паркер.
- У тебя-то оружие есть? - спросил Соверен.
- Нож. Но я им хорошо управляюсь.
Они пробились через толпу, глазеющую на выступление огнеглотателей и гибкой девушки в черном трико, которая складывалась чуть ли не пополам.
- Не облизывайся, - сказал Соверен Паркеру.
Десмонд соединялась с Кэфулл-стрит небольшим отрезком. Под мостовой прятался речной канал, который ближе к Сильвертону выходил из-под земли на поверхность. Там уже аркой перекидывался мост и темнели деревья Гэллопи-сквера. У открытой воды плотным строем стояли рыбаки с длинными удилищами.
Оружейный магазин находился по улице дальше, чем дом Карлы Людовиг, и Соверен, проходя, отметил для себя, что дом старый, два этажа и мансарда, двери узкие, окон со стороны фасада - четыре и два мансардных, столько же наверняка на той стороне, и окно двенадцатой квартиры, пожалуй, будет вторым по счету сверху.
На окне висела штора.
Если убийца шастает по ночам, то днем он скорее всего спит. И штора в какой-то мере работает на это умозаключение. Но все же бритый Морис из Кале по месту обитания, на взгляд Соверена, проигрывал французу в шляпе с Кривой улочки.
Оружейный магазин располагался в цоколе каменного дома. Выбор револьверов был невелик, и Соверен, повертев в руках северо-американский "ремингтон" и французский "лефоше", остановился все же на привычном "адамсе".
Восемь фунтов и фунт на десяток пуль с пороховыми зарядами. Накладное, дьявол, дело. Из двадцати пяти фунтов остался всего один.
Соверен подумал об Анне. Анна стоила гораздо больше.
Он зарядил все пять камор при продавце и получил в подарок кожаную петлю для скрытого ношения, надеваемую на плечо под одежду.
Продавец едва не расцеловал его - в бедном районе на револьверы от пяти фунтов и, тем более, на ружья от десяти покупателей, похоже, не находилось.
Они вернулись к дому Людовик.
- Стой здесь, - сказал Соверен Паркеру, - вот здесь, под окном. Если кто выпрыгнет, сбивай с ног, держи до моего появления.
Паркер кивнул. Соверен толкнул дверь.
Карла Людовиг коротала время за раскладыванием пасьянса. Оказалась она женщиной лет сорока, грудастой, румяной, с усиками над верхней губой. Двойной подбородок. Пегие волосы. Шаль. Темное платье с кружевным воротом. Честь и покой ее хранил детина выше Соверена ростом на целую голову. В штанах с заплатами и жилетке на голое тело, он сидел на стуле у стены и с отсутствующим видом жевал табак, положив руки на деревянную дубинку.
- Вы к нам, сэр? - спросила Карла, в жеманном жесте опустив свои подбородки на тыльную сторону ладони.
За спиной ее висела доска с ключами.
- К жильцу из двенадцатого номера, - сказал Соверен.
- Он не принимает, - сообщила Карла. - Он предупредил, чтоб его не беспокоили.
- Но он хотя бы выходит из комнаты?
Домовладелица пожала плечами.
- Ночью, - ожив, неожиданно сказал детина. - Видел один или два раза.
- Я бы хотел к нему зайти, - сказал Соверен, выкладывая последний фунт на конторку.
- Если вы не будете нарушать порядок… - Карла потянула банкноту к себе.
- Не буду, - усмехнулся Соверен.
- Я с вами не пойду, - сказал детина. - От него эфиром пахнет.
Соверен сглотнул.
- Что?
- Ну, сладковатый такой запах, - пояснил мужик. - Будто он эфирные лампы заряжает. А, может, и заряжает, мне почем знать? Только с эфирными ребятами я дела иметь не буду. У них от эфира мозги, говорят, всмятку.
- И номер взял без еды, - сказала Карла.
- Так он что, - тихо произнес Соверен, - и не спускается, и не ест?
- Нам-то какое дело, господин… э-э, как вас?
- Моя анонимность тоже входит в фунт, - отрезал Соверен и по узкой лестнице поднялся на второй этаж.
Дьявол!
Дверь двенадцатого номера находилась не там, где он рассчитывал. Получалось, что окна комнаты выходили на другую сторону, но спускаться и предупреждать Паркера Соверен не стал. Достав из петли револьвер, он взвел курок и осторожно подступил к двери.
Внутри было тихо. Ни скрипа полов, ни шороха одежды.
Соверен стукнул рукоятью "адамса" в крашенное дерево. Затем, подождав, стукнул громче.
- Открыто, - донесся голос.
Слово прозвучало мягко, слегка неправильно. Француз!
Соверен толкнул дверь, и она легко распахнулась в темную комнату без единого луча света. Сладковатый запах эфира в комнате смешивался с еще одним запахом - запахом паленой шерсти. Глыбой справа проступил шкаф.
Соверен сделал шаг внутрь. Его тень вступила на протянувшийся из коридора светлый прямоугольник. В тот же момент кто-то, притаившийся слева, рванул его к себе, и что-то острое, серебристо блеснувшее, пропороло ему штанину.
Соверен успел выстрелить, но промахнулся, и удар в ухо чем-то твердым свалил его на пол. Затылок отозвался болью. Ударивший, хрипло дыша, прижал Соверена коленом и выбил револьвер из пальцев. Как же Анна? - подумалось Соверену. Как же она без меня?
Затем его повернули и поднесли к лицу лампу с трепещущим, тепло-желтым огоньком за закопченным стеклом.
- Так вы живой! - услышал он удивленное.
Человек убрал колено.
- Разумеется, - нащупав пол ладонью, Соверен с трудом сел. - Но вы чуть не сделали меня мертвым.
- Простите, - говорящий отставил лампу в сторону. - Что вы здесь делаете?
- Кое-кого ищу. Дьявол, вы меня порезали!
Соверен прижал ладонь к пропитывающейся кровью штанине.
- Еще раз простите.
В голосе человека прозвучало искреннее раскаяние.
- Не стойте тогда, - раздражился Соверен. - Дайте что ли бинт или тряпку какую-нибудь! У вас есть бинт?
- Я поищу.
Жилец кинулся к шкафу, наружу из него полетели тряпки.
- Желательно что-нибудь чистое, - сказал Соверен.
- Сейчас-сейчас.
Человек оставил шкаф и метнулся к кровати, послышался треск раздираемой простыни. Соверен, разорвав штанину, оголил рану. Она оказалась не глубока, но сильно кровоточила и тянулась по кривой от бедра к колену.
- Вот.
Француз упал перед Совереном, что-то глухо стукнуло об пол. Придерживая конец ткани, он туго обмотал полученную из простыни ленту вокруг пореза.
- Чем вы меня так? - спросил Соверен.
- Клинком, - ответил незнакомец. - Как думаете, выстрел слышали?
Соверен издал смешок.
- Думаю, никому до этого нет дела.
- Нет, мне придется съехать. Здесь опасно оставаться.
Человек закрепил импровизированный бинт и, кинувшись под кровать, достал оттуда коричневый баул устрашающих размеров.
- Погодите, - сказал Соверен.
Француз обернулся, и Соверен смог рассмотреть его как следует. Он был невысок, худ, на узком сером лице выделялся нос с горбинкой. Кудрей, конечно, не было, череп выскоблили до синевы. Но глаза имелись те, что надо - светлые, с легкой, будто притушенной синевой. Одежду его составляли темные панталоны, сорочка и сюртук.
- Как вас зовут? - спросил Соверен.
Француз моргнул.
- Морис. Морис из Дувра.
Он продолжил собираться - раскрыл баул, запихнул туда одежду, вынутую из ящиков комода, умял ее, ссыпал склянки с тумбочки, нимало не беспокоясь, что они могут разбиться, достал из-под тюфяка какой-то прибор и водрузил его сверху.
- Простите, - заговорил он, разбирая непонятного назначения железную пирамидку, - кого вы все-таки ищете?
Соверен подтянул себя к стене.
- Убийцу Элизабет Хоттерби.
- Кого?
- Горничной, зарезанной в Гэллопи-сквер. И еще, как минимум, четырех человек.
Француз на секунду застыл, а затем, будто разом обессилев, опустился на кровать.
- Это я, - он поднял глаза на Соверена. - Простите, это я убил.
Он закрыл лицо ладонями.
Соверен с трудом поднялся. Ногу жгло. Пульсировало ухо. Он проковылял в угол комнаты и подобрал с пола свой револьвер.
- Зачем?
- Это долгая история, - глухо произнес француз.
- Вас же зовут не Морис? Вас зовут Матье Жефр, - сказал Соверен.
Француза словно пружиной подбросило на ноги. Из рукавов сюртука выскочило по телескопической стальной трубке, заостренной на конце, а в руке появилась шпага. Острие ее, подрагивая, нацелилось Соверену в грудь.
- Кто вы? - крикнул француз.
- Одно движение, и я выстрелю, - пообещал Соверен. - Во второй раз не промахнусь.
- Думаете, вы промахнулись в первый раз?
Француз левой рукой отогнул ворот сюртука, и Соверен увидел дыру в сорочке, оставленную попавшей в тело пулей.
- Но как же?
Француз мотнул головой, показывая, что это не важно.
- Кто вы? Вас послал Коулмен?
- Он попросил найти вас.
- И ничего не сказал кроме этого? - Француз расхохотался. - Клянусь Сатаной, он использует вас втемную!
- Возможно.
Жефр присмотрелся к Соверену повнимательней.
- Он взял вас чем-то. Подкупил. Он всегда точно знает, на чем можно подловить человека.
- Сейчас не об этом.
- А о чем? - Жефр сделал несколько финтов шпагой. - Знаете, из чего этот клинок? Из серебра. А знаете, почему?
Соверен качнул головой и, подтянув стул, сел. Ноге сразу стало легче.
- У меня есть версия. Но я готов выслушать и вашу.
Жефр нахмурился.
- Вы тянете время, да? Знайте, ваш револьвер меня не удержит. Я только… сейчас… деньги и документы…
Отбросив шпагу на кровать, он с усилием, надавливая ладонью, вернул трубки в рукава и принялся собирать бумаги, разложенные на столе. Соверен следил за ним в некоторой растерянности.
- Вы не расскажете мне?
- Я уже признался, - ответил Жефр, торопливо распихивая бумаги по карманам. - Вам мало?
- Мало.
- Простите, это мой крест и мое проклятие…
- Коулмен не знает, где я, - тихо сказал Соверен. - Но я обещал ему найти вас.
- Почему?
- Он оживил мне невесту.
Жефр схватился за бритую голову.
- Вы - кретин! Господи, какой же вы кретин! - закричал он страшно. - Неужели любовь отняла у вас разум?
- Сэр! - угрожающе произнес Соверен.
- Вы пропали!
Жефр снова сел на кровать. Несколько мгновений он раскачивался из стороны в сторону. Лицо его исказила гримаса отчаяния.
- Хотите, я расскажу вам? - прекратив раскачиваться, спросил он вдруг спокойным голосом. - Расскажу, где и в какой клоаке оказались вы и ваш Престмут?
- Я видел театр мертвецов, - сказал Соверен.
- И вас это не насторожило? О, Господи!
- Я люблю Анну.
- Я это уже понял, - Жевр застегнул баул на крючки. - Хорошо, это не займет много времени. Коулмен упоминал про Лефоруа?
- Да, - кивнул Соверен. - Сказал, что тот был его компаньоном.
- Ну да, - усмехнулся Жефр. - Слушайте, сэр. Антуан Лефоруа был мистик и спирит. Его жизнь, если можно так выразиться, составлял мир смерти. Покойники, кладбища, заклинания и вызов духов. Он был по-настоящему одержим. Рядом с ним я, его ученик, все время находился в уверенности, что мир мертвых вот-вот раскроется перед нами. А там бессмертие, власть, философский камень! Он умел вызвал трепет и ощущение скорого успеха. Правда, мы не сделали ни одного удачного опыта. Но Антуан всему находил ловкое оправдание. Где-то два года назад, на севере Франции, он раскопал несколько кладбищ, это заметили, и он предпочел от греха подальше перебраться в Королевство, прихватив несколько алхимических книг и меня. Мы поселились в пригороде и несколько месяцев пробавлялась организацией спиритических сеансов для состоятельных вдов и легковерных деревенских дурочек. Но однажды он увидел электрический двигатель и загорелся идеей создать на его основе машину для извлечения душ умерших людей. Электричество должно было высасывать души из земли и собирать их в сосуды.
- Дьявол! - воскликнул Соверен.
- Не спешите, - сказал Жефр. - Дьявол появится дальше. Антуану удалось обаять одного старика и на его деньги, под обещание вызволить душу непутевого сына, он построил прототип. Конечно, он не работал. То есть, молнии исправно били в землю, но никакого извлечения души не происходило. Вращение ротору передавалось через зубчатые колеса, с помощью магнитных обмоток генерировалась электрическая энергия, внутри на валу помещалась стеклянная колба, в которою через штыри от обмотки по вторичным проводам должна была приходить душа. Но нет. Старик скоро умер, и деньги кончились. Антуан понял, что просто так душу не привлечешь. Нужен ритуал, нужны слова, нужны вибрации, причем идущие от самой машины. Он придумал прикрепить на валу ротора, спереди, цилиндр на манер музыкальной шкатулки, который бы проигрывал при вращении определенную фразу или несколько фраз. Чтобы с каждым оборотом механически происходил призыв.
Соверен слушал, холодея.
- Заклинание призыва души Антуан нашел в какой-то старой книге без начала и без конца, просто обрывок текста, - продолжал Жефр. - Я, честно говоря, даже не знаю, на каком языке было это заклинание. Там было много гортанных и щелкающих звуков. Мы скопили денег на второй прототип, совсем небольшой, он получился размером с обычный саквояж. Антуан нашел человека, который увлекался фонографией. Этот человек сделал по заклинанию фонографический валик с необходимыми выемками и иглу, которая, пробегая по выемкам, рождала звук через пергаментную мембрану и слуховой рожок. Мы соединили валик с ротором и колбой, прокрутили машину вхолостую. Антуан остался недоволен, сказал, что не очень похоже, но все равно решил испытать изобретение. Это случилось год и три месяца назад.
- И у вас получилось.
- Нет, сначала нет. Мы пришли на одно из заброшенных кладбищ, я раскрутил машину, а Антуан встал с душеизвлекательными штырями, как рыцарь о двух мечах. Разряд ушел в землю, но колба осталась пуста. Антуан проверил иглу и валик, соединения и провода, и сказал, что опыт наш не удался из-за неправильной записи заклинания. А потом попросил меня раскрутить машину подольше.
Жефр умолк.
За дверью скрипнула половица.
- Господа, - раздался голос Карлы Людовик, - у вас все в порядке?
- Да, - громко сказал Соверен, - это был случайный выстрел.
- Я хотела бы услышать своего жильца.
- Идите к дьяволу! - рявкнул Жефр.
- Благодарю, - сказала Карла.
- Так, на чем я… - Жефр потер лоб. - Да, я раскрутил ротор, звук из рожка стал тоньше, пронзительней, и когда Антуан опустил штыри… В колбе появился зеленоватый дымок.
- Душа? - спросил Соверен.
- Нет. Не душа. И не эфир. Нечто. В ту ночь мы запускали машину, пока колба не наполнилась полностью. Антуан был вне себя от счастья. Он говорил, что это новое слово в спиритизме. Правда, оставалось неясным, как говорить с пойманной душой. Антуан сказал, что ей нужен носитель. Сначала он окурил этим дымом бродячую собаку, затем вдохнул его сам. Это не дало никакого эффекта. Но когда ожила дохлая крыса… - Жефр усмехнулся. - Хорошее было время. Мы выяснили, что субстанция оживляет любой предмет с внутренней полостью. Так появились "живые" куклы. Только они почти не расходились, их боялись.
- А потом появился Коулмен, - сказал Соверен.
Жефр кивнул, прошел к занавешенному окну, осторожно оттянул ткань за уголок.
- Антуан хотел построить большие машины, которые извлекали бы гораздо больше "эфира", - обернулся он. - Для этого были нужны деньги. Коулмен подрядился их найти. И нашел. Правда, поставил условием, что Антуан посвятит его во все тонкости процесса. Они зарегистрировали компанию "Эфирные механизмы". Коулмен взял на себя все организационные вопросы, а Антуан занялся исследованиями "эфира".
Восемь месяцев назад машины в количестве пяти штук были готовы. А Антуан обнаружил, что "эфир" реагирует на серебро, выгорая с интенсивным свечением - так появились эфирные лампы. Коулмен тут же пустил их в оборот. Затем появился "Театр мертвецов". Правда, сколько бы не пытались мы с Антуаном, люди, поднятые с помощью "эфира", были апатичны, медлительны и немы, а при воздействии на них становились бессмысленно-агрессивны. Антуан сказал как-то, что они так и не обрели душу. Его это страшно обеспокоило. А "эфира" между тем требовалось все больше. За три месяца машины выкачали половину окружных кладбищ и вплотную подобрались к Престмутским.
- Постойте, - шевельнулся Соверен, - а Хайгейтские холмы?
- Восемьдесят лет назад там похоронили участников Большой католической смуты в Престмуте, их было несколько тысяч. Так что все места, где стоят машины, в той или иной степени являются кладбищами.
- Значит, это не эфир?
- Нет. Антуан сказал мне, что это некротическая энергия. Энергия смерти, тонкого мира. Коулмену это было безразлично. Деньги и власть были его единственными интересами. Он искал способы управления мертвецами и получения большей прибыли, а Антуан все пытался оживить их по-настоящему, подобно Богу, наделить разумом. Тогда-то он меня и убил.
- Убил?
Жефр усмехнулся и повернулся к Соверену.
- Я выгляжу достаточно живым? Но это не так, - он задрал сорочку. Глазам Соверена предстал страшный шрам рядом с солнечным сплетением. Рана от пули из "адамса" чернела чуть выше. - Антуан спросил, готов ли я пожертвовать собой ради него. Он сказал, что все дело, видимо, в границе перехода между жизнью и смертью. Он сказал, что убьет меня и тут же оживит. Я не хотел. Я видел мертвецов. Но он был убедителен. Чертовски убедителен. Он заставил меня вдохнуть "эфир", а потом ударил…
Жефр передернул плечами.
- Я не знаю, почему я остался таким, как был. Резкая боль - и пустота. Моей единственной мыслью было: жить. Жить! Может, поэтому я не утратил ни памяти, ни языка, ни самого себя. Только сердце теперь не бьется. Я не потею, не сплю, не ем, не испытываю жажды и влечения к женщинам. Но мне необходимо время от времени подзаряжаться "эфиром".
- И поэтому вы убивали, - сказал Соверен.
- Нет. Вы можете встать?
- Пожалуйста.
Соверен поднялся. Бедро скрутило, но он выпрямился и, подволакивая ногу, проковылял за Жефром в ванную комнату.
Столик с зеркалом. Стул. Кувшин. Растрескавшаяся штукатурка.
- Смотрите.