- Он появился лет семь назад на портале "Гуманитариа", с претензией на то, что он историк, социолог и аналитик. Постепенно утомил администрацию всех разделов своим невежеством, хамством и теориями заговора и его отовсюду забанили. Он появлялся под все новыми аватарами, но по содержанию сообщений его вычисляли и банили снова. Он перебрался на другие ресурсы, и какое-то время спустя я его встретила в "Глобо-блогах". То же самое: невежество, хамство, теория заговоров. Через него приходилось переступать, как через коровью лепешку на деревенской дороге. Разумеется, узнать его лично я не стремилась.
- Вы застали кампанию "Вернем права мужчинам"?
- Да. Забавное явление.
- Как специалисту, вам не кажется, что это чей-то эксперимент?
- Как специалисту мне кажется, что такой эксперимент имел бы нулевую научную ценность.
- Вам знакома юзер Акэти?
- Вика Квашнина? Только через Сеть.
- Что вы можете сказать о травле, которую учинил Гарпаг Квашниной?
- Ничего. Два скандалиста нашли друг друга.
- Мне показалось, вы были… в добрых отношениях с Викой.
- Были. Когда-то.
- Что случилось?
- Это наше личное дело.
- Татьяна, Гарпаг был убит, и я расследую убийство. Думаю, тут никакое "личное" не уместно.
- Ах, вот к чему вопросы о том, где я была. Хорошо. Я не люблю клеветников, а Квашнина - из этой породы.
- В каком смысле?
- В самом прямом. Она - женская версия Гарпага. Те же беспочвенные претензии на эрудицию и талант.
- А два года назад вы хвалили ее материалы.
- Когда она пишет о том, в чем понимает, ее приятно и интересно читать - но в этой нелепой кампании против нелепых мачо она написала столько глупостей, что терпеть это стало невозможно. Я попыталась урезонить ее, объяснить, что она теряет лицо. Она в ответ обвинила меня в том, что я консультирую Гарпага. На этом все добрые отношения кончились. Мы закрыли друг от друга блоги.
- А вы не консультировали Гарпага?
- Ха. Ха. Ха, - раздельно произнесла госпожа Анисьева. - Вы в свободное от работы время консультируете скандальных параноиков? Нет? Вот и я тоже. Ваши десять минут истекли. Всего доброго.
- Я офицер полиции. Десять минут истекут, когда я так решу, - отчеканила Марта. - Вам известно, что Гарпаг был сотрудником СБ, информатором и контроллером?
- Десять минут истекли. Через час я должна быть в Цитадели, и я туда попаду. А если не попаду, неприятности будут у вас. Большие неприятности.
Анисьева встала из-за выключенного уже терминала, направилась к двери.
- Я обязана запереть кабинет. Будете вы внутри или снаружи, меня не волнует.
Марта, чувствуя, как ярость теснится в животе, медленно вышла из кабинета.
А Карастоянов самым нелепым образом споткнулся о собственные ботинки, растянулся на пороге, разбил нос, заляпал кровью пол, вытирал салфеткой и извинялся - словом, оконфузился по полной программе.
- Что это на вас нашло? - прошипела Марта, заглядывая в двери туалета, где Карастоянов умывался.
Тут и обнаружилось, что у него не нос разбит, а порезана рука. Отмыв лицо и зажав рану салфеткой, Карастоянов бодро поскакал по лестнице вниз.
- За каким чертом вы устроили эту комедию? - Марта бесилась теперь от того, что еле поспевала за ним. Он ответил только в машине, залепив руку пластырем:
- Я воткнул "жучка" в кабель ее терминала.
- Вы с ума сошли! Это противозаконно!
- Арестуйте меня.
- Да что проку! Всеми сведениями, которые мы так добудем, можно подтереться: суд их не примет.
- Но мы можем с их помощью выйти на что-то, что суд примет.
- Мечтайте. Скорей этого "жучка" обнаружат и выйдут на нас.
- Спокойно, вы ничего не знаете. Я споткнулся и разбил нос. А Татьяна Кирилловна лжет, она контроллер Гарпага.
- Кто вам это сказал.
- Мимика. Микродвижения рта, глаз, всякое такое.
- Ушей.
- Нет, уши у нее неподвижные. У вас есть где ночевать в Москве?
- Спасибо, есть.
- У экса?
- Неважно.
- Давайте после встречи с Даниэлой вместе снимем номер. В Сергиевом Посаде. В "Царском дворике". Ну, чтоб два раза не ездить.
Госпожа Анисьева в совершенстве владела искусством "исландской правдивости". Она не лгала там, где могла не лгать. Только три раза с ее узких уст сорвалось прямое вранье: когда она сказала, что не покидала гостиницу, когда сказала, что не знает Гарпага под его настоящим именем и что она не консультировала Гарпага.
- Жора, я твои прозрения к делу не подошью, понимаешь? - за ужином они выпили на брудершафт и с удовольствием отбросили официальщину. - И то, что ты сопрешь из терминала Анисьевой - тоже. Горелов показал, что она не покидала гостиницы. Чтобы выколотить из Кондрашова санкцию на допрос Горелова и Анисьевой с детектором лжи, мне нужно что-то железное. Абсолютное.
Цумэ откинулся на кровати, потер лицо. Кровать огромная, до полнолуния далеко, и он без труда уснет, тем более что они с Мартой и вправду очень устали…
- Завтра, - сказал он. - Завтра мы со всем разберемся. Благо завтра суббота. Это будет незабываемый уик-энд. Кстати, Горелов врал напропалую.
- Да неужели? Как ты догадался? Брови дергались?
- Губы двигались. Когда сказал, что они жили в соседних номерах, не соврал. Про ужин с маскарадом - не соврал. Что Анисьева в десять утра читала доклад - не соврал. А вот что видел ее на ужине весь вечер - сбрехал как сивый мерин.
- Что ж ты его не прижал, изобразив рыцаря-спасителя?
- Не тот сценарий. Спасителем не может быть тот, кто прижимает. Прижимает один, спасает другой. И это не нужно. Я чувствую, здесь мы что-то найдем.
Он слышал, как Марта шагает по комнате. Ее напрягало то, что они остановились пусть и в "экономе", но в "Царском дворике". Оперативная необходимость очевидна, но оправдать перед бухгалтерией Тверской управы даже эконом "Царского дворика" было трудно.
- Что мы здесь найдем? На конференции присутствовали восемьдесят семь человек. Прошла неделя. Думаешь, персонал кого-то помнит?
- Кто-нибудь что-нибудь да помнит. Открытие было в пять. Ужин с маскарадом начался в шесть и кончился за полночь. Она без проблем могла показаться там, съесть-выпить что-нибудь, поехать в Тверь, отравить Гарпага, вернуться, и еще успеть попасться на глаза допоздна загулявшим коллегам. А наутро появиться свежей, аки лилия, в конференц-зале и прочитать доклад.
- И где-то между делом побегать по лесам в поисках аконита.
- Нет. Аконит она нашла здесь. Нашла случайно. Я же говорю - это было преступление возможности. Она увидела цветы - и внезапно поняла, что у нее все получится.
- Да на кой черт ей травить Гарпага? Через неделю ее инициируют, уже подписан приказ!
- Вот именно. Она в очень уязвимой позиции для шантажа. А Гарпагу хотелось пайцзу.
- И чем бы он мог ее шантажировать? Тем, что она его консультировала в спорах с Квашниной? Жора, это даже не смешно.
- Марта, тебя подводит память, потому что ты устала, перевозбудилась, расстроилась из-за встречи с дочкой - кстати, напрасно, девочка тебя любит. Мы с тобой знаем, что кто-то оплатил Сорокину исполнение роли Серафа. Немаленькие деньги. Мы знаем также, что Гарпаг докладывал Анисьевой о фальшивом коллеге - а та не реагировала. Нецелевой расход средств - хорошее основание для шантажа.
- И как ты докажешь, что Анисьева и есть этот фальшивый контроллер?
- Не знаю. Но если мы ничего не найдем здесь, я приму позу буквы Г, а ты с разбегу дашь мне ногой под зад. Идет?
Будильник она настроила на полвосьмого, но звонок поднял раньше.
- Что случилось? - простонала Марта.
- Помнишь, я говорил, мы здесь что-то найдем?
Марта зарычала горлом. Убийственно жизнерадостный Георгий продолжал:
- Здесь есть живой уголок! Домашние животные - куры, цесарки, утки, фазаны и все такое. В основном для здешней кухни. И несколько пони - катать детишек.
- И что? - простонала Марта.
- Козы нет!
- Чего нет?
- Козы! Вольер есть, табличка есть - а козы нет!
- Карастоянов. - Марта села на постели. - Я тебя убью. Я тебя сама отравлю.
- Нет, не отравишь. Тут уже нечем. Одевайся, иди в живой уголок, тебе будет страшно интересно.
Матерясь под нос, Марта натянула джинсы и топ, набросила свитер - утра уже холодные. Доски крыльца скрипнули под ногами, роса почти мгновенно пропитала отвороты джинсов, стоило свернуть с мощеной дорожки на тропинку к живому уголку.
Карастоянов курил, опираясь на колоритную изгородь из жердей, огораживающую вольеры. На изгороди сидела серьезная девочка лет семи и болтала ногами в шлепанцах.
- Это Марта, - представил детектива Карастоянов. - А это Нато, внучка Ираклия Вахтанговича, который присматривает за здешней живностью. Нато, расскажи Марте еще раз, что случилось с Мадиной и ее козленком.
- Эта тупая скотина, - сказала девочка с выражением, - выскочила из вольера, пошла на во-о-он ту клумбу и нажралась там волчьего корня.
- А что случилось дальше? - Карастоянов явно не приветствовал такого лаконизма.
- А дальше она сдохла, что еще могло случиться? Почему все нужно повторять по три раза? А Тетри попил ее молока, мучился-мучился и тоже умер. И всё!
В этом "всё!" было столько окончательности и трагизма, что Марта сама чуть не прослезилась.
- Нато, а ты можешь показать, где у вас растет волчий корень?
- Теперь уже нигде, - девочка развела руками. - Деда, что ли, тупой, оставлять его после такого? Мы его выпололи, везде. Везде-везде-везде!
У Марты опустились руки. На языке криминалистики это называлось "уничтожением вещественных доказательств".
- И когда это было?
- В ту пятницу. Тут была эта, как ее, преференция. Гостей много приехало. А Мадина кричала и блевала. Деда ее зарезал, чтоб не мучилась. А эта дурища его ругает: как будто это он виноват, что Мадина такая прыгучая. А это она везде развела волчий корень. Деда говорил этой дурище: не надо сажать! Он ядовитый! А она ему - "культурные сорта, культурные сорта"! - девочка так уморительно поджала губки и закатила глазки, что Марта не удержалась и фыркнула. Нато соскочила с забора.
- А раз вы смеетесь, - грозно сказала она, - то вы от меня вообще ничего не услышите, вот.
- Стой, Нато, погоди. - Карастоянов удержал ее за плечики. - Марта больше не будет, правда. Она понимает, какое у тебя горе…
- Это у вас горе. - Нато дернула плечом и высвободилась. - А у меня трагедия.
И побежала по дорожке, шлепая растоптанными "вьетнамками".
Карастоянов вздохнул.
- Как ты так можешь, - с пафосом произнес он. - Жестокая.
- Ну вот такие мы, очерствевшие полицейские. - Марта подавила смех. - Не можем пролить ни слезинки над судьбой бедного козленка. "Культурные сорта, культурные сорта!"
- Пошли завтракать.
"Дурища", то есть администратор отеля, пробовала отговориться занятостью, но при виде значка, скрепя сердце, выкроила свободное время.
- Да, - со вздохом признала она. - Прошлой осенью мы купили семена борца.
Так и сказала - борца, может, это правильно?
- Это красивые многолетние цветы, и они создавали… нужную атмосферу, понимаете? Розы, пионы - все это не вписывается в общую эстетику нашего ландшафтного дизайна. Они слишком шикарны, а нам нужна тихая прелесть Севера. Мы закупили семена сортового борца - "Айворин", "Пинк сенсейшн", "Биколор"…
- А джунгарского не покупали?
- Упаси Бог, зачем? Не самый красивый, но самый ядовитый. Да его просто не продают! А почему вы спрашиваете? Кто-то из гостей жаловался?
- Нет-нет. Эту гостью вы помните?
На лице администратора сформировалось выражение "Вроде да… а вроде и нет…"
- Хорошо. Скажите, кто из персонала обслуживал ужин-концерт-маскарад по случаю открытия конференции?..
Закончив беседу с администратором, Марта мысленно отчеркнула:
- поговорить с Ираклием Вахтанговичем;
- просмотреть записи камер наблюдения со стоянки за прошлую пятницу;
- поговорить с официантами, обслуживавшими ужин;
- и с горничными, работавшими в "Княжьем тереме", где останавливалась Анисьева.
Пункт два пришлось сразу вычеркнуть: записи камер хранились трое суток.
Пункты три и четыре - отложить немного на потом: официанты не работали здесь постоянно, их нанимали через агентство, а горничная должна была заступить в вечернюю смену. Так что после завтрака Марта и Георгий направили свои стопы в "живой уголок".
Ираклий Вахтангович занимался делом прозаическим, но нужным - выгребал навоз из-под пони - с таким азартом и, можно сказать, вкусом, так напевая себе под нос, что Марте было жаль его прерывать. Но пришлось.
Выслушав еще раз версию гибели козы Мадины и козленка Тетро, чуть менее эмоциональную и чуть более подробную, Марта поинтересовалась - а не занесло ли случайно ветром на клумбу семена диких разновидностей аконита? По слухам, ядовитых?
Ираклий Вахтангович решительно возразил, что такого никак не могло быть: за клумбами он присматривает хорошо и дикого аконита не пропустил бы никак.
Карастоянов все время разговора был индифферентен и играл со своим коммом, но сразу после клятвенных уверений Ираклия Вахтанговича в полном отсутствии дикого аконита на территории Марте на комм пришло сообщение: "Жми. У него совесть нечиста".
Интересно, а что этот душелюб и сердцевед во мне вычитывает?
- Ираклий Вахтангович, - вкрадчиво сказала Марта. - А болит ли у вас спина?
Глаза дедушки Нато метнулись в сторону. Есть.
- Наверное, болит, - сказала она. - Человек вы немолодой. Работы много. Навоз, тачка, клумбы… Наклоняться часто приходится. Чем лечитесь?
- Что вы ко мне пристали? - как-то беспомощно проговорил садовник. - Болит - не болит. Лечусь - не лечусь. Я еще сто лет проживу!
- Ираклий Вахтангович, мне никакого дела нет до смерти вашей козы, - решительно сказала Марта. - Я расследую смерть человека. И если вы сами все мне расскажете и покажете - я, так и быть, поверю, что дикий аконит на клумбе вырос случайно. Ветром занесло. Но если мне придется тащиться в Тверь за ордером на обыск в вашей подсобке… я вернусь очень, очень злая. Понимаете? Может, после этого вы и не пойдете как соучастник. Скорее всего. Но сохраните ли вы рабочее место? Я не поручусь.
Постановление на обыск Марта могла выписать тут же, на коленке, но повальная юридическая неграмотность населения часто делала свое дело. Сработало и сейчас.
Ираклий Вахтангович покряхтел, пожевал губами, потом эмоционально воткнул вилы в землю и сделал решительный жест рукой: пошли, мол.
В его домике царил идеальный порядок, все инструменты на своих местах. В углу - выгороженная ширмой детская кровать. Возле столярного верстака - раскладушка. Над раскладушкой - аптечный шкаф.
Ираклий Вахтангович открыл его, достал бутылку с мутноватой жидкостью и болтающимися в ней корешками.
- Вот, - обреченным голосом сказал он. - Немного настойки сделал. Для себя сделал, спину лечить, ноги растирать. Ревматизм у меня. Да, выросло на клумбе немножко царь-травы. Семечко-другое случайно примешалось. Не стал сразу выпалывать. Ревматизм. Корешки выкопал, настойку сделал. Арестовать меня за это надо, да? Уволить меня надо?
"Стукнуть тебя надо покрепче, старого дурака", - подумала Марта, разглядывая бутылку.
- Я у вас изымаю эту настойку. - Она достала из сумки пакет для вещдоков и бланк формы изъятия. - Сейчас все заполним и распишетесь.
- Это корешки. - Карастоянов наклонился к бутылке. - А где вершки? Цветы, стебли?
- Сжег, все сжег, - старик махнул рукой. - Мне велели, я все сжег.
- Когда сожгли? В пятницу, когда отравилась Мадина?
- Да, в пятницу.
- Вы с кем-то встречались, говорили в тот день?
- С кем я мог говорить? Гости приехали, почти сто человек. Все бегают, на столы накрывают, а тут коза умирает, на весь двор кричит… Зачем мне с кем-то говорить? Подходили, спрашивали, что такое. Что я могу сказать? Коза волчьего корня наелась, вот что такое.
- То есть, вы сначала прервали мучения бедного животного, - уточнил Карастоянов. - А потом занялись прополкой клумб.
- Конечно. Не могу же я оставить бедную тварь умирать.
- Во сколько вы начали полоть и во сколько закончили? - Марта незаметно пнула Карастоянова ногой в пятку, чтоб не возникал.
- Дайте вспомнить. Ужин начали в шесть. Значит, до шести я уже все убрал.
- А где сжигали?
- Там, на заднем дворе.
- Скажите, эта женщина подходила к вам? Спрашивала?
Ираклий Вахтангович уставился на снимок Анисьевой.
- Много подходило. Зачем коза лежит? Зачем кричит? Почему козе плохо? Какое их дело? Они этой козы родственники?
Марта скрипнула зубами.
- Пожалуйста, посмотрите на эту женщину повнимательней и вспомните, о чем вы с ней говорили.
- Да ни о чем не говорили. Другие говорили, она стояла, смотрела. Хорошая женщина. Не приставала.
Марта испустила горестный вздох.
Ей вдруг захотелось переспать с Карастояновым. Не в смысле как сегодня ночью, целомудренно отдохнуть на своей половине кровати. А завалить его и воспользоваться служебным положением по полной программе. Под девизом "Пусть на этой неделе случится хоть что-то хорошее".
Потому что, начиная с понедельника, ничего хорошего явно не случится.
- Уточите, пожалуйста, - уныло-вежливым голосом сказал Кондрашка. - Вы хотите, чтобы я пошел на конфронтацию с московским Управлением из-за того, что старый садовник в Сергиевом Посаде выращивал тайком на клумбе джунгарский аконит и нечаянно отравил козу?
- Да ты издеваешься! - всплеснул руками Ибрагимыч, взявший на себя роль греческого хора.
- Нечаянно именно джунгарским и северным аконитом оказался отравлен Новосельников, - стараясь не кипятиться, проговорила Марта. - Нечаянно именно Анисьева является одновременно свидетелем того, как старик выпалывал клумбу и контроллером Новосельникова. Нечаянно именно у нее в подчинении находится вымышленный контроллер, и под его началом - не менее шестидесяти вымышленных аккаунтов, каждый из которых "зарабатывает" по десятке в день.
- Кхм, - сказал Кречетов.
- Аркадий Борисович, - самым елейным тоном пропела Марта. - Ну не надо делать вид, что контроллер Гарпага - не она. На вас никакой вины нет, я ее сама рассекретила. Подручными средствами.
- А это совершенно неважно, - покачал головой Аркадий Борисович. - Важно, что имеющихся улик не хватает для того, чтобы выписать ордер на обыск сотрудника СБ. Все эти выкладки вашего "независимого эксперта", - он потряс распечаткой контент-анализа, который сделал Мерлин, - не стоят выеденного яйца. Равно как и бутылка с корешками. У вас есть еще что-нибудь?