- Я свободный предприниматель. На сегодняшний день - меняла. Менялы... Это не те, кто обменивает деньги... Хотя я и могу... Тоже... Но здесь менялами называют тех, кто... Посредников, одним словом. Тех, кто посредничает при обмене предметами Магии... И Паркер тоже меняла... Я должен был для него выкупить ва... вот этот контейнер. У одних парней... Я и выкупил. Но за это время люди из Ордена "Своих" забрали Родни в свой застенок...
- Вы очень много говорите, господин Челлини, - остановил его гость. - И очень сложно. "Люди Байера" и "люди Ордена "Своих"" - это одно и то же?
- Именно так!..
Енот сглотнул слюну и энергично закивал.
- Почему Паркер сам не забрал контейнер со склада компании "Грандисон"?
- Это сложная история...
Енот снова судорожно сглотнул.
* * *
История контейнера действительно была сложной. Доставленные из Старых Миров предметы - а доставлялись они только "с оказией" и вопреки законам Федерации Тридцати Трех Миров - поступали на склады компаний, занимающихся такого рода торговлей, путями часто окольными, без прямого указания имен и адресов отправителей и получателей. Ясное дело, что при таком бизнесе толклось много нечистого на руку народу. Не диво, что контейнер, адресованный Родни Паркеру, бесследно испарился в недрах складов "Грандисона". Заявлять в полицию тот не стал. Это было и бессмысленно, и - как теперь понял Енот - дьявольски опасно. Родни лишь поставил на уши всех своих надежных знакомых (а среди таковых числился и Енот), обещая им златые горы. Златые горы выставлялись тому, кто в кратчайший срок найдет на черном рынке и выкупит для него некий товар, приходивший на склад по такому-то (фиктивному, конечно) адресу и со склада пропавший. Товар был им детально описан, совершенно никому другому не нужный товар, как утверждал Родни, вполне безопасный товар. Последнее, похоже, было наглым блефом.
Надежные знакомые охотно пошли навстречу Паркеру. Все знали, что златые горы у Родни в закромах сверкают своими вершинами и шелестят вполне федеральной зеленью.
В одиночку Родни, конечно, не справился бы с такой задачей. Но в компании с надежными людьми она не представлялась невыполнимой. Хотя черный рынок Семи Городов и был огромен, полдюжины хорошо знающих его людишек было достаточно, чтобы отыскать в его недрах любой предмет. Повезло из всей полудюжины, конечно, лишь одному. И этим единственным был Апостолос Челлини. Правда, повезло ему весьма относительно, как он убеждался все больше и больше.
Жулью, осуществившему хищение, не повезло. Несмотря на то что среди местных умельцев большой спрос имела любая аппаратура, никому из них "Ангроглиссада" и на фиг не сдалась. Как сказал кто-то из авторитетных мастеровых, "из этой хрени и самогонного аппарата не изваяешь..." А поскольку аппарат такой на Заразе могли "изваять" практически из чего угодно, вещь была действительно абсолютно бесполезной. Истинный же получатель, который, может, и хорошо заплатил бы за товар, был жулью неизвестен и признаков жизни не подавал. Секреты истинных адресов получателей "люди на выдаче" раскрывали разве что под пытками.
Вся "розыскная бригада" Паркера старалась действовать тихо и шума не поднимать, используя только конфиденциальные каналы. Чтобы жулье не узнало и не задрало цену. Но какая-то зыбь прошла все-таки по бескрайним рядам подпольной торговли Семи Городов.
- Вот что, - сказал трое суток тому назад старший Зильберман Апостолосу, зайдя к нему на чашечку кофе и попросив хозяина "слушать сюда". - Я знаю, у кого вещь, но я никогда не смогу вещь получить. Я могу только немного сказать тебе, куда идти. Тебе отдадут. Мне - нет! Никогда!
- И сколько ты за это хочешь? - по-деловому поставил вопрос Енот.
Вообще-то после последних слов Зильбермана его можно было просто отправить куда-нибудь подальше. Все было ясно как божий день. Почему кто-либо мог отказать Ари Зильберману в явно выгодной сделке и не отказать в том же первому попавшемуся, скажите мне? Только потому, что этот "кто-либо" - ярый антисемит. Другого объяснения нет. Единственным антисемитом в кругах скупщиков краденого Семи Городов был Щука, он же Мыкола Просыпа. Можно было прямиком идти к нему. Но в деловых кругах теневого мира Семи Городов не принято было обижать старика Зильбермана.
Сошлись на том, что, получив от Родни златые горы, Апостолос отсыпет в карман Ари Зильбермана ровно половину. В конце концов, это было справедливо. Завершив торг, Енот бросил: "Ну?"
- Вещь выкупил Щука, у Гадины Рутгерта, - раскололся Ари. - Всего-то за пятьдесят "крылатиков". А со мной отказался даже говорить. Хотя я начал с пятисот федеральных.
Несмотря на строжайший запрет, валюта Старых Миров котировалась на черном рынке гораздо выше местного "орла". "Орла" нежно называли "крылатиком", "пташкой", "пернатым", "орликом" и бог весть еще как. Но предпочитали ему федеральные баксы из Старых Миров.
- Ты бы только слышал, Апостолос, - продолжал Зильберман, - куда этот негодяй послал меня с моими деньгами! Ты знаешь, я сам старый сквернослов, но такого...
Что и говорить, искусством табуированной лексики Просыпа владел на уровне мастер-класса.
- Вот такое вот мое еврейское счастье, - заключил старик свои объяснения.
- Мне следовало бы поднять свою доли до шестидесяти... - задумчиво произнес Енот. - Мне будет нелегко работать с Щукой.
- Почему же? - изобразил искреннее удивление Зильберман. - Ты всегда прекрасно ладил с людьми...
- Ты сам знаешь, Ари, - вздохнул (и вздохнул совсем непритворно) Енот, - Щука и меня числит в евреях...
- Но ты ведь не еврей, Апостолос? - с некоторым подозрением в голосе спросил Зильберман, опасливо присматриваясь к профилю собеседника. - Ты не посещаешь синагогу, не соблюдаешь шаббат, за милую душу трескаешь трефную пищу... И, наконец, ты же ведь необрезанный! Нет-нет-нет! - пресек он попытки Енота что-то возразить ему в том духе, что "поди расскажи все это Николе". Он крепко ухватил Енота за запястье и доверительным жестом прижал его руку к столу, а сам перегнулся через столик - к уху Апостолоса. - Не возражай! Ты необрезанный! Нина с Грибных Мест это подтвердит! И есть еще достойные женщины, которые не станут обманывать! Так что тебе есть что предъявить этому негодяю!
Енот представил себя предъявляющим Мыколе Просыпе свой основной аргумент непричастности к семитскому корню. И чем чревато этакое предъявление. Но златые горы стоили того.
К тому же одна нестандартная идея посетила его. На нестандартные идеи Енот был горазд.
- В конце концов, - горячо продолжал Зильберман, - мы можем нанять какого-нибудь поца скандинавской наружности...
- Поца... Это - рискованно, - отрезал Апостолос. - Ладно, я берусь за дело, Ари.
* * *
И приступил он к реализации своей нестандартной идеи. В основе ее лежала уверенность в том, что старый Ари, слегка сдвинутый на почве своей переоценки местного антисемитизма, что-то не понял в ситуации. Не таким антисемитом был Щука, чтобы отказаться от дуриком идущей в руки полштуки. А за целую штуку он отдал бы товар хоть главному раввину проклятой Федерации.
Значит, либо Щука знал другого покупателя (хуже всего, если самого Родни). Либо... это был не тот Щука!
Начал Енот со второго варианта. Потому, что первый был абсолютно фатален.
Для этого он первым делом направил свои стопы в бильярдную клуба яхтсменов, отыскал там Гадину Рутгерта и угостил его кружечкой пива.
- Я снова свел дружбу с Мыколой Щукой?! - посреди мирного разговора "за то, за другое" возмутился тот. - Да старому Зильберману это приснилось. У него уже глюки пошли насчет всемирного гойского заговора. Можно подумать, что у нас тут один Просыпа в "щуках" ходит...
- Неужто еще кто такое погонялово подцепил? - наивно поинтересовался Енот, чувствуя, что выходит на цель.
- Да тот же покойный Муренго... - пожал плечами Гадина и отхлебнул пивка. - Да мало ли кто!
Покойники решительно не интересовали Енота как перспективные партнеры.
- Ну, тот уже "этажом выше переехал", - усмехнулся он. - А в Семи Городах, выходит, все ж таки Просыпа - единственная щука, что еще не кверху брюхом плавает.
- Пфе! - презрительно поморщился Гадина. - С одной щукой - вполне живою - ты вроде бы неплохо дела ведешь...
- Это с кем же? - поразился Енот.
- Да с тем тощим парнем, что магазин типа секонд-хенда на площади Эпидемии держит. Вот щука так щука. Морда худая, острая, сам скелет скелетом, а взгляд ну точно щучий!
- Это с Тимоти Стрингом, что ли? - догадался Енот. - Так его ж обычно Толстяком дразнят...
- Ну а по мне, Щука он, - отрубил Рутгерт. - Больно торговаться умеет. На днях ободрал меня как липку...
Апостолос тяжело вздохнул. Он знал, что Тимоти хорошо умеет торговаться. И столь же хорошо информирован о веяниях черного рынка.
* * *
И вот конспект этой истории - с купюрами и без ненужных деталей, но в сильно запутанном виде - обрушил Енот на голову своего инфернального гостя.
Если тот и не понял чего (а чудом было бы, если бы он понял хоть что-то вообще), то ничем не выдал этого. Он только смотрел на Енота холодным взглядом, терпеливо дожидаясь, когда тот наконец выдохнется. Когда дождался, сказал только:
- Вы слишком много говорите, господин Челлини. Так каким образом я могу как можно скорее увидеть господина Паркера? Повторяю, вы должны мне говорить только правду.
Апостолос тяжело вздохнул.
- Я уже объяснил вам, что сегодня с утра Родни загребли рыцари Ордена "Своих". Вы в курсе того, что это такое?
- Я хотел бы выслушать ваше объяснение, - несколько уклончиво, но очень строго произнес Палач.
По всей видимости, он знал некий тайный способ извлекать из запутанной речи Енота какую-то смысловую составляющую. Или думал, что знает. Так или иначе, он сам напросился еще на четверть часа довольно сбивчивых и путаных объяснений того, что кто попал в лапы "Своих", еще иначе как конченым психом воли не видел. И на этих ребят, кроме Престола, никакой управы нет. И стволы у них разрешены любые, притом чаще всего они вооружены не по-детски... - И, несколько понизив голос, Апостолос Челлини стал пояснять, что вообще-то цели у "Своих" - чрезвычайно благородные. Но вот методы их получили в народе неоднозначную оценку...
- Цели тех, кто послал меня, - прервал его наконец Палач, - точно совпадают с целями этих "Своих".
Еноту ничего не оставалось, кроме как одеревенеть от изумления.
- Кроме того, - продолжил гость из ящика, - я не собираюсь освобождать господина Паркера. Мне нужно только переброситься с ним парой слов. Пусть даже в присутствии посторонних...
- Никто вас к нему не пустит, - сокрушенно развел руками Енот. - А если и пустит, то...
Мысли бедолаги заклинило, когда он сообразил, что совершенно не может представить себе, как будет выглядеть это самое "то...". И еще он сообразил штуку куда более странную. А именно то, что этак запанибрата учит уму-разуму, как учил бы какого-нибудь новичка, объявившегося в Семи Городах, нечто, что вовсе не было никаким новичком. Оно вообще не было человеком. И всего лишь полчаса тому назад испугало его до полусмерти.
- Мне придется немного подготовиться, - решительно произнес Палач. - Меня пропустят.
- К-как подготовиться? - задал Енот, пожалуй, самый глупый вопрос, который можно было измыслить в сложившейся ситуации.
- Собственно, это не должно вас волновать. Я достаточно подготовлен в вопросах организации вашей жизни здесь. Так что мне не надо будет тратить слишком много времени на то, чтобы найти Паркера. Единственное, что требуется от вас, - это забыть о моем появлении и о моем существовании вообще. Вы способны на это?
Палач посмотрел на Енота испытующим взглядом. Ни капли иронии не было в его голосе.
- Если нет... я могу помочь вам.
- Можете быть во мне уверены, - торопливо ответствовал Апостолос. - Я...
- Это вы должны быть уверены во мне! - оборвал его Палач. - Во мне и в моих возможностях!
- Я только хочу предупредить вас... - все так же торопливо и услужливо затараторил Енот. - В таком виде, как вы сейчас одеты... И вообще... Вам так не стоит появляться в городе...
Палач смотрел на него отеческим терпеливым взглядом. И только когда Апостолос запнулся, захлебнувшись в желании доказать свое искреннее желание быть полезным гостю, пусть и незваному, заговорил.
- Вы очень заботливы, - все с той же ледяной серьезностью произнес гость. - Но я в курсе дела. Вы можете оказать мне только единственную услугу.
Енот принял позу полнейшей готовности действительно быть полезным. И оставаться таковым как можно дольше.
- Удалитесь в свое жилище, - объяснил ему смысл ожидаемой услуги гость. - Удалитесь и сделайте так, чтобы... Чтобы, скажем, полчаса, сюда... в это помещение, я имею в виду, не прошел никто. В случае если это будет невозможно, предупредите меня.
Он взял со стола мобильник Енота и кинул его хозяину резко и неожиданно. Так что тому пришлось проделать сложное балетное па, чтобы перехватить телефон в полете. То, что ему это удалось, он записал в число самых больших достижений своей жизни. Учитывая его комплекцию и балетную подготовку, он был прав.
Совершив сей отчаянный подвиг, Енот уставился на гостя совершенно круглыми глазами.
- К-как?.. Каким образом я вас предупрежу?
Палач еле заметно улыбнулся:
- Просто быстренько наберите любой номер. Чтобы вызов поступил в эфир... Можете даже номер полиции или этих... Ордена "Своих". Я способен воспринимать сигналы этих штучек... - Он кивнул на мобильник. - Этого мне будет достаточно. У вас здесь есть утилизатор?
Енота обдало ледяной волной страха. Он представил себе собственный расчлененный труп, исчезающий в пасти утилизатора.
- В-вот... - кивнул он в сторону громоздящегося в углу агрегата.
- Он действует? - осведомился гость. Енот нашел в себе силы кивнуть.
- Благодарю вас, - тоном, не подразумевающим продолжения разговора, сказал Палач. - Ступайте!
- Д-да... Разумеется! - затараторил Енот. - Я сейчас! Я немедленно!
И его словно ветром вынесло в дверь, ведущую в дом.
* * *
На черной лестнице, куда выходила эта дверь, Енот, чтобы не рухнуть, вцепился в перила и, обливаясь холодным потом, на подкашивающихся ногах стал карабкаться наверх. "Необходимо наглухо запереться в своем кабинете и не выходить оттуда, даже если сам Сатана явится по мою душу! - Мозги его работали на полных оборотах. - Защита! Вот что тебе нужно! - объяснил Енот сам себе. - Кто-нибудь из тех, кто с такими штуками запанибрата... Ведь есть же такие! Здесь, на чертовой Заразе!.."
И тут внутренний голос сказал ему: "Стоп! Ты уже знаешь такого человека! Разговаривал с ним только сегодняшним утром. И это не просто человек, которому приходилось иметь дело с Магией. Это - человек со связями при Дворе!"
Енот уже чуть было не надавил клавишу мобильника, чтобы немедленно набрать номер Шишела, но вовремя схватил себя за руку.
"Полчаса! - сказал он себе. - Полчаса надо выждать, чтобы эта тварь убралась из гаража! Но боже ж ты мой! Что, если через эти полчаса меня уже по кускам сбросят в глотку утилизатора? Недаром же эта тварь о нем спрашивала!"
Он кое-как добрался до двери кабинета. С трудом сообразил, как отпереть собственным ключом собственный замок. Но запер дверь за собой - стремительно!
И тут же обернулся, так, словно его окликнул нечистый. В голову стукнула мысль, что в его святая святых - где-нибудь под столом или за креслом притаилось и сейчас кинется на него еще какое-нибудь чудище.
Но никакого чудища в кабинете не было. От пережитого страха ноги Енота стали совершенно ватными, и он, прислонившись к стене, начал медленно сползать на пол.
Как вдруг сам себя - мысленно, конечно, - за шиворот подтянул вверх и привел в некое подобие стойки "смирно" - ну, такой, какую бы сделала наделенная громадной силой воли медуза.
"Полчаса, - сказал он себе снова, зажигая все, что только имелись в кабинете, лампы и панели освещения. - Бежать не годится. Эта тварь, должно быть, подсматривает за тобой и использует твою, Енот, попытку к бегству как повод, чтобы с тебя заживо содрать шкуру... Хотя зачем ему повод, скажите мне, пожалуйста?"
В том, что Палач не простит ему ни одного ложного шага, Енот был уверен - эта уверенность таилась в нем где-то на уровне спинного мозга. И это - несмотря на то что общение их длилось, пожалуй, менее получаса. Это была Ее Величество Интуиция. А на интуицию свою Енот полагался всегда, когда Логика и Опыт молчали, поджав хвосты и норовя укрыться в уголке сознания потемнее.
Он посмотрел на часы: ждать оставалось двадцать семь минут.
"Потом пойду, - решил Енот, - и, не заглядывая в гараж, запру его. А потом ломану в город и сниму номер в гостинице подальше. А лучше - в кемпинге. И отсижусь с недельку. На дно лягу. Но прежде всего свяжусь с Шишелом. Так вернее..."
Енот снова бросил на часы нервный взгляд. Положительно - время остановилось в его кабинете. Он заглянул в ящик стола - проверить, не затерялась ли там, вопреки законам природы и эдиктам принцессы Фесты, какая-нибудь пушка.
Пушки не было. Оно и к лучшему. Енот подошел к холодильнику, открыл его и задумчиво посмотрел на томящуюся батарею банок пива. Покачал головой и закрыл холодильник. Подошел к заветному шкафчику с "тяжелой артиллерией" и извлек оттуда бутыль контрабандной граппы. Задумался, выбирая подходящую случаю емкость, махнул рукой и основательно приложился к горлышку. Резко выдохнул и задумался - ставить граппу на место или приложиться к целительному напитку еще раз.
И в этот момент в дверь постучали.
Енот решительно приложился еще.
"Ты идиот! - бросил он себе, закрывая шкафчик со спиртным и решительно направляясь к двери. - Оставил, старый дурак, дверь незапертой... И вот теперь - все, кто угодно... Все, кто угодно, и всё, что угодно... шастают... по... твоему... дому!"
- Кто там! - рявкнул он так, что впервые сам испугался своего голоса. - Кого принес черт?!
Вполне возможно, что он кого другого и испугал бы. Но только не старую грымзу Пьеретту де Сен-Пьер. Его секретаршу и по совместительству домохозяйку с функциями уборщицы.
- Я, конечно, слышала, что вам туго пришлось этим утром, мсье Челлини, - с большим ядом в голосе произнесла она. - Но это еще не повод, чтобы повышать голос на даму...
- Простите, мэм, - только и вымолвил Енот, отворяя дверь. - Я совершенно забыл за всеми делами, что у вас сегодня день уборки...