В мрачноватом холле, отбрасывая на стены отблески, вспыхивали разноцветные огоньки. У стойки толпились посетители, их было еще мало. Из-за малиновых портьер, свисающих над входом в общий зал, выплескивались потоки джазовой музыки. Пахло сигаретами, духами и коньяком. За широкими окнами лил дождь. Уваров присел за столик справа и наблюдал, как в лужах лопаются водяные пузырьки. Было без десяти пять. На миг его кольнуло сомнение - может, перепутал что-либо, странное место выбрал референт для делового разговора. А впрочем, ему виднее, значит, здесь удобней.
В коридорчике, ведущем к туалету, стояли двое и, стараясь быть незамеченными, пристально наблюдали за Уваровым.
- Так, - произнес тот, что повыше и посолиднее. - Пришел. Ждет. Сбегай-ка позвони и сразу обратно. Как заговорю с ним, мчись наверх и готовь все к нашему приходу.
Второй, пониже и потщедушнее, покорно кивнул и скрылся в конце вестибюля.
Минуты через две к Уварову подошел кельнер, и сказал, что его просят к телефону.
Звонил референт. Извинился и сообщил: попал в автомобильную пробку, будет добираться на метро. Еще раз просит его простить, явится приблизительно спустя полчаса. Уваров согласился подождать и вернулся к своему столику.
Громкий возглас по-русски заставил обернуться.
- Дружище! Кого я вижу! Мишенька! Какими судьбами в наши Палестины? - Около, раскинув руки, остановился полноватый и лысоватый мужчина в бутылочного цвета модном костюме-тройке и красном в горошек галстуке-бабочке. Лицо сияло неподдельным радушием.
- Не узнаешь? Стыдно, старик, стыдно. - Он схватил ладони Уварова, сильно потряс и прижал к груди. - Ну, Юля Ветлугин. Вспомнил? Ну господи, Мишель! Неужели не узнал? Ну, Юля, Юля Ветлугин. Напряги память.
- Как же, узнал, - смутился Уваров и покраснел. Он догадался, кто перед ним. - Здравствуйте.
- Слава те, господи. Здравствуй, радость моя. - Брови Ветлугина взлетели вверх. - Какими муссонами и пассатами? Ты же затворник и раньше чурался подобных заведений?
- У меня рандеву. - Он взглянул на часы. - Договорились встретиться с одним человеком. Вот и дожидаюсь - застрял в заторе.
- Боже мой! Мишенька! Я не видел тебя миллион лет. Дай-ка взглянуть. О-о-о, выглядишь классно, на сотню долларов. Преуспеваешь? Вижу, вижу. Похвально. Признайся, не по молодому ли делу здесь? А? Негодник.
- Я же говорил. У меня деловая встреча. - Ответил суховато. Ему стало неловко. Завертел головой, словно кого-то отыскивая среди публики. - Мой знакомый должен подойти через полчаса.
- Нет, нет и нет! - Ветлугин еще выше поднял брови и воздел руки к потолку. - Я его не лицезрел столько, а он, скажите на милость, - деловая встреча. Никуда твой бизнесмен не денется. Удели мне эти тридцать минут.
- Да неудобно. Вдруг придет раньше?
- Почему неудобно? Я не требую чего-то такого невозможного. Пойдем посидим, пока он придет. У нас же есть о чем потолковать, что вспомнить, - начал он убеждать назойливо. - С нашей последней встречи прошло миллион лет. Это в конце концов невежливо и неприлично. Моя искренняя привязанность и уважение к твоей семье, к тебе дает, надеюсь, право. Ладно, не можешь тридцать, давай десять. Не больше.
- Как-то несолидно, - нерешительно сопротивлялся Уваров. - Истолкует привратно, сочтет необязательностью.
- Ты что, дитя малое? Потеряешься? Заблудишься без няньки? - Ветлугин обнял его плечи. - Твой партнер, надеюсь, интеллигентный господин. Подумаешь, каких-то пару несчастных минут ты побеседуешь со старым приятелем. Я же не первый встречный. Впрочем, может, тебе запрещают? Так и скажи, я не собираюсь навлечь чей-то гнев и быть причиной неприятностей, Не навязываюсь в конце концов, это дело твоей совести.
- Ничего мне никто не запрещает, - слабо огрызнулся Уваров. - Просто неудобно. Я вообще никогда не опаздываю.
- Да почему ты должен опаздывать? Тотчас и вернешься. А-а-а. Понятно. Шокирует моя персона? Вот в чем загвоздка. Прошу покорно простить, - он сделал трагическое лицо и поджал губы. - От меня многие отвернулись, когда я попал в беду. Видите ли, оскорбила служба на Черном континенте. Будто я там рок выплясывал. Их не заботило, как я мучился и страдал, перебивался черствой коркой и глотком воды. Все сейчас чего-то опасаются. Боятся проиграть, продешевить, испачкаться о ближнего. Но ты…
- Ничего я не опасаюсь. Откуда вы взяли? - взъерепенился Уваров. - Пойдемте, но предупреждаю - ненадолго. В другой раз мы можем…
- Давно бы так, - перебил Ветлугин и засиял. - А то упрямится, как не желающий отправляться в школу первоклашка. Спасибо, радость моя. Вижу, что в тебе не ошибся. Пошли.
Они протиснулись меж танцующих - народ постепенно прибывал. По винтовой лестнице, застеленной красной дорожкой, поднялись на второй этаж. Здесь было потише, пахло чем-то конфетно-сладким. Вокруг низенького столика с круглыми никелированными шарами пепельниц - кожаные широкие кресла. Стены разрисованы экзотическими цветами и диковинными птицами, похожими на павлинов.
- Тут посидим? - Уваров указал на кресла.
- Да ты что? - Ветлугин возмущенно выпучил глава и охватил его талию. - Здесь? - сморщил нос. - В сенях? Фи! Мы рядом, со знакомыми собрались скоротать вечерок. Зайдем. Не бойся, не съедят - они вегетарианцы.
- Ничего я не боюсь.
- Тогда заходи. У меня друг - чудесный парень, тоже ученый - экономист. Очаровательные приятельницы - студентки из его научного заведения. Входи. - Он притиснул его животом к розовой портьере. - Не стесняйся - все, свои, - ладонью толкнул дверь и пропустил Уварова вперед. Завопил радостно: - Рекомендую! - лицо лоснилось и сияло. - Родственник и коллега. - Сделал жест рукой. - Сын товарища моего бедного отца Мишель Уваров. Потомок тех самых исторических аристократов князей Уваровых. - Обернулся к гостю. - Мишель! Мои друзья.
- Каких еще тех самых? - недоуменно спросил Уваров.
- Это я разыгрываю. Нюансы. Не обеднеешь от помпы, - заговорщицки подмигнул. - Ты же помнишь, люблю подурачиться.
Комната напоминала эллипс. В закруглении, против входа, по стенам, облицованным золотисто-фиолетовым пластиком, - обтянутые красным бархатом диваны. Перед ними овальный стол, уставленный вазами с фруктами, блюдами и тарелками с закусками. Масса разнообразных по форме и цвету бутылок. Справа большой экран кассетного телевизора с подключенным видеомагнитофоном. На полу пушистый сине-зеленый, как морская волна, ковер.
На диване в непринужденных позах мужчина, и три девушки. От Уварова не ускользнуло - девушки очень молоды и красивы. Блондинка, шатенка и брюнетка. Волосы белокурой падали до пояса крупными пепельными кольцами. У шатенки струились до плеч, отливая старой медью. Черненькая подстрижена, как хорошенький озорник мальчишка. Мужчина, длинный и тощий, с унылым висячим носом и безбровым лицом, восседал между шатенкой и брюнеткой. Он, очевидно, собирался закусить и застыл с вилкой в руке и открытым ртом.
Звучала тихая приятная мелодия. Голубоватым облачком плавал душистый табачный дымок.
Едва они появились - музыка оборвалась, и присутствующие разразились приветственными возгласами, если бы встречали самых близких и желанных друзей.
- Прошу любить и жаловать! - воскликнул Ветлугин и простер обе ладони. - Представляю, Мишель, - сделал паузу. - Эрика!
Блондинка встала и вызывающе тряхнула водопадом волос.
- Габи!
Поднялась шатенка и присела в книксене.
- Кэрол!
Вскочила брюнетка. Сверкнула черными глазами.
- А это - Джорджи!
Длинноносый поперхнулся, заерзал и уронил вилку. К удивлению Уварова, когда он выпрямился, то оказался совсем невысоким. Просто творец наградил его весьма продолговатым туловищем и короткими ногами.
- По-русски они ни бум-бум, - прошептал на ухо Ветлугин. - Можешь говорить что угодно, если нужно по секрету. А открыто - по-английски, ты же прекрасно изъясняешься. Видишь, никаких барьеров: ни словесных, ни прочих. Они народец современный - все естественно, как в матушке природе. - Он обернулся к сидящим за столом.
- Прошу потчевать моего сводного брата и нашего дорогого гостя, как принято у нас. Девочки! Ну что же вы, милые?
Эрика подоспела первой. На ней было легкое открытое платье какого-то переливающегося апельсинового оттенка. Подол от пояса вниз рассекали по бокам разрезы, открывающие длинные ноги в черных чулках. С улыбкой она подала Уварову пузатую рюмку. Он машинально взял и пригубил. Рот обожгло крепким коньяком. Уваров сморщился и поставил рюмку на стол. Девушка нежно обвила его шею руками. Пахнуло ароматом французских духов и теплом. По его губам мазнули ее губы.
- Браво! - Ветлугин захлопал в ладоши. - Оскоромили монаха.
Примеру Эрики последовали Габи, одетая в бордовое платье с блестками, и Кэрол, словно змея, затянутая в зеленовато-серебристое трико.
Уваров почти не пил. Так, от случая к случаю и лишь легкие вина. Сделал еще пару малюсеньких глоточков. Зажмурился и скривился.
Ветлугин метнул быстрый взгляд на своего дружка, дернул головой. Тот, закрытый спиной толстяка, всыпал в высокий бокал какой-то белесый порошок.
- На! Охолонись! - Ветлугин протянул Уварову бокал с прозрачной и пузырящейся жидкостью. - Амброзия - напиток богов, прямо с Олимпа. Не кривись - это совершенно безалкогольное.
Уваров выпил до дна. Сразу почувствовал себя легко и беззаботно, захотелось смеяться. По телу помчались тысячи мелких, щекотливо покалывающих искорок.
- Как? - Ветлугин пристально взглянул ему в глаза. - Выпьешь - и на небесах! В объятиях всех ангелиц рая. На еще, не стесняйся.
Уваров осушил второй бокал. Стало веселее, невесомее, восторг переполнял душу.
- Садись. - Ветлугин указал на место меж Эрикой и Кэрол. - С ними не соскучишься. Девочки, развлекайте, голубушки.
- Мне надо бежать, спасибо вам, - сказал неуверенно Уваров. Язык отяжелел и заплетался.
- Успе-е-ешь, радость моя. - Ветлугин взмахнул рукой, показывая часы. - И пяти минут еще не прошло. Давайте лучше выпьем.
- Мне достаточно, - возразил Уваров и закрыл: рюмку ладонью. Веселье так и распирало его, рвалось наружу. Ничего подобного он раньше не испытывал. Все казались милыми и родными. Даже постное лицо Джорджи вроде обрело осмысленное выражение. - Простите, но мне пора. - Улыбаясь, попытался встать. Голова кружилась, очки соскользнули в салат. Что-то залопотал и грудью повалился на стол, будто ухнул в липкую и вязкую пучину.
Ветлугин приподнял ему веко. Жестом изобразил взмах рефери на ринге.
- Готов. Аут. Джорджи - шприц! Девки, за работу! Жива-а-а.
Девушки бросились к Уварову. Ветлугин и Джорджи отодвинули от дивана стол и начали устанавливать видеомагнитофон…
С неимоверным трудом Уваров разлепил словно склеенные веки. В висках и затылке чугунными шарами по булыжникам перекатывалась громыхающая боль. Малейшее движение вызывало тошноту. Губы запеклись. Пересохший язык распух и царапал небо. Перед глазами пелена, словно смотрел сквозь кисею в каких-то крапинках. Он лежал совершенно голый на широченной деревянной кровати. Привстал. К горлу подкатил ком. Огляделся мутным взглядом. Душно. Пахнет приторным и терпким. На теле испарина.
Комната - его гостиничный номер. Из кресла у журнального столика возникла какая-то тень. Поколебалась. Приняла очертания человека. Уваров узнал Ветлугина.
- Отошел? - Донеслось будто эхом издалека. - Хлебни содовой, полегчает. - Подал ему стакан.
Дрожащей рукой Уваров взял и выпил, клацая зубами о стекло.
- Задал ты мне забот, радость моя. - Ветлугин присел на кровать. - Намучился с тобой выше горла.
- Как я здесь очутился? Мне что, было плохо? - Уваров свесил ноги, прикрывшись простыней. - Который час?
- Двенадцать без малого.
- Двенадцать? - Уваров вскочил. По голове словно ударили молотком. Хрипло крикнул. - Мы же договорились в пять…
- Да, двенадцать, - перебил Ветлугин внушительно. - И сегодня двадцатое.
- Ну и что? При чем тут число? - В голове прояснялось медленно.
- А то! Встретиться твоя милость должна была восемнадцатого. Поезд ушел. Референт, надеюсь, доложил шефу о том, что ты не явился. А папаша сообщил дочке, и сейчас оба в загородной обители поминают, как мне мнится, не совсем добрыми словами своего незадачливого зятька и женишка. - Он злорадно усмехнулся.
- Вы с ума сошли! - В голосе слышался ужас. - Этого не может быть! - Он бросился искать одежду. - Вы думаете, что говорите? Шутки и розыгрыши неуместны.
- Хе! Думаю ли я? А вот ты, любезнейший, видно, нет. Взгляни на часы, они же у тебя с календарем.
Уваров бросил взгляд на циферблат и убедился - Ветлугин прав. Сердце опустилось куда-то вниз, перехватило дыхание.
- Где костюм? - Его мелко трясло.
- Сядь и не гоношись. Торопиться некуда. Время вспять не течет - сделанного не воротишь. Сядь! - толкнул его в грудь.
Уваров беспомощно плюхнулся на кровать.
- Ты тут такого навытворял, что не до одежды. - Ветлугин встал, прошелся по комнате и остановился против Уварова, засунув руки в карманы, выпятив круглый живот, обтянутый кремового цвета жилетом.
- Что я навытворял? - Внутри похолодело, лоб вспотел, во рту появилась горечь. Надел выскальзывающие из пальцев очки.
Ветлугин снова налил содовой и сунул стакан чуть ли не в лицо Уварову.
- Отхлебни. Мозги прочистит, понадобится шевелить ими крепко. Пей и успокойся.
- Расскажите наконец, что случилось? Я ничего не понимаю. - Он выпил содовой. Слегка полегчало. Потер виски ладонями.
- Не волнуйся и положись на меня. Теперь я твой единственный друг и, если хочешь, союзник и надежда. Не нервничай - вывернемся. Помогу охмурить твою Мэри и ее батюшку. Все утрясется. Понял?
- Ничего не понял. Что в конце концов случилось? - Голос противно сорвался. - Я вас спрашиваю?
- Третьего дня мы пили на брудершафт и лобызались будто неразлучные сиамские двойняшки. - Он скривился. - Хочешь держать дистанцию? Это не в твоих интересах, радость моя. Но я не стану подобно твоему отцу орать и возмущаться. Выставлять тебя за дверь. - Он опустился на край кровати. Сказал ехидно: - Я слышал, будто Уваровы из купеческого сословия?
- При чем тут сословие? Объясни!
- А при том, что, вероятно, порода сказывается. Вел ты себя прямо как эдакий петушистый ухарь-купчик, ошалевший от свалившегося на него сказочного наследства после почившего в бозе отче-прасола. Не перебивай! - прикрикнул грубо, заметив, что ему хотят возразить. - Помалкивай и внемли. - Достал сигареты и закурил. Выпустил Уварову дым в лицо. Тот поморщился и попытался разогнать его ладонью.
- Пригласил нас в отдельный кабинет шикарного ресторана. Поназаказывал сверхдорогих деликатесов и выпивку. Два дня резвился как шелудивый щенок. Сотенные купюры разбрасывал словно пахарь зерно.
- Этого не может быть! - закричал Уваров. - У меня не было наличных. Вернее, имелось немного, а также чек на тридцать тысяч на акции. Где они? Чек - все, что у меня оставалось.
- Не знаю, не знаю, - Ветлугин состроил гримасу. - Никакого чека не видел. А прихоти твои оплатил я. Да-да. Влетело мне в кругленькую сумму. Еще бы, "Мартель", шампанское "Мадам Клико", зернистая икорка.
- Это ложь! - Голос опять сорвался. - Вранье. Я не мог сделать ничего похожего. Ты подстроил и подло обокрал, как мерзкий карманный воришка.
- Заткнись и слушай, раз ни черта не помнишь! - Ветлугин выплюнул сигарету на ковер. - Если кто тебе и поможет, так это я. Так что не ерепенься и не привередничай, чистоплюй.
Уваров тяжело опустился на кровать. Ноги подгибались, часто стучало сердце, он задыхался.
- Мы встретились в баре "Небеса". Ты уже был неможаху. Молчи! С тобой три девицы - дорогие жрицы любви.
- Какие девицы? Ты спятил?
- Не знаю, не знаю. - Ветлугин словно не слышал возражений. - Заказал отдельный кабинет. Пригласил нас и их. Я был с приятелем - есть свидетель. Стоило твое хлебосольство солидных денежек. Я расплачивался, ты оказался гол как сокол. Уразумел?
- Клянусь, я совершенно не знаком ни с какими девушками!
- Не клянись, бог накажет. Полюбуйся. Кто с ними развлекался? Я или твое благородие? - Он повернулся к столику и включил видеомагнитофон.
Засветился экран. Сначала показалось: на нем какой-то клубок извивающихся обнаженных тел. Затем Уваров. Цепенея от ужаса, различил трех девушек и… себя. Да-да, это был он. Глаза прикрыты. На лице идиотская ухмылка, изо рта слюни. Изображение хлюпало, стонало и взвизгивало. Не веря глазам, Уваров потянулся к экрану. Да, это, несомненно, он.
- Убедился? Но это цветочки. Заключительный аккорд был вообще сногсшибательным. Вероятно желая разделить удовольствие с близкими, ты стал требовать, чтобы я немедля отослал столь пикантные сюжетики твоей Мэри. Я, разумеется, отказался, чем и спас…
- Врешь! Негодяй! - Уваров бросился на Ветлугина. - Ты подстроил! Я тебя задушу!
Ветлугин в испуге отшатнулся, заслоняясь ладонями. Истошно вскрикнул. В комнату вбежал здоровенный детина. Скрутил Уварова и прижал к кровати. Ветлугин отряхнул костюм и зловеще усмехнулся, оскалив зубы. Процедил:
- Все, мистер Уваров, несостоявшийся муж и компаньон. За оскорбление того, кто собирался тебя спасти, ты поплатишься, неблагодарный цыпленок. Когда-то твой отец вытурил меня из дому. Оскорбили, видите ли, его моральные принципы. За деяния папочки ответ держать тебе. Долго я ждал этой минуты. До-олго. За каждым твоим шагом следил. Все выведал и вычислил. Ты преуспевал. Теперь хватит, давай-ка делиться твоей фортуной по-братски. Понял? На размышление пять минут. Или станешь беспрекословно, не рыпаясь, выполнять, что прикажу, или тотчас отправлю известные тебе картиночки твоей девке и ее отцу. Решай, радость моя.
- Мне нечего решать. Я даже не желаю разговаривать с вами. А Маше объясню, и она поймет…
- Объясню! Поймет! - перебил Ветлугин и передразнил. - Да тебя туда и на порог не пустят, наивный кутенок. Можешь быть уверен, я приму меры. Советую не выпендриваться, а передо мной извиниться. Прощу, не злопамятный. Тем более дальнейшие аферы начнем прокручивать вместе, будешь моим напарником. С твоей нареченной и тестем я утрясу - комар носа не подточит, не впервой. Ты устроишься в его фирму и станешь поставлять мне кое-какую информацию. Уж я знаю, куда ее сплавить, само собой не за так. За подобное выкладывают солидные деньжата. Сейчас это называют промышленным шпионажем, а по мне весьма доходным бизнесом. И мы с тобой…
- Никаких дел у меня с вами быть не может. Так и знайте! - Уваров вытянул шею и плюнул в его самодовольно ухмыляющуюся физиономию.
- Ах так, - прошипел Ветлугин и вытерся платком. - Ничего-о. Об этом пожалеешь. Кре-епко пожалеешь. Мы тебя обломаем как миленького, небо с овчинку покажется. На карачках приползешь, мокасины мне лобызать будешь.
Где-то внизу, под окнами, надрывно и тревожно провыла сирена полицейского автомобиля…
- Негодяй отправил Машеньке кассеты и подписал как письмо от меня. Ничего не подозревая, она включила видеомагнитофон… Маша была слабенькой и тем более болела. Она умерла от сердечного приступа… Так я лишился любимого человека, средств к существованию и цели в жизни… Где у вас туалет? Мне нужно умыться.
- Направо. В конце коридора. Вас проводить? - Фрэнк заботливо поддержал его под локоть.
- Не стоит. Найду. - Он вышел.