– Вчера дали немного рыбных консервов. Вода там, – кивает он в сторону, – в туалете есть кран. Вас, как я полагаю, схватили, чтобы сменить пострадавшего. Я же им теперь не нужен, ходить-то не могу! Надеюсь, они меня отпустят…
Блин! Хорошо мужик устроился – отпустят его! А я что? Так и буду пахать на каких-то… Сосед, видя мои терзания, качает головой. С его слов наше положение не так уж-то и плохо. Ведь рано или поздно бандиты вскроют все квартиры, которые им нужны. И тогда у них не будет необходимости в пленниках – тех ведь надо еще и кормить.
– Они и вас выпустят, вот увидите! Неделю… может быть, ненамного больше… Да и потом власти когда-нибудь все равно вернутся сюда! Не могут же они бросить город?! А этим, что сидят на улице, тоже надо будет как-то оправдываться… зачем им лишние проблемы?
Ну… что-то я не разделяю его оптимизма. Хотя, с другой стороны, определенный резон в его словах все же присутствует. Ладно, что он там про воду говорил?
Напившись и ополоснув морду, я прошелся по бараку. Ничего полезного здесь не нашлось, а две двери, ведущие в другие помещения, были не просто заперты, а еще и заколочены досками. Побродив по своему узилищу, опускаюсь на брошенный у стены матрац. Вздремнуть, что ли?
А разбудили меня пинком. Мать-мать-мать – это, что, уже в традицию входит?!
– Чего тебе?
– Хрена ль ты на моем месте развалился?
Патлатый худощавый парень грозно смотрит на меня.
– Тебе именно этот матрац приглянулся? Так рядом еще есть!
– Побазарь тут у меня!
А все прочие обитатели барака смотрят издали, интересно им, видите ли. Развлечений не хватает? Дать бы ему в рыло! А просто ли так бревно на ногу Павлу упало? Что-то он такое говорил, точнее намекал. Нет, пока без драки обойдемся.
– Да подавись ты этой тряпкой!
Встаю и поворачиваюсь, чтобы уйти. Патлатый с размаху бьет меня ногой. Вернее, это он так думает, что бьет. Я успеваю повернуться так, что он промахивается и со всей силы лупит по стене барака. Гулко гудит железо, и почти тотчас от двери доноситься повелительный окрик.
– Эй, кому там делать не хер?! А ну заткнулись все! Щас, бля, разом порядок наведу!
Надо полагать, что у кричащего слова с делом не расходятся – вон даже буян тотчас же притих. Что-то проворчав сквозь зубы, он отползает в сторону.
– Зря вы так! – укоризненно пеняет мне Павел. – Не надо нам ругаться.
– Так я его и не трогал! Он сам!
– Гриша – наш бригадир. С ним лучше дружить.
– Угу. А иначе бревно может упасть еще раз?
Мой собеседник обиженно отворачивается. А ведь похоже, что я прав!
Хорошо, я успел выспаться! Потому что сон вышел каким-то дерганым. Пару раз просыпался, приподнимался на матраце. По-моему, один раз это пробуждение было не случайным: кто-то шарахнулся от меня в сторону. И затих, ничем и никак себя не выдавая. Ну и я спросонок не стал орать и вскакивать – зачем? Не надо к себе внимания привлекать. Некоторое время жду, но ничего более не происходит.
– Ну-с, голожопая команда… – прохаживается вдоль нашего строя рыжеволосый здоровяк. – С пополнением вас!
И он кивает в мою сторону.
– Так что работать вы отныне будете со всем, бля, должным рвением! И не филонить! Иначе ужин вам перенесут на обед! На завтрашний! Вопросы? Нет? Тогда ноги в руки – и марш-марш!
Нам достался подъезд одного из новых домов. Подведя нас к нему, охрана построила всю группу около дома, и начался инструктаж. Он был по-спартански краток и незамысловат.
Впереди идут бревноносцы – на самый верхний этаж. Далее, спускаясь вниз, они поочередно вышибают своим импровизированным тараном входные двери во всех квартирах. Не задерживаясь, топают дальше вниз – на следующий этаж. Следом за таранщиками спускаются поисковые группы – по два человека на квартиру. Первым в нее заходит охранник с пистолетом и наблюдает за работой поисковиков. Он же оттуда последним и выходит. Еще один охранник – уже с ружьем – стоит на верхней лестничной площадке, контролируя все, что видит.
Можно съесть что-нибудь, что лежит на столах или во вскрытых банках. Открывать консервы нельзя – их надобно выносить на площадку и там складывать, сортируя по типу. После этого их унесут носильщики – это отдельная группа в нашей бригаде. Одежда: куртки, брюки и ботинки – складывается отдельно. Всякие пальто и женскую одежду – не брать, не нужно. Не представляет интереса и всевозможная бытовая техника. О найденных ценностях немедленно сообщать охраннику. Любое оружие, хоть кухонный нож, в руки брать нельзя – расстрел на месте. И не только нарушителя, но и его товарища по группе. За найденные деньги, ценности и оружие – приз: две банки любых консервов. Их можно съесть прямо на месте. Делиться призом ни с кем нельзя, отберут все.
Особая статья – лекарства. Их забираем все подряд. Спиртное – к нему следует относиться со всем бережением. В целом все.
– Вопросы? Тупые есть? Нет? Тогда начали!
Наш патлатый бригадир выходит вперед.
– Так! Ты и ты, – тычет он грязным пальцем, – на "бревно"! И вы двое.
В том числе и я.
У таранщиков самая незавидная участь. Это я понял еще утром, прислушиваясь к разговорам. Да, они не бегают вверх-вниз, как носильщики. Не рискуют нарваться на грубость охранника, как те, кто потрошат квартиры (их, кстати, так и называют – потрошители). Но на этом все плюсы заканчиваются. Не говоря уже о том, что таскать пресловутое "бревно" (металлический брус весом около семидесяти кило с приваренными к нему ручками для удержания и переноски) – то еще удовольствие. Помимо этого, закончив свою работу, таранщики помогают носильщикам. И никто из них не может рассчитывать на то, чтобы что-то прихватить в обшариваемой квартире. За это – расстрел на месте.
Так что самая "хлебная" (но и самая рискованная) должность – это потрошители. Как правило, это те, кто ладит с бригадиром. А я не принадлежу к их кругу, потому и определен к "бревну".
Подхожу к брусу, примериваюсь.
– Эй! – это охранник.
Не мне – бригадиру.
– Слушаю!
– Ты чего этого дохляка к "бревну" определил?
– У нас выбыл один.
– Поздоровее, что ли, никого не нашлось? Тут же кожа и кости! Рахит.
– Ничего, он крепкий.
Охранник помрачнел.
– Рамсы попутал, уебок?! Ты, сявка, кому поперек вякаешь? Я тебе что сказал? Заменить! Мне и вчерашнего случая, когда "бревно" тому тупорылому очкарику на ногу упало, хватит! А не хочешь ли сам его потаскать?! Ща, бля, мигом организую! Пулей помчался выполнять, ну!
Так я стал носильщиком. Работа, в принципе, непыльная. Бери больше, тащи быстрее – вся хитрость. И не дай Бог чего уронить и разбить! Особенно бутылку с выпивкой – кара последует незамедлительно! Нам, правда, полагается премия. Если куча добра, которое мы переносим, за час достигнет бедра старшего охранника, нам выдают пару банок консервов – по его выбору. На всех, то есть на восемь человек. Не шибко много, но хоть что-то. Таранщикам и этого не положено.
Побежали. Бегом вверх, ибо вниз топаем осторожно, чтобы ничего не уронить. Никаких передышек – они положены только через час. Туда-сюда и снова туда. Так вот и бегаем.
Пробегая мимо разграбляемой квартиры, мельком заглядываю внутрь и вижу на стене фотографию девушки в легком платье. Фото большое, профессионально сделанное. Девушка на нем словно живая. Господи, неужели это когда-то было? Гуляли с такими вот красавицами, держались за руку. Нинель… я вдруг почувствовал запах ее духов.
– Быстрее!
Да бегу я, бегу. И снова вверх. Пить охота, но заходить в квартиры нельзя.
– Перекур!
Об асфальт звякает ведро – кто-то из охраны распорядился организовать нам воды. Чуть в сторонке жадно хавает содержимое банки один из потрошителей. Его добыча – золотые часы – сейчас красуется на руке старшего охранника.
Нам пока не досталось ничего. И если бы главный наш охранитель не распорядился выдать нам две упаковки овсяных хлопьев, так зубами бы и скрежетали от голода. Но повезло.
– Кончай кайфовать!
И снова вверх-вниз. Лифты в домах не работают, наверное, отключены. Да и света в квартирах нет, охрана в нужных случаях подсвечивает фонарями.
– Шабаш!
Неужто все? Да, подъезд мы вывернули до донышка. Всего награбленного сразу и не утащить. Старший, осмотрев натасканное, распорядился оставить тут пару человек для охраны. Сейчас мы дотащим добычу до базы, сгрузим ее там – и назад. Хорошо, "бревно" назад не волочь, на очереди соседний подъезд. Брус затаскивают в одну из квартир, а те, кто тащил его сюда, переквалифицируются в носильщиков.
И еще один рейд. Ноги уже еле идут. Но вместо того чтобы загнать нас в барак, всех работяг выстраивают перед воротами. Что еще для нас придумали? Проходит несколько минут, и из-за строений появляется процессия. Сопровождаемый несколькими подельниками, важно выступает коренастый мужик.
– Макар… – шепчет мой сосед слева.
– А кто это?
– Местный главный – все под ним ходим.
А следом за боссом идет не кто иной, как Павел! Вот тебе раз!
– Я приветствую всех! – поднимает руку Макар.
Охранники рядом с нами делают зверские лица – и мы все "единодушно" выражаем свою "радость".
– Если кто-то помнит, вам была обещана свобода в обмен на посильную работу. Работу на всеобщее благо! Ибо нет ничего зазорного в том, чтобы брошенное нерадивыми хозяевами добро послужило бы тем, кто реально в нем нуждается!
Естественно, все мы "согласны". Раздаются одобрительные возгласы.
– Так вот! – главарь делает театральную паузу. – Сегодня один из вас, не имеющий более возможности работать, может отправиться домой! И не с пустыми руками! Он сможет взять с собой любую одежду и столько продуктов, сколько сможет унести.
Как-то странно слышать правильную речь из уст бандитского атамана.
По знаку главаря открываются ворота ближайшего склада. Там ровными кучками сложена всевозможная одежка. Не какие-то там дамские шляпки и купальники – нет, здесь лежит именно то, что может понадобиться нормальному человеку в подобной ситуации. Крепкие ботинки, прочные брюки и разнообразные куртки. Матерчатые, кожаные и даже военные камуфлированные. Отдельно лежат рюкзаки и сумки. Стоят грузовые тележки.
Поддерживаемый одобрительными возгласами подельников главаря, Павел робко входит в помещение. Роется там в куче одежды. Понемногу смелеет, сбрасывает свою одежонку и напяливает хорошую кожанку и красивые ботинки. Во баран! Даже я понимаю, что надо брать крепкие, а не красивые, которые через пару месяцев станут негодными. Меняет брюки на более новые. Ему разрешают взять тележку, с которой он скрывается за углом, – там, надо думать, хранят продовольствие. Минут через десять он выходит обратно. Тележка загружена так, что он еле-еле катит ее по асфальту.
– Вот! – простирает руку в торжественном жесте Макар. – Работайте – и вас всех ждет то же самое!
Со скрипом открываются ворота.
– Клещ, Глазастый, проводите мужика! Смотрите, чтобы не обидел его кто! – наказывает главарь. – Нам дурная слава ни к чему!
Павел не верит своим ушам! Его отпускают и с полной тележкой добра! Одно дело – убеждать других, и совсем другое – вдруг самому убедиться в истинности своих слов. Это не каждый красноречивый говорун вынесет! Он улыбается какой-то неуверенной улыбкой. Машет нам рукой и поворачивается к выходу. В тот момент, когда он опускает руку, я вижу на правом кармане куртки смешной значок улыбающегося медвежонка. У моей соседки по кабинету такой же был, потому я его и узнал. Какое-то молодежное движение… не помню.
Нас даже накормили – и относительно неплохо. Видать, в честь торжественного момента. А вот потом… Потом торжества окончились. В тот момент, когда мы входили в барак, мне кто-то ощутимо двинул по затылку. Очнулся я где-то в стороне от входа. Звук капель… туалет рядом?
– Очухался… – говорит кто-то.
Пытаюсь пошевелиться – фиг! Кто-то уселся мне на ноги, да и за руки держат крепко.
– Слышь, умник, – вещает темнота голосом бригадира. – Завтра выразишь горячее желание побегать с "бревном"! Понял?
– Так это же не от меня зависит! Там старший охранник все решает!
– Он или нет, а ты такое желание выскажешь! Ясно тебе, бля?!
– Куда ж яснее-то.
– То-то, – хмыкает патлатый. – Дайте ему… для понимания. Чтобы не думал, что я шуткую!
И мне дали. Полночи уснуть не мог.
А поутру на построении я всматриваюсь в лица своих соседей по шеренге. Кто-то из них вчера сидел на моих ногах, а другие держали за руки. И еще кто-то бил. Это точно был не один и тот же человек. И что теперь? Оказавшись в таких условиях, мы ведь должны друг друга поддерживать! Должны… А на практике вон оно как получается. Что ж, ребята, выходит так, что каждый сам за себя? Умри ты сегодня, а я завтра? Так, если не ошибаюсь, говорили когда-то зеки? Где-то ведь я об этом читал. Что ж, надо полагать, "бревно" скоро упадет еще раз – уже на мою ногу. Сильно сомневаюсь, что мне повезет так же, как подфартило Павлу.
Топаем по дороге. Смотреть по сторонам неохота, чего я там не видел? Да и смысл какой? Может быть, именно по этой причине я и заметил на дороге, точнее на обочине, какое-то яркое пятно. Зрительная память у меня вообще хорошая, что не раз помогало в работе – я как-то быстро засекал на экране всевозможные мелочи. Даже разницу в длине строки – на одну-две цифры всего, – первым замечал! Строго говоря, пятно даже не на обочине было, а на внешней стороне придорожной канавы. Я шаг замедлил, во рту вдруг пересохло.
Медвежонок! Тот самый, с новой куртки нашего счастливца! Ага. И бурые пятна на песке. А ведь вчера этого не было, зуб даю! Я волок тогда тяжелую сумку с барахлом, поэтому больше под ноги смотрел. И как раз в этом самом месте. Тут, кстати, к дороге овражек какой-то близко подходит.
Вот, значит, в какой путь провожали его вчера Макаровы прихвостни. И что теперь? Сказать остальным? И отобрать у них последнюю надежду? Да меня за такое дело просто матрацем во сне придушат! И этот бригадир… Вполне возможно, он что-то знает. Или догадывается. Сам меня тогда охране сдаст, как смутьяна – даже до барака не дойду.
– Я готов таскать "бревно"!
– Нишкни, падаль… – беззлобно отмахивается от моего предложения старший. – Банки сначала поднакачай!
За моей спиной хмыкает бригадир. Все ясно, вечером мне стоит ожидать новой воспитательной процедуры. И не факт, что после нее я смогу встать в строй. Ладно, будем считать, намек мною понят.
И снова беготня вверх-вниз. В подъезде стоит грохот – работают таранщики. И где они сейчас? Пятый этаж? Рано… пока спешить не станем. Напарник подталкивает меня в спину – давай, не стой! Да бегу я, бегу.
Грохот тарана уже на четвертом этаже. Пробегаю вниз по лестнице. В клубах пыли видно, как старается бригада – от дверного косяка куски летят! Таран не всегда вышибает дверь, их порою делают на совесть. И тогда ребята разбивают простенок или выламывают часть стены, в которую заходят ригели замков. В большинстве случаев, насколько я знаю, они все устроены одинаково – двери-то стандартные!
Третий этаж. Пить хочу – спасу нет! Во рту пересохло. Улучив момент, задерживаюсь на лестнице и торопливо отхлебываю из бутылки. Обычная питьевая вода – я их сразу ящик тащу. Здесь не водка, особого интереса к моему грузу у охраны не возникнет, да и запаха не будет.
– Пошел!
Таранщики затопали на второй этаж. Время! Пробегая мимо них, пинаю под колено ближайшего. Тот, глухо вскрикнув, теряет равновесие. И тяжелая стальная болванка опасно накреняется.
Н-на! Теперь падает второй, подножка – штука неприятная. И падает он вперед.
– Твою ж мать!
Инерция такой хреновины – вещь очень даже суровая. И "бревно" толкает всем своим весом (да плюс мой удар ногой) передних таранщиков. Со звоном вылетает стеклопакет. Следом вываливается таран, увлекая за собою передних носильщиков.
Приседаю на край площадки, поворачиваюсь и повисаю на руках. Чуть левее… прыжок! Под моими ногами пружинит чье-то тело. Спасибо, мужик, смягчил прыжок, на это я и рассчитывал!
С этой стороны здания нет охранников – подъезд выходит на противоположную сторону. Так что меня никто не может задержать. Разве что пулей. Свернув за угол, я на секунду останавливаюсь. Нет ни выстрелов, ни звуков погони. Что же, меня так пока и не хватились? Ну и ладушки! Копошитесь сами в своем дерьме!
Вот что сделал бы каждый нормальный человек в моей ситуации? Рванул бы домой со всех ног, разумеется. Ага, и не сильно далеко при этом бы убежал. Мало ли тут в округе всяческих "макаров" со своими подручными шастает? Как-то вот неохота проверять. А менять один барак на другой я не очень хочу. Поэтому никуда не бежим.
Выбрав дом – обычную пятиэтажку, я забираюсь по ограждению на балкон второго этажа. На мою удачу, жители первого этажа установили на своем балконе решетку, прутьями которой я и воспользовался как своеобразной лестницей. Не так чтобы сразу, но все-таки залезаю. Сил пока хватает. Ложусь на пол и осматриваюсь. Так, тряпки какие-то в тумбочке. Топорик! Небольшой – да мне колун как-то вот и не особо требуется. Банка машинного масла, всякие хозяйственные мелочи. Ладно, это после! Вывалив тряпки на пол, щедро поливаю их машинным маслом. Осторожно оглядываюсь – нет ли кого поблизости. Не видно. И прижимаю масляную тряпку к оконному стеклу. Толчок – хрустит выдавленное стекло. Я про такую штуку в книге прочитал – в школе еще. "Молодая гвардия" – во! Мол, выдавленное подобным образом стекло, не звенит. Ну, в принципе, автор книги не соврал. Осторожно переваливаюсь через подоконник. Все, я в квартире. Надеюсь, никто с улицы этого маневра не заметил. Теперь можно и осмотреться, не особо отсвечивая в окнах. На кухне обнаружился зачерствевший батон хлеба, немного макарон, давно уже заплесневевших, и пара банок домашних солений. Ну, помидоры – самое то! Заодно и хлеб в рассоле размочу. Нашлось и немного воды – будет чем запить. Кран в ответ на поворот вентиля только грустно захрипел – в трубах пусто. Вот теперь можно и дух перевести.
Побег, в принципе, удался. Импровизация, но никакого иного выхода у меня не имелось. Да, я покалечил одного из таранщиков, а второго, вполне возможно, и вовсе убил, спрыгнув на него с площадки между вторым и третьим этажом. И пусть возопят возмущенно блюстители морали, никаких угрызений совести я не испытываю. Вообще. Еще сегодня ночью мои, так сказать, сокамерники, меня держали за руки и за ноги, в то время как кто-то из них меня избивал. И никакими муками совести при этом явно не страдал. А кто-то из таранщиков по приказу бригадира вскоре уронил бы на меня тяжелую стальную болванку. И тоже вряд ли сильно бы при том опечалился. "Умри ты сегодня, а я завтра!" Вот и погожу пока помирать, неохота доставлять удовольствие патлатому бригадиру. Ему, смею надеяться, сейчас люлей отвесят по полной программе.
Свой адрес я бандитам называл. Так что, вполне возможно, кто-то его запомнил. И меня там будут ожидать. На здоровье – могут даже в квартиру заглянуть, не возражаю. Ничего ценного для меня там все равно нет. Все, что нужно – я и в других местах добуду. Вот в таких брошенных квартирах. Не одним же бандитам их потрошить?