Машина свернула на проспект Баал-Пеора и остановилась у трехэтажного особняка, украшенного государственным гербом. Ницан тяжело вздохнул. Конечно, криминалистическая лаборатория Лугальбанды приятнее, чем камера городской тюрьмы, но пребывание здесь никак не может быть постоянным.
- Вылезай, - скомандовал маг-эксперт. - Попробуем разобраться с твоими проблемами.
Ницан подчинился. Высунувшемуся из кармана куртки Умнику он посоветовал остаться в машине. Или вернуться домой.
На мордочке Умника появилось сомнение.
- Да-да, - сказал Ницан. - Там тебе не понравится, - он уже ощущал сильное покалывание в кончиках пальцев, свидетельствовавшее о сильном магическом поле, окружавшем резиденцию Лугальбанды. Умник видимо тоже почувствовал это, потому что грустно опустил голову и запрыгал вдоль по шоссе прочь отсюда. На прощание он вручил Ницану полный бокал черной ашшурийской настойки. Так детектив и проследовал за Лугальбандой с бокалом, который держал обеими скованными руками.
Горячая маслянистая жидкость, обильно приправленная специями, несколько прояснила мозги, и Ницан с благодарностью помянул Умника. Хитрая мордочка на мгновение возникла в облачке пара, поднимавшегося над бокалом, и тут же исчезла.
Маг-эксперт быстро провел своего непутевого приятеля по пустым коридорам к массивной двери в торце здания. По обе стороны располагались двухметровые статуи, изображавшие две ипостаси бога правосудия Баэль-Дина: справа в образе чудовища из преисподней, вонзающего десятисантиметровые клыки в извивающегося нераскаявшегося грешника, слева - милостивого судьи, к ногам которого приникали крохотные фигурки опять же грешников, но - раскаявшихся.
Сопровождаемый Лугальбандой Ницан вошел в гигантский кабинет мага-эксперта. Кабинет более походил на жертвенное святилище одного из подземных богов-Ануннаков, нежели на полицейскую лабораторию. Глядя на гигантские челюсти какого-то чудовища, возлежавшие на причудливой формы подносе, Ницан невольно попятился. Позади оказалось кресло, и детектив с размаху плюхнулся в него, ухитрившись не расплескать ни капли драгоценной черной жидкости из бокала.
- Так вот, - сказал Лугальбанда, усаживаясь напротив. - Как ты сам понимаешь, я вовсе не собираюсь прятать тебя здесь целую неделю. Я просто хочу, чтобы ты рассказал мне в спокойной обстановке, что на самом деле случилось вчера в храме Анат-Яху или его окрестностях. После чего мы с тобой вместе попробуем придумать, как выпутаться из сложившейся ситуации. Понятно?
Ницан неторопливо допил остаток настойки, поставил бокал на поднос рядом с ископаемыми челюстями и лишь после этого ответил:
- Понятно.
Глядя на своего друга, вольготно развалившегося в старинном кресле и с любопытством глазевшего по сторонам, Лугальбанда покачал головой и тяжело вздохнул.
- Похоже, ты не отдаешь себе отчет в сложности ситуации, - сердито сказал он.
- Вот еще! - обиженно ответил Ницан. - Я прекрасно отдаю себе отчет во всем. То есть, я бы рад отдавать себе отчет во всем. Просто я ничего не помню… - он немного подумал. В черном провале, заменявшем его вчерашние воспоминания, так и не появилось ни одного светлого пятнышка. - Ну не помню, пропади оно все пропадом! - расстроенно повторил он.
- Надеюсь, теперь ты, наконец, понимаешь, к чему приводит пьянство, - назидательно сказал маг-эксперт. - Может, позволишь избавить тебя от твоего рапаита?
- Позволю, - буркнул Ницан. - Как-нибудь потом. При случае. Если уцелею… Вот что, - он поднялся со своего места. - Я благодарен тебе за то, что ты пытаешься мне помочь. Но разобраться вместе мы не сможем - я же говорю, ни черта не помню. Так раз уж ты вытащил меня из лап патруля, может, отпустишь на пару дней? А я попробую разобраться во всем самостоятельно.
Лугальбанда с сомнением посмотрел на чуть покачивавшегося детектива.
- Черт с тобой, - сказал он. - Валяй, разбирайся. Только учти: попадешь в руки правосудия, я тут ни при чем. Скажу - сбежал. И тебе припаяют еще и побег из-под стражи. Плюс разрушение охранного заклятья.
Ницан подумал немного. Побег из-под стражи, разрушение заклятья и даже незаконное пользование судейским жезлом в любом случае не перевешивало обвинения в убийстве. Он махнул рукой.
- Жезл ты мне, конечно, не вернешь, - сказал он.
- Конечно не верну, - сердито ответил Лугальбанда. - Для твоей же пользы.
- Вот именно, - проворчал Ницан, направляясь к двери. - Для моей же пользы. Все всегда знают, что нужно для моей пользы… Кто нашел тело? - спросил он от двери. - Храмовая стража?
- Нет, полицейский патруль, - ответил маг-эксперт. - Утром, в шесть часов. Сразу же произвели экспресс-экспертизу на предмет памяти орудия убийства. Дальше ты знаешь. Еще вопросы есть?
- Есть, - ответил сыщик. - Только я не знаю, как их сформулировать…
Маг-эксперт сердито фыркнул. Ницан махнул рукой и распахнул дверь.
- Погоди! - крикнул Лугальбанда. - Можешь ты мне сказать, что собираешься делать?
- Откуда я знаю… - буркнул Ницан. - Выкипит - будет каша. Не выкипит - будет суп.
- Что-что? - не понял маг-эксперт.
Ницан тяжело вздохнул.
- Так моя мама отвечала на вопрос соседки, что она готовит на обед, - объяснил он.
- Ага… - чуть растерянно промямлил маг-эксперт. - У тебя была умная мама.
Ницан неопределенно хмыкнул. Выйдя из здания экспертной лаборатории, он внимательным взглядом окинул пустую улицу. Кусты в трех метрах от крыльца зашевелились, и из-за них появилась настороженная мордочка Умника. Сыщик бросил на маленького демона задумчивый взгляд. Тотчас в коротких лапках появился очередной сосуд с очередным пойлом. Ницан энергично затряс головой. Умник озадаченно прищурился, вздохнул и отправил спиртное назад в небытие, после чего проворно забрался сыщику на плечо.
* * *
Проспект Баал-Пеора был почти пуст, несмотря на то что именно здесь располагалась большая часть государственных учреждений и множество кафе и недорогих закусочных, которые обслуживали армию чиновников. Ницан шагал по проспекту, рассеянно разглядывая вывески и витрины. Относительное безлюдье административного района объясняли приближающиеся праздники - день священного бракосочетания Анат-Яху и Баал-Шамема, отмечавшийся одиннадцатого числа месяца тишри. Специально для подготовки к празднику во всех учреждениях и предприятиях, частных и государственных, выделялись несколько дней, в течение которых жители Тель-Рефаим могли приобрести все необходимое для ритуала и праздничного стола. Поскольку сейчас шли именно такие дни, большую часть горожан скорее можно было найти в Северо-Западном районе, где сосредоточились торговые центры, несколько рынков и - что самое главное - беспошлинный магазин ритуальных принадлежностей.
Правда, и в окрестностях Домов Иштар, на улице Бав-Илу, где процветали легальные и полулегальные маги и колдуны, сейчас толклось немало народу: представители определенных кругов успешно сочетали религиозные праздники магическими ритуалами. Ницан не очень любил эти мистические новшества и участвовал в подобном мероприятии только раз, по настоянию своей подружки Нурсаг. Единственным, что на взгляд Ницана отличало состоявшийся вечер от множества аналогичных, так это то, что частный детектив надрался в несколько раз быстрее обычного, то есть практически мгновенно.
Сейчас сыщик размышлял о близящихся праздниках и сопутствующей им суете по одной причине: чтобы навести некоторый порядок в мыслях. События сегодняшнего утра внесли в них полный хаос. Думая о всякой необязательной всячине, Ницан надеялся несколько успокоить собственную память и прийти хотя бы к подобию душевного равновесия. С учетом фактически предъявленных ему обвинений это казалось не таким уж легким делом. Поэтому в данную минуту Ницан предпочитал думать не об убийстве в храмовом виноградник и не о незаконном пользовании судейским жезлом, а об особых пирожках с тмином, которые непременно выпекаются к дню священного бракосочетания, о юных жрицах, танцующих вокруг храмов на площадях, о пышных застольях, о непрекращающихся жертвоприношениях белорунных овец, о возлияниях на алтарь вина, сделанного из виноградников храма Анат-Яху, где был вчера убит младший жрец Сиван.
Ницан остановился и выругался. Как ни стремился он изменить направление собственных мыслей, они упорно возвращались к событиям вчерашнего дня, в которых он принимал участие, но о которых ровным счетом ничего не помнил. Тотчас сидевший на плече Умник дернул его за ухо.
- Отстань! - рявкнул Ницан. - С сегодняшнего дня и до… в общем, в ближайшие часы я пью только молоко!
Для вящей убедительности он толкнул дверь маленького кафе и решительно направился внутрь, предварительно упрятав надоедливого рапаита в карман куртки.
Здесь он действительно заказал стакан горячего молока, сел за угловой столик. Едва сыщик сделал первый глоток, как во внутреннем кармане тихонько затренькал телеком. Не включая
изображения, Ницан поставил черную коробочку перед собой.
Звонила Нурсаг. В голосе девушки слышалась неприкрытая тревога. Даже не поздоровавшись, она сообщила:
- Ницан, у меня только что были полицейские. Задавали идиотские вопросы. Что случилось? Куда ты опять вляпался? И почему ты прячешь лицо?
- На то они и полицейские, чтобы задавать идиотские вопросы, - буркнул Ницан. - Ничего у меня не случилось. И ничего я не прячу, у меня просто сломался видеоблок… - он сделал паузу, после чего спросил - словно между прочим: - Мы вчера виделись?
- Опять… - вздохнула Нурсаг. - Конечно не виделись! Ты позвонил мне вчера вечером, сказал, что у тебя дела.
Ницан насторожился.
- А когда именно я тебе позвонил? - поинтересовался он, стараясь говорить беспечным тоном. - Видишь ли, у меня сломались часы, а мне нужно восстановить вчерашнее расписание буквально по минутам…
- Ты мне звонил около шести, - ответила Нурсаг холодно (Ницан представил себе, как при этом подружка презрительно поджимает губы). - Насчет по минутам - не могу сказать, не помню. Сказал, что у тебя неожиданная встреча со старым клиентом, и что ты позвонишь завтра утром, то есть сегодня.
- Ага… А имя клиента я тебе случайно не называл? - странно, Ницан никаких клиентов вчерашних не помнил. А ведь именно они являлись источником каких-никаких, а доходов. - Как этого клиента зовут?
- У тебя что - все поломалось? Телеком, часы, теперь еще и голова? Впрочем, не удивительно. Твоего клиента зовут Сиван.
Стакан замер в руке Ницана. Впрочем, и сам сыщик временно превратился в неподвижное и главное, ничего не соображающее изваяние. Вроде дорожного столба.
- Эй, - встревоженно позвала Нурсаг, - где ты там пропал? У тебя все в порядке?
- Конечно, - механическим голосом ответил Ницан. - У меня все в порядке. В полном порядке. В полнейшем. Жив, здоров, пью молоко.
Действительно, рано волноваться. Мало ли Сиванов на свете. Один Сиван, другой Сиван…
- А я не говорил тебе, кто такой этот Сиван? - поинтересовался Ницан, вертя в пальцах стакан. - Где он работает, откуда я его знаю?
- Откуда ты его знаешь, тебе виднее, - язвительно заметила Нурсаг. - Но поскольку ты все время говорил: "его преподобие", я поняла, что…
На этот раз стакан выскользнул из дернувшейся руки. Сыщик успел подхватить его у самого пола.
Действительно, волноваться не стоило. Не потому, что рано, а потому что уже поздно.
Значит, он все-таки встречался с Сиваном. И не с каким-то неизвестным тезкой, а тем самым. Оказывается, младший жрец храма Анат-Яху был его клиентом. И выходит так, что он, Ницан, вполне мог его убить. То есть, не потому, что он преимущественно своих клиентов отправлял на тот свет, а потому что… Тут поток мыслей Ницана принял совсем неподходящее направление.
- Ну да… - пробормотал сыщик. - Убить клиента, это запросто… Например, не сошлись в размере гонорара, и я его прирезал. А что? Вполне убедительная для суда версия… И даже могут найти смягчающие вину обстоятельства - например, тяжелое материальное положение подсудимого. Опохмелиться не на что было, а тут такой жмот…
- Что ты сказал? - растерянно переспросила Нурсаг. - Кто прирезал? Кого? Какой суд? Какой жмот?
- Извини, девочка… Так ты говоришь, полиция мной интересовалась? Задавала вопросы? И что же за вопросы? - Ницан очень надеялся, что голос его звучит бодро и даже весело. Ему совсем не хотелось волновать подружку. И не только из-за чрезмерной чувствительности натуры самого детектива, сколько из-за того, что в состоянии возбужденном Нурсаг способна была на поступки непредсказуемые и даже опасные. В том числе, и для него. Особенно в нынешнем положении.
- Спрашивали, где ты обычно проводишь время по вечерам. Спрашивали, не видела ли я тебя вчера, и если да, то не обратила ли я внимания на что-то необычное в твоем поведении. Спрашивали, не появились ли у тебя недавно дополнительные доходы, происхождение которых ты старался скрыть. Спрашивали, не случаются ли у тебя вспышки необъяснимой ярости, агрессивности. Не бил ли ты меня…
- Стоп! - сказал Ницан. - И что ты отвечала?
- Насчет ярости? Сказала, что нет. Насчет побоев - сказала, что наоборот бывает чаще. А насчет свободного времени, так я объяснила, что ты проводишь его обычно у жриц Иштар - если заводятся деньги, и у меня - если деньги кончаются.
- Ну-у… - укоризненно протянул Ницан. - С чего это…
- Заткнись, - оборвала его Нурсаг. - Так вот, поскольку в последнее время ты в основном обретался в моей постели, то можно сделать вывод насчет состояния твоих доходов. Но, боюсь, полиция не сочла этот аргумент убедительным… - она помолчала, потом спросила другим голосом: - Ницан, что происходит? Ты попал в неприятности?
- Что ты, что ты, какие могут быть неприятности? Это у полицейских просто сейчас такая работа, - весело сообщил сыщик. - Перед праздниками они проводят социологические опросы. Тестируют, понимаешь? Преступность сокращается, делать полицейским нечего. Вот их и привлекают для таких вот устных анкет. Они, кстати говоря, не спрашивали насчет моего любимого цвета, размера, нет?
Нурсаг негодующе фыркнула и разъединила связь.
Ницан некоторое время молча смотрел на замолчавший телеком, поскреб пальцем свежую царапину на эбонитовом корпусе, с тяжелым вздохом спрятал его в карман. Ему нестерпимо захотелось выпить, но он быстро справился с этим желанием и мужественно проглотил остаток теплой и отвратительной на вкус белой жидкости.
- Что же получается? - меланхолично спросил он вылезшего из кармана Умника. Умник, усевшийся на солонку, подпер мордочку лапкой и задумался. - Ладно, если уж мне ничего в голову не приходит, так тебе-то и подавно, нечего из себя интеллектуала строить… Выходит, покойный с нами каким-то образом связан был. Попробуем рассуждать логически…
Логически не получалось. Немного прояснив ситуацию насчет вчерашнего вечера и установив, что в шесть часов к нему должен был прийти человек, в убийстве которого его обвинили сегодня утром, Ницан так и не сумел развеять плотную тьму, опустившуюся на его память.
- Во-первых, он мог не прийти вовремя, - сказал Ницан. - Во-вторых, я ведь мог и соврать Нурсаг. Коль скоро я не помню этого разговора, значит, в тот момент уже был под хорошим градусом. Может, я кого-то другого ждал. Или другую. А подружке назвал первое попавшееся имя.
Каким образом первым попавшимся оказалось имя младшего жреца Анат-Яху, сыщик объяснить не мог и вынужден был признать, что в этом пункте его рассуждения абсолютно неубедительны.
- Ладно, - сказал он, глядя на скептически сморщившуюся мордочку крысенка. - Предположим, я действительно ждал Сивана. Из чего следует, что он действительно был моим клиентом. Уже что-то. Стало быть, ждал я Сивана. Тот пришел, увидел, что я уже невменяем, и ушел. Тут я немного проспался, проснулся, вспомнил о встрече и помчался в храм Анат-Яху. Увидел там его, он мне сделал несколько резких замечаний насчет моей необязательности и вреда алкоголизма, я, естественно, обиделся, вспылил и зарезал его. И кто бы на моем месте поступил иначе? Вот, а потом от душевного расстройства опять напился, приехал домой и завалился спать…
Умник фыркнул.
- Вот-вот, - Ницан кивнул, - я и говорю: картина идиотская… Послушай, - с надеждой спросил он, - а может, я его вовсе и не убивал, а? Хотя нет, память кинжала… - перед его глазами предстала картина, воспроизведенная Лугальбандой. - Ч-черт, вот ведь зараза! Раз я не помню никаких вчерашних визитов и никаких разговоров, значит, был в это время в полной отключке… - Сыщик тяжело вздохнул. - Сколько раз я давал себе зарок - не напиваться до потери памяти. Память - это все, что у меня осталось… Уже и ее не осталось, - заключил он, поднялся со своего места, подошел к стойке, бросил медную монетку в десять агор. Окинул мрачным взглядом ряды бутылок с яркими наклейками. Спросил у хозяина, читавшего сегодняшнюю газету, где тут поблизости стоянка такси, скосив глаза, прочел заголовок и спешно покинул кафе. Буквы на первой полосе сообщали об убийстве в храмовом винограднике и о подозреваемом по имени Ницан Бар-Аба. "Сволочь, Лугаль, - мрачно думал Ницан, усаживаясь в такси. - Обещал же ни о чем не сообщать. Теперь каждая собака уверена в том, что я прирезал этого парня".
- Куда едем? - спросил таксист.
- Анат-Яху, - коротко бросил Ницан, еще несколько минут назад собиравшийся отправиться домой.
На протяжении всей дороги от города до храмового комплекса Ницан Бар-Аба гадал: едет ли он туда, потому что в голову пришла некая смутная мысль, которую следовало проверить? Или по той причине, что, как всем известно, преступника всегда тянет на место преступления? Так и не решив эту проблему, Ницан вышел у парадного входа в храм, протянул таксисту шесть серебряных шекелей - ровно половину того, что наскреб во внутреннем кармане куртки. Таксист деньги спрятал, но вместо того чтобы сразу отъехать, сказал задумчиво:
- Где-то я вас видел…
"Ну вот, - с тоской подумал Ницан. - Начинается…" Вслух сообщил:
- Я работаю на телевидении. Веду программу: "Добрый вечер, Тель-Рефаим!"
Представить себе тощего и небритого субъекта с воспаленными глазами и явно не знакомыми с расческой серыми патлами в качестве ведущего развлекательной телепрограммы мог только человек, обладавший весьма богатым воображением. Видимо, таксист таковым обладал. Лицо его расплылось в улыбке, он удовлетворенно кивнул и рванул с места. Глядя вслед удаляющемуся "шульги-шеду", Ницан с некоторой растерянностью произнес:
- Значит, я и правда похож на Нарам-Цадека…
Нарам-Цадек, настоящий ведущий программы "Добрый вечер, Тель-Рефаим", был лощеным красавчиком, чья физиономия улыбалась с большей части рекламных щитов Тель-Рефаима.